— Дверь не заперта,— объяснил милиционер.
— А кто же ее отпер?
— Я! — Милиционер показал мне связку ключей.— Приказано, чтобы все комнаты на этаже не запирались. А мне не отлучаться из коридора ни на минуту.
Войдя в номер, я увидел Веселицу. Он сидел на стуле у окна и бессмысленным взглядом смотрел на кровать. Я заговорил с ним, но он, наверное, все еще не мог расстаться со своей Юлианой.
— Нино,— попытался я вывести его из оцепенения,— надо жить, хотя бы ради того, чтобы найти и наказать убийцу.
Глаза юноши ожили. Мои слова дошли до его сознания. Я увидел, как шевелятся его губы, и услышал шепот: «Я черен, вот причина...» Господи, какие мысли теснятся в его голове!
Я подошел к окну и стал всматриваться в душную темноту. Вдалеке по-прежнему сверкали молнии, над нефтеносными полями вспыхивали красные огненные язычки, свидетельствующие о том, что глубоко под землей запрятано черное золото. На освещенной стоянке эксперты старательно разбирали рефрижератор, а меня занимала мысль: существует ли на самом деле человек в черном костюме и шляпе, надвинутой на глаза? Если существует, у Штрауса есть алиби, если нет, значит, человека выдумала Розмари, он — плод ее фантазии. А может, его придумал Штраус, чтобы снять с себя подозрения? Во всяком случае — уж таковы факты,—первым, кто подошел к Ромео, когда тот отдыхал в кабине, был немец, а первой, кто увидел мертвого, была Розмари.
Я присел на корточки возле Нино.
— Нино! — начал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.— Во время матча вы выходили из ресторана?
Он положил руку мне на плечо и не произнес ни звука.
— Вы не видели человека в черном костюме и в низко надвинутой на лоб шляпе?
Опять молчание. Только глаза юноши блеснули и сузились зрачки. Он был похож на приготовившегося к прыжку тигра. И вновь я услышал: «Я черен, вот причина...»
Боже мой, он теряет рассудок! В дверь постучали. Я не успел отозваться, как дверь распахнулась и вошел милиционер.
— Пройдите в двенадцатый номер, с вами хочет поговорить Степан Прпич,— сказал он.
В комнате я увидел Прпича и его жену. Это, несомненно, была та, цветущая красота которой заставила Ромео похитить ее, чужую жену. Красота? На вкус, на цвет... как говорится. Наверное, для Прпича эта женщина была самая красивая! Типичная жизнерадостная славонка, выросшая на сливках и ароматном пшеничном хлебе, с округлыми формами, простая, скромно одетая, словом — красивая.
— Моя Катица,— представил Прпич.—Я ей все рассказал!
— Ох, господи, как это ужасно! — заговорила Катица.— Мы хотели отпраздновать день нашей свадьбы. Нам и в голову не пришло, что именно сегодня сюда при едет...— Она запнулась и с трудом выговорила:—Ромео.
— Муж сказал вам, что они подрались?
— Ну а как же! Только Степан на него руки не поднимал! Мы со Степаном помирились и на Ромео зла не держали. Верите, он был точно большой ребенок...
— Ваш приятель, господин Врзич, посоветовал мне поговорить с вами, — продолжал Прпич. — Все как-то таинственно! Мне было велено прийти в эту комнату, жену встретил милиционер наш, из Невской, привел ее сюда тайком... Странно, а?
— Все, что происходит сегодня, странно и непонятно. И меня уже ничто не удивляет. Единственное, что я хотел бы знать,— это видел ли кто-нибудь человека, разгуливающего в такую жару в черном костюме и черной шляпе!
— Кто это? — спросил Прпич.
— Наверное, привидение,— попробовал я пошутить. Вспомнив, что Джордже просил меня поговорить с женой Прпича, я на минуту задумался, с чего начать. И задал вопрос, который меня больше всего занимал:
— Скажите, вы когда жили в Неаполе, то есть у Ромео, к вам не приходил «черный человек»?
— Это вы про человека в черном костюме и шляпе? — лукаво улыбнулась Катица.
— Про него.
— Нет. Сейчас подумаю... точно, нет!
— А друзья Ромео бывали у вас?
— Да нет, не сказала бы. Пожалуй, очень редко и только если он был дома. Ведь он чаще ездил, чем дома сидел. Знаете, Ромео был очень ревнивый, хотя...
— Может, что-нибудь необычное привлекло ваше внимание, пока вы жили у него?
— У Ромео была хорошая квартира. Он много зарабатывал. Всего полно... А что-нибудь необычное?..— Она задумалась.— Ах, да! Однажы за книгами в шкафу я нашла пакетик с белым порошком. И пахло от него как-то странно. Когда Ромео вернулся из поездки, я показала ему пакетик и спросила, что это. Он засмеялся, замахал руками — ну, знаете, какой он,— и объяснил, мол, -это что-то вроде муки.
— А сами вы что подумали?
— Подумала, какая-нибудь отрава! — ответила толстушка славонка.— И тогда я решила вернуться к моему Степану и детишкам.
— Значит, никто у вас не бывал?
— Друзья Ромео заходили редко.
— Может, кто-нибудь странно себя вел, ну, назойливо, что ли, понимаете?..
— Расскажи про встречу с нашим земляком,— вмешался Прпич.
— Земляк? Что нашему человеку понадобилось в Неаполе?
— Ах, про того...— Катица сверкнула белыми зубами.— Ромео был в поездке. В Стамбуле. В дверь позвонили, я открыла и увидела незнакомого мужчину.
— Как он выглядел? Как был одет?
— Ох, это был совсем не «черный человек»! — рассмеялась Катица.— Пожилой, светловолосый мужчина с залысинами, в клетчатом коричневом пиджаке, зеленых брюках... Очень любезный... Он обратился ко мне на итальянском... А я по-итальянски знаю всего несколько слов... Тогда он стал говорить на нашем языке. Сказал, что он друг Ромео, хотел его повидать, посидеть, вспомнить, как вместе воевали в Югославии. Я спросила, не был ли и он в партизанах. Он усмехнулся и сказал, что везде был! Конечно, я пригласила его в дом, предложила кофе, объяснила, что Ромео в поездке... Да, еще я вспомнила, что Ромео очень любит мотель в Невской и всегда остается там ночевать.
— Он не спрашивал, как вы оказались у Ромео в доме?
— Мною он не интересовался. Да и я стариков не люблю! — Она бросила озорной взгляд на Прпича.
Тот улыбнулся и в ответ на ее поддразнивание сказал:
— Ох, и поколочу я тебя, когда вернемся домой!
— Приберегите любовь до лучших времен,—посоветовал я им.— И что же было дальше?
— А ничего! Человек поблагодарил за кофе и передал привет Ромео.
— Он не представился?
— Представился! Пробормотал какую-то фамилию — кажется, Карабег или вроде того.
— Вы бы его узнали?
— Да! — уверенно ответила Катица.—Я бы и по ботинкам его узнала.
— По ботинкам? — переспросил я.
— Ну да, по ботинкам! Я очень хорошо помню: в какой-то момент он выставил вперед левую ногу, и я увидела ортопедический ботинок. Надо сказать, когда брюки его прикрывают, это совсем незаметно, я и внимания не обратила, что человек хромает...
— Черный человек...— прервал я Катицу,— тоже хромает.
— Дался вам этот «черный человек»! Да мой Степан сейчас тоже «черный человек»!
«Что она болтает?» — подумал я. И повнимательней взглянул на Прпича. Черт возьми! Занятый своими мыслями, я не заметил, что он снял свой комбинезон и остался в черном нарядном костюме. Хорошо сложенный, с перебитым, как у боксера, носом, он напоминал мафиози, которого ни белая рубашка, ни шелковый галстук не сделают человеком из приличного общества.
— Где твоя шляпа? — спросила Катица мужа.
— Зачем мне шляпа в этакую жару?
— Приподними левую брючину! — Катица ласково прикоснулась к моей щеке.— Видите, господин хороший, у моего Степана обычные ботинки!
У комнаты Штрауса я увидел Джордже. Он в задумчивости разглядывал разбитый замок, затем осторожно толкнул дверь. Она открылась.
— А, это ты! — сказал Джордже, увидев меня. Входя в комнату, он позвал меня и, прежде чем закрыть дверь, приказал милиционеру:
— На этаж никого не пускать!
Окно в номере было открыто, легкий ветерок раскачивал занавески. Джордже подошел к окну и выглянул, затем вернулся на середину комнаты и не спеша осмотрелся. Все чисто, убрано, постель застелена свежим бельем, на кровати сложены полотенца... Словно ничего не случилось.
- Странно,— Джордже размышлял вслух,— и комната, где убита Юлиана, и комната, где задушена Розмари, были заперты изнутри. Как убийца попал в помещение? Как вышел?
— В первом случае он выскочил в окно.
— Выпрыгнуть в окно мот только молодой, достаточно тренированный человек. Выпрыгнул Ромео. Но Ромео не убийца, он жертва. И из этой комнаты он выскочить не мог!
Джордже вошел в ванную комнату, расположенную справа от входа. Я заглянул из-за его спины. Второй двери в помещении не было. Джордже опять остановился посреди номера.
— После допроса Розмари была не в себе, и Штраус отвел ее в комнату. Он велел ей запереться. Она послушалась. Успокоившись, она разделась и приняла душ. Выйдя из ванной, а может, еще стоя под душем, Розмари услышала, что в комнате кто-то есть. Она вышла из ванной, и этот кто-то набросил ей на шею шелковый шарф. Как убийца попал в комнату? — Вопрос Джордже адресовал самому себе.— Взгляни!
Он указал пальцем на ковер, прикрывавший довольно большую часть левой стены. Картина, изображенная на ковре, представляла собой романтичный славонский сельский пейзаж.
Джордже подошел к стене и постучал.
— Кирпич,— констатировал он и стукнул по ковру. Звук был тот же. Джордже постучал на десять сантиметров правее. Звука не было! Джордже приподнял ковер, и мы оказались перед дверью с врезным замком, но без ручки.
Джордже позвал милиционера. Тот достал связку ключей и пробовал их один за другим, пока не послышалось щелканье замка. Джордже толкнул дверь, но она не поддалась: что-то мешало.
Мы вышли в коридор и остановились перед дверью с надписью «Горничная». Дверь была не заперта, мы вошли и очутились в узкой комнатенке, где царил идеальный порядок. Слева на полках были аккуратно сложены простыни, наволочки, полотенца, одеяла. У стены стояли щетки, рядом — корзина, вероятно для грязного белья, а в углу у окна — большой пылесос. Справа посредине стоял двустворчатый шкаф. Он-то и помешал Джордже открыть дверь из соседней комнаты.
Джордже заглянул в шкаф. Справа лежало постельное белье, полотенца. В левой половине, предназначенной для одежды, висело несколько форменных официантских рубашек и пиджаков...
Сенечич был один в кабинете. Перед ним стояла начатая бутылка виски и четыре высоких стакана: два недопитых, один чистый, а один пустой — Штрауса.
Сенечич внимательно выслушал мой рассказ о беседе с супругами Прпич и еще внимательней о том, что обнаружил Джордже в комнате горничной.
— Какая халатность! — возмутился следователь, имея в виду, очевидно, тех, кто осматривал комнату, где подверглась нападению Розмари. Сняв телефонную трубку, он набрал чей-то номер:—Это ты, Иосип? Слушай меня: отправляйтесь сейчас же и делайте так, как договорились. Хорошо, Иосип...
Следователь позвал милиционера.
— Все в гостиной? — спросил он.—Всех из комнат и гостиной пригласите сюда... Позовите людей Новака... Они уже закончили работу. Ах, да, пусть придет и буфетчица. И директор мотеля, если его разыскали в Новской...
Следователь вытер вспотевший лоб. Похоже, этот июльский день его доконал. Есть какая-то жуткая логика в игре, которую изобретает сама жизнь. И всем нам в ней отведены какие-то роли: кому — главная, а кому — второстепенная.
В последнем действии главные роли были отведены следователю Сенечичу и промышленнику Штраусу. Остальным достались второстепенные роли — свидетелей и зрителей.
Свидетели: Джордже Врзич, Степан Прпич, буфетчица—ее звали Амалия Новичич,— Нино Веселица, Антон Врабец и я.
Отсутствовала Чедна Врзич. Зрители (если можно так сказать): Звонко Новак и трое из его группы. Увидев их, я чуть не расхохотался: все были одинаково одеты — в темных пиджаках и серых брюках — и казались близнецами моего «черного человека».
Сенечич, не вдаваясь в детали, изложил ход событий. И предъявил Штраусу обвинение в убийствах!
Главным доводом было то, что немец сам признался, что подошел к рефрижератору, встал на подножку, пригрозил Ромео, потянул за шарф, обмотанный вокруг его шеи, и лишь потом отправился в гараж.
Штраус не дал до конца изложить версию.
— Кто видел, как я подошел к машине Ромео? — Официант,— ответил Сенечич,— Антон Врабец.
— Да, господин, я вас видел,— подтвердил Врабец.
— Независимо от того, видел меня официант или нет, я рассказал обо всем сам,— заметил Штраус.— Но я утверждаю: когда мы расстались, Ромео был жив!
Меня удивило спокойствие Штрауса. Он вел себя как человек, уверенный в своей правоте.
— Вы последний, кто видел Ромео живым,— парировал следователь.— Ваша дочь первая увидела его мертвым. Нет никого, кто бы видел Ромео живым после того, как вы расстались с ним.—Сенечич отчеканивал каждый слог.
— Хорошо,— согласился Штраус.— Скажем, я убил Ромео! Скажем, и причина у меня была... А зачем бы я стал убивать несчастную девушку, эту милую Юлиану, которую совершенно не знал, и мою дочь Розмари?!
И вдруг заговорил Нино. Юноша будто вернулся с того света. Он встал, подошел к столу, за которым в одиночестве сидел Штраус, внимательно посмотрел на немца, затем, обратившись к Сенечичу, в наступившей тишине произнес:
— Я свидетель! Штраус не убивал ни Ромео, ни Юлиану, ни Розмари.
Все загудели. Я взглянул на Джордже. Он сидел с каменным лицом.
Что они с Сенечичем придумали? Я бы вел игру по-другому и, полагаю, пришел бы к той же цели, однако не стал бы устраивать столь шумный спектакль.
— Тихо! — повысил голос Сенечич.
Гомон не прекращался. Следователь хлопнул ладонью по столу и крикнул вновь:
— Тихо! Иначе попрошу всех освободить помещение. Говорите, Веселица...
— Я-то скажу! — Нино казался на удивление хладнокровным.— Я тоже видел, как Штраус подходил к рефрижератору. В середине первого тайма я вышел подышать. Хотел поговорить с Прпичем, спросить, из-за чего он подрался с Ромео, который во время поездки был так внимателен к моей Юлиане. Хочу вам сказать, мне понравился Ромео — этот человек любил людей! Он знал, что Юлиана больна, знал отчего... Ведь она была очень больна, и это я ее убил...
— Он не отдает себе отчета в том, что говорит!— воскликнул я.
— Равник, прошу вас, не перебивайте... Продолжайте, Веселица!
— Не руками своими убил, а когда согласился, чтобы она избавилась от ребенка... Если бы мы остались в Загребе... наш... наш ребенок играл бы с голубями... Но я не о том хотел сказать... Я знаю, Штраус не убивал Ромео...
— У вас есть доказательства?
— Когда Штраус от рефрижератора направился в автосервис, подошла колонна автобусов и загородила его от меня. Когда колонна проехала, я его уже не видел. Я передумал идти к Прпичу. Мне захотелось поблагодарить Ромео за то, что он был так внимателен к Юлиане. Я встал на подножку, заглянул в кабину и увидел, как шофер сидит, прислонившись щекой к рулю.
— Шарф был обмотан вокруг шеи и привязан к рулю? — перебил Сенечич юношу.
— Нет! — ответил тот спокойно.— Шарф просто был у него на шее. Ромео дремал. Когда я коснулся его плеча, он поднял голову, подмигнул и сказал: «Старик хотел меня задушить!» Извините, господин Штраус.— Нино повернулся к немцу.— Потом Ромео стал смеяться и говорил разные неприятные вещи, которые я не хочу здесь повторять.
— Как закончился ваш разговор?
— Я поблагодарил его за Юлиану, сказал, что она отдыхает и что после сна ей наверняка станет лучше. Ромео пообещал вечером, когда спадет жара, подбросить нас до Загреба, если мы захотим.
— Значит, вы последний, кто видел его живым? — спросил Сенечич.
— Последний видел его живым убийца! — произнес Нино с ненавистью в голосе.
— Получается, убийцей можете быть и вы?!
— Теоретически — да, практически — нет. Ведь тогда я должен был бы его ненавидеть, я же испытывал к нему чувство благодарности... Нет! Вы на ложном пути...
— Товарищ Врабец,— обратился следователь к официанту,— вы видели Веселицу у бензоколонки или около рефрижератора?
— Нет! У меня не было времени долго торчать на улице. Посетителей полно, все в этакую жару то и дело заказывали холодное пиво, и я сразу вернулся в ресторан.
— Вы часто покидали ресторан во время матча?
— Отлучался в кухню и гостиную.
— Я имею в виду, не выходили ли вы еще на улицу?
— Раз или два. Догонял клиента, который ушел, не заплатив за пиво... Это может Амалия подтвердить...
— Да, господин,— заговорила буфетчица.— Врабец очень рассердился, выругался... «Буду я, говорит, за всяких босяков платить из своего кармана!» И пулей вылетел из ресторана...
— Когда вы выходили, Врабец, вам не попадался мужчина в черном пиджаке и черной шляпе, надвинутой на глаза?
— Сегодня много людей у нас побывало...
— И три священника в черных шляпах,— вставила буфетчица.
— Пожалуй, никого похожего я не видел. Слышал, что... ну... барышня Розмари говорила о каком-то человеке в черном пиджаке и шляпе... она будто его видела, только она...— Официант замолчал.
— Да, задушена! — закончил следователь его мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11