— Это может быть она. — От волнения голос Тейт прозвучал совсем тоненько.— Может быть, — откликнулся Бауэре и принялся за работу. — Дарт, отметь координаты. Тейт, просигналь «Стоп» на мостик.Они умолкли еще на пару минут. Бауэре увеличил изображение и стал медленно разворачивать камеры.Затонувшее судно кишело живыми существами. Тейт представила восторг Литца и других морских биологов… затаила дыхание…— О боже, посмотрите! Вы видите? Дарт нервно хихикнул.— Штурвал. Это колесный пароход, Бауэре. Это наша красавица «Джастина».Бауэре остановил камеру и медленно поднялся.— Дети мои, в такой момент я, очевидно, должен сказать что-то глубокомысленное. — Он приложил руку к сердцу. — Мы это сделали, черт побери!Издав дикий крик, Бауэре обхватил Тейт и закружил ее по комнате. Она рассмеялась, к глазам подступили слезы радости.— Давайте всех разбудим.Тейт вывернулась из объятий Бауэрса и бросилась в свою каюту.— Лорейн, быстрее вставай и беги в «эпицентр».— Что? Мы тонем? Убирайся, Тейт. Не мешай мне соблазнять Харрисона Форда.— Подождет твой Форд. Беги в «эпицентр». — Тейт сорвала простыню с голой, свернувшейся калачиком Лорейн. — Но, ради бога, надень сначала халат.Предоставив Лорейн ругаться в одиночестве, Тейт побежала к каюте Хейдена и, борясь с нервным смехом, заколотила по двери.— Хейден! Вставай, Хейден. Воздушная тревога! Все наверх! Шевелись!— Что? — Встрепанный, завернутый в одеяло Хейден распахнул дверь и близоруко уставился на Тейт. — Кто-то ранен?— Нет, все здоровы. — Тейт порывисто обняла его, чуть не сбив с ног, и поцеловала. — О, Хейден, я не могу дождаться…Оправившись от шока, Хейден жадно впился губами в ее рот. Тейт оцепенела, затем расслабилась и, когда поцелуй иссяк, ласково погладила щеку Хейдена.— Хейден…— Прости, Тейт. — Он в раскаянии отступил. — Ты захватила меня врасплох. Я не должен был этого делать.— Ничего страшного. — Она улыбнулась, положила руки на его плечи. — Правда, все нормально. Я бы сказала, что мы оба захватили друг друга врасплох, и это было чудесно.— К-как к-коллега… — от охватившей его паники Хейден начал заикаться. — К-как твой начальник, я не имел на это права.Тейт подавила вздох.— Хейден, это был всего лишь поцелуй. И я первая тебя поцеловала. У нас есть более веская причина для безумия. Тебя не удивляет, что я вытащила тебя из постели и бросилась на тебя?— Ну, я… — Он пошарил по носу, но очки не нашел. — Да, удивляет.— Хейден, мы нашли «Джастику», Предупреждаю: держись, потому что я сейчас опять тебя поцелую. ГЛАВА 12 «Джастина» превзошла все самые смелые ожидания археологов. Уже неделю землечерпалка выплевывала кучи золотых монет и золотых слитков, некоторые — более шестидесяти фунтов весом.Тейт почти не вылезала из носовой каюты, где фотографировала, исследовала, систематизировала… брошь с камеей, осколки фарфора, ложки, оловянная чернильница, изъеденная червями деревянная детская игрушка… и, конечно, монеты. Стопки серебряных и золотых монет громоздились на ее рабочем столе. Очищенные в лаборатории Лорейн, они сияли, словно только что отчеканенные.Иногда Тейт отвлекалась от работы, чтобы понаблюдать за экраном монитора. Там, на дне, робот Чаунси цеплял металлическими клешнями тяжести или нежно обнимал пинцетами морскую губку, а Тейт тщетно боролась со смутным чувством неудовлетворенности и жестоко завидовала этой железяке.Она взяла в руки золотую пятидолларовую монету — красивый маленький диск, датированный 1857 годом, годом гибели «Джастины». Сколько рук держали эту монету? Вероятно, совсем немного. Может, она лежала в дамском кошельке, или в кармане джентльмена. Может, ею расплатились за бутылку вина, или кубинскую сигару, или новую шляпку. Или ее хранили, чтобы отпраздновать конец путешествия.— Прелесть, правда? — Лорейн вплыла в каюту с очередным подносом блестящих находок.— Да. — Тейт отложила монету, внесла ее в компьютерный каталог. — Здесь хватит работы на год.— Что-то не слышу радости в голосе. — Лорейн с любопытством посмотрела на Тейт.— Я радуюсь, конечно же, радуюсь. — Тейт зарегистрировала брошь. — Я участвую в одном из самых важных и успешных проектов моей карьеры, я — часть команды лучших ученых. У меня самое современное оборудование, более чем приличные условия жизни и работы. — Тейт повертела в руках детскую игрушку. — Было бы безумием не радоваться.— Так, может, объяснишь причину своего безумия? Тейт поджала губы.— Ты не поймешь. Это трудно объяснить человеку, который никогда не нырял с аквалангом.Лорейн села, закинула ноги на край стола, обнажив татуировку на лодыжке — разноцветного единорога.— Попробуй. У меня есть время.— То, что мы делаем, не охота за сокровищами, — раздраженно начала Тейт. — Все выполняют компьютер ры и роботы, и это по-своему потрясающе. Без этого оборудования мы никогда не нашли бы Джастину.Тейт нетерпеливо вскочила и подбежала к иллюминатору.— Без машин мы бы ничего не достали и нечего было бы изучать. Аквалангисты не могут работать на такой глубине. Огромное давление, низкие температуры. Я все это понимаю, но, черт побери, Лорейн, я хочу спуститься вниз. Я хочу все потрогать. Я хочу расчистить песок и найти что-нибудь своими руками. А все удовольствие достается драге Бауэрса.— Да, он с утра до ночи хвастается своим чудовищем.— Я понимаю, что это звучит глупо. — Тейт улыбнулась. — Но самое волнующее — работа на дне. Я снова и снова вспоминаю свое первое погружение, первое найденное судно, песчаный холмик, под которым что-то скрыто… Тогда я чувствовала себя частью прошлого. — Тейт беспомощно всплеснула руками.— Так научно?— Наука мертва без чувства сопричастности. Во всяком случае, для меня. Я помню свою первую монету — серебряное песо. Мы нашли нетронутый испанский галеон в Вест-Индии. — Тейт вздохнула. — Мне было двадцать лет. В то лето столько всего случилось. Мы нашли галеон и потеряли его. Я влюбилась, а потом мое сердце разбилось.— Из-за корабля или мужчины?— Из-за обоих. За несколько дней я узнала безграничное счастье и безграничное горе. Тяжелое испытание в двадцать лет. Но в то лето я поставила перед собой цель и вернулась в колледж, чтобы получить диплом. Я мечтала делать именно то, что делаю сейчас. И вот восемь лет спустя я задаю себе вопрос, не совершила ли я самую страшную ошибку в своей жизни?— Тебе не нравится твоя работа?— Я люблю свою работу, просто не могу смириться с тем, что машины делают самое интересное и держат меня на дистанции.— Думаю, тебе нужно нацепить акваланг и поразвлечься немного. Если ты называешь это развлечением. Когда последний раз ты брала отпуск?— О, дай подумать… — Тейт села, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. — Лет восемь назад, если считать пару уикендов и коротких рождественских каникул дома.— Все ясно, — решительно сказала Лорейн. — Ты хандришь. Доктор Лорейн выписывает очень простое лекарство. Как только экспедиция закончится, возьмешь месяц отпуска, поедешь куда-нибудь в теплые края и проведешь кучу времени с рыбами.Лорейн вдруг проявила живейший интерес к своим ярко-розовым ногтям.— Если тебе нужна компания, Хейден с радостью поедет с тобой.— Хейден?— Он с ума по тебе сходит.— Хейден?!— Да, Хейден. — Лорейн сдернула со стола ноги. — Господи, Тейт, раскрой глаза Он уже месяц страдает по тебе.— Ничего подобного, Лорейн, мы просто друзья, коллеги. — Тут Тейт вспомнила, как Хейден целовал ее. — О, черт!— Он потрясающий мужчина.— Да, потрясающий, — как эхо повторила Тейт. — Я никогда не думала о нем в этом смысле.— Но он думает.— Это плохая идея, — пробормотала Тейт. — Нельзя заводить роман с коллегой. Я точно знаю.— Как хочешь, — беспечно сказала Лорейн. — Я просто подумала, что пора просветить тебя и дать парню шанс. Еще я хотела сообщить, что какие-то шишки из «Морских исследований» и «Посейдона» прилетают проинспектировать нас и забрать часть добычи. И они привезут кинооператоров.— Кинооператоров. — Тейт была рада перевести разговор с Хейдена на другое. — Я думала, что достаточно наших видеокассет.— Они воспользуются нашими съемками, а мы попадем в документальный фильм для кабельного телевидения, так что не забывай подкрашивать глаза и губы.— И когда они прилетят?— Они уже в пути.Тейт бессознательно сжала в руках деревянную игрушку.— Я не отдам ничего, что еще не исследовала.— Не забудь сказать это им, подружка. — Лорейн направилась к двери. — Но помни, что мы всего лишь наемные работники.«Наемные работники, — подумала Тейт. — Может, именно в этом суть проблемы». Как-то незаметно из независимой, обожающей приключения женщины она превратилась в безликого служащего корпорации.«Зато я работаю, — напомнила она себе. — Ученые — вечные нищие. Однако…»Сколько этих «однако» в ее жизни! Надо обязательно найти время и решить, какие же из них самые важные.
…Мэтью и не сомневался в том, что сошел с ума. Он бросил работу! Работу, которую ненавидел, но благодаря которой оплачивал счета и не давал умереть парочке смутных грез. Без этой работы яхта, которую он потихоньку строил уже несколько лет, никогда не закончится, Бак будет прозябать на пособие, а ему самому сильно повезет, если через полгода он сможет наскрести денег на приличную еду.И он не просто бросил работу, а еще и потащил за собой Ларю. Без особых уговоров маленький канадец собрал свои вещи и отправился с ним. Как понимал сложившуюся ситуацию Мэтью, на нем теперь висят два нахлебника, увлеченных выискиванием недостатков друг в друге.Мэтью сидел под ржавым навесом старого трейлера, затерявшегося на юге Флориды, и пытался вспомнить момент, когда потерял разум.Все началось с письма Бомонтов, с упоминания о Тейт, о Ван Дайке и, естественно, о «Изабелле». Слишком много вспыхнуло воспоминаний, прекрасных и горьких, слишком много проснулось надежд. Не успел он продумать последствия своего шага, как уже паковал свое снаряжение.Теперь, когда мосты были сожжены, появилось время подумать. Куда девать Бака, черт побери? Старик пьет, не просыхая, и совсем отбился от рук.«Тоже мне, сюрприз», — подумал Мэтью. Каждый год он на месяц приезжал во Флориду и тщетно пытался протрезвить дядю. И каждый год он возвращался в море, мучаясь угрызениями совести.Вот и сейчас далеко разносится полный пьяной горечи голос Бака…— Что это за помои? — Стуча протезом, Бак ворвался в крохотную кухню.Ларю даже не поднял глаз от своей книги.— Рыбная похлебка с чесноком и пряностями. Старинный семейный рецепт.— Помои, — повторил Бак. — Французские помои. — Небритый, в мятой одежде, в которой и спал, Бак распахнул дверцу кухонного шкафчика, надеясь найти бутылку. — Чтобы в моем доме больше не было такой вони.Ларю невозмутимо перелистнул страницу.— Где виски, черт побери? — Бак пошуровал в шкафчике, разбрасывая скудные припасы. — Где моя бутылка, будь ты проклят!— Лично я предпочитаю хороший «Божоле», — заметил Ларю. — Комнатной температуры. — Он услышал скрип затянутой москитной сеткой двери и сунул закладку в роман Фолкнера. Похоже, вечер только начинался.— Ты украл мое виски, проклятый кэнак Кэнак — канадец, особенно французского происхождения.

.Ларю только ухмыльнулся, сверкнув золотым зубом.Ответил Мэтью:— Виски нет. Я от него избавился.Бак неуклюже повернулся и качнулся, не столько из-за протеза, сколько из-за поглощенного с утра алкоголя.— Ты не имел права трогать мою бутылку.«Кто этот человек? — думал Мэтью. — Кто этот незнакомец? Что осталось от Бака в распухшем небритом лице, в воспаленных мутных глазах?»— Насчет прав не знаю, но бутылку я выбросил. Выпей кофе.Бак схватил с плиты кофейник и швырнул его в стену, следом полетела кружка.— Ну, не пей кофе. — Поскольку руки сами собой сжались в кулаки, Мэтью сунул их в карманы. — Если хочешь напиться, напивайся где-нибудь в другом месте. Я не собираюсь смотреть, как ты себя убиваешь.— Это мое дело, — пробормотал Бак, топая по хрустящему стеклу и луже кофе.— Нет, пока я здесь.— А тебя никогда здесь нет! — Бак поскользнулся на мокром полу, выпрямился, раскрасневшись от унижения. Каждый шаг служил горьким напоминанием об увечье. — Являешься сюда, когда пожелаешь, и так же исчезаешь. Ты не имеешь права командовать мной в моем собственном доме, мальчишка.— Это мой дом, — невозмутимо возразил Мэтью. — Ты просто умираешь в нем.Он мог уклониться, но все-таки встретил кулак Бака, неожиданно для себя с удовлетворением отметив, что дядюшка еще в состоянии нанести хороший удар в челюсть.— Я ухожу. — Под хмурым взглядом Бака Мэтью стер кровь со рта тыльной стороной ладони и вышел.— Иди, иди. — Бак проковылял к двери и крикнул в барабанящий дождь: — Уходить ты прекрасно умеешь. И можешь вообще не возвращаться. Ты здесь никому не нужен. Никто в тебе не нуждается.Когда Бак исчез в своей спальне, Ларю выключил огонь под кастрюлькой с тушеным мясом, взял две куртки — свою и Мэта — и выскользнул из трейлера.Они жили во Флориде всего три дня, но Ларю уже знал, где искать приятеля, и, низко надвинув на глаза кепку, чтобы вода не текла по лицу, направился к арендованному Мэтом бетонному гаражу у пристани.Мэтью сидел на носу почти законченной яхты-катамарана. Когда Ларю в первый раз увидел это сооружение, оно произвело на него неизгладимое впечатление Интересная посудина, в ширину почти такая же, как в длину, не изящная, но крепкая и устойчивая. Ларю ценил эти качества как в яхтах, так и в женщинах.Палубные сооружения покоились на двух корпусах недоступные любым волнам. Изогнутые внутрь ось служили амортизаторами и увеличивали плавность и скорость хода. Внутри достаточно места для экипажа и припасов, но самым гениальным в проекте Мэтью, по мнению Ларю, была выступающая вперед открытая па-луба площадью в шестьдесят квадратных футов. Недоставало лишь окончательной отделки: краски, медных деталей и навигационного оборудования… и подходящего имени.Ларю вскарабкался на палубу, снова восхитившись полетом конструкторской мысли Мэта.— Так когда ты закончишь эту штуковину?— У меня теперь полно времени, не так ли? Все, что мне нужно, это деньги.— У меня куча денег. — Ларю достал кожаный кисет и начал не спеша скручивать сигарету. — На что мне их тратить? Разве что на женщин. А женщины стоят coвсем не так дорого, как думает большинство мужчин. Так что может, я дам тебе денег в обмен на часть яхты.Мэтью кисло рассмеялся.— И какую же часть ты хочешь?Ларю присел на скамью.— Яхта — хорошее место для размышлений. Скажи-ка, Мэтью, почему ты позволил ему ударить тебя?— А почему бы и нет?— Мне кажется, полезнее было бы ударить его.— Правильно. Великолепно! Очень благородно ударить…— Калеку? — кротко закончил за него Ларю. — Да, ты не даешь ему забыть об этом.Мэтью в бешенстве вскочил на ноги.— Откуда ты явился такой умный? Что ты понимаешь, черт побери? Я сделал для него все, что мог.— Ну да. — Ларю чиркнул спичкой, прикурил аккуратно свернутую сигарету. — Ты платишь за крышу над его головой, за еду в его желудке, за виски, которым он убивает себя. И он чувствует себя униженным.— А что я должен был сделать? Вышвырнуть его на улицу?Ларю пожал плечами.— Ты не требуешь, чтобы он был мужчиной, он и не мужчина.— Катись отсюда!— Мне кажется, Мэтью, что ты упиваешься своим чувствам вины. Оно удерживает тебя от того, что ты хочешь сделать, но в чем можешь потерпеть неудачу. — Ларю только ухмыльнулся, когда Мэтью схватил его за грудки. — Видишь, со мной ты обращаешься, как с мужчиной. — Маленький канадец гордо вскинул подбородок, хотя совершенно не был уверен в его сохранности. — Можешь меня ударить. Я дам тебе сдачи. А когда закончим, заключим сделку.— Какого дьявола тебе здесь надо? — Мэтью с отвращением отшвырнул Ларю. — Мне не нужна компания, и мне не нужен партнер.— Еще как нужен. И ты мне нравишься, Мэтью. — Ларю снова сел, аккуратно стряхнул пепел в ладонь. — Как я понимаю, ты собираешься вернуться за тем кораблем, о котором когда-то мне рассказывал. Может, ты отправишься за Ван Дайком, которого так ненавидишь. Может, даже вернешься к той женщине, которую не можешь забыть. Я пойду с тобой, потому что не прочь разбогатеть. Еще я люблю посмотреть на хорошую драку, и у меня чувствительное сердце.— Ты просто гвоздь в заднице, Ларю. Один бог знает, почему я вообще тебе все это рассказал. — Мэтью потер лицо руками. — Должно быть, я был пьян.— Нет, ты никогда не позволяешь себе напиться. Ты разговаривал сам с собой, mon ami. Я просто оказался рядом.— Может, я и отправлюсь за тем кораблем. И, может, если повезет, наши с Ван Дайком пути пересекутся. Но никакой женщины больше нет.— Всегда есть женщина. Не одна, так другая. — Ларю пожал костлявыми плечами. — Я, например, не понимаю, почему мужчины теряют голову из-за женщин? Одна уходит, другая приходит. А вот ради врага стоит попотеть. И ради денег. Ну, гораздо легче быть богатым, чем бедным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36