повесть
Моя секретарша Кэт Карсон всегда умела найти тему для беседы в самое неподходящее время.
— Шеф, вы уже читали это? — спрашивала она, когда я, забравшись в шкаф, обшаривал карманы своего зимнего пальто в поисках денег, с помощью которых можно было бы решить проблему утоления жажды в эту адскую жару.
Я не замечал протянутой газеты, почти целиком оказавшейся в прохладной внутренности шкафа. Острое плечо вешалки уперлось мне в лицо, и очки соскочили. Мое внимание было всецело поглощено осязательной способностью кончиков пальцев, которые прощупывали карманы, обнаруживая сломанную расческу, перчатку с левой руки, два входных билета на соревнования по боксу, участники которых давно уже покинули ринг, скомканный кулек с несколькими зеленоватыми конфетками, утратившими свои основные признаки, и, наконец, монетку.
Я стремительно вытащил руку на свет.
— Я задала вам вопрос,— уже дулась Кэт, не переставая протягивать мне газету.
Установив, что обнаружил сущую мелочь, я раздраженно бросил монетку на стол. Она глухо звякнула.
— Ну что там у вас? — буркнул я.
— Я спросила, читали ли вы это? — повторила Кэт обиженно.— Вы же любите повторять, что человек вы начитанный, склонный к классике и поэзии. Мне интересно, привлекло ли вашу прозорливость данное сообщение?
В ее голосе слышалась откровенная вздорность. Мне не хотелось идти у нее на поводу и ввязываться в бессмысленную дискуссию, которой не будет конца, и я промолчал. Пожал плечами и взял монетку. Неизвестно, когда и что тебе понадобится, говаривал мой прапрадя-дюшка Мортимер, обнаруживший веревку, на которой шериф вешал конокрадов. И впрямь на этой самой веревке какое-то время спустя повесили моего прапрадядюшку Мортимера.
— «Дж. Дж. Рокфеллер подарил своей секретарше по случаю ее выхода на пенсию бриллиантовое колье»,— читала Кэт с пафосом.
— Браво! — развеселился я.— Выходите на пенсию! Она остановила меня холодным взглядом.
— Главное не пенсия, а подарок! — с убежденностью возразила она.
— Дж. Дж. Рокфеллер не финансирует агентство «Фиат-люкс»,— объяснил я своей секретарше существенное различие между нами.— Кроме того, его родители оставили ему приличный куш, а мне мои — ничего...
— Шеф, жара безусловно оказывает вредное воздействие,— осторожно прервала мои объяснения Кэт,— однако я не вижу иных причин, кроме упрямства и слабоволия, которые бы мешали человеку понять суть дела. Никто не сравнивает вас с мультимиллионером, хотя кое в чем вы и схожи — у вас обоих есть секретарши!
— Да у него их тьма!
— Может, и вы желаете заполучить еще одну Кэт Карсон? — ухмыльнулась она.
Меня передернуло.
— У обоих есть секретарши,— констатировала она.— Следовательно, у обоих есть обязательства в отношении их. Он доказывает это подарком: за выход на пенсии) преподносит бриллиантовое колье. Вы могли хотя бы выплатить то, что мне причитается.
— У меня нет денег,— отрезал я.
— И...
— У меня ничего нет,— мрачно констатировал я.— Нет даже мелочи на прохладительный напиток. К тому же, если Джимми не даст нам в долг...
— Меня интересует не прохладительный напиток, а причитающаяся мне сумма!..
— Но касса пуста!
— Кто сказал?
— Я!.. Или, может?..
Ее пухлые губки растянулись в презрительной улыбке. Кончиками пальцев она коснулась выреза маечки.
— Кэт, дорогая! Она поморщилась.
— Без сантиментов, шеф,— произнесла холодно.— Мы говорим о важных вещах. О моей зарплате, о долге...
— Откуда я вам возьму деньги? Насколько я... Она удовлетворенно фыркнула.
— Пятьдесят кусков! У старухи Уэндел. Я уверила ее, будто она должна нам еще сотню за то, что нашли ее
Фифи в джунглях столицы- Она поломалась, и я согласилась на половину. Ну и вот... Во мне проснулась совесть.
— Но ведь собачку привел живодер...
— Он привел ее к нам, а мы передали Фифи миссис Уэндел. У нас были расходы...
— Два доллара и пачка сигарет!
Моя секретарша не дала сбить себя с толку.
— У нас были расходы,— повторила она.— Кроме того, оплачивается и престиж фирмы... Таким образом, наш тариф гораздо выше... Я объяснила миссис Уэндел, что мы пошли ей навстречу, поскольку она и ее Фифи наши постоянные клиенты...
Кэт завелась и теперь могла рассказывать до светопреставления.
— Кэт,— прервал я ее тираду,— я приглашаю вас выпить чего-нибудь холодненького!
— А долг?
— Будет и плата! Но сначала мы пойдем и чего-нибудь выпьем. Эта жарища меня доконает!
— Шеф, у меня есть предложение лучше! — воодушевилась секретарша.— Мы отправимся на природу!
— С пятьюдесятью долларами? Вряд ли мы доберемся до Никарагуа!
— Мы отправимся на Лонг-Айленд! Искупаемся, освежимся! Это, конечно, не Майами-Бич, но... надо ли обращать внимание на столь пустяковые различия?!
Меня раззадорила мысль нырнуть в прохладную прозрачную морскую воду.
— Едем! — обрадовался я.— По дороге мы обсудим вопрос о долге. А может, и о повышении зарплаты.
Она с сомнением поглядела на меня и не отреагировала.
— Я возьму ваши плавки,— только и сказала.
— Не забудьте и свои,— хохотнул я, обретая обычное расположение духа.— Или, может, мы отправимся на нудистский пляж?
— Я свой купальный костюм всегда ношу с собой,— отрезала она официальным тоном и вытащила из огромного кармана металлическую коробочку.
— А это случаем не пудреница?
Кэт мне растолковала, что это действительно пудреница, однако, поскольку пудра кончилась, она теперь носит в ней купальник, ароматизированное бумажное полотенце, губную помаду и еще кое-какие мелочи. Мне не захоте-
лось затевать разговор о размерах купального костюма, умещающегося в обычной пудренице, ибо нас ждало морс, ныряние, покачивание на волнах и прочие летние радости.
По пути мы все-таки завернули к Джимми и поразили его, выложив пять долларов в счет долга, а после того как увеличили его на семь с половиной —на скорую руку выпив два коктейля «джинджер» и проглотив кое-что из еды,— мы отправились на Нью-Йоркский пляж.
Добрались мы туда через три часа сорок семь минут взмокшие и, естественно, раздраженные толкотней сред» других таких же взмокших и раздраженных любителей природы, растерзанные и помятые, но счастливые, ибо всем неприятностям пришел конец и нас ожидали только наслаждения.
— Нужно подыскать удобное местечко на берегу, поближе к отмели,— посоветовал я своей секретарше, которая летела на три шага впереди меня и ловко обходила менее агрессивных кандидатов в купальщики,
В общем-то это не проблема — найти место на пляже протяженностью в десять с чем-то миль, где расположилось всего-то два-три миллиона отдыхающих. После блуждания в поисках удобного местечка, продолжавшегося не более пятидесяти минут, мы остановились на песчаном бугорке, с которого можно было увидеть море, если чуть вытянуть шею и продраться взглядом сквозь лес зонтиков и стену медно-опаленных, кроваво-поджаренных и невинно-молочных тел жителей Нью-Йорка и его пригородов. Пусть мне теперь кто-нибудь скажет, что китайцев очень много!
Я разделся, довольный, что натянул плавки еще в конторе, ибо здесь на пятьсот миль вокруг не было ни единого кустика, за которым можно было бы скромненько с этим управиться. Я хотел было спросить Кэт, как она собирается решить проблему с переодеванием, и повернулся к месту, где она сбросила свой полотняный мешок. Там я обнаружил, что на нее то ли накинулся рой ос, то ли случилось нечто непоправимое. Это мне пришло в голову, когда я глядел на ее судорожные телодвижения, руки, спрятанные под юбкой, заведенные глаза.
— Кэт! — осторожно окликнул я.
Она подняла ресницы и улыбнулась. Сделала еще несколько неловких танцевальных па, высвободила руки, потянулась к концу молнии — благо было недалеко! — и резко поднялась.
Я закрыл глаза, бормоча что-то осуждающее по поводу аморального поведения в общественном месте. Когда же я открыл их, моя секретарша с равнодушным видом оглядывалась, одетая в состоящий из двух частей
купальный костюм интенсивного желтого цвета, правд}' сказать — минимальный, ко все же костюм, по крайней мере кое-что прикрывающий. Я облегченно вздохнул.
— Вы, женщины,— сказал я своей секретарше,— обладаете качествами, которые иной раз ошарашивают.
— А что теперь вы хотите отметить? — удивилась она.— Разве был повод?
Я промолчал. Пнул красно-зеленый пластиковый мяч, передвинул чью-то ногу, переставил плетеную корзину — имитация мочала — и сел на руку женщины с индийским носом, на котором сушилась какая-то бумажка. Женщина что-то пробормотала, вытащила из-под меня руку, и я коснулся песка. И взвизгнул, ибо песок был обжигающе горяч, а мое тело к этому еще не приспособилось.
— А ботинки? — поинтересовалась Кэт.
— Успею,— буркнул я, похлопывая по тем частям тела, которые после соприкосновения с раскаленным песком зудели.
— Как, разве мы не пойдем в воду? — капризничала секретарша.— Зачем же мы сюда приехали?
Я процитировал ей извечную мудрость своей тетушки Полли, которая никогда не была на пляже, но достоверно знала, что, придя туда, надо некоторое время отдохнуть, дабы успокоить организм, остыть и что-то там еще, и только потом, спустя полчасика, а то и больше, осторожно войти в воду, причем погружаться в нее постепенно. Л всегда придерживался этих правил и теперь потребовал этого от Кэт, которая злилась, покуда не заметила двух горилл с заросшими шерстью грудью и спиной, которые непристойно таращились на нее и на все то, что ее купальный костюм не скрывал. Я разгреб верхний слой песка, ввезенного, скорее всего, из Абу-Даби1 вместо нефти, и улегся навзничь на мягкую естественную постель. Хе-хе-хе, вот это да! Природа, солнце, свежий воздух, пляж, Фифи, миссис Уэндел — может ли быть что-нибудь лучше?
Похоже, я задремал. Волны с шумом накатывались на песчаную отмель и откатывались обратно, с криками носились чайки, а солнце не хуже самых искушенных любовниц ласкало мое тело, жаждущее покоя, воздуха и нежных прикосновений.
— Простите,— обратился ко мне толстяк в красной соломенной шляпе и забрал с моего голого живота кусок помидора, выпавшего у него из нейлонового пакетика.
Женщина в зеленом купальнике, которого бы хватило покрыть приличный стадион для бейсбола, не иначе
Забыла дома очки и потому прошлась по мне. направляясь к продавцу кока-колы.
Очаровательная веснушчатая девчушка с длинным «конским хвостом» прилепила мне на грудь кусок хлеба, намазанного мармеладом.
— Вы еще не отдохнули, шеф? — спросила Кэт, поддев пальчиками ноги меня под ребра. Моя секретарша и своем мини-бикини растянулась в довольно-таки вызывающей позе, что не подобает скромной служащей сыскного агентства.
— Отдохнул? Да я нуждаюсь в медицинской помощи. И содействии городской службы чистоты! — пробурчал я, смахнув с лица комок мороженого, откуда-то свалившегося на меня.
— Пошли же наконец в воду! — взмолилась Кэт.— Атлантика вас и освежит, и вылечит!
Не бог весть с какой радостью я покорился ее желанию и присоединился к неисчислимой массе купальщиков на пляже, протянувшемся на неизмеримое расстояние.
— Извините,— моего плеча коснулся крохотный мужчина с цыплячьей грудью, на которой под микроскопом можно было бы разглядеть даже кое-какую растительность.
— Что?
— Вы не видели где-нибудь здесь мою супругу? Я удивленно посмотрел на него и указал пальцем на находившиеся за моей спиной сотни тысяч женщин, подставлявших свои тела солнечным лучам.
— Мне кажется, она где-то там! — ответил я как можно любезнее.
Похоже, это сообщение искренне обрадовало моего незнакомого собеседника.
— Вы думаете? — он даже подпрыгнул на месте.— Вы в этом уверены?
Я не ответил ему, не желая уточнять, где бы он мог отыскать свою супругу, ибо, во-первых, я до сих пор никогда не встречал его самого и вовсе не знал, как выглядит его супруга, и, во-вторых, Кэт уже проявляла нетерпение, выражая его многократными призывами. Разумеется, я двинулся за своей секретаршей, и мы вместе направились туда, где, по нашим предположениям, должно было находиться море.
Спустя примерно минут восемь неутомимого бега по воде, глубина которой не достигала колен, мы встретились с первой волной. Это произошло довольно неожиданно, особенно для меня, так как горизонт мне закрывала колонна человек в двести, бегом устремившаяся в море.
Водная стихия, напоминающая фасад трехэтажного каменного дома, накрыла меня в какую-то долю секунды, сбила с ног, поволокла, подняла на гребень, затем сбросила, и я, беспомощный, перепуганный и неспособный противостоять этой чудовищной силе, глотая тошнотворную жидкость, похожую на слабый раствор нефти, захлебываясь, боролся за свою жизнь, молотя руками и ногами, вдруг осознал, что это конец и спасенья мне нет.
Но спасенье пришло так же неожиданно, как и волна. Через какую-то десятую долю секунды, которая показалась мне годами, я был выброшен на песок, как ненужная тряпка, избитый, жалкий, наглотавшийся воды.
— Что за чудо барахтанье в море! — услышал я голос Кэт, которую волна выбросила неподалеку.
— Да, прелестно,— пробурчал я, выплевывая морскую траву,—и все-таки остаток своих дней я бы с большей радостью провел в Сахаре.
— Как вам угодно! — согласилась Кэт и потянулась всей своей изящной фигуркой, уже опаленной солнцем.
Мы возвращались на место своего временного пристанища, осторожно и аккуратно прокладывая тропку среди множества тел, заполнявших пляж. Это было нелегким делом, ибо каждый неверный шаг порождал протесты, проклятия, рыдания или воинственные возгласы.
Кто-то опять похлопал меня по плечу.
— Вы не видели моей супруги? — спросил человек с цыплячьей грудью.
— А вы ее там не нашли?
Он качал головой и внимательно смотрел на мой рот, ожидая решения своей проблемы.
— Тогда поищите там! — указал я пальцем через плечо в сторону океана.
— Невозможно!.. Это невозможно! — услышал я за своей спиной его комментарий, который, однако, не произвел на меня ни малейшего впечатления.
Мы нашли свой оазис, и я опустился на песок. Раскинул руки и ноги на все четыре стороны света. Я был утомлен.
Слышал, как Кэт ворчала, что я невыносимый, скучный брюзга и что она никогда больше не поедет со мной купаться, но меня это не трогало. Я чувствовал, что погружаюсь в сон.
— Шеф,— донеслось до меня словно издалека. Затем голос, сопровождаемый потряхиванием правого — или левого?— плеча, стал громче. С трудом я открыл один глаз и встретился со взглядом секретарши. Ее лицо едва не касалось моего.
— Кэт, ну как вы можете?!
— Шеф!..
— Замолчите!
— Шеф, там...
Голос ее дрожал процентов на тридцать от страха.
— Что случилось?
— Там!..
— Что-то пропало?
— Ничего не пропало! Наоборот... Кое-что лишнее!
— Ох! -Шеф!
— Ну что лишнее?
— Палец! Палец ноги! Я снова закрыл глаз.
— Кэт, я не люблю глупых шуток! Моя секретарша не сдавалась.
— Его схватила собака... Грызет и тащит... Ой, не могу этого видеть!
— Кого? Кого схватила собака?
— Палец!
Я засмеялся, не открывая глаз.
— Ну и что? Пусть ее прогонят... эту собаку! Или еще проще... пусть уберут ногу! Из-за этого вам не следовало бы меня...
— Не прогонят... Я не думаю, что это можно сдег лать.... убрать ногу! Такие не в состоянии шевелить ногой или отгонять собак! Ведь это труп!
В вышине парил рекламный шар, призывающий нас усладить свою жизнь освежающими конфетами «Униф-рикс», из транзистора ревел Элвис Пресли, какой-то малец во всю глотку звал маму, а моя секретарша поминала покойника.
— Там,—указывал ее палец, из-за чего во мне опять пробудилась тетушка Полли... Кэт не задумывалась о тетушке Полли. Для нее важнее был покойник и какая-то собака, возившаяся с чьим-то пальцем.
Я вскочил и водрузил на нос очки. Затем посмотрел в направлении, куда неприлично указывал палец моей секретарши. И похолодел, невзирая на палящее солнце. Псина, по всей вероятности жившая под покровительством Лиги Наций, поскольку в ней соединилось по меньшей мере с десяток пород, остервенело тащила из песка палец с красным ногтем. При этом она фыркала, урчала и махала хвостом.
Я оглядел находившихся поблизости людей, особенно тех, кто сидел, лежал или стоял рядом с местом, где орудовал бесстрашный четвероногий, но никто не обращал на собаку никакого внимания. Ближайший к ней дебелый колосс в псевдоморской белой фуражке, надвинутой на левое ухо, сидел спиной к месту происшествия, создавая псине даже приятную прохладу. Увлеченный игрой на губной гармонике, которую огромными ручищами затолкал в пасть, обросшую усами и бородой, он не замечал происходящей возле него драмы. Остальные несколько тысяч отдыхающих развлекались каждый на свой лад или бессмысленно таращились в пустоту, равнодушные ко всему, что их не касалось.
Палец, с которым возилась собака, по-видимому, не принадлежал никому из окружающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Моя секретарша Кэт Карсон всегда умела найти тему для беседы в самое неподходящее время.
— Шеф, вы уже читали это? — спрашивала она, когда я, забравшись в шкаф, обшаривал карманы своего зимнего пальто в поисках денег, с помощью которых можно было бы решить проблему утоления жажды в эту адскую жару.
Я не замечал протянутой газеты, почти целиком оказавшейся в прохладной внутренности шкафа. Острое плечо вешалки уперлось мне в лицо, и очки соскочили. Мое внимание было всецело поглощено осязательной способностью кончиков пальцев, которые прощупывали карманы, обнаруживая сломанную расческу, перчатку с левой руки, два входных билета на соревнования по боксу, участники которых давно уже покинули ринг, скомканный кулек с несколькими зеленоватыми конфетками, утратившими свои основные признаки, и, наконец, монетку.
Я стремительно вытащил руку на свет.
— Я задала вам вопрос,— уже дулась Кэт, не переставая протягивать мне газету.
Установив, что обнаружил сущую мелочь, я раздраженно бросил монетку на стол. Она глухо звякнула.
— Ну что там у вас? — буркнул я.
— Я спросила, читали ли вы это? — повторила Кэт обиженно.— Вы же любите повторять, что человек вы начитанный, склонный к классике и поэзии. Мне интересно, привлекло ли вашу прозорливость данное сообщение?
В ее голосе слышалась откровенная вздорность. Мне не хотелось идти у нее на поводу и ввязываться в бессмысленную дискуссию, которой не будет конца, и я промолчал. Пожал плечами и взял монетку. Неизвестно, когда и что тебе понадобится, говаривал мой прапрадя-дюшка Мортимер, обнаруживший веревку, на которой шериф вешал конокрадов. И впрямь на этой самой веревке какое-то время спустя повесили моего прапрадядюшку Мортимера.
— «Дж. Дж. Рокфеллер подарил своей секретарше по случаю ее выхода на пенсию бриллиантовое колье»,— читала Кэт с пафосом.
— Браво! — развеселился я.— Выходите на пенсию! Она остановила меня холодным взглядом.
— Главное не пенсия, а подарок! — с убежденностью возразила она.
— Дж. Дж. Рокфеллер не финансирует агентство «Фиат-люкс»,— объяснил я своей секретарше существенное различие между нами.— Кроме того, его родители оставили ему приличный куш, а мне мои — ничего...
— Шеф, жара безусловно оказывает вредное воздействие,— осторожно прервала мои объяснения Кэт,— однако я не вижу иных причин, кроме упрямства и слабоволия, которые бы мешали человеку понять суть дела. Никто не сравнивает вас с мультимиллионером, хотя кое в чем вы и схожи — у вас обоих есть секретарши!
— Да у него их тьма!
— Может, и вы желаете заполучить еще одну Кэт Карсон? — ухмыльнулась она.
Меня передернуло.
— У обоих есть секретарши,— констатировала она.— Следовательно, у обоих есть обязательства в отношении их. Он доказывает это подарком: за выход на пенсии) преподносит бриллиантовое колье. Вы могли хотя бы выплатить то, что мне причитается.
— У меня нет денег,— отрезал я.
— И...
— У меня ничего нет,— мрачно констатировал я.— Нет даже мелочи на прохладительный напиток. К тому же, если Джимми не даст нам в долг...
— Меня интересует не прохладительный напиток, а причитающаяся мне сумма!..
— Но касса пуста!
— Кто сказал?
— Я!.. Или, может?..
Ее пухлые губки растянулись в презрительной улыбке. Кончиками пальцев она коснулась выреза маечки.
— Кэт, дорогая! Она поморщилась.
— Без сантиментов, шеф,— произнесла холодно.— Мы говорим о важных вещах. О моей зарплате, о долге...
— Откуда я вам возьму деньги? Насколько я... Она удовлетворенно фыркнула.
— Пятьдесят кусков! У старухи Уэндел. Я уверила ее, будто она должна нам еще сотню за то, что нашли ее
Фифи в джунглях столицы- Она поломалась, и я согласилась на половину. Ну и вот... Во мне проснулась совесть.
— Но ведь собачку привел живодер...
— Он привел ее к нам, а мы передали Фифи миссис Уэндел. У нас были расходы...
— Два доллара и пачка сигарет!
Моя секретарша не дала сбить себя с толку.
— У нас были расходы,— повторила она.— Кроме того, оплачивается и престиж фирмы... Таким образом, наш тариф гораздо выше... Я объяснила миссис Уэндел, что мы пошли ей навстречу, поскольку она и ее Фифи наши постоянные клиенты...
Кэт завелась и теперь могла рассказывать до светопреставления.
— Кэт,— прервал я ее тираду,— я приглашаю вас выпить чего-нибудь холодненького!
— А долг?
— Будет и плата! Но сначала мы пойдем и чего-нибудь выпьем. Эта жарища меня доконает!
— Шеф, у меня есть предложение лучше! — воодушевилась секретарша.— Мы отправимся на природу!
— С пятьюдесятью долларами? Вряд ли мы доберемся до Никарагуа!
— Мы отправимся на Лонг-Айленд! Искупаемся, освежимся! Это, конечно, не Майами-Бич, но... надо ли обращать внимание на столь пустяковые различия?!
Меня раззадорила мысль нырнуть в прохладную прозрачную морскую воду.
— Едем! — обрадовался я.— По дороге мы обсудим вопрос о долге. А может, и о повышении зарплаты.
Она с сомнением поглядела на меня и не отреагировала.
— Я возьму ваши плавки,— только и сказала.
— Не забудьте и свои,— хохотнул я, обретая обычное расположение духа.— Или, может, мы отправимся на нудистский пляж?
— Я свой купальный костюм всегда ношу с собой,— отрезала она официальным тоном и вытащила из огромного кармана металлическую коробочку.
— А это случаем не пудреница?
Кэт мне растолковала, что это действительно пудреница, однако, поскольку пудра кончилась, она теперь носит в ней купальник, ароматизированное бумажное полотенце, губную помаду и еще кое-какие мелочи. Мне не захоте-
лось затевать разговор о размерах купального костюма, умещающегося в обычной пудренице, ибо нас ждало морс, ныряние, покачивание на волнах и прочие летние радости.
По пути мы все-таки завернули к Джимми и поразили его, выложив пять долларов в счет долга, а после того как увеличили его на семь с половиной —на скорую руку выпив два коктейля «джинджер» и проглотив кое-что из еды,— мы отправились на Нью-Йоркский пляж.
Добрались мы туда через три часа сорок семь минут взмокшие и, естественно, раздраженные толкотней сред» других таких же взмокших и раздраженных любителей природы, растерзанные и помятые, но счастливые, ибо всем неприятностям пришел конец и нас ожидали только наслаждения.
— Нужно подыскать удобное местечко на берегу, поближе к отмели,— посоветовал я своей секретарше, которая летела на три шага впереди меня и ловко обходила менее агрессивных кандидатов в купальщики,
В общем-то это не проблема — найти место на пляже протяженностью в десять с чем-то миль, где расположилось всего-то два-три миллиона отдыхающих. После блуждания в поисках удобного местечка, продолжавшегося не более пятидесяти минут, мы остановились на песчаном бугорке, с которого можно было увидеть море, если чуть вытянуть шею и продраться взглядом сквозь лес зонтиков и стену медно-опаленных, кроваво-поджаренных и невинно-молочных тел жителей Нью-Йорка и его пригородов. Пусть мне теперь кто-нибудь скажет, что китайцев очень много!
Я разделся, довольный, что натянул плавки еще в конторе, ибо здесь на пятьсот миль вокруг не было ни единого кустика, за которым можно было бы скромненько с этим управиться. Я хотел было спросить Кэт, как она собирается решить проблему с переодеванием, и повернулся к месту, где она сбросила свой полотняный мешок. Там я обнаружил, что на нее то ли накинулся рой ос, то ли случилось нечто непоправимое. Это мне пришло в голову, когда я глядел на ее судорожные телодвижения, руки, спрятанные под юбкой, заведенные глаза.
— Кэт! — осторожно окликнул я.
Она подняла ресницы и улыбнулась. Сделала еще несколько неловких танцевальных па, высвободила руки, потянулась к концу молнии — благо было недалеко! — и резко поднялась.
Я закрыл глаза, бормоча что-то осуждающее по поводу аморального поведения в общественном месте. Когда же я открыл их, моя секретарша с равнодушным видом оглядывалась, одетая в состоящий из двух частей
купальный костюм интенсивного желтого цвета, правд}' сказать — минимальный, ко все же костюм, по крайней мере кое-что прикрывающий. Я облегченно вздохнул.
— Вы, женщины,— сказал я своей секретарше,— обладаете качествами, которые иной раз ошарашивают.
— А что теперь вы хотите отметить? — удивилась она.— Разве был повод?
Я промолчал. Пнул красно-зеленый пластиковый мяч, передвинул чью-то ногу, переставил плетеную корзину — имитация мочала — и сел на руку женщины с индийским носом, на котором сушилась какая-то бумажка. Женщина что-то пробормотала, вытащила из-под меня руку, и я коснулся песка. И взвизгнул, ибо песок был обжигающе горяч, а мое тело к этому еще не приспособилось.
— А ботинки? — поинтересовалась Кэт.
— Успею,— буркнул я, похлопывая по тем частям тела, которые после соприкосновения с раскаленным песком зудели.
— Как, разве мы не пойдем в воду? — капризничала секретарша.— Зачем же мы сюда приехали?
Я процитировал ей извечную мудрость своей тетушки Полли, которая никогда не была на пляже, но достоверно знала, что, придя туда, надо некоторое время отдохнуть, дабы успокоить организм, остыть и что-то там еще, и только потом, спустя полчасика, а то и больше, осторожно войти в воду, причем погружаться в нее постепенно. Л всегда придерживался этих правил и теперь потребовал этого от Кэт, которая злилась, покуда не заметила двух горилл с заросшими шерстью грудью и спиной, которые непристойно таращились на нее и на все то, что ее купальный костюм не скрывал. Я разгреб верхний слой песка, ввезенного, скорее всего, из Абу-Даби1 вместо нефти, и улегся навзничь на мягкую естественную постель. Хе-хе-хе, вот это да! Природа, солнце, свежий воздух, пляж, Фифи, миссис Уэндел — может ли быть что-нибудь лучше?
Похоже, я задремал. Волны с шумом накатывались на песчаную отмель и откатывались обратно, с криками носились чайки, а солнце не хуже самых искушенных любовниц ласкало мое тело, жаждущее покоя, воздуха и нежных прикосновений.
— Простите,— обратился ко мне толстяк в красной соломенной шляпе и забрал с моего голого живота кусок помидора, выпавшего у него из нейлонового пакетика.
Женщина в зеленом купальнике, которого бы хватило покрыть приличный стадион для бейсбола, не иначе
Забыла дома очки и потому прошлась по мне. направляясь к продавцу кока-колы.
Очаровательная веснушчатая девчушка с длинным «конским хвостом» прилепила мне на грудь кусок хлеба, намазанного мармеладом.
— Вы еще не отдохнули, шеф? — спросила Кэт, поддев пальчиками ноги меня под ребра. Моя секретарша и своем мини-бикини растянулась в довольно-таки вызывающей позе, что не подобает скромной служащей сыскного агентства.
— Отдохнул? Да я нуждаюсь в медицинской помощи. И содействии городской службы чистоты! — пробурчал я, смахнув с лица комок мороженого, откуда-то свалившегося на меня.
— Пошли же наконец в воду! — взмолилась Кэт.— Атлантика вас и освежит, и вылечит!
Не бог весть с какой радостью я покорился ее желанию и присоединился к неисчислимой массе купальщиков на пляже, протянувшемся на неизмеримое расстояние.
— Извините,— моего плеча коснулся крохотный мужчина с цыплячьей грудью, на которой под микроскопом можно было бы разглядеть даже кое-какую растительность.
— Что?
— Вы не видели где-нибудь здесь мою супругу? Я удивленно посмотрел на него и указал пальцем на находившиеся за моей спиной сотни тысяч женщин, подставлявших свои тела солнечным лучам.
— Мне кажется, она где-то там! — ответил я как можно любезнее.
Похоже, это сообщение искренне обрадовало моего незнакомого собеседника.
— Вы думаете? — он даже подпрыгнул на месте.— Вы в этом уверены?
Я не ответил ему, не желая уточнять, где бы он мог отыскать свою супругу, ибо, во-первых, я до сих пор никогда не встречал его самого и вовсе не знал, как выглядит его супруга, и, во-вторых, Кэт уже проявляла нетерпение, выражая его многократными призывами. Разумеется, я двинулся за своей секретаршей, и мы вместе направились туда, где, по нашим предположениям, должно было находиться море.
Спустя примерно минут восемь неутомимого бега по воде, глубина которой не достигала колен, мы встретились с первой волной. Это произошло довольно неожиданно, особенно для меня, так как горизонт мне закрывала колонна человек в двести, бегом устремившаяся в море.
Водная стихия, напоминающая фасад трехэтажного каменного дома, накрыла меня в какую-то долю секунды, сбила с ног, поволокла, подняла на гребень, затем сбросила, и я, беспомощный, перепуганный и неспособный противостоять этой чудовищной силе, глотая тошнотворную жидкость, похожую на слабый раствор нефти, захлебываясь, боролся за свою жизнь, молотя руками и ногами, вдруг осознал, что это конец и спасенья мне нет.
Но спасенье пришло так же неожиданно, как и волна. Через какую-то десятую долю секунды, которая показалась мне годами, я был выброшен на песок, как ненужная тряпка, избитый, жалкий, наглотавшийся воды.
— Что за чудо барахтанье в море! — услышал я голос Кэт, которую волна выбросила неподалеку.
— Да, прелестно,— пробурчал я, выплевывая морскую траву,—и все-таки остаток своих дней я бы с большей радостью провел в Сахаре.
— Как вам угодно! — согласилась Кэт и потянулась всей своей изящной фигуркой, уже опаленной солнцем.
Мы возвращались на место своего временного пристанища, осторожно и аккуратно прокладывая тропку среди множества тел, заполнявших пляж. Это было нелегким делом, ибо каждый неверный шаг порождал протесты, проклятия, рыдания или воинственные возгласы.
Кто-то опять похлопал меня по плечу.
— Вы не видели моей супруги? — спросил человек с цыплячьей грудью.
— А вы ее там не нашли?
Он качал головой и внимательно смотрел на мой рот, ожидая решения своей проблемы.
— Тогда поищите там! — указал я пальцем через плечо в сторону океана.
— Невозможно!.. Это невозможно! — услышал я за своей спиной его комментарий, который, однако, не произвел на меня ни малейшего впечатления.
Мы нашли свой оазис, и я опустился на песок. Раскинул руки и ноги на все четыре стороны света. Я был утомлен.
Слышал, как Кэт ворчала, что я невыносимый, скучный брюзга и что она никогда больше не поедет со мной купаться, но меня это не трогало. Я чувствовал, что погружаюсь в сон.
— Шеф,— донеслось до меня словно издалека. Затем голос, сопровождаемый потряхиванием правого — или левого?— плеча, стал громче. С трудом я открыл один глаз и встретился со взглядом секретарши. Ее лицо едва не касалось моего.
— Кэт, ну как вы можете?!
— Шеф!..
— Замолчите!
— Шеф, там...
Голос ее дрожал процентов на тридцать от страха.
— Что случилось?
— Там!..
— Что-то пропало?
— Ничего не пропало! Наоборот... Кое-что лишнее!
— Ох! -Шеф!
— Ну что лишнее?
— Палец! Палец ноги! Я снова закрыл глаз.
— Кэт, я не люблю глупых шуток! Моя секретарша не сдавалась.
— Его схватила собака... Грызет и тащит... Ой, не могу этого видеть!
— Кого? Кого схватила собака?
— Палец!
Я засмеялся, не открывая глаз.
— Ну и что? Пусть ее прогонят... эту собаку! Или еще проще... пусть уберут ногу! Из-за этого вам не следовало бы меня...
— Не прогонят... Я не думаю, что это можно сдег лать.... убрать ногу! Такие не в состоянии шевелить ногой или отгонять собак! Ведь это труп!
В вышине парил рекламный шар, призывающий нас усладить свою жизнь освежающими конфетами «Униф-рикс», из транзистора ревел Элвис Пресли, какой-то малец во всю глотку звал маму, а моя секретарша поминала покойника.
— Там,—указывал ее палец, из-за чего во мне опять пробудилась тетушка Полли... Кэт не задумывалась о тетушке Полли. Для нее важнее был покойник и какая-то собака, возившаяся с чьим-то пальцем.
Я вскочил и водрузил на нос очки. Затем посмотрел в направлении, куда неприлично указывал палец моей секретарши. И похолодел, невзирая на палящее солнце. Псина, по всей вероятности жившая под покровительством Лиги Наций, поскольку в ней соединилось по меньшей мере с десяток пород, остервенело тащила из песка палец с красным ногтем. При этом она фыркала, урчала и махала хвостом.
Я оглядел находившихся поблизости людей, особенно тех, кто сидел, лежал или стоял рядом с местом, где орудовал бесстрашный четвероногий, но никто не обращал на собаку никакого внимания. Ближайший к ней дебелый колосс в псевдоморской белой фуражке, надвинутой на левое ухо, сидел спиной к месту происшествия, создавая псине даже приятную прохладу. Увлеченный игрой на губной гармонике, которую огромными ручищами затолкал в пасть, обросшую усами и бородой, он не замечал происходящей возле него драмы. Остальные несколько тысяч отдыхающих развлекались каждый на свой лад или бессмысленно таращились в пустоту, равнодушные ко всему, что их не касалось.
Палец, с которым возилась собака, по-видимому, не принадлежал никому из окружающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14