— Удивляюсь я вашим ребятам, — начал он, сам презирая себя за ложь, — вы танцуете удивительно легко, я давно не чувствовал такого удовольствия, а они…
Надя растянула губы в пренебрежительной усмешке.
— Дурачье, — произнесла зло, — провинциальные, невоспитанные дураки, чего от них ждать?
Очевидно, она и в самом деле думала так, и Шугалию стало неловко: откуда у девушки столько злости?
— К сожалению, дураки существуют везде, — дипломатично ответил он. — Но ведь у вас в Озерске так много красивых девчат!
Библиотекарша восприняла это как комплимент себе.
— Где вы их видели? — манерно улыбнулась она.
Шугалий не ответил, сделав таинственное лицо.
Этого было достаточно для девушки, шея ее покрылась розовыми пятнами.
— Хотите почитать Сименона? — спросила она вдруг, и Шугалий понял, что она оказывает ему большую услугу.
— У меня и без Сименона голова кругом идет, — пожаловался он. — Кстати, — кивнул на двух девушек у стенки, — это ваши коллеги из библиотеки?
— Нет, это Света и Рая с рыбзавода.
— А библиотекарши не танцуют?
— Если бы! — раздраженно ответила она. — Взгляните, вон что выделывают! — указала на высокую девушку, кружившуюся с парнем в модном клетчатом пиджаке.
Шугалий узнал брюнетку со стройными ногами и решил, что обладает довольно-таки неплохим вкусом, если сразу обратил внимание на девушку, вызывающую неприязнь у Нади. Присмотрелся к партнеру брюнетки и узнал Олексу Завгороднего. Такое же открытое лицо, как на фотографии в комнате Олены Михайловны, такая же спокойная, доброжелательная улыбка. И девушка ему под стать.
— Кто это? — спросил, хотя и заранее знал ответ.
— Нинка… — пренебрежительно сказала Надя. — Нинка Бабинец, работает в читалке. И как ей не стыдно?
Девушка танцевала, как и все, только юбка была у нее короче, чем «мини» остальных районных модниц, на палец или на два, но ведь она вернулась из Львова, самого Львова, где точно знают, на сколько можно укорачивать юбку.
Вальс кончился, и Шугалий повел Надю к креслам.
Объявили перерыв, во время которого в соседней комнате можно было выиграть в лотерею бутылку шампанского. Капитан не соблазнился призом и присел возле библиотекарши. Смотрел, как идет к ним через весь зал Нина Бабинец, взяв Олексу под руку и заглядывая ему в глаза: должно быть, не видела, кроме него, никого и не хотела видеть.
Девушка была красива — бледное лицо под копной черных волос, правда, черты лица мелковаты, но выразительны, и глаза сияли от счастья и нежности, как черные звезды. «Но разве звезды бывают черными?» — подумал Шугалий и, глядя на Нину, понял, что бывают, изредка, но попадаются.
Они остановились перед Надей, и Нина о чем-то спросила у нее. Шугалий думал, что она ответит так же свысока, неприязненно, как и говорила о ней за глаза, но Надино лицо расплылось в благодушной улыбке, и она сказала что-то ласково, чуть ли не нежно, будто разговаривала с лучшей подругой.
Это было так неожиданно, что Шугалий даже задвигался на стуле, — библиотекарша оказалась опаснее, нежели он думал, и капитан пожалел женщин, которым приходится общаться с ней.
— Какая славная ты сегодня, Ниночка, — щебетала она, — я просто восхищена, и нет в нашем захолустье краше.
Она сказала «в захолустье», конечно, не без подтекста, чтобы хоть как-то принизить девушку, но та не обратила на это внимания, — Боже, какой вальс! — сказала Нина. — Всю жизнь танцевала бы!
— Как крыловская стрекоза?
— Пусть так. За один такой вальс, — влюбленно взглянула на Олексу, — полжизни не жалко.
Надино лицо вдруг искривила злоба.
— Не споткнись! — почти крикнула она. Нина удивленно посмотрела на нее, но Надя уже поняла свою ошибку. — Туфли у тебя… — тут же поправилась она, — на таких каблуках, что страшно. Импортные?
— Мэйд ин Бобруйск… — улыбнулся Олекса.
— Ты все шутишь! — Надя бросила на него острый взгляд, и Шугалий заметил, как увлажнились ее глаза.
У него блеснула догадка, но он не поверил — неужели?
Да, сомнений быть не могло: Надя неравнодушна к Олексе Завгороднему и не может простить сопернице ни красоты, ни счастья, написанного на ее лице. Но влюбленным не дано замечать чувства других, и Олекса ответил вполне серьезно:
— Нашла шутника! Я за этими туфлями два часа в очереди простоял.
— Чего не сделаешь ради… — Надя запнулась. Верно, хотела сказать «любимой», но произнесла: — … ради моды.
— А мне нравятся… — Вероятно, Нинины ножки понравились бы Олексе даже в лаптях, в конце концов он был прав, да и туфли были вовсе не плохи.
Кто-то выиграл в лотерею шампанское, потому что из боковой комнаты донеслись восхищенные возгласы и сразу бабахнула пробка.
— Я бы тоже выпила шампанского, — сказала Нина.
— Но ведь тут нет буфета.
— Может, в чайную… — нерешительно предложила Нина.
Надя сверкнула глазами.
— И ты хочешь, чтобы Олексу увидели сейчас в чайной? — спросила она осуждающе. — Честно говоря, я удивляюсь, что вы пришли сюда. Прошла только неделя… — Больнее уколоть было невозможно: парень побледнел, и лицо у него вытянулось.
— Правда, — ответил он смущенно, — прошла только неделя… Но ведь Нине так хотелось потанцевать!
— Разве ощутишь чужое горе! — поучающе сказала Надя и махнула рукой так, что все поняли: нет, она не такая и не позволила бы Олексе танцевать через неделю после смерти отца.
— Андрий Михайлович был веселым человеком и никогда бы не осудил нас… — Нина сделала попытку оправдаться, но улыбка сошла с ее лица и глаза стали грустными.
Оркестр заиграл «барыню». Олекса взял Нину под руку, но она решительно отстранилась. Надя выжидательно посмотрела на Шугалия, однако он никак не среагировал на ее намек — сидел и смотрел, как через зал, бесцеремонно расталкивая танцующих, направляются к ним двое парней. Один из них за несколько шагов поманил Надю, та с готовностью встала и пошла ему навстречу, другой остановился перед Ниной.
— Пошли, Нинка! — положил ей руку на плечо.
Девушка повела плечом, но парень не отпускал ее.
— Отцепись! — Олекса резким движением сбросил руку парня с Нининого плеча.
— Ты смотри, — удивился тот, — оно еще ерепенится! — Парень был на голову выше Олексы, коренастый, но неуклюжий. Он растопырил пальцы, приблизил к лицу Олексы. — Тебя сейчас не будет здесь, понял?
Схаваю тебя и не замечу…
Олекса не отстранился.
— Видишь, Нина не хочет танцевать. И не будет, я не позволю. Иди проспись, от тебя за полкилометра несет.
— Смотри, оно заговорило! — изобразил удивление парень. — Кто оно такое, Нинка? Трепло заезжее. Тебе что, своих не хватает?
— А ну, мотай отсюда! — Олекса побагровел от ярости. — А не то сейчас выведут.
— Выйдем! — предложил тот. — Давай выйдем, мне здесь разговаривать с тобой неудобно.
Нина стала рядом с Олексой.
— Слушай, Петро, — сказала спокойно, — я сейчас позову дружинников.
— Плевать я хотел на твоих дружинников. — Все же парень невольно оглянулся. Но тут же стиснул огромный кулак, заорал на Олексу: — Ты наших девчат не трогай. Мало тебе львовских? А то голову свернем и обратно не поставим! Усек?
Олекса сжал зубы. Обнял Нину за плечи, и жест этот был красноречивее любых слов.
— Не слушаешься, значит?.. Я тебя предупредил! — Парень качнулся, будто хотел оттолкнуть Олексу со своей дороги, но вместо итого резко повернулся и пошел к выходу.
Завгородний с возмущением посмотрел ему вслед.
Отстранился от Нины.
— Подожди меня здесь, — решительно сказал он. — Я с ним поговорю…
— Нет, — она крепко схватила его за руку. — Ты что, с ума сошел?
Плечи Олексы опустились.
— Пошли… — предложил он. — Не могу я тут…
Нина тревожно посмотрела на двери, за которыми исчез Петро.
— Немного подождем…
— Я его не боюсь, — понял ее колебания Олекса.
— Ты не знаешь Петра. Лучше с ним не связываться.
— Значит, дрожать перед каждым хулиганом?..
— Его все в Озерске боятся.
— Пошли… — махнул рукой Олекса. Он потащил Нину к выходу.
Шугалий заметил, что товарищ Петра бросил Надю посреди зала и поспешил за ними. Что ж, решил капитан, без его вмешательства не обойтись. Быстро пересек зал и вышел в пустой вестибюль. За Олексой и Ниной уже хлопнула дверь, и товарищ Петра успел выскользнуть за ними.
Петро стоял неподалеку от Дома культуры, опершись спиной о ствол дерева и засунув руки в карманы.
Олекса увидел его и остановился. В нескольких шагах от него остановился и второй парень.
Петро сказал издевательски:
— Чего же ты испугался, щенок? Иди в мои объятия, и тебе станет клёво! Мои объятья не хуже Нинкиных…
Олекса оглянулся на второго парня и увидел в дверях Дома культуры Шугалия.
— Ого, а вас уже трое! — на мгновение заколебался, взял Нину за руку и отступил в сторону. — Один на один испугался?
— Ты у меня потявкай! — Петро оторвался от дерева, лениво сделал шаг. — Видел размалеванные морды?
Нина потащила Олексу обратно. Однако путь к отступлению уже был перекрыт.
— Подожди… — Олекса освободил руку и вдруг легко, даже как-то грациозно бросился на второго парня.
Тот не успел уклониться, Олекса схватил его за руку и швырнул через себя. Парень неудобно упал на бок, верно, не успел даже сообразить, что случилось.
Петро, как рассвирепевший медведь, двинулся на Олексу. Вероятно, тому пришлось бы плохо, но Шугалий уже загородил Олексу и властно сказал:
— Милиция! Прошу прекратить безобразие!
— Какая еще милиция! — не сразу сообразил Петро. — Не суйся не в свое дело, не то хуже будет!
И все же он остановился, колеблясь, и Шугалий воспользовался этим.
— Ступайте отсюда, — приказал он, — а то задержим и будем судить за хулиганство.
— Охота была связываться! — поднялся с асфальта второй парень. — Пошутить уже нельзя!
— Я тебе за такие шутки!..
— А я что?.. Я — ничего…
— А чего он к нашим девчатам цепляется? — сделал попытку оправдаться Петро.
— А тебе какое дело? — взорвалась Нина.
— Нашла фраера… — пробормотал Петро. — Мы тебе еще припомним. — Он пытался отступить с достоинством, насколько это было возможно в его положении.
Повернулся и пошел, не глядя на товарища, который плелся следом.
Только теперь Олекса повернулся в Шугалию.
— Вы правда из милиции? — спросил он.
— Лучше бы поблагодарил человека! — Нина с любопытством смотрела на Шугалия.
— Не все ли равно — откуда?
Шугалий отозвал Олексу в сторону и отрекомендовался, объяснив, для чего приехал в Озерск, и почувствовал, как тот сразу внутренне напрягся. Что ж, конечно, мало приятного в том, что кто-то начнет копаться в твоей жизни, а парень оказался неплохим, и капитан решил быть с Олексой предельно деликатным. Тем более что он сам информировал органы госбезопасности об отцовском письме. Кто знает, как повел бы себя на его месте другой? Может, и не придал бы значения черновику или, наоборот, не захотел бы неминуемых хлопот, связанных с расследованием, и уничтожил бы черновик письма.
— Проводим девушку домой, — предложил Шугалий. — Потому что те двое…
— Не так уж и страшно! — В этих словах Олексы не было бравады, и капитан спросил:
— Занимаетесь самбо?
— У нас в университете кружок…
— А вы его ловко положили.
— Пижонов надо учить.
— Но ведь можно напороться и на нож…
— В Озерске вряд ли. Я Петра знаю. На это не пойдет.
— Вы уже шесть лет не живете в Озерске, и я бы на вашем месте…
— Все лето тут. Да и на зимние каникулы приезжаю. Отец все время в разъездах… был, — с горечью поправился он, — и тетке надо помогать.
— Хорошая она.
— Не то слово — хорошая! А вы уже успели побывать у нас?
— И так много времени потеряно зря.
— Если бы я раньше поинтересовался отцовскими бумагами…
Шугалий незаметно коснулся его локтя, и Олекса осекся.
— Какими бумагами? — спросила Нина. — Ты не говорил о них.
— Деловая переписка, — уклончиво пояснил Олекса. — Тебе не интересно.
— Мне все интересно.
— Мелочи, — он махнул рукой, — всякие карантинные мероприятия.
— Завтра утром разберем их, — сказал Шугалий.
Они миновали библиотеку и остановились перед калиткой, сваренной из толстых железных прутьев.
Дом Бабинцов стоял в глубине густого сада, в больших окнах горел свет.
— Зайдем? — предложила Нина.
Олекса не ответил. Ему явно не хотелось расставаться с девушкой, однако Шугалий имел намерение еще поговорить с ним.
— А вам на работу совсем близко… — Шугалий сделал вид, что не слышал слов девушки.
— Когда надо, мать просто кричит Нине, — засмеялся Олекса. — «Борщ на столе, остынет!»
— Чаю попьем… — девушка открыла калитку, — а кто хочет горячего борща…
— Завтра, — твердо возразил Шугалий, — борщ завтра, а сегодня мы с Олексой должны поговорить.
Нина обиженно закрыла калитку, Олекса с сожалением посмотрел ей вслед и повернулся к капитану.
— Пойдем к нам?
— Проводите меня до гостиницы.
— Тут два шага.
— А у меня только два вопроса. Отец говорил вам о приезде Романа Стецишина?
— Да. Он еще месяц назад получил письмо из Канады. Вообще они не переписывались, может быть, писали раз в пять лет, отец почему-то не очень любил дядю Романа…
— А Олена Михайловна?
— Не знаю. Хотя… В ее комнате висело фото…
— Видел, — подтвердил Шугалий. — Не хватает одного снимка.
— Фотография тети с дядей Романом. Давнишняя, когда они были еще совсем молодыми.
— Конечно, ведь не виделись тридцать лет. Почему Олена Михайловна сняла фото?
— Мне было неудобно спрашивать.
— Понимаю. Не говорила, что произошло между ними и Стецишиным?
— Считаете, что отец поэтому и сел писать письмо к вам? Мне тоже так кажется… Спрашивал у тетки, говорит, ничего не слышала и ничего не знает. Да и правда, что могло случиться?
— И все же что-то случилось, — раздумчиво сказал Шугалий. — А с Чепаком вы знакомы?
— Кто же его не знает? Отцовский помощник и товарищ.
— Товарищ?
— Отец его уважал. Северин Пилипович с женой часто приходили к нам.
Они подошли к гостинице.
— До завтра, — Шугалий похлопал Олексу по плечу, — будь здоров, парень, — перешел он на «ты», — завтра утром я зайду к вам. А теперь — спать, устал я немножко…
Верно, сказал неправду, так как еще читал, а потом лежал в постели с открытыми глазами, пока сон все же не сморил его.
Дом ветлечебницы стоял за высоким деревянным забором на краю городка. Шугалий сразу узнал Чепака, хотя на фотографии, которую показали капитану в райотделе госбезопасности, тот был значительно моложе.
А может, это белый халат придавал Чепаку какую-то врачебную суровость и старил его, потому что ветфельдшер двигался живо и глаза блестели совсем молодо.
И все же Чепаку было уже за пятьдесят. С утра Шугалий познакомился с его биографией — собственно, знакомиться было не с чем. Родился Чепак в Озерске, отец его работал на городской лесопилке, мать — судомойкой в ресторане. На лесопилку незадолго до войны поступил и Северин. В начале сорок третьего года гитлеровцы сожгли лесопилку, несколько рабочих были арестованы, а девять человек, в том числе и Северин Чепак, ушли в леса, где и создали костяк небольшого партизанского отряда, действовавшего в районе Озерска и Любеня.
Летом сорок третьего года каратели вместе с отрядом куренного Стецишина, воспользовавшись данными, полученными от предателя, подосланного бандеровцами к партизанам, разгромили отряд, прижав его к черным болотам. Предателя так и не нашли. Только трем партизанам удалось спастись, в том числе и Северину Чепаку — он как раз был послан на связь с подпольщиками в Любень, райцентр километрах в семидесяти от Озерска.
Прочитав это, Шугалий остановился. Чепак был в Любеке, когда каратели с бандеровцами громили отряд. Случайно ли? А теперь сын куренного Стецишина приезжает из Канады в Озерск.
Но при чем тут Завгородний? Ведь во время войны Андрий Михайлович был во Львове…
Дальше вся биография Чепака укладывалась в один абзац. После войны окончил ветеринарное училище и вот уже почти тридцать лет работает в озерской ветлечебнице. И работает неплохо — все им довольны!
…Чепак делал укол собаке, которую держала полная женщина в грязных туфлях. Пес вертелся, женщина не могла удержать его, и фельдшер повернулся к Шугалию.
— Помогите! — не попросил, а приказал он, и капитан безропотно придержал пса за задние ноги.
Чепак сделал укол и обратился к Шугалию:
— Чем могу служить?
— У меня личное дело, Северин Пилипович, и хотел бы поговорить с глазу на глаз.
— Там вас устроит? — Чепак ткнул пальцем на скамейку под яблоней. — Я только шприц отнесу. — Он вернулся сразу и сел вполоборота к Шугалию, положив на колени большие руки с набрякшими синими венами.
Капитан предъявил ему удостоверение. Чепак внимательно изучил его, Шугалию показалось, что даже слишком внимательно, вернул и снова положил руки на колени, смотрел в глаза капитану и ничем не проявлял своего волнения.
— Мне поручено выяснить обстоятельства смерти ветврача Завгороднего, — начал Шугалий, не отводя взгляда, — и я хотел бы узнать, зачем вы приходили к Андрию Михайловичу восемнадцатого августа утром, в пять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13