- Макс, если я их выставлю за ворота и плотно закрою? Может быть, этого достаточно?
- Может быть! Да, иначе они у тебя все посыплются вниз.
Раскрыв ворота пошире, я вытолкал все скопище обтянутых кожей скелетов и капитально закрылся изнутри. Начинался самый опасный момент нашей операции, самый опасный и непредсказуемый.
- Ты готов, Ухов?
- Я готов, а ты?
- Тоже. Где спрячемся? Может быть, в нише?
- А больше негде. Только спрячусь я, а ты выйдешь за ворота.
- Только с тобой вместе.
- А кто запалит заряды? Шнура у меня нет, а отсюда, из ниши, я выстрелю по ним из ракетницы.
- Нет, я останусь с тобой.
- Конечно, только тогда нас обоих оглушит взрывом, а сволочи спокойно смоются. Константин, это не геройство. Это рациональный подход к делу. Пока я очухаюсь, ты закрепишь наши позиции. Все, начинаем работать. Ворота можно не закрывать, все равно распахнет взрыв. Постарайся отвести наркоманов за первый уступ, там безопасней. Иди. Если что, то... Иди.
Тумаками и подзатыльниками я загнал свое стадо за основной портал устья пещеры. Вне часами показались секунды.
Ухнула гора, выплевывая из карстовой пасти красную слюну огня. Забалдела, заблеяла моя отара. А я был уже там - внутри. Натыкаясь на известковые обломки, в нише я нашел Ухова. Он сидел, прислонившись к стене, и глупо вращал глазами. Жив, а это самое главное. Теперь работаю, как говорит Макс, я один. Дверь оторвало, а точнее, отогнуло только наполовину. В нижней ее части образовался достаточно большой треугольный проход. Я уже влезал туда, когда где-то наверху рвануло опять. Наступила кромешная тьма. Видимо, последний взрыв вывел из строя динамо-машину. В коридорчике, где я оказался, находилась деревянная дверь, превращенная теперь в груду щепок. За нею вверх поднимались ступени, которые вновь упирались в дверь, сорванную теперь с петель. За ней находилась большая уютная комната с мягкой мебелью. На широкой софе лежала Валя с открытыми глазами и крохотными точками зрачков. Рядом на тумбе лежали два пустых шприца и один полный. У противоположной стены, улыбаясь, балдел Длинный Вован. Улетать он начал недавно, поэтому полного экстаза еще не добился. Комната кончалась узким крутым коридорчиком, в котором и лежали подонки. Хирург был без сознания. А Анна с Жорой на манер китайских болванчиков покачивали и трясли головами.
- Ну что, Иваныч, как дела?
- Нормально, Макс, вот только Жора еще шевелится, думаю, его надо загасить. Мало ли... взрыв, стукнулся человек головой об угол, и насмерть.
- Нет, Константин, он у меня подохнет, находясь в полном разуме и сознании. А этих двоих можно загасить. Особенно перчаточника. Нейрохирург, клятва Гиппократа, сволочь! Вон уже моргалки зашевелились. Двоих вяжем и в комнату. А Жорик пусть здесь побудет.
- Не возражаю. Только хирурга с Анной уже ждет Ефимов.
- Привезем трупы. Какая ему разница. Да, в общем, как хочешь, но с тем зверем говорить буду я.
Защелкнув браслеты, мы перетащили их в комнату. Вован входил в полный штопор. Валентина начала потихоньку оживать. Появился слабый румянец и восстановилось дыхание.
- Макс, я схожу заведу назад наркоманов.
- Они уже без тебя вернулись. Для них это трагедия. Мы лишили их последней радости. Теперь у них начинаются черные дни с красными птицами.
Вспомнив Лелю, я невольно вздрогнул. Какие-то смысловые накладки преследуют меня во всей этой истории. Сначала Валентинины фатальные бредни, теперь Черный птиц, несложно сойти с ума, если не выпить граммов двести водки.
- Ухов, а не выпить ли нам водочки?
- Я немного попозже, когда управлюсь.
- А может, ну его, пускай с ним суды разбираются.
- Чтобы завтра он оказался на свободе и ходил среди нас? Чтобы ехал в одном автобусе со мной или с им изувеченной девчонкой? Чтобы вновь сажал на иглу малолеток, а потом ковырялся в их кишках своими погаными лапами? Чтобы опять неизвестно куда исчезали люди? Нет, Гончаров. Я не палач, не моралист, но с такой нечистью жить под одним небом не собираюсь.
- Тогда поторопись, а то скоро рассвет.
- Торопиться в этом деле не надо. Ты этих гавриков в общий зал отведи, чтобы без свидетелей.
- Попробую! Владимир Петрович, ты меня узнаешь?
- Базара нет, ты Гончаров.
- Хорошо, нам надо идти домой.
- Как скажешь, начальник.
- Сейчас заберем Валентину и двинем.
- Нет проблем, такой кайф...
- Иди сам, спускайся по лестнице до зала, а там я тебя догоню.
Валентину я донес на руках. Хирурга стащил волоком, а добрую старую знакомую Анну спустил на пинках. Она пострадала меньше всех и уже через пятнадцать минут пыталась рекламировать мне средиземноморские пляжи. Вторым пришел в себя хирург. Его песня не отличалась оригинальностью.
- Молодой человек, не нужно забывать то, что я лечил и вылечил вас, как и тысячи других больных. Многим людям я вернул жизнь. Я врач, а гуманней этой профессии быть ничего не может. Я надеюсь, мы поймем друг друга. И при определенном вознаграждении...
- Будем дальше скручивать головы и отрезать руки. Кстати, почтового мальчишку зарубили - не ваша работа?
- Упаси меня Бог, что вы, этот эпизод целиком на совести маньяка и садиста Жоры. Это уже не человек, животное в человеческом обличье. Таких нужно судить и расстреливать.
Он смотрел на меня своими черными, навыкате глазами, и я терял волю. Да, я начинал внутренне соглашаться с ним. Наваждение.
- Молодой человек, таких докторов, как я, считанные единицы. Меня с радостью возьмет любая страна, и я принесу людям много, очень много добра. Я прошу вас, отпустите меня прямо сейчас, прямо отсюда. Больше вы меня не увидите, но определенные суммы денег будут поступать на ваш счет ежемесячно.
- Заткнись! - заорал я, тряся головой, освобождаясь от наваждения, потому что был уже внутренне готов отпустить его.
- Но послушайте...
Договорить я ему не дал, щедро спрыснул его нервно-паралитическим газом.
Белый и спокойный вернулся Макс. Отвел меня в сторону:
- Знаете, Константин Иванович, при попытке к бегству Жора сорвался с сорокаметровой высоты и разбился насмерть. Его тело сейчас находится недалеко от катера.
- Конечно, я сам был этому свидетелем, а теперь не пора ли вызывать Ефимова.
- Пора, но как?
- Он дал свою рацию.
- Абсурд, мы в городе на расстоянии пяти-шести километров уже ничего не слышим, а тут...
- Будем добираться сами.
В шесть часов утра два переполненных катера ткнулись носами в знакомый, но сейчас безлюдный пляж. Через полчаса к ним подъехали два канареечных "уазика" и милицейский автобус. Чуть позже прибыла труповозка, забравшая разбитое тело Жоры. Наркоманов упаковали в автобус, а остальных рассовали по "уазикам". Мы остались вчетвером. Ухов подогнал машину почти к самому катеру, и Валентина, шатаясь, кое-как добрела до нас. Вован, все еще под хорошим кайфом, уселся впереди.
К нашему дому мы подъехали в семь часов. Измученную Валентину я поддерживал за талию. Возле своей квартиры она остановилась, рассеянно ища ключ.
- Потом, Валя, поднимемся ко мне. Помоешься, отдохнешь, - все не решался я сказать ей о приезде мужа.
С трудом она помылась и, вконец обессиленная, рухнула на диван.
- Что же они со мной сделали, что это, сон?
- Ничего не было, Валя, Валентина. Забудь.
- Да! Ничего не было: "Валя, Валентина, что с тобой теперь, белая палата, крашеная дверь..."
Только к вечеру она кое-как пришла в себя. В девять вечера мы легли спать, а через десять минут открылась дверь. На пороге стояла Ленка.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16