– Мисс Боден, вы можете засвидетельствовать, что это ваш отец? – И она указала рукой на груду обгоревшего металла. – То, что за рулем был Ханнибал Боден?– Да. И он мертв.– Мне надо задать вам несколько вопросов.– Не здесь, не сейчас. – Кейд снова нажал на газ. – Приезжайте в «Прекрасные грезы», когда покончите со своими делами здесь. Я везу их домой.
Некоторое время она ощущала все как во сне. Кейд привез ее домой, помог подняться по лестнице и уложил на кровать. Она открыла глаза.– Все в порядке. Я только немного устала.– Я взял у Фэйф ночную рубашку. Сейчас ты переоденешься, и тебе станет легче.– Нет. – Тори села и обняла его. – Мне уже лучше.Он нежно пригладил ей волосы.– Я видел, как вы промчались мимо. Фэйф неслась вперед, как безумная. Я ей еще задам.– Она просто хотела заставить тебя немного поволноваться.– И заставила. Я ковылял по полю, ругая ее на чем свет стоит, а Пайни ковылял рядом и идиотски посмеивался. А затем я услышал выстрел. У меня сердце едва не остановилось. Я побежал, но до дороги было довольно далеко, и тут я увидел, как мимо промчалась полицейская машина. Потом я увидел взрыв. И подумал, что потерял тебя.Он стал ее покачивать, как ребенка, и повторил:– Я думал, что потерял тебя. Тори.– Нет. И он больше никого не тронет. Она положила голову ему на плечо.– Где Фэйф?– Внизу с Уэйдом. Она очень возбуждена. Она так и будет крутиться, как волчок, пока не упадет в изнеможении. Но он будет рядом.– Она осталась со мной. Как ты ее просил… А мне нужно ехать к бабушке, – вспомнила Тори.– Она сама сюда едет. Я ей позвонил. И теперь этот дом – твой. Тори. Мы перевезем сюда твои вещи.– Что ж, идея очень хорошая.
Уже в сумерках она вышла с бабушкой в сад.– Мне хочется, чтобы ты осталась здесь, ба, и Сесил тоже.– Но я нужна Джей Ару. Он потерял сестру, а я свое дитя. – Ее голос дрогнул, охрип. – Да, я потеряла ее давно. И все же, несмотря ни на какие доводы рассудка, упрямо надеешься, что все вернется на круги своя, все наладится. А теперь и эта надежда погибла.– Я не знаю, как тебе помочь.– А ты мне помогаешь. Тем, что живешь. Тем, что счастлива.И она крепко сжала руку Тори и, казалось, не может оторваться от внучки.– Все мы должны примириться с тем, что случилось, все по-своему. – И Айрис вздохнула. – Я хочу похоронить ее здесь, в Прогрессе. И Джей Ар этого хочет. Я не хочу церковного отпевания. Мы похороним ее послезавтра утром. Священник скажет несколько слов у могилы. И я не стану осуждать тебя, Тори, если ты не придешь.– Но я, разумеется, приду.– Я буду рада.И Айрис села на скамью. В бархатной темноте ночи летали светлячки, оставляя призрачный след.– Похороны нужны для остающихся жить. Чтобы сомкнуть ряды. Тебе это надо. И она притянула Тори к себе.– Я чувствую себя такой старой.– Не говори так.– Это пройдет. Старости я не поддамся. Но сегодня я чувствую себя старой и уставшей. Говорят, что родители не должны переживать своих детей, но у природы и судьбы свои на этот счет взгляды. И надо жить. И мы все живем, как хотят они. Тори, я хочу быть уверена, что ты будешь держаться обеими руками за то, что тебе дано, и держаться очень крепко.– Да. Буду. Сестра Хоуп знает, как это делается.И я научусь у нее.– А мне она всегда нравилась. Она хочет выйти замуж за моего Уэйда?– Я думаю, он хочет жениться на ней, уверив ее в том, что это ее идея, – улыбнулась Тори.– Умный мальчик. И последовательный. Он сумеет удержать ее на привязи, не поранив ей крылышки. Хочу, чтобы мои внук и внучка были счастливы. И крепко буду на это надеяться, Тори. Глава 30 Уэйд никак не мог справиться с галстуком. Он ненавидит все эти прибамбасы. Галстуки надевают на свадьбы. И на похороны тоже. И никуда не денешься, даже если, по счастью, твоя профессия не требует, чтобы ты носил удавку ежедневно.Через час будут хоронить тетю. И от этого тоже никуда не денешься.Шел дождь, была настоящая гроза. Для похорон – скверная погода просто необходима, как необходимы галстуки, черный креп и сладко пахнущие цветы. Он бы сейчас год жизни отдал за возможность залечь в постель, натянуть одеяло на голову, и пусть все идет своим чередом, но без него.– Максин сказала, что приглядит за собаками, – объявила Фэйф, одетая в самое скромное черное платье, которое могла отыскать в своем гардеробе. – Уэйд, что ты сделал с галстуком?– Завязал его. Что еще делают с галстуками?– Нет, ты скорее смял его. Постой, может, я сделаю.– Оставь это, Фэйф. И поезжай домой. Зачем нам обоим мокнуть под дождем два часа? Ты и так уже хлебнула…– Ты не хочешь, чтобы я пошла с тобой?– Тебе совсем ни к чему присутствовать на похоронах моей тети.– Почему?– Ради бога, Фэйф. Моя тетя была замужем за человеком, который убил твою сестру и который два дня назад мог бы убить и тебя. Если ты об этом позабыла, то я нет.– Нет, я об этом помню.Она повернулась к зеркалу, взяла щетку и с очень спокойным видом провела ею по волосам.– Знаешь, очень многие думают, что я безмозглая дурочка, легкомысленная, пустая и не умеющая любить. И это верно.Фэйф положила щетку, взяла флакон с духами и капельку нанесла на ключицу.– Это верно, – повторила она, – во всяком случае, так думает большинство. Но я полагала, что ты обо мне лучшего мнения. Во всяком случае, я надеялась, что лучшего, даже чем я сама думаю о себе.– Я о тебе очень хорошо думаю.– Неужели, Уэйд? И в то же время размышляешь, куда бы меня сплавить. Например, в парикмахерскую, уложить волосы, пока ты будешь хоронить свою тетю. А в следующий раз, когда тебе придется иметь дело с чем-нибудь печальным или неприятным, я пройдусь по магазинам. А в следующий раз я еще куда-нибудь прошвырнусь. Подумаешь – важность.– Ну, Фэйф, это не так.– Я тоже так думала. Я надеялась, что это не так. Но если ты не хочешь, чтобы я сегодня была с тобой, значит, тебе все равно, какая я есть.– Ты не понимаешь. – И он сжал кулаки. – Мне невыносимо видеть, как мучится отец от того, что ваша семья опять страдает от моей. Я в ужасе от того, что Воден был рядом с тобой и что он мог с тобой сделать.– И мне невыносимо об этом думать. Но сегодня я иду с тобой и буду с тобой рядом, и постараюсь хоть немного утешить тебя. Или же я вернусь в «Прекрасные грезы» и заставлю себя покончить с нашими отношениями.– Да, ты это смогла бы, – тихо ответил Уэйд. – Как ты сказала? Ты легкомысленная, пустая? Нет, Фэйф, ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю.Будь со мной. Останься со мной.– Это я и собираюсь сделать, – и она обняла его. – Я хочу быть с тобой. Для меня это внове. И это ты виноват. Ты требовал от меня только любви. Но не поддержки… А теперь идем. – И она быстро поцеловала его в щеку. – Мы опоздаем, а похороны не такая церемония, которую можно отложить.– Возьмем зонтик?– Конечно, нет.– Ну, я возьму хоть один, Она наклонила голову набок и вдруг лукаво спросила:– Уэйд, а когда мы обручимся, ты подаришь мне кольцо с сапфиром, а не с бриллиантом? Он мертвой хваткой сжал руку зонтика.– А разве мы собираемся обручиться?– С хорошим таким сапфирчиком, не слишком большим. Квадратной формы. Первый тип, за которого я вышла, вообще никакого кольца не подарил, а второй подарил такой безвкусный бриллиант.Она взяла черную соломенную шляпу, небрежно брошенную на кровать, подошла к зеркалу и надела на голову.– Я потом продала это кольцо и провела очень приятные две недели на морском курорте. Поэтому я и хочу иметь сапфир квадратной формы.– Ты мне делаешь предложение, Фэйф?– Разумеется, нет. И если я даю тебе некоторые руководящие указания, это не освобождает тебя от обязанности просить моей руки. Я ожидаю действий в соответствии с традицией. Ты опустишься на колено и попросишь выйти за тебя замуж, а в руке будешь держать кольцо с квадратным сапфиром.– Возьму это на заметку.– Чудесно. Ты готов?– Мне казалось, что да, но кто же может быть уверен в этом рядом с тобой? – И он крепко переплел пальцы с пальцами Фэйф.
Они похоронили ее мать под дробным дождем, немилосердно бьющим по земле, точно в мишень. «Насилие», – думала Тори. Ее мать всю жизнь жила рядом с насилием, умерла от насилия и даже ложится в землю под словно угрожающий насилием стук дождя.Тори не прислушивалась к словам священника, хотя они говорились с желанием утешить. Она никогда не знала женщины, которая лежала внутри ящика, украшенного сверху цветами. Никогда ее не понимала, никогда на нее не надеялась. Она слушала, как дробно стучит дождь о крышку гроба и по зонтику, и желала, чтобы все поскорее кончилось.Пришло больше людей, чем она ожидала, и теперь они печально стояли вокруг могилы темным кольцом. Она сама и дядя поддерживали бабушку. А плотный надежный Сесил стоял за ними. А рядом с Тори был Кейд. Бутс, да благословит господь ее отзывчивое сердце, тихо плакала, стоя между мужем и сыном.Все склонили головы, слушая слова молитвы, но Фэйф вдруг взглянула на Тори, и она почувствовала удовлетворение, встретив ее понимающий взгляд.Явился и Дуайт. «В качестве мэра, – подумала Тори. – И как друг Уэйда». Он стоял немного поодаль, солидный и респектабельный. Наверное, хочет поскорее исполнить свой долг и опять вернуться к Лисси.Была здесь Лайла, надежная как скала. Она шептала слова молитвы заодно со священником. Глаза ее были сухи. И очень странно, однако с Кейдом приехала тетя Рози, во всем черном, в черной шляпе с вуалью. Она нагрянула в «Прекрасные грезы» совершенно неожиданно накануне вечером с большим чемоданом. Маргарет временно остановилась у нее, объявила Рози, а это означало, что Рози, тоже временно, уедет куда глаза глядят. Она предложила Тори свадебное платье своей матери, от времени сильно пожелтевшее и насквозь пропахшее нафталином, а затем надела его на себя и не снимала весь вечер.Когда гроб опустили в свежевырытую могилу и священник закрыл молитвенник, выступил вперед Джей Ар.– Жизнь обошлась с ней суровее, чем надо бы. – И он откашлялся. – И смерть ее была жестокой, чего она не заслуживала. Теперь она покоится с миром. Когда она была маленькой девочкой, она больше всего любила желтые маргаритки.Он поцеловал маргаритку, которую держал в руке, уронил ее в могилу и снова прислонился к жене.– Брат ее сделал бы для нее больше, – сказала Айрис, – если бы она ему это позволила. Я хочу немного побыть у Джимми, – обратилась она к Тори, – а затем мы поедем домой. – И она поцеловала Тори в обе щеки. – Я счастлива за тебя, Тори. И горжусь тобой.Кинкейд, а ты береги мою девочку.– Да, мэм. Я надеюсь, вы приедете к нам погостить, и вы, и Сесил, когда надумаете побывать в Прогрессе.Сесил нагнулся и тоже осторожно поцеловал Тори в щеку.– Я за ней присмотрю, – прошептал он, – вы не беспокойтесь.– Я не беспокоюсь. – И она повернулась к остальным, зная, что теперь надо принять соболезнования. Рози была тут как тут. Ее птичьи глазки поблескивали из-под вуали.– Хорошая была служба. Достойная и короткая.– Спасибо, мисс Рози.Она вздернула подбородок и посмотрела на племянника.– Ты сделал правильный выбор. Маргарет смирится, а может быть, и нет, но пусть это тебя не беспокоит.А сейчас я хочу поговорить с Айрис, узнать, кто этот громадный мужчина рядом с ней.И она помчалась к Айрис под проливным дождем в своем двухтысячедолларовом траурном платье. Не зная, плакать или смеяться, Тори тронула за руку Кейда:– Отдай ей твой зонт. Я обойдусь.– Тори, я очень сожалею. – Дуайт крепко сжал руку Тори и поцеловал ее в щеку, одновременно прикрывая ее своим зонтиком от дождя. – Лисси хотела прийти, но я заставил ее остаться дома.– И правильно сделал. Ей не надо выходить в такую погоду. Я ценю твою доброту, Дуайт, то, что ты сам пришел.– Ну, мы давно с тобой знакомы. И с Уэйдом. Он ведь один из самых близких моих друзей. Тори, я могу быть тебе чем-нибудь полезен?– Нет, но спасибо. Я хочу пройти на могилу Хоуп. А ты поезжай к Лисси.– Да, я поеду. А ты возьми вот это, – и он вложил ей в руку зонтик.– Нет, все в порядке.– Возьми, – настойчиво повторил он. Благодарная, Тори повернулась и пошла по высокой траве, мимо надгробий, к Хоуп.Дождь стекал по лицу ангела каплями, как слезы, и барабанил по прекрасным личикам роз. В стеклянном шаре летал крылатый конь.– Я никогда не приношу сюда цветы, – сказала Фэйф за ее спиной, – сама не знаю почему.– У нее всегда есть розы.– Но они не мои. Не я их принесла. Тори оглянулась и встала рядом с Фэйф.– А я не хочу, когда придет мой час, быть похороненной в земле, – серьезно сказала Фэйф. – Я хочу, чтобы мой пепел развеяли. Над морем, например. И еще хочу, чтобы Уэйд сделал мне предложение тоже на морском берегу. Хоуп, наверное, хотелось того же, но она предпочла бы реку или даже болото.– Да, это так.Тори крепко сжала руку Фэйф.– В саду «Прекрасных грез» много цветов. Когда дождь пройдет, я срежу их и принесу на болото. К реке. И брошу в волны. Наверное, это лучше – бросать цветы в воду, чем класть на могилу, где они засыхают.Ты пойдешь со мной?– Я терпеть не могла делить ее с тобой. – И Фэйф, закрыв глаза, помолчала. – А теперь могу. После полудня погода прояснится. Я скажу Уэйду. Она пошла прочь, но остановилась.– Тори, если ты придешь туда первая…– Я тебя подожду.Тори смотрела, как она уходит, сквозь завесу дождя, поднимающийся туман. Там, поодаль, стояла ее бабушка с Сесилом. Рози под вуалью и Лайла, державшая над ее головой зонт.И там же, в ожидании, стояли Кейд и его друзья.Когда она шла к Кейду, дождь становился все тише и на небе появился первый солнечный просвет.
– Ты понимаешь, почему я хочу это сделать?– Я понимаю, что ты этого хочешь.Тори улыбнулась и отряхнула со стеблей срезанной лаванды капли дождя.– Ты обижаешься, что я не зову тебя пойти со мной.– Да, немного. Но мне приятно, что ты подружилась с Фэйф. Вот только я обречен делить общество тети Рози до твоего возвращения. Она привезла мне подарок. Это шляпа с высокой тульей, она рассчитывает, что я надену ее на свадьбу.– Шляпа будет под стать к моему пропахшему нафталином свадебному платью. Мы вот что сделаем. Ты наденешь шляпу, я платье, и мы попросим Лайлу сфотографировать нас. Вставим карточку в красивую рамку специально для мисс Рози, а затем спрячем их куда-нибудь подальше.– Блестящая мысль; Я женюсь на очень умной женщине. Но сфотографироваться надо сегодня. Завтра мы с тобой поженимся. – Завтра? Но…– Здесь, – и он обнял Тори, – здесь, в саду, тихо и спокойно. Я уже почти все подготовил. Остальное доделаю сегодня днем.– Но моя бабушка…– Я уже поговорил с ней. Они с Сесилом останутся еще на одну ночь. И будут на свадьбе.– Но у меня не было времени купить платье.– Твоя бабушка мне об этом сказала и надеется, что ты согласишься надеть ее свадебное платье, в котором она выходила за твоего дедушку. Она съездит за ним во Флоренс сегодня днем. И она придает этому очень большое значение.– Все обо всем подумали, правда?– Есть какие-нибудь проблемы?– В ближайшие пятьдесят-шестьдесят лет их будет немало, но сейчас нет ни одной. Ни одной.– Хорошо, Лайла испечет свадебный пирог. Джей Ар привезет ящик шампанского. Узнав, для чего, он немного повеселел.– Спасибо.– Надеюсь, ты не будешь возражать против пения, потому что тетя Рози собирается петь.– Замолчи, не омрачай мгновения. Впрочем, если все одобряют план в целом и подробностях, мне не пристало возражать. А ты уже знаешь, где мы проведем медовый месяц?– Ты не будешь возражать против Парижа? Конечно, не будешь. Бутс проработает несколько дней в магазине, и у Фэйф есть некоторые идеи на этот счет.– О господи!– Но решение за тобой.– Спасибо тебе большое, но мы все окончательно обсудим, когда я вернусь.– Ладно. Я человек сговорчивый.– Черта с два! Ты, – пробормотала она, – ты только притворяешься сговорчивым. И она подняла корзину с цветами.– Не начинай давать нашим детям имена до моего возвращения.«Безнадежный он человек, – подумала Тори, садясь в машину и ставя корзину с цветами на сиденье. – Все спланировал, всю свадьбу, у меня за спиной, но свадьба будет совершенно в моем вкусе».Как это прекрасно и как возмутительно, что он так хорошо ее знает.Так почему же она в таком напряжении? Тори передернула плечами. Напряжение не проходило. Но ведь это все понятно. Позади жуткое испытание, а через сутки она выйдет замуж. Надо начинать все сызнова. Надо закрыть дверь в прошлое. И открыть следующую. В будущее. Она взглянула на цветы. И это будущее скоро настанет.Она съехала на обочину, в том месте, где Хоуп когда-то поставила свой велосипед, вышла из машины, прошла через мостик, около которого пышным цветом цвели тигровые лилии. И углубилась в чащу по тропинке, по которой тогда прошла Хоуп.Дождь кончился, в воздухе повисла влажная пелена. Туман клубился у щиколоток и поднимался вверх. Пахло сыростью, буйной зеленью и гниением.Когда она подошла к просеке, то пожалела, что не принесла немного хворосту. Она бы сложила небольшой костер, как это сделала тогда Хоуп.И, вспомнив об этом, она почуяла запах дыма. Там горел огонь, тщательно защищенный от ветра, а около лежали заостренные сучья, на которые они с Хоуп обычно насаживали куски сахарного тростника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37