Фарзой ехал вместе с Марсаком, Пифодором, Лайонаком. Их трудно было узнать в тяжелых катафрактах.
Князья красовались на своих скакунах впереди родовых дружин, высокомерно поглядывая вокруг.
Позади конницы мерно шагали пешие воины, обученные Марсаком, а за ними тянулись обозы. Сила была собрана большая, такой и не требовалось для осады Херсонеса. Но Палак хотел удивить, ужаснуть защитников города численностью своих ратей, их блеском и вооружением. Ему рисовался в мыслях грандиозный штурм, во время которого Херсонес будет захлестнут войсками, как морские волны захлестывают тонущий корабль.
Но здесь собралось не все войско сколотского царя, а лишь лучшая часть его, наиболее богатая, сытая и грозная.
Сила традиций сделала свое дополнение к Палаковой рати.
Сами собою за войском потянулись те, которых никто не снаряжал и о которых никто не заботился. Это было нечто подобное народному ополчению, но такое бедное и оборванное, что казалось невероятным, может ли быть что-либо общее между ядром царского войска и всей этой нищетой.
Откуда взялись эти одичавшие взоры, что тускло сверкают из-под свалявшихся, нечесаных волос? Чьи это всклокоченные бороды, черные, никогда не мытые руки, сжимающие колья вместо копий и дубинки вместо мечей? Какая бездна изрыгнула толпы серых, страшных в своей нищете людей?
Хлынула, потекла нищая Скифия, потянулась за своим царем туда, где можно было найти хоть какое-нибудь применение своим силам и получить хотя бы крохи добычи.
Фарзой, оглядываясь на толпы оборванных людей, бредущих за войском, спрашивал себя: «Где же бесчисленные табуны и стада Геродотовых скифов, куда они девались? Или их никогда не было?.. Где картины привольной и молодецкой жизни справедливых и гостеприимных номадов с их разливным морем из молока, окруженным берегами из гиппаки, скифского сыра?..»
Кто будет кормить этих людей в походе, кто позаботится о них?
Их кони – изъезженные одры, рваные кибитки – обоз наиболее состоятельных, в кибитках – сухая полынь и лохмотья. Там копошатся дети и сидят неподвижно апатичные женщины. На ухабах звякают котлы, и старческие руки машут хворостиной, погоняя тощих быков.
С внутренней горечью взирал Фарзой на обременительное великолепие княжеской знати, на княжеские караваны с добром, женами и наложницами рядом с ужасающе обнищавшей, скипевшейся в нужде массой черного люда, жалкого в своих лохмотьях, но все еще продолжающего потрясать самодельным оружием и не потерявшего воинствующей гордости сколотского племени.
Величие Палакова царства рухнуло в его глазах. Поражение прошлого года стало понятным и закономерным. Он ощутил новое для него чувство скорби за народ и досаду на вопиющее несовершенство его жизни. Было ясно, что большинство князей в их взаимных распрях и расточительных забавах не находит времени заботиться о величии Скифии и разоряет народ, не думая о последствиях.
Неверие в непогрешимость князей уже пустило в народе глубокие корни, участились случаи столкновений бедных с богатыми, кочевников с земледельцами. С приходом агарских родов в Тавриду в какой-то мере восстанавливалось единение царских скифов со скифами-номадами, но и оно уже поставлено под удар высокомерной выходкой заносчивых сатрапов. Ближайшее будущее покажет, выдержит ли это единение испытание огнем или развалится.
Отдельными колоннами двигались агары и роксоланы. Тех и других сопровождали очень малые обозы, да и то не колесные, но вьючные. Они не везли за собою ничего лишнего и не делились на доброконных и худоконных, на лучших и худших.
Роксоланы сидели на конях пригнувшись, как бы готовые к внезапной скачке. Кони их шли вороватой тропотой, собранные для лихого броска вперед. Подтянутые и ловкие сарматы отличались от мешковатых сколотов своей подвижностью и дисциплиной. Их войско походило на стаю волков, поспешно пробирающихся вперед в поисках добычи, готовых ринуться туда, где запахнет кровью. Ехали молча, но их острые взгляды показывали, что они не прочь перехватить горло всякому, хотя бы и скифу, если представится возможность.
Скифы выглядели рядом с ними добродушнее, ехали вразброд, с песнями и разговорами, но производили впечатление более ратных людей, воинов, тогда как роксоланы, при всей их организованности, напоминали шайку разбойников. Впрочем, было известно, что скиф – более воин, солдат, а сармат – более вор, грабитель. Несмотря на междуродовые раздоры и крайнее имущественное расслоение, скифы имели более выраженное общеплеменное чувство, чем сарматы. Поэтому сколотское государство просуществовало века, тогда как сарматы дальше непрочных племенных союзов не пошли. Роксоланы были и всегда оставались ордой, не более.
Тавры, как и предполагал Палак, после неудачи с похищением богини своего войска не выставили и от участия в осаде Херсонеса отказались.

9

Никогда еще под стенами Херсонеса не появлялось столько варварских войск, как сейчас. Защитники города стояли на стенах и с нарастающей тревогой смотрели на человеческие потоки, затопившие окрестности. Топот тысяч лошадиных копыт напоминал грохот горного обвала, крики людей – завывание бури. Потянуло тем особенным «скифским» духом, в котором слышались запахи прелых потников, продымленных овчин и квашеного молока.
Вражья рать нашла в окрестностях города лишь мертвые развалины, черные пятна выжженных пастбищ да пожарища с остывшими головешками. Все загородные усадьбы, виноградники, поля и огороды были уничтожены еще в прошлом году и не восстанавливались греками. Все, что могло служить убежищем от непогоды, уничтожили сейчас. Даже бурьяна на заброшенных земельных клерах не оказалось. Первое, что встретили скифы, была пустыня.
Стратеги города и эсимнеты вместе с воинами толпились на стенах и башнях. Миний оделся в скифскую теплую шубу – сирисну – и войлочный колпак. Оружия на нем не было, он походил на мирного купца, собравшегося в дорогу. Рядом стоял щеголеватый Полифем, покрытый блестящими латами, поверх которых он накинул красный плащ-хламиду. Гиппарх выглядел очень воинственно и, видимо, чувствовал это. Он бросал по сторонам соколиные взгляды и откидывал голову назад.
– Бабон был прав, – обратился к нему эпистат, – и достоин похвалы! Мы кстати выжгли траву, оставив варварам голые камни!
– Ты справедлив, почтенный Миний, Бабон пьяница и бездельник, но в борьбе со степняками у него есть кое-какой опыт!.. Он учел, что для варварской конницы дорога открыта лишь там, где есть пастбища… Но для осады Херсонеса скифы могут оставить пешие рати, конница здесь не нужна.
– Однако посмотри, все новые отряды скифов подходят к городу! Настал час больших испытаний!.. Да помогут нам олимпийцы!
– Лучше, если бы нам помогли понтийцы!
Миний бросил быстрый взгляд на гиппарха. Тот продолжал смотреть на вражеские рати и не заметил, что сказал невпопад.
На взмыленных жеребцах, раздувающих ноздри и лихо выбрасывающих ноги, подскакали к стенам скифские наездники.
– Эй, вы! – кричали они задорно. – Покоритесь нашему царю Палаку!
– У нас с Палаком один общий царь Митридат Великий! – отвечали греки, намекая врагам на прошлогоднюю клятву о мире и покорности, данную Палаком Митридату.
– Выходите из города, эллины! Сразимся грудь с грудью, как подобает витязям! Что?.. Боитесь?.. Храбрые вы, видно, воины, если умеете только за стенами сидеть!..
– Попробуйте вы войти к нам в город, и тогда мы с вами сразимся! Да куда вам, руки коротки! Идите лучше доите своих кобылиц, млекоеды!..
Между зубцами стены показалась одутловатая физиономия Бабона. Он кричал и ругался по-скифски.
– Оборванцы! – заревел хабеец хрипло. – Расскажите, как ваш царь Палак в прошлом году удирал от Диофанта, а потом кланялся ему до самой земли!.. Может, и сейчас он прибыл вымыть ему ноги? А?
– Продажные вы души! – заругался снизу старый скиф. – Продали свои головы и город Митридату да еще и похваляетесь?.. Тьфу! Чем вы бахвалитесь? Чужой силой?.. Это вы своих жен и дочерей Диофанту на позор отдавали, а не мы!.. Работники Митридатовы, рабы понтийские! Ну и оставайтесь рабами, а мы не хотим!.. Мы прибыли, чтобы предложить вам отказаться от понтийского ярма, признать власть сколотского царя, на земле которого живете!.. Не хотите?.. Тогда берегитесь!
– А за оскорбление царя Палака вот вам!
С этими словами молодые наездники подняли луки. Вспорхнули стрелы, ударились о каменную твердь и сломались. Но не все. С десяток перелетело через стену и рассыпалось по мостовой и черепичным крышам домов. Здесь их собирали ребятишки.
– Смотри, – говорил один мальчишка другому, – видишь, синий конец у стрелы? Это он змеиным ядом намазан! Вот уколи палец – и умрешь!
– Ну?.. Неужели сразу?
– А как же! Я наберу этих стрел и начну пускать их из лука в скифов!
– Давай собирать вместе!
Мимо шли гоплиты из горожан, скрипя доспехами.
– Эй-ла, Левкий, – сердито закричал один, – уходи домой, пока я тебя не выпорол! Ведь тебя стрелой пронзят, как цыпленка!
Мальчик, услышав голос отца, остановился и с готовностью опустил на землю пучок стрел. Пожилой воин поднял их.
– Вот спасибо, что собрали!.. Я их сейчас отошлю обратно к скифам!
Скимн и Бион в числе десятка городских ополченцев вливаются в общую массу вооруженного люда, поднимающегося на стены города. Подойдя к прорезям бойниц, оба с угрюмым любопытством разглядывают толпы скифов, их знамена, обозы.
– Мать-Прародительница, – вздыхает Бион, закрывая глаза, – степняков тысячи, они заполонили все окрестности! Их в несколько раз больше, чем в прошлом году. Одной десятой части этих разбойничьих отрядов достаточно, чтобы побить нас в рукопашном бою!
– Погляди, с ними сарматы! Я всегда узнаю их по длинным мечам и щитам, сплетенным из прутьев!
– Ах, проклятые, да покроет их тьма Аида! Раньше роксоланы помогали нам против скифов, а сейчас стали заодно с ними! О боги! Погляди, вон на телегах какие-то орудия!
– Ты прав. Мне не очень все это нравится! Нынче скифы хотят дать нам решительное сражение!
– Помоги Зевс и Посейдон кораблям Митридата! Только на них и надежда!
– Ожидай! Какие там корабли, на зиму глядя!
По равнине повалил дым от костров, над которыми на треногах укреплялись котлы. Ревели быки, приносимые в жертву желудкам скифских воинов.
На бугор выехал сам царь Палак с двумя воеводами. Поднял руку и водил ею, указывая, видимо, направление предстоящего штурма.
Скифский царь волновался, его душа была полна надежд, сомнений и нетерпеливого стремления скорее бросить жребий своей судьбы, узнать неизвестное грядущее. Ему нужна была победа над Херсонесом, чтобы смыть позор прошлого года, укрепить свое положение среди князей, в глазах народа и восстановить доверие к самому себе.
В шатре, сбросив рукавицы и меч, он обратился к Тойлаку, раскладывавшему на ковре прутья и беззвучно шевелившему старческими губами.
– Ну, как боги? Согласны ли с нами?
Жрец разводил ладони, втягивал голову в плечи и, уставив водянистые глаза ввысь, возглашал:
– Получается одно и то же – ты победишь, царь!
– И я так думаю, такова и воля покойного отца!
Он оглядывался вокруг блестящим взором, ища кого-то.
– Раданфир!
– Я здесь, государь!
– Готовь людей к приступу! Мы должны взять Херсонес одним ударом! Калак!.. Омпсалак!.. Князья и воеводы! Жду от вас и ваших людей геройских дел!.. Пифодор!
Вбежал грек, теперь одетый в скифские шаровары, синий кафтан и войлочный шлык. Однако чисто выбритый.
– Слушаю, государь!
– Готовь тараны, раздавай лестницы!.. Установи камнеметы так, чтобы они били по бойницам! Иди!
Грек вприпрыжку побежал исполнять царский приказ.
«Эх, – мысленно вздыхал он, крепки и высоки стены города! С моря нужно брать Херсонес, на кораблях!»
Херсонесцы прекрасно знали, что портовая сторона города – их ахиллесова пята. И хотя боевым флотом не располагали, но на всякий случай вооружили торговые суда и расположили их шеренгой у входа в гавань. Ни одна лодка не прошла бы через это заграждение.
Несмотря на горячку, охватившую Палака, немедленный штурм не состоялся. Пошел косой ветреный дождь, воины стали разбивать шатры, вколачивать в землю приколы для коней, прятали продовольствие от сырости под попоны.
Защитники города догадались, что скифы не намерены долго стоять под стенами и готовятся к приступу. Стали принимать меры к его отражению.
Было объявлено, что рабы, желающие получить свободу, могут заслужить ее участием в обороне города. Следствием этого объявления было то, что на стенах появилось несколько сот дополнительных бойцов. Среди них оказался и Меот. Возбужденный и обрадованный, силач потрясал копьем в чаянии освобождения и готов был драться насмерть с кем угодно. Он искал Навара, желая поделиться с ним своей радостью, но старик словно в воду канул. Некоторые из строительных рабов сказали ему, что навары, из племен коих происходил старик, все колдуны и могут обращаться в волков. Отсюда вытекало предположение, что Навар обернулся волком и бежал из неволи. Меот покачал головою с сомнением.
– Тут что-то другое, – в раздумье сказал он.
Ночью Палак совещался с князьями. Была составлена диспозиция. Прямо на ворота должен был идти Раданфир с тараном и отборными воинами. Остальные также получили участки, на которых по сигналу они должны начать одновременное восхождение на стены.
Утром граждане города увидели, что пешие рати скифов многими колоннами двинулись к стенам с необыкновенным шумом и криками.
– Глядите, – взволновались греки, – варвары двигают к воротам таран!
– Приготовить камнеметы!.. Все по местам! – загремел Орик, занявший опять свое место одного из стратегов Херсонеса после выкупа из таврского плена.
Сухо защелкали рычаги. Камни начали падать вокруг ползущего тарана, убивая людей и коней, что толкали и тянули тяжелое сооружение. Послышались крики и проклятия. Таран остановился. Военачальники забегали, замахали руками, спотыкаясь о тела убитых воинов. Подбежал Пифодор, стал наводить порядок.
Таран двинулся вновь. Скифы проявили стойкость и упорство. Греки с возрастающим ужасом взирали на чудище, что медленно, но неуклонно подбиралось к воротам города. Десятки искалеченных людей и лошадиные трупы с вывороченными внутренностями отмечали его путь.
Враз заревели трубы. Вся масса скифских войск хлынула к стенам. В воздухе замелькали стрелы и камни. Со стен повалил черный дым. Осажденные подтаскивали к бойницам котлы с бурлящей смолой.
Бумм!..
Первый удар тарана по медной обшивке ворот болью и страхом отозвался в сердцах херсонесцев. За первым ударом последовал второй, третий, четвертый, подобно мерному стуку исполинского маятника, отсчитывавшего минуты жизни осажденных.
Палак с покрасневшим лицом верхом на коне подскакал почти к самым воротам.
– Бей крепче! – вне себя закричал он, взмахивая обнаженным мечом. – Ломай ворота!.. Ночевать будем в Херсонесе!..
Сверху стали лить горячую смолу. Черные кляксы падали на крышу винеи, прикрывавшей таран, не причиняя никому вреда. Скифы хохотали под укрытием, где стояли в два ряда, и с дружным криком раскачивали на цепях тяжелое бревно, окованное на конце железом.
Медная обшивка ворот лопнула, дубовые створки затрещали.
– Бей сильнее!! – неистовствовал Палак. Его глаза налились кровью, готовые выскочить из орбит.
Сверху посыпались амфоры с земляным маслом. Они разбивались о деревянную крышу винеи, смачивая ее горючей жидкостью. Вслед за амфорами полетели горящие факелы.
Через полчаса Палак неистово ругался и потрясал кулаками. Таран пылал, как костер. Люди бежали прочь от ворот под градом стрел, срывая с себя пылающую одежду. Многие получили ожоги, прикладывали сырую землю к опаленным лицам, крутили дымящиеся бороды.
Со всех башен и из бойниц греки усиленно метали камни, стрелы, куски дерева, утыканные гвоздями.
Вначале мерный стук тарана очень бодрил скифов. Когда он прекратился, боевой дух осаждающих стал падать, чему немало способствовал вид десятков убитых и изуродованных примитивными метательными снарядами, бросаемыми со стен.
Палак задыхался от ярости и досады.
Штурм явно не удался. Все нужно было начинать сначала.
– Ну, как? – кричал со стены Бабон, размахивая рукавицей. – Получили свое?.. Езжайте домой да штурмуйте своих баб! Варвары вонючие!..
На этот раз смеялись греки. Их настроение сразу поднялось.
– Наше счастье, что скифы никогда не умели делать двух важных вещей! – глубокомысленно заметил Бион.
– Каких же, мой друг? – спросил Скимн, вкладывая стрелу в колчан.
– Строить корабли и штурмовать крепости! Если бы они умели делать это – Херсонес давно был бы ими разрушен!.. Но – слава Зевсу! Боги еще не хотят гибели Священного города!
– Но радоваться рано. Варвары упрямы, они еще и еще раз будут пытаться взойти на стены или сломать ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82