Мы выходим в коридор. Достаю папиросу и тут же замечаю предостерегающую табличку "Не курить!".
- Давайте перейдем ко мне, - предлагает следователь. Голос у него по-ребячьи звонкий, не вяжущийся с внушительной фигурой.
- Самбист?
- Чемпион края, - не без гордости сообщает Тихоньков.
В кабинете Андрей достает из сейфа несколько увеличенных фотоснимков, протокол осмотра места происшествия и заключение судмедэкспертизы. Внимательно рассматриваю фотографии. Да, с установлением личности проблем не будет.
- Он? - негромко спрашивает Тихоньков.
Настает моя очередь показать фотографии, которые мы взяли у матери Тюкульмина. Андрей быстро берет снимки, пристально вглядывается в улыбающееся лицо, обрамленное длинными волнистыми волосами, и бросает карточки на стол.
- Он!
Изучаю заключение экспертов. Так, внутреннее кровоизлияние вследствие удара при падении, многочисленные переломы, ушибы и трещины... повышенное содержание алкоголя в крови... наличие в легких воды, что свидетельствует...
- Скажите, Андрей, вы лично осматривали место происшествия?
- Конечно! - светлые брови следователя недоуменно ползут вверх.
- И у вас не возникло никаких сомнений по поводу причины падения? Может, вас что-либо насторожило?
- К чему вы клоните, Александр Яковлевич?
- Я просто хочу сказать, что ярлычок "несчастный случай" приколоть к делу легче всего.
- Приколоть? Оригинальная мысль!
- К сожалению, не слишком оригинальная.
- Вы намекаете, что я халатно отнесся к выполнению служебных обязанностей?
- Андрей! Давайте воздержимся от взаимных упреков. В зависимости от предпосылок, одну и ту же ситуацию можно расценивать по-разному. Даю вводную: на рассвете девятнадцатого октября в нашем городе происходит преступление, вечером того же дня некто Анатолий Тюкульмин спешно покидает город, даже не предупредив мать, а утром двадцать первого октября почти за тысячу километров от Верхнеозерска находят человека, который якобы случайно упал со скалы в воду и разбился. Как выясняется, погибшим оказался именно Тюкульмин. Вопрос: убедительно ли звучит формулировка "несчастный случай"?
- Да, но ведь у нас не было оснований рассматривать в таком ракурсе это происшествие, - оправдывается Тихоньков. - Тем более, внешних признаков насилия или борьбы мы не обнаружили ни на теле потерпевшего, ни на скальной площадке, с которой он сорвался в воду. А в качестве кого, если не секрет, вас интересовал погибший?
- Вот в чем загвоздка - я сам хотел бы это знать.
- Так, - моментально воспламеняется Андрей, - с чего мы начнем?
- Я думаю - с осмотра той самой крутой скальной площадки.
И вот мы идем по полупустым улочкам, где фасады приземистых домов оплетены диким виноградом, а маленькие опрятные изгороди неуверенно петляют вдоль протоптанной земляной дороги, оканчивающейся длинным пологим спуском. От машины я отказался наотрез, сославшись на гиподинамию. Тихоньков о ней, вероятно и не слыхивал, поэтому посматривает на меня с уважением.
Ага, вот и тропинка, ведущая к прибрежным скалам. Чуть поодаль виднеются эвкалипты, придающие пейзажу неповторимый колорит.
- Это не единственный способ попасть на место происшествия, поясняет на ходу Андрей. - В принципе там можно оказаться, преодолев массив со стороны кукурузных полей, что исключается, если учесть количество спиртного, принятого потерпевшим.
Я согласно киваю.
- Наконец, последний вариант - пробраться вдоль набережной, прямо по береговой линии. В детстве я так сам часто лазил. Осторожно, сейчас будет узкий участок. Держитесь левее.
Мы несколько раз огибаем вздыбившиеся базальтовые образования, прежде чем оказываемся на самой площадке - небольшом пятачке, надежно защищенном с трех сторон от любопытных глаз. Идеальное место для сведения счетов.
- Южноморская Мекка всех романтически настроенных отдыхающих, говорит свыкшийся с ролью гида Тихоньков.
- Как, по-вашему, приезжий в одиночку потащится сюда в первый же вечер, не зная местности?
- Но ведь можно спросить у кого угодно - охотно разъяснят.
- Мне нечего возразить. Может быть, это и проще, и убедительней. Приехал - расспросил - добрался - разбился. Предварительно заправившись для храбрости. Если даже и не очень убедительно - то для кого? Для меня, для моего субъективного мнения.
Метрах в пятнадцати под нами шелестит пеной прибой. Распластав крылья, проносятся над водой чайки, высматривая добычу.
Андрей искоса поглядывает на часы.
- Торопишься? - незаметно перехожу на ты.
- Не то, чтобы очень. В 16.00 торжественное собрание в ДК, нужно успеть заскочить домой переодеться.
Узнаю у Тихонькова, где находится гостиница. Он с готовностью вызывается проводить меня, так как нам, оказывается, по пути.
Некоторое время идем молча. Внезапно Андрей останавливается посреди дороги.
- А знаете, Александр Яковлевич, на одну странность я тогда обратил внимание. Конечно, не бог весть что, но вас может заинтересовать.
- Андрей, меня интересует абсолютно все. Любая деталь, любая мелочь.
- Деталь такая: во второй половине октября вечера были довольно прохладные, без пиджака на улицу практически никто не выходил.
- Так.
- А на Тюкульмине была одна тоненькая рубашка.
- Очень интересно. Дальше.
- Вот, собственно, и все. Я сразу не придал этому обстоятельству особого значения, решив, что парень был разгорячен алкоголем.
- А теперь?
- Если допустить убийство, то преступник мог унести пиджак, который Тюкульмин, скажем, перед этим снял.
- Логично. Такая версия легко объясняет отсутствие у Тюкульмина документов. Хотя пиджак мог быть просто унесен волнами. Какая сумма была при нем?
- В кармане брюк - двадцать пять рублей и немного мелочи.
- Не густо. Но не мог же он приехать сюда в одной рубашке и с четвертаком в кармане!
Следователь сокрушенно разводит руками.
- Какие вы предприняли розыскные меры?
- Мы запрашивали гостиницы, турбазы, пансионаты и дома отдыха, не пропал ли у них человек, обращались к местному населению по радио, справлялись в бюро находок и камерах хранения по поводу вещей.
- Безрезультатно?
- Увы!
- Ладно, давай сделаем так. Подбери пару смышленых ребят, пусть они обойдут все рестораны, кафе и бары, имея при себе фотографии Тюкульмина, и постараются выяснить, не видел ли его кто двадцатого октября. Шансов немного, но проверить нужно обязательно. И поручи участковым хорошенько расспросить хозяев, сдающих комнаты отдыхающим. Особенно в частном секторе. Чем черт не шутит...
Перед входом в гостиницу мы расстаемся, условившись созвониться вечером.
Возле окошка дежурного администратора - традиционная табличка "Извините, свободных мест нет". Протягиваю документы.
- Вы же видите, гражданин, - скосив глаза на табличку, скучным голосом произносит администратор - пухлая крашеная блондинка неопределенного возраста.
- Но вы даже не раскрыли мой паспорт.
Блондинка придвигает паспорт к себе, медленно раскрывает его, аккуратно перелистывает, зачем-то заглядывает за обложку и неприязненно смотрит на меня.
- Тоже мне, умник выискался.
- А разве на мое имя не забронирован номер? - изобразив удивление, простодушно спрашиваю я.
Только теперь администратор удосуживается прочесть фамилию. В один миг с почтенной дамой происходит полная метаморфоза. Такое впечатление, словно после долгих лет безуспешных поисков она неожиданно встретилась с обожаемым алиментщиком-мужем.
- Ой, простите! За целый день тут такая голова. Для вас есть отличный одноместный полулюкс с видом на море. Даша, проводи товарища в тринадцатый! Господи, где она вечно копается?
Я не возражаю ни против вида на море, ни против тринадцатого номера. Тринадцатый так тринадцатый. Ничем не хуже двенадцатого или четырнадцатого, хотя где-нибудь в Манчестере или Бирмингеме со мной мало кто согласится.
Заполнив анкету, следую за Дашей. Номер действительно неплохой. Просторный, светлый, с телевизором и телефоном. Правда, вид на море чисто символический - при большом желании за кронами деревьев можно различить узкую полоску воды, сливающуюся с горизонтом. Но это обстоятельство меня как-то не волнует. Волнует другое: установить истину в случае с Тюкульминым и, если мое предположение подтвердится, нащупать нити, связывающие это преступление с предыдущими.
Пронзительный телефонный звонок. Телефонистка междугородки просит ответить Верхнеозерску. Быстро меня вычислили.
- Алло! Товарищ майор?
В трубке что-то потрескивает, но голос Чижмина перекрывает помехи на линии.
- Здравствуй, Лева! Вы что там, успели соскучиться?
- Здравия желаю! Есть новости, Александр Яковлевич. Клубок начал разматываться с другой стороны, - Чижмин явно торопится, пытается втиснуть разбухшие слова в убегающие секунды, жертвуя, как всегда, "читабельностью" доклада. - У Моисеева была знакомая женщина, помните? Так вот, ею оказалась Павлюк Клавдия Егоровна. После ее прихода многое прояснилось.
- Лева, - я облегчаю лейтенанту жизнь, - не гони лошадей. Излагай события последовательно и подробно.
И я узнаю все в переваренном виде. Вчера около четырех, как раз во время пересменки, в диспетчерскую таксопарка позвонила женщина и совершенно будничным тоном спросила, нельзя ли пригласить к телефону Петра Моисеева. Ни больше, ни меньше. Дежурная, заблаговременно предупрежденная нашими сотрудниками, на секунду замешкалась, затем попросила подождать у телефона, а сама побежала в соседний отдел звонить в угрозыск.
В моем кабинете в это время сидел капитан Пошкурлат, сортируя накопившиеся бумаги. Получив сообщение, он сказал запыхавшейся дежурной, чтобы та возвратилась в диспетчерскую и постаралась занять незнакомку разговором хотя бы на пару минут.
Этих нескольких минут хватило бы, чтобы еще через несколько минут побеседовать со знакомой Моисеева, так сказать, визуально. Однако стечение обстоятельств не позволило капитану довести операцию до конца.
Пока дежурная возвращалась обратно, в открытую дверь диспетчерской заглянул один из сменившихся водителей. Увидев в пустой комнате нелепо лежащую телефонную трубку, он ее, естественно, поднял. Женщина настойчиво повторила свою просьбу, а шофер возьми и брякни по простоте душевной, что Петра, мол, убили. На чем разговор, собственно, и прервался.
- Дальше - больше. Сегодня, буквально часа два назад, женщина по собственной инициативе явилась в милицию с принадлежащим Моисееву чемоданом. Возвратившись из отпуска, она только вчера узнала о несчастье. Чемодан Петр принес в середине октября и попросил оставить на некоторое время на хранение.
Чемодан сразу же вскрыли по всем правилам, при понятых. Внутри оказались аккуратно уложенные стопки ондатровых шкурок - ровно пятьдесят штук. Настораживал тот факт, что на шкурках отсутствовало клеймо. Это при высшем качестве меха! Павлюк допрашивал лично Владимир Петрович, детали ее показаний проверяются.
- Подполковнику передавай привет, - я говорю с нескрываемым интересом, - как он там?
- Да вот шутил давеча, что без предварительного согласия с вами никогда не будет добиваться санкции на арест.
- Ясно. Как Нефедов?
- Валентин просил поздравить вас с праздником. Завтра его выписывают, но с бинтами придется походить.
"А с тех любителей острых ощущений мы спросим, - зло думаю я, спросим строго. Если пьяный, значит, море по колено, если сильный, можно давать волю кулакам. До чего же опасная это штука - чувство собственной безнаказанности".
- Алло! Вы меня слышите? - заволновавшись, переспрашивает Чижмин.
- Слышимость в порядке. Спасибо, что не оставили меня в неведении. Поздравь ребят от моего имени.
- Обязательно, товарищ майор. А у вас проясняется что-нибудь?
- Пока прояснилась погода. Не знаю только, надолго ли. Лева, нужно поставить в известность мать Тюкульмина.
- Понял, Александр Яковлевич.
- И еще. Выясни, кто вылетал на Кавказ двадцатого октября. Может, промелькнут знакомые имена.
- Сделаем, шеф.
- Тогда у меня все. Звони, если будет что-то новое.
Я достаю из дорожной сумки махровое полотенце и иду в ванную. Там, где нас нет, разворачиваются события. Первое, что приходит в голову, Кормилин! Замдиректора фабрики мог использовать Моисеева в своих производственных аферах как неприметного "человека со стороны" в соответствии с его профессией.
Вообще, недостатка во всевозможных версиях мы не испытываем с самого начала. Версиях, основанных на предположениях, догадках, интуиции, но не подкрепленных главным - фактами и вещественными доказательствами. А партия меха - это вещдок, добротный, перспективный для дальнейшей разработки. Каким образом шкурки оказались в чемодане водителя такси? Кому они предназначались? Почему Моисеев оставил ценный груз на хранение у своей подруги?
Напротив меня на фоне блестящих плиток голубого кафеля - сорокалетний мужчина с налипшими на лоб мокрыми волосами. Лицо задумчиво-сосредоточенное и, наверное, в такой ситуации чуточку смешное. Кожа совершенно некстати успела обветриться за считанные часы на продуваемом семью ветрами кавказском курорте.
Время неумолимо сжимается под прессом дел. Раздвоиться, чтобы вести расследование в двух городах сразу?
- Ну, старина, - я с укоризной разглядываю в зеркале собственное отражение, - ты что же, начинаешь терять свое главное качество - чувство реальности?
Ладно, будем жить в ускоренном ритме. Полчаса на просушку и доведение до солидного лоска внешнего вида, затем совмещенные обед и ужин, еще одна прогулка по небезызвестному маршруту, вечерний сбор информации и обобщение всех накопившихся материалов.
Звонит Тихоньков и интересуется, где я собираюсь поужинать. Вопрос поставлен весьма своевременно. Предлагаю вместе посидеть в каком-нибудь ресторане на его усмотрение. Андрей выбирает "Бирюзу" и обещает зайти за мной минут через двадцать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Неподалеку от моря стоят два здания, обособившись от остальных своей архитектурой. Балюстрада "Бирюзы" делает изящный полукруг вверх, с вызовом взирая деревянными резными узорами на грузноватый шлакоблочный параллелепипед санатория "Чайка". От переулка, из которого мы вынырнули, ресторан отделен фонтаном. Возле входа людно, стоит несколько машин с иногородними номерами.
- После торжественной части пришлось сбежать, - сообщает Андрей. Там должна была выступать наша самодеятельность.
"Знаем мы нашу самодеятельность!" - мысленно я продолжаю за Тихонькова фразу.
- А чем тебе импонирует именно "Бирюза"?
- Хорошая кухня, любопытная публика. Есть и другие нюансы. - Андрей хитро поглядывает на меня. - Кроме того - кратчайший путь к месту гибели Тюкульмина. Парень ведь был здорово пьян, а на машине к скалам не подъедешь, нужно топать пешком.
Вот так. Просто и логично.
Заходим в холл. Швейцар, равнодушно глядя сквозь нас, утверждает, что нет ни одного свободного столика.
- Ну, два-три места при желании всегда найдутся, - миролюбиво говорит Андрей и смотрит на старика в синей униформе насмешливым взглядом.
От этого взгляда швейцар почему-то переходит на крик. По внутренней лестнице быстро спускается метрдотель и спрашивает, в чем дело. Тихоньков продолжает усмехаться.
Из зала выходит красивая смуглая девушка в сиреневом вечернем платье, шепчет несколько слов метрдотелю, после чего нас незамедлительно пропускают. Заметив мое удивление, Андрей поясняет:
- Разрешите представить: наш сотрудник Марина Синельникова. Прошу любить и жаловать.
- Очень приятно, - киваю я.
- Андрей мне рассказывал о вас. - Голос у Марины низкий, грудной, гармонично сочетается с ее внешностью.
"Когда он только успел? - оторопело думаю я. - Стоп, неужели Синельникова - одна из тех "смышленых ребят", о которых я просил Тихонькова?"
Мы присаживаемся за дальний боковой столик, - такой я и сам, пожалуй, выбрал бы - даже декоративные колонны не мешают обзору помещения. Довольно быстро появляется официантка, и мы делаем заказ средней руки - без осетрины и куропаток.
- Сегодняшняя смена работала и двадцатого октяб ря, - говорит Марина, подтверждая мою догадку. - Я показала официанткам фотографию погибшего и, знаете, одна вроде опознала его.
"Умница! - я уважительно смотрю на Марину. - Сколько же труда стоит за этой скромно произнесенной фразой? Так вот на какие "нюансы" намекал следователь!".
- Которая?
- Вон та, светленькая. Понимаете, точно она не уверена, прошло столько времени, но говорит, что похож.
- Тюкульмин сидел один?
- Нет. В тот вечер она обслуживала пять столов в центре зала и все места были заняты. Для какой-то компании еще пришлось подставлять два стула.
- Но он мог находиться за одним столиком с незнакомыми людьми.
- Вряд ли. Официантка вспомнила, что за ужин рассчитывался другой мужчина. С какой стати он стал бы платить за незнакомого человека?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23