Боспорец вскочил на спину своего быстроногого Альбарана, еще раз обернулся с улыбкой, махнул рукавицей и поскакал в сторону Неаполя.
Танай проводил его долгим взглядом, в котором светилась надежда.
6
Среди белых просторов скифских степей скачут на быстрых конях трое всадников.
Их путь лежит на юго-запад, по направлению к Херсонесу Таврическому. Путники спешат, их остановки очень коротки. Да и незачем долго останавливаться. Кругом снег, пастбище покрыто ледяной корой гололедицы, и сколько бы ни били крепкими копытами ретивые кони, им не добыть из-под ледяного покрова ни одной травинки.
Кормят коней ячменем из переметных сум. Оттуда же достают куски смерзшегося сыра и темные лепешки. Жуют эту пищу всухую, прихватывая горстью немного снега, чтобы малость смочить тугую жвачку. Говорят мало.
Старший из спутников Костобок спешит выполнить приказ царицы и доставить к воротам Херсонеса молодую прекрасную жрицу херсонесской Девы Гедию. Девушка мужественно переносит почти непрерывное пребывание в седле и суровые ветры зимней степи.
Костобок недоволен, что ему в сопровожатые дали противного верзилу Напака, в прошлом младшего князя и зятя предателя Гориопифа, а сейчас воина царской дружины.
Напак насмешливо косится на Костобока и скачет всегда слева и сзади от него. В минуты недолгого отдыха он говорит ему:
– Царь Палак верит нам обоим. Но тебя он назначил старшим, хотя я – князь, а ты – беглый раб. Но я не в обиде, для меня выше всего царская воля!.. Со мною не бойся никого и ничего. Я работаю мечом лучше многих!..
Костобок с досадой слушает дребезжащий голосок Напака, и безотчетное чувство неприязни растет в нем с каждым шагом коня. Не удержавшись, бросает неосторожное замечание:
– А все-таки Марсак одолел тебя на секирах, хотя и старик!
Напак подавляет гримасу холодного бешенства и щурит зеленоватые глаза, в которых вспыхивает злоба. Он не может забыть того дня, когда на виду у всего народа его положил на землю старый дядька Фарзоя. До этого он считался самым могучим из богатырей не только среди своего рода, но и в кругу «вепрей». Напоминание о недавнем позоре будило обиду и жажду мщения.
Гедия наблюдала за своими спутниками. От нее не ускользнула их взаимная неприязнь. Ее пугали зловещие взгляды Напака, но она не понимала их значения и считала, что варвары по природе своей не способны к дружеским чувствам и всегда готовы к ссоре между собою.
Девушка была крепка телом, но длительная езда верхом на лошади вызывала чувство общей разбитости, на привалах она спешила прилечь на потник и закрыть глаза, чтобы собраться с силами.
Они миновали Хаб и Палакий и подъехали к отрогам таврских гор, где и решили заночевать, рассчитывая к полудню следующего дня быть у ворот Херсонеса.
Измученная Гедия не захотела даже съесть куска сыра. Она взяла лишь горсть снега и положила его в рот. Костобок заботливо уложил девушку на кошму и прикрыл своим плащом. Молодая жрица взглянула на него с благодарностью и мгновенно уснула крепким сном.
Рано утром она проснулась от не совсем любезных толчков, которыми будил ее Напак.
– Что? – спросила она, вздрагивая от холода. – Пора ехать? Я готова!
– Да, пора! Довольно спать!..
Жрица вскочила на ноги, оглянулась вокруг. Рядом стояли лошади, покрытые кудряшками инея, тлели угли костра. Костобока не было.
– Где же Костобок?
– Он вернулся в Неаполь, негодный проходимец! Всю ночь уговаривал меня продать тебя таврам, но я не согласился. Он рассердился на меня и умчался прочь. Ешь лепешку и едем к твоему отцу.
Тревога застучала в сердце девушки. Как мог умчаться Костобок в Неаполь, если его лошадь стояла здесь?.. Не смея задавать вопросов свирепому варвару, чувствуя, что стала его пленницей, она торопливо подтянула пояс и надела рукавицы, готовясь сесть в седло.
Уже сидя на лошади, вздрогнула от неожиданности. Ее взгляд упал на красное пятно на снегу, рядом с костром.
Напак не заметил этого. Он переложил вьюки на освободившегося коня, подтянул подпруги у своей лошади и вскочил в седло.
– Поехали! – пропел он своим женским голоском, так не соответствовавшим его массивной фигуре, и взмахнул нагайкой.
Они тронулись в путь, но не в направлении Херсонеса, а прямо на запад.
– Куда мы едем? – не удержалась Гедия.
– Не беспокойся, молодая красавица, тебя охраняет теперь не какой-нибудь беглый раб, а князь!.. Едем мы туда, куда надо!
– Но мы свернули с правильного пути.
– Правильный путь тот, который ведет тебя к свободе!.. Это подлый Костобок хотел продать тебя горцам!.. Но сильные друзья заботятся о твоей судьбе, это они послали меня спасти тебя. Клянусь Папаем!
Гедия понимала, что перечить бесполезно. Ее возражения ни к чему не привели бы, только раздражили бы страшного номада, вооруженного тяжеловесным мечом. Оставалось покориться. И в то же время девушка приготовилась к отчаянному сопротивлению, если ее честь окажется в опасности.
Напак торопился и погонял лошадей. Езда без стремян на грубом седле показалась бы человеку более поздних времен невыносимой, но Гедия была дочерью своего века и к тому же уроженкой северопонтийской колонии, где верховая езда являлась делом обычным, как и в коренной Скифии.
Поэтому она с большой стойкостью переносила изнурительную тряску на лошадиной спине, стремясь душой к одной цели – возвращению домой. Ее чувства притупились, она словно не замечала окружающего, отдалась на волю событий.
Напак пытливо всматривался в даль. Он ожидал появления Гориопифа с всадниками. Князь-изменник должен был встретить его где-то в этих местах.
7
С печалью в душе возвращались в Херсонес Скимн и Бион.
Два друга тряслись в седлах и тяжело вздыхали. Для них прибытие в Херсонес означало не радость, а горе, добровольную явку на суд, который, может быть, приговорит их к смерти.
– Конечно, – печально говорил Скимн, – мы могли бы стать изгнанниками, бежать в Неаполь, а оттуда пробраться в Ольвию. Но что тогда было бы с Гекатеем, Левкием, Филенией?.. О дети мои! Лучше я погибну за свои проступки, зато вы останетесь свободными гражданами полиса!
– Ты прав, Скимн, – отвечал Бион, сдерживая икоту, которая всегда мучила его во время верховой езды, – полис – наш отец и волен казнить нас или миловать!.. Я верю в его законы и справедливость и надеюсь на лучшее. Велика мудрость наших властителей, справедливость законов демократии несомненна!
Рассуждения благонамеренного учителя были прерваны неожиданным восклицанием архитектора:
– Впереди люди!
Оба подскочили в седлах и устремили встревоженные взоры вперед. На белом полотне снежной дали маячили два всадника с вьючной лошадью позади, быстро едущие навстречу грекам.
– Нужно свернуть с дороги и спрятаться в овраге!.. Это скифы! – сказал Бион.
– Их двое и нас двое!
– Но мы не справимся с двумя неистовыми варварами, привыкшими к дракам и убийствам! Они или убьют нас, или полонят и продадут в рабство!
– Боюсь, что будет так!.. Негоже самим лезть в лапы, смерти!.. Надо спрятаться, пока они проедут мимо!
Следуя такому благоразумному решению, херсонесцы погнали лошадей в сторону и спустились в неглубокий овраг. Лошадям это пришлось не по вкусу, овраг оказался до половины занесенным снегом, в рыхлую мякоть которого копыта погружались как в воду. Животные начали биться и фыркать так громко что перепуганные всадники торопливо спешились и, стоя по пояс в снегу, прикрыли им морды шапками.
Послышались негромкие голоса и хруст снега под копытами.
– Я совсем разбита быстрой ездой и захотела есть, – говорил женский голос.
– Мы можем остановиться на полчаса и передохнуть, – ответил мужчина.
Скимн и Бион переглянулись в изумлении.
– Один всадник – женщина! – сказал учитель.
– Не радуйся этому. У них женщины дерутся не хуже мужчин!
Оба замерли в ожидании, сжимая в руках копья.
Напак слез с коня и помог Гедии спешиться. Девушка не могла стоять на ногах и со стоном опустилась на снег.
Напак рассмеялся.
– Ты не привыкла ездить на лошади… Крепись, скоро ты будешь среди друзей! Благодари богов, что они избавили тебя от вероломного Костобока!.. Он хотел получить за тебя хорошую цену от тавров, но ему не удалось!..
Девушке было хорошо известно, что тавры не покупают пленных, но она промолчала. С усталым видом закрыла глаза.
– Не спи, – предупредил скиф, – нам нельзя долго оставаться здесь. Горы рядом, нас могут заметить тавры.
– Но почему мы сначала ехали прямо в Херсонес, а теперь свернули на запад?
– Мы едем в Керкинитиду, там твои сородичи – херсонесцы, там же и отец твой, что разыскивает тебя. Туда нам и нужно!.. А на пути в Херсонес нас подстерегают таврские горцы!.. Костобок знал это!
– Ага, мы едем в Керкинитиду?.. Там мой отец?.. Тогда я не хочу отдыхать, я готова ехать дальше!
Доводы Напака показались Гедии правдоподобными. Она взглянула на него с большим доверием, хотя не могла поверить, что несчастный Костобок желал ей зла. С внутренней дрожью вспоминала о красном пятне на снегу.
«Если они оба хотели доставить меня к моему отцу, то из-за чего повздорили, затеяли ночную драку с убийством?» – задавала она себе мысленно вопрос, с трудом поднимаясь на ноги.
Ни юная жрица, ни ее свирепый провожатый не знали, что по их следам мчится всадник, что он уже достиг места их ночевки и, видимо не желая терять времени, бросил лишь беглый взгляд на остатки костра и двинулся дальше в сторону Херсонеса. Однако, потеряв след, вернулся к остывшему кострищу, соскочил с седла и стал осматривать снег вокруг. Он тотчас обнаружил яркое кровавое пятно и затем выкопал из сугроба труп, в котором сразу же опознал Костобока.
Он с сожалением осмотрел страшную рану на черепе бывшего раба и с горечью произнес:
– Пифодор не обманул меня!.. Не напрасно я поехал вслед за ними, но, к несчастью, опоздал. Подлый предатель успел сделать свое дело! Но нет, мы еще попытаемся отомстить за тебя, друг!
С этими словами человек поспешно вскочил на коня и во весь опор помчался по следу трех лошадей, теперь круто свернувшему на запад.
– Вперед, мой быстрый Альбаран! – говорил он коню. – Мы должны догнать изменника и взять у него лишь одно – его голову для подарка царю Палаку! Царь любит, когда ему дарят головы предателей!
Альбаран стрелой летел на запад, разбрасывая в стороны снег. Вскоре черная точка на горизонте дала знать, что он близок к цели.
Выезжая из Неаполя, Лайонак уже разгадал замысел Напака и решил во что бы то ни стало догнать его, схватить с помощью Костобока, связать и доставить обратно живым, на суд Палака. Судьба Гедии интересовала его только потому, что девушка выполняла поручение царицы. Сама она не вызывала у него ни жалости, ни сочувствия. Он видел в ней дочь богатого рабовладельца, о которой есть кому позаботиться.
Но смерть ни в чем не повинного Костобока огорчила его. В его душе кипела жажда мести за товарища. Сатавк, однако, отдавал себе отчет в том, что могучий Напак живым ему не сдастся, и готовился к решительной схватке не на жизнь, а на смерть…
– Довольно отдыхать, ты права, – сказал Напак девушке, – поедем дальше. Я помогу тебе сесть на лошадь.
Скифа беспокоило поведение лошадей. Они чутко вскидывали головы, прислушивались и издавали негромкое ржание. Напак не подозревал, что в десяти шагах от него притаились в овраге двое херсонесцев, хорошо вооруженных, имевших добрых коней.
Скимн говорил Биону шепотом:
– Нам стоило бы напасть на него. Похоже, что он везет полонянку из нашего племени.
– Подержи мою лошадь, я посмотрю, что там делается.
– Будь осторожен.
Бион с трудом стал всходить по скату оврага, утопая в снегу. Осторожно выглянул на равнину. То, что он увидел, повергло его в величайшее изумление.
Здоровенный степняк, похожий в своей теплой одежде на медведя, торопливо сбросил с себя полушубок, а вместо шапки нахлобучил островерхий шлем, из-под которого темными хлопьями выбивались нечесаные волосы. Уперев копье в снег, а свободной рукой взявшись за гриву толстошеего жеребца, покрытого кудряшками инея, он ловко вскинулся в седло.
– Сядь на землю и не смей подниматься на ноги! – резко приказал он Гедии, наматывая на левую руку поводья, а правой направляя ратище вперед.
Со стороны степи прямо на него мчался всадник, также держа копье наперевес.
– Сдавайся, Напак! – крикнул всадник. – Иначе я убью тебя!
– Это я убью тебя, проклятый боспорец! – ответил Напак и поднял коня с места в галоп.
Витязи сшиблись на всем скаку, и оба сломали копья. Разъехавшись далеко, они повернули коней и стали съезжаться с обнаженными мечами. При встрече мечи звякнули, посыпались искры. Кони поднялись на дыбы, визжали и грызлись.
– Они сражаются, Скимн! – задыхаясь от волнения, почти крикнул Бион.
– Кто сражается?.. Скиф с женщиной?..
– С какой женщиной?.. Оба мужчины!
Гедия вскрикнула от страха при виде поединка и отбежала подальше от сражающихся в сторону оврага, где засели ее сограждане.
– Великий Зевс! – ахнул Бион. – Да ведь это сама Гедия Херемонова!
– Что?.. Что ты говоришь?
Оба друга поспешно выбрались из оврага. При виде их девушка испугалась еще больше, но учитель постарался успокоить ее:
– Не бойся, дочь Херемона. Это мы – Скимн и Бион. Мы возвращаемся домой из стана Диофанта и решили передохнуть, но волею богов нашли здесь тебя…
– Спасите меня, спасите!..
– Да, да, прекрасная жрица, мы защитим тебя!
Славными мужами вдруг овладела жажда подвига. Они выпрямились, потрясли оружием и заявили напрямик, что никому не отдадут лучшую из дочерей Херсонеса и вернут ее отцу сегодня же вечером.
Битва между скифами продолжалась. Они ранили друг друга, поранили коней, но победа не давалась ни тому, ни другому.
Напак был сильнее Лайонака, но тот старался одолеть его ловкостью и быстротой. Он кружился на своем Альбаране, нанося удары неповоротливому «вепрю» то с той, то с другой стороны.
Во время одного головокружительного поворота конь боспорца поскользнулся и упал на одно колено. Это едва не погубило смелого наездника. Напак налетел на него сбоку и занес меч для последнего удара.
Но Скимн и Бион не напрасно загорелись воинственным пылом. Они наблюдали битву и решили помочь прибывшему всаднику. Не потому, что считали его другом, но потому, что он показался им на вид слабее своего противника. А раз это так, то и справиться с ним потом будет легче.
Выхватив луки из колчанов, греки пустили стрелы в пах коню Напака. Увидев, что конь пошатнулся, они склонили копья и, став плечом к плечу, пошли вперед, как в атаку против вражеской фаланги. Их помощь спасла Лайонака, он сумел отразить удар вражеского клинка и, пользуясь замешательством противника, изловчился и вогнал ему меч в нижнюю часть живота, не прикрытую панцирем.
Алая кровь хлынула на белый снег. Князь свалился с седла и был добит копытами лошади боспорца.
– Привет тебе, витязь! – разом закричали херсонесцы, не опуская копий. – Скажи, кто ты, и мы будем твоими друзьями!
– Я сотник царя Палака, – ответил Лайонак, тяжело дыша от усталости.
– А мы воины города Херсонеса!
– Значит, мы враги!
– Выходит, так!.. Но мы помогли тебе одолеть твоего противника, высоко ценим твою храбрость и не поднимем на тебя оружия!.. Наше дело – спасти жизнь и честь этой девушки!
– Этой девушки?.. Ага!.. А скажи, Гедия: ты знаешь этих людей и доверяешь им?
– Да, они добрые граждане и друзья моего отца!
– Гм… – тихо отозвался Скимн, толкая друга в бок. – Мы – друзья Херемона.
– Тсс… Ты должен знать, что в беде все друзья, кто нам помогает.
Лайонак подумал с минуту, слез с седла, не спеша достал нож и двумя взмахами отрезал голову убитого Напака. Гедия затрепетала при виде этого, опять вспомнила красное пятно на снегу и ужаснулась в душе жестокости и кровожадности степняков. Лайонак поднял отсеченную голову за пышные волосы.
– Если так, – сказал он, – отправляйся, молодая жрица, в Херсонес с друзьями своего отца! Только не забудь о поручении царицы!
– Не забуду! – тихо отозвалась девушка, не будучи в силах оторвать взора от мертвой головы.
Лайонак с трудом взобрался на Альбарана и, не оглядываясь, поскакал в степь. Его лошадь заметно хромала.
Глава пятая.
Осуждение Херемона
1
Херемон, сын Никона, из рода Евкратидов, был и оставался одним из самых богатых людей в Херсонесе, владетелем кораблей, домов, немалых накоплений в виде дорогой посуды, золотых статеров, погребов со старыми винами, сохранившимися даже после осады.
В Керкинитиде, Стенах, Прекрасном порту имелись у него склады, десятки доверенных лиц занимались до скифского нашествия скупкой хлеба и торговлей с варварами.
– Чьи караваны с хлебом идут с Равнины в Керкинитиду?
– Богатого Херемона!
– На чьих многовесельных судах развеваются разноцветные флаги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Танай проводил его долгим взглядом, в котором светилась надежда.
6
Среди белых просторов скифских степей скачут на быстрых конях трое всадников.
Их путь лежит на юго-запад, по направлению к Херсонесу Таврическому. Путники спешат, их остановки очень коротки. Да и незачем долго останавливаться. Кругом снег, пастбище покрыто ледяной корой гололедицы, и сколько бы ни били крепкими копытами ретивые кони, им не добыть из-под ледяного покрова ни одной травинки.
Кормят коней ячменем из переметных сум. Оттуда же достают куски смерзшегося сыра и темные лепешки. Жуют эту пищу всухую, прихватывая горстью немного снега, чтобы малость смочить тугую жвачку. Говорят мало.
Старший из спутников Костобок спешит выполнить приказ царицы и доставить к воротам Херсонеса молодую прекрасную жрицу херсонесской Девы Гедию. Девушка мужественно переносит почти непрерывное пребывание в седле и суровые ветры зимней степи.
Костобок недоволен, что ему в сопровожатые дали противного верзилу Напака, в прошлом младшего князя и зятя предателя Гориопифа, а сейчас воина царской дружины.
Напак насмешливо косится на Костобока и скачет всегда слева и сзади от него. В минуты недолгого отдыха он говорит ему:
– Царь Палак верит нам обоим. Но тебя он назначил старшим, хотя я – князь, а ты – беглый раб. Но я не в обиде, для меня выше всего царская воля!.. Со мною не бойся никого и ничего. Я работаю мечом лучше многих!..
Костобок с досадой слушает дребезжащий голосок Напака, и безотчетное чувство неприязни растет в нем с каждым шагом коня. Не удержавшись, бросает неосторожное замечание:
– А все-таки Марсак одолел тебя на секирах, хотя и старик!
Напак подавляет гримасу холодного бешенства и щурит зеленоватые глаза, в которых вспыхивает злоба. Он не может забыть того дня, когда на виду у всего народа его положил на землю старый дядька Фарзоя. До этого он считался самым могучим из богатырей не только среди своего рода, но и в кругу «вепрей». Напоминание о недавнем позоре будило обиду и жажду мщения.
Гедия наблюдала за своими спутниками. От нее не ускользнула их взаимная неприязнь. Ее пугали зловещие взгляды Напака, но она не понимала их значения и считала, что варвары по природе своей не способны к дружеским чувствам и всегда готовы к ссоре между собою.
Девушка была крепка телом, но длительная езда верхом на лошади вызывала чувство общей разбитости, на привалах она спешила прилечь на потник и закрыть глаза, чтобы собраться с силами.
Они миновали Хаб и Палакий и подъехали к отрогам таврских гор, где и решили заночевать, рассчитывая к полудню следующего дня быть у ворот Херсонеса.
Измученная Гедия не захотела даже съесть куска сыра. Она взяла лишь горсть снега и положила его в рот. Костобок заботливо уложил девушку на кошму и прикрыл своим плащом. Молодая жрица взглянула на него с благодарностью и мгновенно уснула крепким сном.
Рано утром она проснулась от не совсем любезных толчков, которыми будил ее Напак.
– Что? – спросила она, вздрагивая от холода. – Пора ехать? Я готова!
– Да, пора! Довольно спать!..
Жрица вскочила на ноги, оглянулась вокруг. Рядом стояли лошади, покрытые кудряшками инея, тлели угли костра. Костобока не было.
– Где же Костобок?
– Он вернулся в Неаполь, негодный проходимец! Всю ночь уговаривал меня продать тебя таврам, но я не согласился. Он рассердился на меня и умчался прочь. Ешь лепешку и едем к твоему отцу.
Тревога застучала в сердце девушки. Как мог умчаться Костобок в Неаполь, если его лошадь стояла здесь?.. Не смея задавать вопросов свирепому варвару, чувствуя, что стала его пленницей, она торопливо подтянула пояс и надела рукавицы, готовясь сесть в седло.
Уже сидя на лошади, вздрогнула от неожиданности. Ее взгляд упал на красное пятно на снегу, рядом с костром.
Напак не заметил этого. Он переложил вьюки на освободившегося коня, подтянул подпруги у своей лошади и вскочил в седло.
– Поехали! – пропел он своим женским голоском, так не соответствовавшим его массивной фигуре, и взмахнул нагайкой.
Они тронулись в путь, но не в направлении Херсонеса, а прямо на запад.
– Куда мы едем? – не удержалась Гедия.
– Не беспокойся, молодая красавица, тебя охраняет теперь не какой-нибудь беглый раб, а князь!.. Едем мы туда, куда надо!
– Но мы свернули с правильного пути.
– Правильный путь тот, который ведет тебя к свободе!.. Это подлый Костобок хотел продать тебя горцам!.. Но сильные друзья заботятся о твоей судьбе, это они послали меня спасти тебя. Клянусь Папаем!
Гедия понимала, что перечить бесполезно. Ее возражения ни к чему не привели бы, только раздражили бы страшного номада, вооруженного тяжеловесным мечом. Оставалось покориться. И в то же время девушка приготовилась к отчаянному сопротивлению, если ее честь окажется в опасности.
Напак торопился и погонял лошадей. Езда без стремян на грубом седле показалась бы человеку более поздних времен невыносимой, но Гедия была дочерью своего века и к тому же уроженкой северопонтийской колонии, где верховая езда являлась делом обычным, как и в коренной Скифии.
Поэтому она с большой стойкостью переносила изнурительную тряску на лошадиной спине, стремясь душой к одной цели – возвращению домой. Ее чувства притупились, она словно не замечала окружающего, отдалась на волю событий.
Напак пытливо всматривался в даль. Он ожидал появления Гориопифа с всадниками. Князь-изменник должен был встретить его где-то в этих местах.
7
С печалью в душе возвращались в Херсонес Скимн и Бион.
Два друга тряслись в седлах и тяжело вздыхали. Для них прибытие в Херсонес означало не радость, а горе, добровольную явку на суд, который, может быть, приговорит их к смерти.
– Конечно, – печально говорил Скимн, – мы могли бы стать изгнанниками, бежать в Неаполь, а оттуда пробраться в Ольвию. Но что тогда было бы с Гекатеем, Левкием, Филенией?.. О дети мои! Лучше я погибну за свои проступки, зато вы останетесь свободными гражданами полиса!
– Ты прав, Скимн, – отвечал Бион, сдерживая икоту, которая всегда мучила его во время верховой езды, – полис – наш отец и волен казнить нас или миловать!.. Я верю в его законы и справедливость и надеюсь на лучшее. Велика мудрость наших властителей, справедливость законов демократии несомненна!
Рассуждения благонамеренного учителя были прерваны неожиданным восклицанием архитектора:
– Впереди люди!
Оба подскочили в седлах и устремили встревоженные взоры вперед. На белом полотне снежной дали маячили два всадника с вьючной лошадью позади, быстро едущие навстречу грекам.
– Нужно свернуть с дороги и спрятаться в овраге!.. Это скифы! – сказал Бион.
– Их двое и нас двое!
– Но мы не справимся с двумя неистовыми варварами, привыкшими к дракам и убийствам! Они или убьют нас, или полонят и продадут в рабство!
– Боюсь, что будет так!.. Негоже самим лезть в лапы, смерти!.. Надо спрятаться, пока они проедут мимо!
Следуя такому благоразумному решению, херсонесцы погнали лошадей в сторону и спустились в неглубокий овраг. Лошадям это пришлось не по вкусу, овраг оказался до половины занесенным снегом, в рыхлую мякоть которого копыта погружались как в воду. Животные начали биться и фыркать так громко что перепуганные всадники торопливо спешились и, стоя по пояс в снегу, прикрыли им морды шапками.
Послышались негромкие голоса и хруст снега под копытами.
– Я совсем разбита быстрой ездой и захотела есть, – говорил женский голос.
– Мы можем остановиться на полчаса и передохнуть, – ответил мужчина.
Скимн и Бион переглянулись в изумлении.
– Один всадник – женщина! – сказал учитель.
– Не радуйся этому. У них женщины дерутся не хуже мужчин!
Оба замерли в ожидании, сжимая в руках копья.
Напак слез с коня и помог Гедии спешиться. Девушка не могла стоять на ногах и со стоном опустилась на снег.
Напак рассмеялся.
– Ты не привыкла ездить на лошади… Крепись, скоро ты будешь среди друзей! Благодари богов, что они избавили тебя от вероломного Костобока!.. Он хотел получить за тебя хорошую цену от тавров, но ему не удалось!..
Девушке было хорошо известно, что тавры не покупают пленных, но она промолчала. С усталым видом закрыла глаза.
– Не спи, – предупредил скиф, – нам нельзя долго оставаться здесь. Горы рядом, нас могут заметить тавры.
– Но почему мы сначала ехали прямо в Херсонес, а теперь свернули на запад?
– Мы едем в Керкинитиду, там твои сородичи – херсонесцы, там же и отец твой, что разыскивает тебя. Туда нам и нужно!.. А на пути в Херсонес нас подстерегают таврские горцы!.. Костобок знал это!
– Ага, мы едем в Керкинитиду?.. Там мой отец?.. Тогда я не хочу отдыхать, я готова ехать дальше!
Доводы Напака показались Гедии правдоподобными. Она взглянула на него с большим доверием, хотя не могла поверить, что несчастный Костобок желал ей зла. С внутренней дрожью вспоминала о красном пятне на снегу.
«Если они оба хотели доставить меня к моему отцу, то из-за чего повздорили, затеяли ночную драку с убийством?» – задавала она себе мысленно вопрос, с трудом поднимаясь на ноги.
Ни юная жрица, ни ее свирепый провожатый не знали, что по их следам мчится всадник, что он уже достиг места их ночевки и, видимо не желая терять времени, бросил лишь беглый взгляд на остатки костра и двинулся дальше в сторону Херсонеса. Однако, потеряв след, вернулся к остывшему кострищу, соскочил с седла и стал осматривать снег вокруг. Он тотчас обнаружил яркое кровавое пятно и затем выкопал из сугроба труп, в котором сразу же опознал Костобока.
Он с сожалением осмотрел страшную рану на черепе бывшего раба и с горечью произнес:
– Пифодор не обманул меня!.. Не напрасно я поехал вслед за ними, но, к несчастью, опоздал. Подлый предатель успел сделать свое дело! Но нет, мы еще попытаемся отомстить за тебя, друг!
С этими словами человек поспешно вскочил на коня и во весь опор помчался по следу трех лошадей, теперь круто свернувшему на запад.
– Вперед, мой быстрый Альбаран! – говорил он коню. – Мы должны догнать изменника и взять у него лишь одно – его голову для подарка царю Палаку! Царь любит, когда ему дарят головы предателей!
Альбаран стрелой летел на запад, разбрасывая в стороны снег. Вскоре черная точка на горизонте дала знать, что он близок к цели.
Выезжая из Неаполя, Лайонак уже разгадал замысел Напака и решил во что бы то ни стало догнать его, схватить с помощью Костобока, связать и доставить обратно живым, на суд Палака. Судьба Гедии интересовала его только потому, что девушка выполняла поручение царицы. Сама она не вызывала у него ни жалости, ни сочувствия. Он видел в ней дочь богатого рабовладельца, о которой есть кому позаботиться.
Но смерть ни в чем не повинного Костобока огорчила его. В его душе кипела жажда мести за товарища. Сатавк, однако, отдавал себе отчет в том, что могучий Напак живым ему не сдастся, и готовился к решительной схватке не на жизнь, а на смерть…
– Довольно отдыхать, ты права, – сказал Напак девушке, – поедем дальше. Я помогу тебе сесть на лошадь.
Скифа беспокоило поведение лошадей. Они чутко вскидывали головы, прислушивались и издавали негромкое ржание. Напак не подозревал, что в десяти шагах от него притаились в овраге двое херсонесцев, хорошо вооруженных, имевших добрых коней.
Скимн говорил Биону шепотом:
– Нам стоило бы напасть на него. Похоже, что он везет полонянку из нашего племени.
– Подержи мою лошадь, я посмотрю, что там делается.
– Будь осторожен.
Бион с трудом стал всходить по скату оврага, утопая в снегу. Осторожно выглянул на равнину. То, что он увидел, повергло его в величайшее изумление.
Здоровенный степняк, похожий в своей теплой одежде на медведя, торопливо сбросил с себя полушубок, а вместо шапки нахлобучил островерхий шлем, из-под которого темными хлопьями выбивались нечесаные волосы. Уперев копье в снег, а свободной рукой взявшись за гриву толстошеего жеребца, покрытого кудряшками инея, он ловко вскинулся в седло.
– Сядь на землю и не смей подниматься на ноги! – резко приказал он Гедии, наматывая на левую руку поводья, а правой направляя ратище вперед.
Со стороны степи прямо на него мчался всадник, также держа копье наперевес.
– Сдавайся, Напак! – крикнул всадник. – Иначе я убью тебя!
– Это я убью тебя, проклятый боспорец! – ответил Напак и поднял коня с места в галоп.
Витязи сшиблись на всем скаку, и оба сломали копья. Разъехавшись далеко, они повернули коней и стали съезжаться с обнаженными мечами. При встрече мечи звякнули, посыпались искры. Кони поднялись на дыбы, визжали и грызлись.
– Они сражаются, Скимн! – задыхаясь от волнения, почти крикнул Бион.
– Кто сражается?.. Скиф с женщиной?..
– С какой женщиной?.. Оба мужчины!
Гедия вскрикнула от страха при виде поединка и отбежала подальше от сражающихся в сторону оврага, где засели ее сограждане.
– Великий Зевс! – ахнул Бион. – Да ведь это сама Гедия Херемонова!
– Что?.. Что ты говоришь?
Оба друга поспешно выбрались из оврага. При виде их девушка испугалась еще больше, но учитель постарался успокоить ее:
– Не бойся, дочь Херемона. Это мы – Скимн и Бион. Мы возвращаемся домой из стана Диофанта и решили передохнуть, но волею богов нашли здесь тебя…
– Спасите меня, спасите!..
– Да, да, прекрасная жрица, мы защитим тебя!
Славными мужами вдруг овладела жажда подвига. Они выпрямились, потрясли оружием и заявили напрямик, что никому не отдадут лучшую из дочерей Херсонеса и вернут ее отцу сегодня же вечером.
Битва между скифами продолжалась. Они ранили друг друга, поранили коней, но победа не давалась ни тому, ни другому.
Напак был сильнее Лайонака, но тот старался одолеть его ловкостью и быстротой. Он кружился на своем Альбаране, нанося удары неповоротливому «вепрю» то с той, то с другой стороны.
Во время одного головокружительного поворота конь боспорца поскользнулся и упал на одно колено. Это едва не погубило смелого наездника. Напак налетел на него сбоку и занес меч для последнего удара.
Но Скимн и Бион не напрасно загорелись воинственным пылом. Они наблюдали битву и решили помочь прибывшему всаднику. Не потому, что считали его другом, но потому, что он показался им на вид слабее своего противника. А раз это так, то и справиться с ним потом будет легче.
Выхватив луки из колчанов, греки пустили стрелы в пах коню Напака. Увидев, что конь пошатнулся, они склонили копья и, став плечом к плечу, пошли вперед, как в атаку против вражеской фаланги. Их помощь спасла Лайонака, он сумел отразить удар вражеского клинка и, пользуясь замешательством противника, изловчился и вогнал ему меч в нижнюю часть живота, не прикрытую панцирем.
Алая кровь хлынула на белый снег. Князь свалился с седла и был добит копытами лошади боспорца.
– Привет тебе, витязь! – разом закричали херсонесцы, не опуская копий. – Скажи, кто ты, и мы будем твоими друзьями!
– Я сотник царя Палака, – ответил Лайонак, тяжело дыша от усталости.
– А мы воины города Херсонеса!
– Значит, мы враги!
– Выходит, так!.. Но мы помогли тебе одолеть твоего противника, высоко ценим твою храбрость и не поднимем на тебя оружия!.. Наше дело – спасти жизнь и честь этой девушки!
– Этой девушки?.. Ага!.. А скажи, Гедия: ты знаешь этих людей и доверяешь им?
– Да, они добрые граждане и друзья моего отца!
– Гм… – тихо отозвался Скимн, толкая друга в бок. – Мы – друзья Херемона.
– Тсс… Ты должен знать, что в беде все друзья, кто нам помогает.
Лайонак подумал с минуту, слез с седла, не спеша достал нож и двумя взмахами отрезал голову убитого Напака. Гедия затрепетала при виде этого, опять вспомнила красное пятно на снегу и ужаснулась в душе жестокости и кровожадности степняков. Лайонак поднял отсеченную голову за пышные волосы.
– Если так, – сказал он, – отправляйся, молодая жрица, в Херсонес с друзьями своего отца! Только не забудь о поручении царицы!
– Не забуду! – тихо отозвалась девушка, не будучи в силах оторвать взора от мертвой головы.
Лайонак с трудом взобрался на Альбарана и, не оглядываясь, поскакал в степь. Его лошадь заметно хромала.
Глава пятая.
Осуждение Херемона
1
Херемон, сын Никона, из рода Евкратидов, был и оставался одним из самых богатых людей в Херсонесе, владетелем кораблей, домов, немалых накоплений в виде дорогой посуды, золотых статеров, погребов со старыми винами, сохранившимися даже после осады.
В Керкинитиде, Стенах, Прекрасном порту имелись у него склады, десятки доверенных лиц занимались до скифского нашествия скупкой хлеба и торговлей с варварами.
– Чьи караваны с хлебом идут с Равнины в Керкинитиду?
– Богатого Херемона!
– На чьих многовесельных судах развеваются разноцветные флаги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82