Третья женщина, не желая компрометировать себя, смылась сразу же после моего появления.
Но самое главное не в этом. После того как меня оттуда выставили, я имел задушевный и доверительный разговор с одним почтенным господином, соседом Крутько. Так вот, он сообщает следующее: в двенадцать часов ночи восьмого августа он отправился за необходимой ему покупкой. И в это время в дверь Крутько стучалась женщина, которую утром он увидел уже мертвой.
Далее господин этот успешно потребил приобретенный продукт, но его было недостаточно. Потому он и ходил из угла в угол, слушая зов организма и жизнь дома.
В два часа ночи он услышал, как в дверь соседа Крутько вновь кто-то звонит и женский голос просит: "Открой, дядя Саша, твоя птичка прилетела". Крутько открыл, об остальном вы знаете лучше меня. Улетели птички через час, причем в сторону двора. У меня все!
- Неплохо. Выпей!
- У меня вопрос.
- Задавай, ты это заслужил.
- Что за девка находилась в постели Крутько в ту ночь? Не могла ли она открыть дверь?
- Проверяли. Девка его старых знакомых. Лечила зубы у Юшкевича, а тот, видно, по немощности передал ее Крутько. Да и пальчики на замках только самого Александра Крутько. Что ты сам-то про все это думаешь?
- Да ничего, мозги враскорячку. Если предположить, что грабитель и убийца Геннадий Поляков, то не вижу мотива. Зачем это ему - когда фирма процветает. Деньги есть. Да и убивал бы он по-другому. Пулей или в крайнем случае ножом. А тут же...
- Согласен, по отзывам, он спокойный, неглупый парень.
- А почему он отыграл у вас пальчики?
- Пацаном еще попался на краже автодеталей. Нет, отпечатки его.
- Может быть, они нанесены искусственно?
- А что, это мысль. Но зачем подставлять именно его? Не проще ли просто надеть перчатки?.. М-да... Я что думаю. Давай по чуть-чуть.
- С превеликим удовольствием, господин полковник. Как там страж моей соседки, еще не трахнул ее?
- Не знаю, недавно звонили, все в порядке.
- Значит, трахнул.
- Ну и хрен с ними, главное, чтобы она цела была. Она единственная свидетельница, видевшая убийцу. Я вот что думаю. Ты говорил, что Поляков Геннадий уехал на "четверке". А какого цвета?
- Кажется, белого.
- Белого? Это уже интересней. Слушай-ка, проедем в наш гараж, есть там один любопытный экспонат.
- Какой?
- Поехали, увидишь.
- Алексей Николаевич, - уже в дороге вспомнил я, - а как идут дела у следователя Кедрова из прокуратуры?
- Меня на сей счет не просвещают, а только требуют дополнительные материалы. Ну вот и приехали, выходи. Дежурный, открой пятый бокс да вруби полный свет.
Со скрежетом поехала железная дверь, и вспыхнул свет, открывая четыре стоящих там автомобиля. К одному из них, белому "жигуленку" четвертой модели, и направился Ефимов.
- Ты мне сюрприз - я тебе сюрприз, садись!
Взгромоздившись на водительское сиденье, полковник запустил движок. Я сидел рядом, уже предполагая какую-то пакость. Выехав во двор и загадочно улыбнувшись, он пояснил:
- Машина эта числилась в угоне с тридцать первого июля. А нашлась неделю назад. Причем нашлась очень интересным образом. Один из наших сотрудников на своем личном авто ехал по трассе, мало заботясь о какой-то угнанной "четверке". Тем более прошло больше трех недель, и по всем законам она должна уже быть разобрана или угнана в Африку.
Едет себе майор и в ус не дует, держит километров сто, и тут эта самая "четверка" лениво пошла на обгон. Все нормально, все как положено. Но вдруг пассажирка, девчонка, сидящая на твоем месте, затряслась в падучей, да так, что, казалось, машина вот-вот развалится. Примерно таким вот образом.
Это были последние слова, которые я слышал. Меня затрясло так, будто в задницу мне вставили перфоратор, а к макушке подвели десять тысяч вольт.
Когда я очнулся, довольный полковник протягивал мне плоскую фляжку с коньяком.
- Ну, как тебе сюрприз? Выпей.
- Дурак ты, Ефимов, законченный. Пошел на...
- Ну извини, Гончаров, не думал, что будет такой глубокий шок. Минут пятнадцать ты отдыхал.
Обессиленный, я вывалился из машины и лег тут же на асфальт, собираясь с мыслями и силами. Да, на подобную пакость не пошел бы даже я.
- Ну, майор видит такое дело, прижимает "четверку" к обочине, - как ни в чем не бывало продолжает Ефимов, - вытаскивает испуганного парня из-за руля, а тот и сам ничего понять не может. Девчонка в шоке. Майор в растерянности. Вызывает гаишников. Те их вместе с машиной прямо сюда. Установили - "жигуль" ворованный, запищали от радости. Пацанчика с девчонкой в клетку, потом к ответу. Выясняется следующее, дней за пять до этого бродили они по лесу километрах в трех от мусорной свалки. Смотрят, стоит автомобиль прямо в чаще и без намордника. А вокруг никого. Понаблюдали они за ним день, два, три. Никого вокруг. Ну и решил тут пацанчик, его Валерой зовут, решил он обзавестись собственной машиной, тем более дверь не заперта, ключи в замке торчат. Первый день они по лесу покатались. Все нормально. Поставили на место. А поутру решили заправить дармового коня. Выехали на трассу. Все нормально. Двигатель урчит, колеса крутятся. Девчонка веселится. И тут вдруг началось. Девчонка как скаженная затряслась, парень испугался и на газ. Ну а остальное ты знаешь.
Я к чему это рассказываю, не пляжная ли это "четверка", что увезла Длинного Гену?
- Думаю, что она, - хмуро ответил я. - А почему хозяину не вернули?
- Во-первых, он отдыхает где-то в Турциях, во-вторых, жена говорит, что никаких электрошоков на автомобиле установлено не было, а в-третьих, если машину вели и установили подобную мудистику, значит, предполагалось какое-то преступление. Видимо, так оно и есть. Тем более обычно ставят один электрошок, его вполне хватает, а тут вляпано два, можно и убить.
- Что вы и хотели со мной сделать! Дайте выпить, - попросил я полковника, усаживаясь за руль. - Где кнопка-то?
- Под педалью сцепления. Удобно. Что на завтра планируешь?
- Еще раз встретиться с Семушкиным, если ничего нового до этого не случится.
- И что нового ты от него хочешь получить?
- Не знаю. Но если Гену убивают или где-то прячут, значит, это кому-то нужно. А в крысиной норе всегда больше крыс, чем на улице.
- Логично. Тебе Ухов завтра нужен?
- Не мешало бы и эту крысоловку тоже
- Но она ж в угоне. Тебя первый же гаишник зацапает.
- Я номера перекину. Их у тебя вон сколько. С любого рыдвана снимай.
- Ладно, перевинчивай, опять, чую, неприятностей от тебя наберется море. Это же вещдок, а ты на нем разъезжать будешь.
- То-то и оно. Хочу я на ней одного мужичка прокатить.
- Личная месть?
- Нет, думаю, что он к этому автомобилю причастен.
- Вот как, и кто же он?
- Пока не знаю. Прокачу нескольких, посмотрю, как реагируют. А Ухов чтоб сзади на подстраховке висел.
- Если он будет с тобой, то и номера менять нет нужды.
- Резонно. Ладно, я поехал. В восемь утра пусть Ухов ждет меня здесь.
- Погоди, ты, как приедешь, моего паренька отправь домой, а то загостился.
- Ладно.
- Стой. Тебе, может, рацию дать?
- На кой она? В ней, кроме верблюжьего хрюканья, ничего не слышно. Привет, полковник.
Полковник показал кулак.
Наверное, это был самый правильный вечер, проведенный мною за последние полтора года. Бросив "адскую" машину прямо возле подъезда, я влетел на второй этаж и условным сигналом объявил, что Гончаров явился. Мы с почестями проводили телохранителя, и я забыл, что живу двумя этажами выше. Я по достоинству оценил приготовленную для меня ванну с благовониями и ароматами.
Из ванны я поднялся легкий и благоухающий, как ангел, но мысль, посетившая меня, была нечестива. Валентину я ухватил прямо в передней, когда она несла мне очередные мужнины подгузники. Около часа пес укоризненно наблюдал за нашим бесстыдством, слегка покачивая головой и пуская длинную прозрачную слюну.
Потом, едва живые, не удосужившись даже прикрыться простынями, прямо на полу мы пили замечательный кагор, закусывая его поцелуями. А потом настала ночь, черная в своем безумстве и солнечная в нашем счастье.
- Что будем делать, Кот? - задала она извечно глупый бабий вопрос рано утром.
- Трахаться, - оптимистично ответил я, одеваясь.
- А когда наши приедут? Твоя жена и мой муж? Что тогда?
- Поженим их!
- Костя, ты все шутишь, а я тебя люблю.
- Брось, Валька. Любовь штука проходящая. Константная величина есть деньги, а они есть у твоего мужа.
- Но и ты Константин, а значит, и ты величина постоянная. Я люблю тебя, слышишь? Позови меня, и я брошу эту чертову двухэтажную квартиру, уйду к тебе...
- К пустому холодильнику и шелудивому коту. Нет, Валюшка, тебе все быстро надоест, и мы потихоньку, разлюбив друг друга, станем сварливы и противны. Подмечая друг в друге малейшую погрешность, вскоре мы станем врагами.
- Я люблю тебя, дурак, как ты не можешь этого понять.
- Могу. И люблю тебя не меньше, милая Валя, у нас есть еще немного времени. Давай безжалостно пить друг друга. До полного финиша, чтоб без остатка...
Замурлыкал телефон, и я автоматически про тянул руку.
- Стой, я сама, вдруг это...
- Вот видишь, Валюшка... это жизнь. Инстинкт самосохранения.
- Бери трубку! - крикнула она с вызовом. - Бери, и сразу ставим крест на прошлом.
- Нет. - Я протянул ей телефон. - Ответь, потом решим.
- Але, я слушаю... Да... Он только что зашел. Тебе, кажется, какой-то начальник.
- Гончаров слушает.
- Слушай, Костя, слушай! У меня для тебя еще один сюрприз.
- Какой?
- Ты знаешь, где новая мусорная свалка?
- Приблизительно.
- Подъезжай, там и лежит наш подарок. Мы тоже едем.
А я уже знал, какой "подарок" могли найти на мусорке. Поэтому, хмуро одевшись, я бросил Валентине:
- Дверь никому не открывай. Ни знакомым, ни незнакомым. Ни женщинам, ни мужчинам, ни даже детям. Сиди и прижми попу. Я позвоню условно.
- Что-то случилось?
- Случилось, - буркнул я уже в дверях.
Милицейский "уазик" и ефимовскую "Ниву" я повстречал на повороте к свалке. Он хмуро махнул рукой, предлагая следовать за ними.
У южного борта свалки тарахтел бульдозер. Именно туда мы и направились.
Бульдозерист и два пьяных рабочих встретили нас молча.
Слюнявя кончики сигарет, они усердно курили.
- Где? - спросил Ефимов.
- Там, - кивнули мужики, - за бульдозером.
- Кто первым его заметил?
- Я, - нехотя промямлил небритый лысоватый мужичонка.
- Пойдем с нами.
- Нет, я его уже видел и больше не хочу.
- Где твои документы? - поставил точку на "не хочу" Ефимов.
Труп, вернее, то, что осталось от трупа за двадцать пять дней гниения, выглядел не лучшим образом. Бесспорно было одно: на нем были зеленые штаны и некогда белая рубашка. Как и тот мужичонка, смотреть я больше не захотел. Отошел за бульдозер. Там приятно пахло выхлопом солярки, горячим маслом. Труповозка и медэксперты прибыли одновременно. Доблестные милицейские работники безоговорочно уступили место вновь прибывшим. Преодолевая тошноту, я вновь поперся к трупу.
- Ребята, хорошенько посмотрите на его пальцы на кисти.
- А че на них смотреть, если их нет. Похоже, их отрезали, во, гляди, на надкостничной ткани порезы.
- Что и требовалось доказать! - вслух подумал я, подходя к Ефимову.
- Чего ты там бормочешь? - прогнусавил полковник в носовой платок.
- Лапы-то ему отрезали, а потом выкинули. Перчаточки, значит, смастерили, а самого Длинного Гену за ненадобностью сюда. Думали, вовсе с концами. А он взял и вылез на свет Божий.
- Ну и что нам это дает, великий сыщик?
- Пока то, что ни техника, ни нумизмата с любовницей, ни пацана с почты он не убивал.
- Ну и что? Об этом ты талдычишь уже десять дней.
- Кому-то хочется, чтобы все думали, что Гена жив до сих пор.
- А кому это хочется?
- А вот об этом, мой полковник, я постараюсь сегодня узнать. Где мой верный Ухов?
- Там, где ты сказал.
Санитары тащили брезент гнилого мяса к машине, следователь пытал бульдозериста, а в сером небе каркали вороны, возмущаясь нашим нахальным воровством.
Все было так, как и должно было быть. Не было только главного - коренных жителей этого дома. На них канареечный цвет милицейского "уазика" действует так же, как свет на вурдалака. Наверняка сейчас пар двадцать глаз внимательно наблюдают за нашими действиями. Ждут, болезные, когда же уберется этот чужой, враждебный им элемент.
- Господин полковник, разрешите обратиться?
- Чего тебе?
- Вот деньги. Пусть Ухов возьмет две-три бутылки водки и едет сюда, только в штатском. И еще, пока ничего не сообщайте Полякову.
- Право первой ночи? - ухмыльнулся Ефимов. - Некрасиво.
- Нет, если он будет знать заранее, тогда не сработает внезапное появление "четверки".
- Я тебя понял, но это от меня не зависит. Это уже вопрос опознания трупа.
- Но о том, что это Поляков Геннадий, пока знаем только мы. Ладно. Пусть Ухов ждет меня здесь. Через полчаса я подъеду.
Я давно не сидел за рулем, и гнать, как гнал, да еще на ворованной машине, было чистым безумием. Но Бог не выдал, свинья не съела. Я подрулил к самому офису, несмотря на гневные, протестующие окрики охранников.
- Мальчики, спокойно, мне срочно нужен Поляков.
- А ты кто такой?
- Передайте, что его ждет Гончаров по срочному делу, очень срочному. Жду в машине.
- Прямо пойдет он к твоей машине, раскатал губу.
- А это не твое трезорское дело. Тебе сказано передать - передай.
- А ты вылазь тогда. Колек, обшмонай его
- На, держи газовый пистолет, больше ничего нет.
Вован выскочил сразу, будто поджидая меня. На машину он не обратил никакого внимания.
- Что случилось, Иваныч?
- Да вот, твою "девятку" обменял на "четверку".
Он мельком скользнул по машине, совершенно на нее не реагируя.
- Ты че, серьезно?
- Садись, поехали.
- Мне некогда.
- Это срочно. Садись, в дороге все объясню. Это серьезнее, чем можно предположить.
- Генку убили? Нашли тело?
- Еще серьезнее, садись. Ты мне платишь, я работаю на тебя.
- Сейчас. Тузик, где Тузик?
- Поехали на этой. Тузик твой тоже может быть опасен. Пойми, тебя обложили.
- Едем.
Он плюхнулся на переднее, пассажирское место, и я окончательно понял, что автомобиль ему не знаком.
- Вован, будем говорить серьезно. Не перебивай. Следы твоего брата привели меня на пляж, где работают проститутки. Там я нашел его малиновый пиджак.
- Где он?
- Сейчас увидишь, только не перебивай. Этот пиджак я нашел у одной проститутки, но она, судя по всему, ни при чем. Она привела тогда Генку в божеский вид и посоветовала подняться в трактир не пешком, а на машине. Он подошел к стоянке и попросил подвезти его. И тогда какая-то женщина, окликнув его по имени, предложила свои услуги. Он сел в "четверку" на то самое место, где сидишь ты. И машина эта была та же самая, сейчас ты на ней едешь.
- Господи, но чья она?
- Она в угоне с тридцатого июля. То есть ее угоняли не для продажи, а для того, чтобы на ней увезти твоего брата. Под твоим сиденьем установлено два электрошока. Очевидно, его сначала парализовали, а уж потом... Но давай-ка отвлечемся.
- Что значит - отвлечемся? Он жив?
- Не знаю. Давай поговорим о тебе и о твоей фирме. Кто, кроме тебя, имеет в банке право второй подписи?
- Генка.
- Значит, если ты умрешь, то право будет иметь твой брат и... Кого он приблизит, как ты думаешь?
- Думаю, он остановит свой выбор на Семушкине, сам-то он в бизнесе ни черта не смыслит.
- А твой личный капитал, как распределится он?
- Половину ребенку, а половина Генке, такое условие подписано.
- Теперь прорабатываем второй вариант. Погибает твой брат, кого предпочтешь ты?
- В смысле?..
- Кому доверишь право второй подписи?
- Своему экономисту.
- А что получится с личными сбережениями брата?
- Они целиком отходят мне. У нас никого больше нет.
- Мой тебе совет. Не отдавай право подписи своему экономисту. Ни под каким видом.
- А с какой стати? Да я и не смогу это сделать, пока жив Генка.
- Гена мертв. Все, приехали. Выходи.
- Как мертв, он же убийца?
- Нет, он не мог быть убийцей, потому как сам был убит в ту ночь второго августа.
- Но отпечатки, следы крови. Кругом отпечатки его пальцев. Меня же затрахала ваша милиция. Говорили, что я скрываю убийцу.
- Но ведь ты в это не верил.
- А факты, улики, куда деться? Я уже начал верить.
- Зря, но выходи, приехали.
- Что это, какая-то свалка.
- Свалка. Здесь и нашли твоего брата мертвым.
- Когда?
- Сегодня.
- Кто?
- Вот те ребята. Подойди к ним. Скажи хоть спасибо или что... Потом мы с тобой еще обговорим детали.
Окаменев, как на ходулях, Вован подошел к бульдозеру. Мужики, чуя дармовую выпивку, засуетились, принялись наперебой описывать процесс обнаружения и состояние трупа.
- Константин Иванович, я здесь, - тронул меня за плечо Макс. - Ваше поручение выполнил. Все в машине.
- Ты пиджак не оставил?
- Нет, на заднем сиденье валяется. Что предстоит сегодня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16