Это было суеверие, чувство грубое, примитивное, но единственно способное вселить страх в его душу. Колдовство и ночные духи пугали его чрезвычайно. Он постоянно твердил заклинания, знал счастливые и несчастливые дни месяца, разные приметы. Его ближайшим доверенным лицом являлся жрец огня, гадатель Яргал, сейчас стоявший рядом, не спуская глаз с фигуры вождя.
Тасия взбудоражили слова Палака. Он с бычьей свирепостью взирал на царя скифов, раздувая ноздри. Ответил ему через некоторое время:
– Роксоланы сами выбирают себе вождей по их достоинству… Так были выбраны мой дед и отец, так и меня поднял народ и посадил на белую лошадь!.. Но скажи, царь: ты готов отдать мне часть добычи и в том случае, если Митридат не пришлет грекам помощь?
– Да, но мой брат должен разделить со мною труды по осаде города. А если твои воины первыми ворвутся в город, то первый день победы будет их днем! Они будут хозяевами Херсонеса до заката солнца и возьмут себе то, что смогут увезти на спинах своих коней. Мои же воины будут ждать за стенами города.
Тасий повернул голову с изумлением.
– Скажи, царь сколотов: а ты не боишься, что мои воины могут взять слишком много? Разве тебе не надо всего этого?
Лицо Палака стало серьезным. Он положил руку на сердце.
– Клянусь тенью моего отца, вождь! Не золотые сосуды храмов Херсонеса соблазняют меня и не из-за них я иду на город войной! Не жажда добычи руководит мною, и, предлагая город твоим воинам на разграбление, я не кривлю душою! Золото, ткани, украшения, серебряные вазы – все это будет твоим! Ты возьмешь это и уйдешь в свои степи, где и будешь признан мною как царь роксоланов! Но твои воины не тронут жителей города, не разрушат домов и стен! Невольников мы поделим потом… Я сказал.
Роксолан откинул голову назад и долго испытывал Палака тяжелым взглядом. Шумно передохнул.
– Ну, а кому достанется таврская Дева? – спросил он.
– Дева?.. Видимо, останется в городе.
– Что? – вновь вскипел сармат. – Ты оставишь эллинам их самое сильное оружие? Пока им служат этот идол, они всегда вывернутся из беды! И вообще я слыхал, что Дева непостоянна, как и все женщины. Она охотно служит тому, кто ее хорошо содержит!
Палак поразился, насколько суеверие сильно в душе сармата, хотя и сам далеко не был чужд этому чувству. Мысль о том, что Тасий хочет, по-видимому, заполучить идола себе, покоробила его. Он верил в силу богов и талисманов и совсем не хотел, чтобы могущественная Дева попала в руки вечного врага Скифии. Чего доброго, Дева соблазнится жертвоприношениями роксоланов и начнет помогать им, как помогает ныне херсонесцам.
– Да, – сказал он со спокойным видом, – она служила когда-то таврам за человеческую кровь. Дева кровожадна. Говорят, что херсонесцы поят ее кровью пленников.
Тасий оскалился, что должно было изображать улыбку.
– Что же! Я тоже не заставил бы ее страдать от жажды. У меня есть пленники и рабы. Первого же алана, которого я захвачу в полон, я сразу же убью на алтаре кровожадной богини, если она будет моей. О, она была бы довольна!
Палак подумал, смотря в сторону города, начинающего погружаться в темноту. Крыши храмов и зубцы городских стен еще пылали золотым пламенем. Гаснущими искрами кружились в воздухе какие-то птицы, видимо голуби.
– Хорошо, брат мой, – ответил он, – богиню возьмет один из нас. Можно решить ее судьбу жребием.
– Согласен, – молвил Тасий, косясь в сторону Яргала, который указал ему на заходящее солнце. – День кончается, духи ночи покидают свои убежища и выползают из-под земли, чтобы вредить людям… Утром решим вопрос о войне.
10
Царям поставили два шатра, в некотором отдалении один от другого, причем сколоты и роксоланы одинаково заботились, как бы их повелитель не оказался ниже другого, когда ляжет почивать. Каждый шатер окружили телохранители.
Палак готовился отужинать по-походному вяленым мясом и овечьим сыром. Раданфир зажег светильник и сам разостлал посреди шатра попоны. Одноухий Калак раскупоривал амфору, потом наливал царю вино в рог.
Раданфир вышел и вернулся со свитком.
– Великий царь – сказал он, – херсонесцы уже пронюхали, что ты здесь, и шлют тебе послание.
Царь взял свиток и пробежал глазами написанное. Усмехнулся с презрением.
– Хитрые эллины предлагают начать переговоры. Они, мол, в недоумении по поводу причины войны. Они готовы жить в мире, обещают дары и просят сообщить, чем я недоволен!
– Хотят выиграть время, Палак-сай! – пробасил Калак. – А нам доподлинно известно, что их послы вот-вот должны выехать в Понт к царю Митридату с просьбой о помощи, по примеру прошлого года.
Палак задумался, вспомнив, что Ольвия когда-то сама признала власть скифского царя.
– Что же, – заметил он, – можно ответить им письменно или через послов. Эллинам следует понять, что Понт может им оказывать поддержку время от времени, а мы всегда здесь!.. Даже не трогая Херсонеса, мы обрекли его на смерть, отрезали подвоз хлеба. А без хлеба Херсонес ничто!
Присутствующие сдержанно выразили свое одобрение.
– Пусть шлют послов в Неаполь, но не позже чем завтра! Так и передать им!.. – Царь многозначительно поглядел на Раданфира. – Если же они согласятся без боя отдать мне ключи от города, то тогда можно будет повторить разговор со смелым наездником из Пантикапея.
Раданфир понимающе засмеялся.
– Справедливы слова твои, государь! Велика твоя мудрость!
– Разреши, Палак-сай! – вмешался Калак с горячностью.
– Говори.
– Эллины кривят душой, как всегда. Время хотят выиграть до прибытия Митридатовых войск. Добровольно они под твою руку не пойдут. Надо начинать осаду. Подступим к городу и предложим: «Или сдавайтесь, или начнем штурм!»
– Справедливо, – подтвердили князья, – когда подойдем к стенам, тогда они скорее до чего-либо додумаются.
– Ладно, ваши слова мне по душе.
Царь зевнул. Приближенные потеснились к выходу. Но Палак был в хорошем настроении и не хотел оставаться один.
– А Тасий спит сейчас в своей юрте и видит себя во сне роксоланским царем! – продолжал он. – Ему мало звания племенного вождя. Он слишком богат, держит большую дружину и сытно кормит жрецов. Ему досадно чувствовать себя избранником своего народа, который по закону отцов может его сместить, а на белого коня посадить другого! Он жаден к власти, коварен и жесток, да к тому же упрям, как бык!
Все захохотали.
Палак сделал пренебрежительный жест, промочил горло вином и, оглядев своих внимательных слушателей, поднял вверх сжатый кулак.
– А я выполняю заветы своего отца, великого Скилура. Сначала нашей станет вся Таврида, а потом можно взяться и за сарматов, вырвать из-под них земли предков наших. И тогда Голубая река, названная греками Танаис из-за стад овец, что пасутся на ее берегах, а ныне именуемая аланами Дон, что значит просто «вода», вернет своих настоящих хозяев и настоящее имя!
– Река Син! – хором закончили князья.
– Да, скифская река Син! Которая имеет воду цвета неба… Но все это дело будущего. А сейчас уважайте Тасия, не позволяйте своим людям оскорблять или задирать роксоланов!.. Они еще нужны нам!
Все склонили головы в знак понимания и повиновения. Только Калак невольно подумал: «Уже то, что мы призвали на помощь вшивых роксоланов, говорит о нашей слабости».
Тасий понимал, что не дружеские чувства заставляют Палака обещать ему херсонесские богатства. Его советник, маленький чернобородый князь Кавний, наговаривал ему в шатре:
– Ты, о мудрый, и без меня понимаешь, что Палак хочет захватить Херсонес, чтобы сделать его своей кузницей, своей мастерской! У него не на что покупать мечи и латы. Он хочет заставить херсонесцев ковать их ему даром. Он мечтает, что покоренный Херсонес будет торговать с заморскими странами не для своей, а для его, Палака, прибыли. У греков большой опыт в ремеслах и торговле, есть связи с заморьем. Все это Палак хочет использовать для себя. Лукавый сколот видит в Херсонесе не дичь, годную на мясо, но добрую лошадь, которую следует заарканить, укротить, а потом ездить на ней верхом!
Тасий слушал, лежа на кошме. Около в жаровне тлели угли. Яргал жег на углях какие-то травы и шептал заклинания, отгоняя злых духов.
В шатре было дымно, душно, но Тасий был слишком боязлив и не разрешал распахнуть полы шатра, опасаясь, что вместе со свежим ночным воздухом сюда проникнут многочисленные духи ночи. Дым магических сожжений и шепот заклинаний отгоняли их. В руках вождь держал кусок яшмы и кристалл из Гирканского моря, отгоняющие демонов.
Кавний продолжал:
– А когда Палак оседлает Херсонес, как добрую лошадь, он станет во много раз сильнее, чем сейчас. Но он хочет, чтобы ты помог ему поймать херсонесского коня и обещает тебе за это кусок его хвоста. Знает, что хвост у коня отрастет!..
Рядом сидел молодой шурин вождя витязь Урызмаг. Он слушал речи советника, и его удлиненное лицо, покрытое татуировкой, подергивалось от внутреннего раздражения. Иногда он поворачивался к Тасию, причем становилось видно, что его череп искусственно вытянут вверх.
– Значит, – не выдержал он, хлестнув по кошме нагайкой, – Херсонес надо сжечь дотла, мужчин вырезать, женщин и детей заарканить, дома и мастерские разрушить!.. Никто не остановит моих воинов, если они ворвутся в город! Добыча будет твоя, Тасий, а Палак получит кучу помета!
– Все это так, – мрачно пробасил вождь, – Херсонес мы не отдадим Палаку целым! Не бывало еще такого, когда б роксоланы, войдя во вражеский город, пощадили его!.. Но не для того зовет нас Палак, чтобы мы помогли ему взять Херсонес. Он и сам может сделать это. Но Палак знает, херсонесские послы должны выехать за море к Митридату. Вот против кого нужен Палаку союз с нами!
– Истина живет в твоих словах, мудрый.
– А осада Херсонеса и обещание добычи – это только способ задержать нас, дабы потом не звать наши рати из далеких степей!
– Но, Тасий, – горячо возразил Урызмаг, – мы можем разорить город, взять добычу и уйти домой. Пусть Палак сам разделывается с понтийцами.
Несмотря на свою угрюмость и раздражительность, Тасий усмехнулся и почти весело взглянул на своего родственника.
– Ты хочешь сказать: пусть Митридат бьет Палака и овладевает Скифией?
– Да!
– Ты молод, Урызмаг, а поэтому твоя голова еще не в дружбе с мудростью. Скажи, Кавний: почему не прав Урызмаг.
Тасий стал мелкими глотками не спеша пить прохладный кумыс.
Советник начал свое объяснение:
– Если Палак будет разбит эллинами и погибнет, на его место сядет другой царь. Возможно, другого царя поставят те, которые хотят жить с Митридатом в мире. Тогда заморский царь, соединившись с херсонесцами, боспорянами и покоренными скифами, будет угрожать роксоланам с юга. А протянув руку аланам, сможет накинуть нам на шею волосяной аркан.
– Мы поможем скифам против Митридата, – добавил вождь, обтирая рот, – потом повалим вместе аланов. А после можно взяться и за скифов.
– А если… нам самим протянуть руку этому Митридату? – спросил шурин.
Кавний захихикал. Тасий опять усмехнулся.
– Нет, мы еще недостаточно сильны и не можем заключать союзов с такими царями, как Митридат. Ему нужны не союзники, а подданные. Но мы и не так слабы. Мы не подставим добровольно шею под ярмо Митридата. Роксоланы не будут рабами ни аланов, ни понтийцев!.. Поэтому нам нужен сегодня союз с Палаком против Понта. Вместе мы опрокинем врага. Палак – наш друг. Такова моя воля!
– Слушаем и повинуемся.
– А Херсонес я все-таки разрушу! – задорно повторил Урызмаг.
– Что ж, я не стал бы упрекать тебя за это. Придет время, мы будем владеть всей Тавридой и отстроим город заново.
– А зачем? – не унимался Урызмаг. – Наоборот, надо все города разрушить! Пусть по вольной степи кочуют одни роксоланы! А скифы будут у нас пастухами.
– Ложись спать, Урызмаг, ты еще многого не понимаешь.
– Слушаю!
Вошел воин.
– Греки с нарочным передали вот это.
Он протянул свиток. Кавний прочел написанное.
– О великий! Херсонес напоминает тебе о старой дружбе. Об Амаге, о Гатале. Предлагает богатые дары. Просит помочь против скифов.
– Оставь до завтра… Обдумаем это при солнечном свете.
Тасий обратился к жаровне, шепча заклинания.
Часть третья.
Херсонес таврический
Глава первая.
Совет и народ
1
Если смотреть на Херсонес Таврический со стороны Малого, или Гераклейского, полуострова, на котором он построен, то он кажется настоящей крепостью. Его древние каменные стены основанием вросли в скалистую почву, а зубцами и башнями вознеслись к небу. Крепки дубовые ворота, обшитые медными листами. Дни и ночи ходят по стенам вооруженные стражи, зорко смотрят вдаль.
Город имеет удобную гавань, известную мореходам всех стран, но сейчас посещаемую главным образом понтийскими и гераклейскими кораблями, реже – ольвийскими, еще реже – боспорскими. Зато по-прежнему много рыбачьих ботов и челноков – моноксилов, черной стаей окруживших пузатые парусные и весельные суда богатых херсонесцев.
К гавани спускаются ряды домов под красной черепицей. На домах богатых горожан черепица синопского привоза с красивыми антефиксами, изображающими головы горгон. Жилища бедняков крыты черепицей местного обжига, частью искрошившейся от времени. Улицы ровные, мощеные. Выше видны колоннады храмов, большое красивое здание гимнасия и далее за ним – зубчатые венцы крепостных башен.
В чем сила и устойчивость Херсонеса Таврического? В чем секрет его многовекового процветания?
Суровый тавр скажет, что все дело в той богине, которую греки когда-то похитили у горцев. Богиня дает колонистам счастье и успех.
Но скиф-пахарь или скиф-номад только усмехнется на это. Они не отрицают силы богини, но считают, что без степных овец и шерсти, без большой и выгодной торговли хлебом Херсонес никогда не стал бы таким богатым.
Херсонесцы всемирно известны своей приветливостью к иноземным купцам. Они радушно встречают каждого иностранца, помогают ему выгодно продать и купить, вывезти отсюда сказочно дешевую пшеницу, не входя в близкие отношения с бородатыми и вспыльчивыми варварами, всегда держащими наготове оружие. Варвары любят все брать силой, они жестоки и вероломны. Услужливые херсонесцы всегда предупреждают об этом заморских гостей.
Кто хочет торговать со скифами, пусть едет в Херсонес. Граждане Херсонеса обходительны и гостеприимны, у них можно чувствовать себя в безопасности, они знают язык и обычаи диких гиперборейцев и охотно помогут в торговле. Конечно, какая-то часть барыша достанется колонистам, но это законное вознаграждение, вполне ими заслуженное. Все равно прибыли будут большие, а удобства торговли неоценимы.
Херсонес – это кусочек цивилизованной Эллады, закинутый на край света. Уютный порт, тихие храмы… Ваши товары перенесут на берег, ваш корабль загрузят хлебом, наговорят вам приятнейших пожеланий и отправят домой с попутным ветром.
Нет, что бы ни говорили глупые тавры или простоватые скифы, но Херсонес, уютный старомодный полис с его несколько оскифившимися дорянами гераклейско-мегарского происхождения, – это большой и богатый торговый дом для всего эллинистического мира, удобный, необходимый.
Если иностранцы в Херсонесе дорогие гости, то вольного скифа здесь можно встретить очень редко. Ни кочевники со своим скотом, ни хлеборобы с пшеницей не едут в Херсонес торговать. Да и дорог удобных по сухопутью, которые связывали бы Равнину с Херсонесом, нет. А где и были, так предусмотрительные греки завалили их камнями. Пусть никто не пробует пробраться к Херсонесу сушей. И дорог нет, и места дикие, не безопасные, того и гляди тавры спустятся с гор и вырежут весь караван. Кроме того, в Херсонесе открытого рынка нет. Это уже не тот эмпорий – торжок, каким он был когда-то. Херсонес давно уже стал крепостью, наглухо отгородившейся от сухопутья. Двери в Херсонес – только с моря. И только с иностранцами совершаются торговые сделки в херсонесском порту. Со скифами город торгует в западных портах Тавриды – в Керкинитиде, Стенах, Прекрасном порту. Без этих портов Херсонес немыслим, он составляет с ними единое целое. Именно там он встречается со Скифией. В самом же Херсонесе нет шумных базаров, нет опасных гостей, увешанных оружием, раздражительных и обидчивых не в меру. Всем известна наклонность скифов устраивать на торжищах неожиданные драки, которые мгновенно превращаются в целые побоища с повальным грабежом всех приезжих и уводом их самих в плен.
Поэтому херсонесцы давным-давно перенесли свои торговые встречи со скифами в западные порты. Там у них склады, торговые служащие, охрана. Многие там и живут. Хлеб и все скифские товары грузятся на корабли и отправляются на склады в Херсонес. Здесь их перепродают иноземцам, а иноземные товары везут в западные порты.
Такой способ обмена вдвойне выгоден херсонесцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Тасия взбудоражили слова Палака. Он с бычьей свирепостью взирал на царя скифов, раздувая ноздри. Ответил ему через некоторое время:
– Роксоланы сами выбирают себе вождей по их достоинству… Так были выбраны мой дед и отец, так и меня поднял народ и посадил на белую лошадь!.. Но скажи, царь: ты готов отдать мне часть добычи и в том случае, если Митридат не пришлет грекам помощь?
– Да, но мой брат должен разделить со мною труды по осаде города. А если твои воины первыми ворвутся в город, то первый день победы будет их днем! Они будут хозяевами Херсонеса до заката солнца и возьмут себе то, что смогут увезти на спинах своих коней. Мои же воины будут ждать за стенами города.
Тасий повернул голову с изумлением.
– Скажи, царь сколотов: а ты не боишься, что мои воины могут взять слишком много? Разве тебе не надо всего этого?
Лицо Палака стало серьезным. Он положил руку на сердце.
– Клянусь тенью моего отца, вождь! Не золотые сосуды храмов Херсонеса соблазняют меня и не из-за них я иду на город войной! Не жажда добычи руководит мною, и, предлагая город твоим воинам на разграбление, я не кривлю душою! Золото, ткани, украшения, серебряные вазы – все это будет твоим! Ты возьмешь это и уйдешь в свои степи, где и будешь признан мною как царь роксоланов! Но твои воины не тронут жителей города, не разрушат домов и стен! Невольников мы поделим потом… Я сказал.
Роксолан откинул голову назад и долго испытывал Палака тяжелым взглядом. Шумно передохнул.
– Ну, а кому достанется таврская Дева? – спросил он.
– Дева?.. Видимо, останется в городе.
– Что? – вновь вскипел сармат. – Ты оставишь эллинам их самое сильное оружие? Пока им служат этот идол, они всегда вывернутся из беды! И вообще я слыхал, что Дева непостоянна, как и все женщины. Она охотно служит тому, кто ее хорошо содержит!
Палак поразился, насколько суеверие сильно в душе сармата, хотя и сам далеко не был чужд этому чувству. Мысль о том, что Тасий хочет, по-видимому, заполучить идола себе, покоробила его. Он верил в силу богов и талисманов и совсем не хотел, чтобы могущественная Дева попала в руки вечного врага Скифии. Чего доброго, Дева соблазнится жертвоприношениями роксоланов и начнет помогать им, как помогает ныне херсонесцам.
– Да, – сказал он со спокойным видом, – она служила когда-то таврам за человеческую кровь. Дева кровожадна. Говорят, что херсонесцы поят ее кровью пленников.
Тасий оскалился, что должно было изображать улыбку.
– Что же! Я тоже не заставил бы ее страдать от жажды. У меня есть пленники и рабы. Первого же алана, которого я захвачу в полон, я сразу же убью на алтаре кровожадной богини, если она будет моей. О, она была бы довольна!
Палак подумал, смотря в сторону города, начинающего погружаться в темноту. Крыши храмов и зубцы городских стен еще пылали золотым пламенем. Гаснущими искрами кружились в воздухе какие-то птицы, видимо голуби.
– Хорошо, брат мой, – ответил он, – богиню возьмет один из нас. Можно решить ее судьбу жребием.
– Согласен, – молвил Тасий, косясь в сторону Яргала, который указал ему на заходящее солнце. – День кончается, духи ночи покидают свои убежища и выползают из-под земли, чтобы вредить людям… Утром решим вопрос о войне.
10
Царям поставили два шатра, в некотором отдалении один от другого, причем сколоты и роксоланы одинаково заботились, как бы их повелитель не оказался ниже другого, когда ляжет почивать. Каждый шатер окружили телохранители.
Палак готовился отужинать по-походному вяленым мясом и овечьим сыром. Раданфир зажег светильник и сам разостлал посреди шатра попоны. Одноухий Калак раскупоривал амфору, потом наливал царю вино в рог.
Раданфир вышел и вернулся со свитком.
– Великий царь – сказал он, – херсонесцы уже пронюхали, что ты здесь, и шлют тебе послание.
Царь взял свиток и пробежал глазами написанное. Усмехнулся с презрением.
– Хитрые эллины предлагают начать переговоры. Они, мол, в недоумении по поводу причины войны. Они готовы жить в мире, обещают дары и просят сообщить, чем я недоволен!
– Хотят выиграть время, Палак-сай! – пробасил Калак. – А нам доподлинно известно, что их послы вот-вот должны выехать в Понт к царю Митридату с просьбой о помощи, по примеру прошлого года.
Палак задумался, вспомнив, что Ольвия когда-то сама признала власть скифского царя.
– Что же, – заметил он, – можно ответить им письменно или через послов. Эллинам следует понять, что Понт может им оказывать поддержку время от времени, а мы всегда здесь!.. Даже не трогая Херсонеса, мы обрекли его на смерть, отрезали подвоз хлеба. А без хлеба Херсонес ничто!
Присутствующие сдержанно выразили свое одобрение.
– Пусть шлют послов в Неаполь, но не позже чем завтра! Так и передать им!.. – Царь многозначительно поглядел на Раданфира. – Если же они согласятся без боя отдать мне ключи от города, то тогда можно будет повторить разговор со смелым наездником из Пантикапея.
Раданфир понимающе засмеялся.
– Справедливы слова твои, государь! Велика твоя мудрость!
– Разреши, Палак-сай! – вмешался Калак с горячностью.
– Говори.
– Эллины кривят душой, как всегда. Время хотят выиграть до прибытия Митридатовых войск. Добровольно они под твою руку не пойдут. Надо начинать осаду. Подступим к городу и предложим: «Или сдавайтесь, или начнем штурм!»
– Справедливо, – подтвердили князья, – когда подойдем к стенам, тогда они скорее до чего-либо додумаются.
– Ладно, ваши слова мне по душе.
Царь зевнул. Приближенные потеснились к выходу. Но Палак был в хорошем настроении и не хотел оставаться один.
– А Тасий спит сейчас в своей юрте и видит себя во сне роксоланским царем! – продолжал он. – Ему мало звания племенного вождя. Он слишком богат, держит большую дружину и сытно кормит жрецов. Ему досадно чувствовать себя избранником своего народа, который по закону отцов может его сместить, а на белого коня посадить другого! Он жаден к власти, коварен и жесток, да к тому же упрям, как бык!
Все захохотали.
Палак сделал пренебрежительный жест, промочил горло вином и, оглядев своих внимательных слушателей, поднял вверх сжатый кулак.
– А я выполняю заветы своего отца, великого Скилура. Сначала нашей станет вся Таврида, а потом можно взяться и за сарматов, вырвать из-под них земли предков наших. И тогда Голубая река, названная греками Танаис из-за стад овец, что пасутся на ее берегах, а ныне именуемая аланами Дон, что значит просто «вода», вернет своих настоящих хозяев и настоящее имя!
– Река Син! – хором закончили князья.
– Да, скифская река Син! Которая имеет воду цвета неба… Но все это дело будущего. А сейчас уважайте Тасия, не позволяйте своим людям оскорблять или задирать роксоланов!.. Они еще нужны нам!
Все склонили головы в знак понимания и повиновения. Только Калак невольно подумал: «Уже то, что мы призвали на помощь вшивых роксоланов, говорит о нашей слабости».
Тасий понимал, что не дружеские чувства заставляют Палака обещать ему херсонесские богатства. Его советник, маленький чернобородый князь Кавний, наговаривал ему в шатре:
– Ты, о мудрый, и без меня понимаешь, что Палак хочет захватить Херсонес, чтобы сделать его своей кузницей, своей мастерской! У него не на что покупать мечи и латы. Он хочет заставить херсонесцев ковать их ему даром. Он мечтает, что покоренный Херсонес будет торговать с заморскими странами не для своей, а для его, Палака, прибыли. У греков большой опыт в ремеслах и торговле, есть связи с заморьем. Все это Палак хочет использовать для себя. Лукавый сколот видит в Херсонесе не дичь, годную на мясо, но добрую лошадь, которую следует заарканить, укротить, а потом ездить на ней верхом!
Тасий слушал, лежа на кошме. Около в жаровне тлели угли. Яргал жег на углях какие-то травы и шептал заклинания, отгоняя злых духов.
В шатре было дымно, душно, но Тасий был слишком боязлив и не разрешал распахнуть полы шатра, опасаясь, что вместе со свежим ночным воздухом сюда проникнут многочисленные духи ночи. Дым магических сожжений и шепот заклинаний отгоняли их. В руках вождь держал кусок яшмы и кристалл из Гирканского моря, отгоняющие демонов.
Кавний продолжал:
– А когда Палак оседлает Херсонес, как добрую лошадь, он станет во много раз сильнее, чем сейчас. Но он хочет, чтобы ты помог ему поймать херсонесского коня и обещает тебе за это кусок его хвоста. Знает, что хвост у коня отрастет!..
Рядом сидел молодой шурин вождя витязь Урызмаг. Он слушал речи советника, и его удлиненное лицо, покрытое татуировкой, подергивалось от внутреннего раздражения. Иногда он поворачивался к Тасию, причем становилось видно, что его череп искусственно вытянут вверх.
– Значит, – не выдержал он, хлестнув по кошме нагайкой, – Херсонес надо сжечь дотла, мужчин вырезать, женщин и детей заарканить, дома и мастерские разрушить!.. Никто не остановит моих воинов, если они ворвутся в город! Добыча будет твоя, Тасий, а Палак получит кучу помета!
– Все это так, – мрачно пробасил вождь, – Херсонес мы не отдадим Палаку целым! Не бывало еще такого, когда б роксоланы, войдя во вражеский город, пощадили его!.. Но не для того зовет нас Палак, чтобы мы помогли ему взять Херсонес. Он и сам может сделать это. Но Палак знает, херсонесские послы должны выехать за море к Митридату. Вот против кого нужен Палаку союз с нами!
– Истина живет в твоих словах, мудрый.
– А осада Херсонеса и обещание добычи – это только способ задержать нас, дабы потом не звать наши рати из далеких степей!
– Но, Тасий, – горячо возразил Урызмаг, – мы можем разорить город, взять добычу и уйти домой. Пусть Палак сам разделывается с понтийцами.
Несмотря на свою угрюмость и раздражительность, Тасий усмехнулся и почти весело взглянул на своего родственника.
– Ты хочешь сказать: пусть Митридат бьет Палака и овладевает Скифией?
– Да!
– Ты молод, Урызмаг, а поэтому твоя голова еще не в дружбе с мудростью. Скажи, Кавний: почему не прав Урызмаг.
Тасий стал мелкими глотками не спеша пить прохладный кумыс.
Советник начал свое объяснение:
– Если Палак будет разбит эллинами и погибнет, на его место сядет другой царь. Возможно, другого царя поставят те, которые хотят жить с Митридатом в мире. Тогда заморский царь, соединившись с херсонесцами, боспорянами и покоренными скифами, будет угрожать роксоланам с юга. А протянув руку аланам, сможет накинуть нам на шею волосяной аркан.
– Мы поможем скифам против Митридата, – добавил вождь, обтирая рот, – потом повалим вместе аланов. А после можно взяться и за скифов.
– А если… нам самим протянуть руку этому Митридату? – спросил шурин.
Кавний захихикал. Тасий опять усмехнулся.
– Нет, мы еще недостаточно сильны и не можем заключать союзов с такими царями, как Митридат. Ему нужны не союзники, а подданные. Но мы и не так слабы. Мы не подставим добровольно шею под ярмо Митридата. Роксоланы не будут рабами ни аланов, ни понтийцев!.. Поэтому нам нужен сегодня союз с Палаком против Понта. Вместе мы опрокинем врага. Палак – наш друг. Такова моя воля!
– Слушаем и повинуемся.
– А Херсонес я все-таки разрушу! – задорно повторил Урызмаг.
– Что ж, я не стал бы упрекать тебя за это. Придет время, мы будем владеть всей Тавридой и отстроим город заново.
– А зачем? – не унимался Урызмаг. – Наоборот, надо все города разрушить! Пусть по вольной степи кочуют одни роксоланы! А скифы будут у нас пастухами.
– Ложись спать, Урызмаг, ты еще многого не понимаешь.
– Слушаю!
Вошел воин.
– Греки с нарочным передали вот это.
Он протянул свиток. Кавний прочел написанное.
– О великий! Херсонес напоминает тебе о старой дружбе. Об Амаге, о Гатале. Предлагает богатые дары. Просит помочь против скифов.
– Оставь до завтра… Обдумаем это при солнечном свете.
Тасий обратился к жаровне, шепча заклинания.
Часть третья.
Херсонес таврический
Глава первая.
Совет и народ
1
Если смотреть на Херсонес Таврический со стороны Малого, или Гераклейского, полуострова, на котором он построен, то он кажется настоящей крепостью. Его древние каменные стены основанием вросли в скалистую почву, а зубцами и башнями вознеслись к небу. Крепки дубовые ворота, обшитые медными листами. Дни и ночи ходят по стенам вооруженные стражи, зорко смотрят вдаль.
Город имеет удобную гавань, известную мореходам всех стран, но сейчас посещаемую главным образом понтийскими и гераклейскими кораблями, реже – ольвийскими, еще реже – боспорскими. Зато по-прежнему много рыбачьих ботов и челноков – моноксилов, черной стаей окруживших пузатые парусные и весельные суда богатых херсонесцев.
К гавани спускаются ряды домов под красной черепицей. На домах богатых горожан черепица синопского привоза с красивыми антефиксами, изображающими головы горгон. Жилища бедняков крыты черепицей местного обжига, частью искрошившейся от времени. Улицы ровные, мощеные. Выше видны колоннады храмов, большое красивое здание гимнасия и далее за ним – зубчатые венцы крепостных башен.
В чем сила и устойчивость Херсонеса Таврического? В чем секрет его многовекового процветания?
Суровый тавр скажет, что все дело в той богине, которую греки когда-то похитили у горцев. Богиня дает колонистам счастье и успех.
Но скиф-пахарь или скиф-номад только усмехнется на это. Они не отрицают силы богини, но считают, что без степных овец и шерсти, без большой и выгодной торговли хлебом Херсонес никогда не стал бы таким богатым.
Херсонесцы всемирно известны своей приветливостью к иноземным купцам. Они радушно встречают каждого иностранца, помогают ему выгодно продать и купить, вывезти отсюда сказочно дешевую пшеницу, не входя в близкие отношения с бородатыми и вспыльчивыми варварами, всегда держащими наготове оружие. Варвары любят все брать силой, они жестоки и вероломны. Услужливые херсонесцы всегда предупреждают об этом заморских гостей.
Кто хочет торговать со скифами, пусть едет в Херсонес. Граждане Херсонеса обходительны и гостеприимны, у них можно чувствовать себя в безопасности, они знают язык и обычаи диких гиперборейцев и охотно помогут в торговле. Конечно, какая-то часть барыша достанется колонистам, но это законное вознаграждение, вполне ими заслуженное. Все равно прибыли будут большие, а удобства торговли неоценимы.
Херсонес – это кусочек цивилизованной Эллады, закинутый на край света. Уютный порт, тихие храмы… Ваши товары перенесут на берег, ваш корабль загрузят хлебом, наговорят вам приятнейших пожеланий и отправят домой с попутным ветром.
Нет, что бы ни говорили глупые тавры или простоватые скифы, но Херсонес, уютный старомодный полис с его несколько оскифившимися дорянами гераклейско-мегарского происхождения, – это большой и богатый торговый дом для всего эллинистического мира, удобный, необходимый.
Если иностранцы в Херсонесе дорогие гости, то вольного скифа здесь можно встретить очень редко. Ни кочевники со своим скотом, ни хлеборобы с пшеницей не едут в Херсонес торговать. Да и дорог удобных по сухопутью, которые связывали бы Равнину с Херсонесом, нет. А где и были, так предусмотрительные греки завалили их камнями. Пусть никто не пробует пробраться к Херсонесу сушей. И дорог нет, и места дикие, не безопасные, того и гляди тавры спустятся с гор и вырежут весь караван. Кроме того, в Херсонесе открытого рынка нет. Это уже не тот эмпорий – торжок, каким он был когда-то. Херсонес давно уже стал крепостью, наглухо отгородившейся от сухопутья. Двери в Херсонес – только с моря. И только с иностранцами совершаются торговые сделки в херсонесском порту. Со скифами город торгует в западных портах Тавриды – в Керкинитиде, Стенах, Прекрасном порту. Без этих портов Херсонес немыслим, он составляет с ними единое целое. Именно там он встречается со Скифией. В самом же Херсонесе нет шумных базаров, нет опасных гостей, увешанных оружием, раздражительных и обидчивых не в меру. Всем известна наклонность скифов устраивать на торжищах неожиданные драки, которые мгновенно превращаются в целые побоища с повальным грабежом всех приезжих и уводом их самих в плен.
Поэтому херсонесцы давным-давно перенесли свои торговые встречи со скифами в западные порты. Там у них склады, торговые служащие, охрана. Многие там и живут. Хлеб и все скифские товары грузятся на корабли и отправляются на склады в Херсонес. Здесь их перепродают иноземцам, а иноземные товары везут в западные порты.
Такой способ обмена вдвойне выгоден херсонесцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82