..
Трип с высоты своего величественного роста посмотрел па маленького человека, который с ним говорил, и, расхохотавшись, сказал:
— Ого! Ты любопытен не по росту... —. Что ж, если я мал да удал...
— Ты прав, отличный ответ! Ну, хорошо, дети мои! Если вы придете в семь часов утра на восточную набережную, то узнаете в чем дело, и если все-таки захотите поехать, то мы посмотрим!..
— Ваше мнение, — спросил Дан Йорк, выходя из «Большой Пасти».
— Надо начинать сражение.
— Сражаться! Но как? Какая человеческая сила может помешать этой банде?
Колосс глубоко задумался.
— Им помешаю я! -Вы?
— Я!.. А иначе зачем тогда наука?.. Разве я не говорил вам, что нашел проблему, решение которой должно привести к неслыханным результатам...
— Да, но вы никогда не объясняли мне...
— Потому что эта великая сила, подвластная моей воле, пугает и ужасает меня самого, потому что я сомневаюсь в самом себе, я боюсь опыта. Но нет! Миллион раз нет! Прочь все сомнения, все колебания!
Дан ЙОрк посмотрел на Колосса. Этот человек, казалось, преобразился. Лицо его сияло энтузиазмом и энергией, глаза блестели, как два бриллианта...
— О, да, я помешаю вам! Я опрокину их планы! Я разгромлю их!
— Друг мой! Эта экзальтация меня пугает.
— О! Не бойтесь. Дан, я не сумасшедший! Никогда рассудок мой не был так светел, а воля так тверда!
— Но что же вы намерены делать?
— Уеду! Я опережу их! Я отвечаю зд себя... Я спасу этот город... Дан Йорк, поцелуйте меня. Ваш старый друг решит эту проблему или погибнет!
И, вырвавшись из рук Дана Йорка, Колосс побежал на станцию.У него было впереди еще двенадцать часов.Вскоре раздался резкий гудок локомотива, мчащегося в Пенсильванию...
Дан Йорк направился в полицейское управление.
18 ДЕЙСТВИЕ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ
Это было на следующий день, спустя несколько часов после отъезда Бама и его подручных в экспедицию.Арнольд Меси сидел в своем кабинете и перебирал обширную корреспонденцию.
Перебирая письма, он остановился на одном, почерк которого показался ему знакомым.
— Что это такое? — сказал он. — А! Бартон просит свидания со мной... Кажется, он начинает осознавать свое положение... Мне давно следовало бы положить конец его фамильярности... М-да... Бартон, просящий аудиенции! Это должно сильно коробить его... Что ж, беда не велика...
В эту минуту раздался стук в дверь и вошедший лакей подал банкиру карточку.
— «Мистер Кеннет, начальник полиции...» Проси, — сказал банкир.
Кеннет вошел, держа голову прямо, как человек с безукоризненной репутацией и чистой совестью.
— Мистер Кеннет, — сказал банкир, вежливо раскланиваясь, — милости просим... Почему это вы побеспокоились пожаловать ко мне?
Кеннет огляделся вокруг.
— Вы уверены, что нас никто не услышит? — спросил он тихо.
— Совершенно. Впрочем, если вы хотите сообщить что-то очень важное...
— Чрезвычайно важное!
Меси позвонил и отдал приказание никого не принимать.
— Прошу прощения, — осмелился заметить лакей, — но мистер Бартон ожидает в передней...
— Пусть подождет, — сухо бросил банкир. Лакей исчез.
— Теперь я к вашим услугам, — произнес Меси.
— Мистер Меси, — сказал Кеннет, — полностью ли вы уверены в людях, которые вас окружают?
— Разумеется.. Но что вы этим хотите сказать?
— Я хочу сказать... Выслушайте меня... Я знаю все подробности экспедиции в Пенсильванию.
— Что! — вскрикнул Меси, невольно побледнев. — Про какую экспедицию вы говорите?
Кеннет улыбнулся.
— Не бойтесь меня. Вы знаете, что вам нечего сомневаться во мне. Мысль богатая, проект смелый. Я вас виню только в одном: вы так плохо хранили эту тайну, что она дошла до меня.
— Но когда? И через кого?
— Сегодня ночью и через человека, которого вы, конечно, знаете и который, вероятно, обманул ваше доверие. Это Дан Йорк, писатель.
Меси казался ошеломленным.
— Но... что же именно стало известно?
Кеннет обстоятельно ответил на все вопросы банкира.
— Я вне себя от изумления, — воскликнул Меси. — Эти данные абсолютно точны! Но ведь никто о них не знал! Никто, кроме... Как, неужели этот негодяй Бартон мог...
Он хлопнул себя по лбу.
— Я понял!.. Понял!.. Лонгсворд! Бартон! Идиот! Жалкий идиот Бартон!
Кеннет счел нужным прервать этот монолог, который грозил затянуться надолго.
— Мы подумаем, какие меры предпринять, чтобы устранить возможные последствия этого инцидента. Теперь же, мистер Меси, я хотел бы попросить вас о небольшом одолжении...
— Да, но это дело...
— О нем вы можете не беспокоиться. Ваши люди сегодня утром уехали беспрепятственно.
- И...
— С этим делом покончено.
— Так о каком одолжении вы...
— Вот в чем дело. Один из моих племянников, которым я очень интересуюсь, хлопочет в главном совете Нью-Йорка о решении перестроить старые почтовые строения по улице Свободы в современное здание с бальным залом, театром и так далее... Это золотое дело, которое я очень хотел бы видеть в его руках. Каким образом можно, по вашему мнению, склонить господ советников в нашу пользу?
— Это здание почтамта раньше было, кажется, церковью?..
— Правда!
— Так что вы рискуете задеть религиозные чувства достопочтенного собрания,..
— Следовательно, в разрешении нам будет отказано?..
— Я не говорю этого... Просто обойдется дороже... Кеннет улыбнулся. Эти два человека отлично понимали друг друга.
— За обыкновенное дело пятисот долларов на каждого советника было бы достаточно... Но речь идет о перестройке церкви в театр! Черт возьми! Не меньше тысячи долларов па душу...
— Советников двадцать четыре, — заметил Кеннет.
— И сверх того, глава совета... стало быть, всех двадцать пять. Надо иметь, по крайней мере, восемнадцать голосов большинства... Но если бы решение было единогласным, то дело пошло бы превосходно...
— Тем более, — добавил начальник полиции, — что мы рассчитываем выпустить акции на два миллиона долларов основного капитала... Мы намереваемся создать нечто волшебное!
— И избавиться от ваших акций сразу же после открытия заведения?.. Это гениально... Значит нам нужно двадцать пять тысяч долларов...
— Вы сами назначили цифру, — скромно отвечал Кеннет,
— Прикажете написать чек на ваше имя?
— На имя моего племянника, если вы будете так добры... Вы понимаете, что мне как служащему...
— Разумно.
Меси встал и подошел к столу.
— Имя вашего племянника?
Чек был подписан, и начальник полиции бережно положил его в портфель.
— А Дан Йорк? — спросил многозначительно банкир.
— Положитесь на меня, — ответил Кеннет, крепко пожимая руку банкира.
— Пройдите здесь, — сказал Меси, открывая маленькую дверь, скрытую за драпировкой в углу кабинета, — и когда я вам понадоблюсь, дайте мне знать.
Сражу же после ухода Кеннета Меси позвонил.
— Просите мистера Бартона, — сказал он жестко. Бартон вошел, вернее, ворвался. Он был вне себя от ярости.
— Послушайте! Почему, па каком основании вы обращаетесь со мной как с лакеем?!
Меси пристально смотрел на пего.
— О! Вы совершенно напрасно пытаетесь запугать меня! Это вы можете делать с другими, мистер Меси! Но тут между нами нет ни начальника, ни подчиненного! Тут два человека, которые достаточно пошалили вместе, чтобы
один не мог ни в чем упрекать другого или относиться высокомерно друг к другу!
— Тем не менее, — ответил Меси, — тут находится один умный и один — дурак...
— Что вы этим хотите сказать? — вскричал Бартон. — Что значит эта грубость?
— Ничего не грубо так, как истина... Слово это кажется нам грубым, пусть так. Но, мистер Бартон, как вы назовете человека, который настолько глуп, что выдает постороннему лицу тайну, которая стоит миллионы?
— Какая тайна? Какие миллионы? Я не понимаю! Объяснитесь, потому что мне надоело служить вам игрушкой... В сущности, я нисколько не дорожу вашим мнением обо мне. Я пришел положить конец всем вашим уловкам. Уже давно я хочу, чтобы мои интересы были определены в точности и чтобы законный контракт обозначил долю, положенную мне в операциях, которые, что бы вы ни говорили — многим обязаны мне — чего, согласитесь, не может сделать дурак!
— Говоря об операциях, вы, разумеется, имеете в виду нашу экспедицию?
— Разумеется... Скажу даже больше... Разве первая мысль принадлежит не мне? Не я ли первый указал вам на громадные выгоды, которые мы можем получить?
— Я этого не отрицаю... Только, мистер Бартон, вы забыли главное: для того, чтобы получить эти громадные прибыли, которые так увлекают ваше воображение, надо, чтобы операция прошла успешно.
— А кто же может помешать этому?
— Дурак, который открыл наш секрет Лонгсворду.
— Что такое? Отчего это вы заговорили о Лонгсворде?
— Они друзья с писателем Даном Йорком?
— Да...
— Так вот, друг вашего Лонгсворда этой ночью все открыл полиции!
Бартон побелел. Он зашатался, бессмысленно шаря руками в пустоте.Меси грубо схватил его за руку.
— Хватит! — сказал он жестко. - Теперь не время падать в обморок. Вы посеяли, вы и жните!.. Да, нечего сказать, вы феноменально... умны! Связать важнейшее дело с мелкой семейной местью! Посвятить в страшную тайну какого-то человека с улицы только потому, что он спал с вашей женой! И из-за этого мы все чуть не погибли! Так как вас назвать после этого?
Бартон опустил голову. Он был подавлен справедливостью обвинений.
— К счастью, — продолжал Меси, — все исправлено и ваша глупость не будет иметь таких ужасных последствий. Но вы понимаете, что не имеете больше права ходить сюда с таким независимым видом...
— Простите... — пробормотал Бартон, — итак, все обошлось?
—Да, остаются только два врага: Дан Йорк и Лонгсворд. О первом вам нечего заботиться: мною приняты меры. Остается Лонгсворд. Он уже раз проболтался, может проболтаться еще раз, следовательно, нужно заставить его замолчать... Ну, что скажете?
— Я думаю, что в Нью-Йорке легко найти какого-нибудь субъекта, который за сотню долларов возьмется покончить с Лонгсвордом.
— Убийство. Да, вы^как всегда оригинальны, Бартон! Убийство в самом Нью-Йорке, и, притом, убийство известного адвоката с помощью негодяя, который выдаст вас как только будет схвачен... Вы с ума сошли, Бартон!
Бартон задумался.
— Вы правы, я не подумал об этом... Но есть еще одно средство, совершенно безопасное...
— Вы понимаете, что у меня нет оснований слепо доверять вам, не так ли? А потому потрудитесь изложить мне ваше средство, и если я найду его разумным, то позволю применить его на практике.
Бартон униженно закидал.
— Вы знаете, что жена моя родила в загородном доме, который вы отдали в мое распоряжение, и что доктор наказал изменницу, аккуратно исполнив данное ему поручение...
— Да, я знаю все это... Дальше?..
— Но вы не знаете вот чего: доктор, сжалившись, в чем, впрочем, я не могу упрекнуть его, не решился убить ребенка... и ребенок этот жив!
— В самом деле? — произнес Меси, пытаясь понять, к чему Бартон ведет речь.
— Не знаю, каким образом Лонгсворд, разыскавший этот дом, уговорил доктора отдать ему ребенка... Тот исполнил его просьбу. Да и, действительно, что ему задело, лишь бы ребенок исчез и я никогда не слышал о его существовании!.. Но зато Лонгсворд из боязни, что я буду продолжать мстить ему, увез дитя в Хоубокен и отдал его женщине, которая ухаживает за ним. Вот что я узнал через
ловкого шпиона, ни на мгновение не потерявшего след этого человека...
— Ну и что же?
— Вы не понимаете? Хоубокен — местность пустынная и ее часто посещают цыгане. Нет ничего легче, как с их помощью украсть ребенка, а как только он очутится у нас в руках, то, разве сложно будет заставить Лонгсворда замолчать?
Меси задумался.
— Да, — сказал он. — Это средство кажется мне разумным. Но разве вы не боитесь, прибегая к помощи этих цыган, приобрести опасных союзников?
— Вы правы. Да-да... Лучше действовать непосредственно.
— Вы отправитесь сами красть ребенка? -Да.
— Ну, Бартон, — произнес Меси, — я вижу, вы действительно решили загладить свой проступок. Что ж, в добрый час! Надеюсь, хоть это дело вы не провалите.
19 ПРОИСШЕСТВИЕ В ДЕРЕВНЕ ХОУБОКЕН
Деревня Хоубокен расположена на берегу Гудзона, севернее Нью-Джерси.На краю ее стоял чистенький домик, скрытый в деревьях, как гнездышко птички.
В этом домике жила одинокая женщина, миссис Ламби, она была вдовой и не имела иных родственников кроме сестры, уже известной читателю миссис Симонс. Она жила здесь с маленьким сыном, девяти лет, на которого не могла надышаться. Однажды миссис Симоне постучалась в ее дверь. Она несла на руках, как драгоценную ношу, маленького пищавшего ребенка... и когда дверь закрылась, миссис Симоне сказала сестре:
— Маргарита, предстоит сделать доброе дело, поэтому я подумала о тебе и пришла сюда.
— Ты хорошо сделала, сестра.
Миссис Симоне рассказала ей историю Антонии.Миссис Ламби взяла ребенка на руки, поцеловала его, как умеют целовать только добрые женщины, и спросила:
— А отец?
— Он здесь, за дверью, и ждет твоего ответа. Миссис Ламби открыла дверь и стала на пороге, держа на руках малютку.
Это и был ее ответ. Лонгсворд подбежал к ней.
— Вы согласны? — спросил он.
— Спросите у него, — произнесла она с улыбкой, — я уверена, что он уже не хочет уходить от меня.
Итак, сын Лонгсворда воспитывался в Хоубокене.В первые дни после смерти Антонии Лонгсворд вынашивал планы мести. Но когда он посмотрел на малютку и вспомнил слова Дана Йорка, то решил возложить свои надежды на правосудие, которое, крайне редко, правда, но наказывает злодеев.
Он опять принялся за обычную работу и каждый вечер, несмотря на значительное расстояние между Нью-Йорком и Хоубокеном, проводил у колыбели сына.
Когда ребенок засыпал, отец целовал его в лоб, стараясь не разбудить, а затем ехал в Нью-Джерси, где ночевал в гостинице.
В описываемый нами вечер только что пробило десять часов. Лонгсворд поцеловал сына и собрался уходить. Было очень холодно, непрерывно лил мелкий дождь.
— Право, — сказала миссис Ламби, — на вашем месте я не ехала бы сегодня в Нью-Джерси. Посмотрите, какой туман!
Лонгсворд колебался, ему хотелось бы провести ночь около колыбели сына.
— Притом, — настаивала миссис Ламби, — с некоторых пор тут бродят люди с подозрительными физиономиями. Не цыгане ли это? Или нью-йоркские мошенники замышляют очередной налет на дачи? По правде сказать, я не очень спокойна и была бы очень рада, если б вы остались.
— В таком случае я останусь, — сказал Лонгсворд. — Я проведу ночь в этом кресле...
Миссис Ламби с материнской заботливостью постлала ему простыни, дала подушки, одним словом, устроила нечто вроде довольно удобной кровати.
— Огня не зажигайте, — прибавила она, — я уже приучила малютку спать в темноте.
Когда все было устроено, миссис Ламби поднялась к себе на второй этаж. Лонгсворд растянулся в кресле. Печь была теплой и на ней стояло молоко, которое он должен был дать сыну, когда тот проснется.Лонгсворд заснул.Вдруг ему показалось, что он видит что-то страшное... Комната была погружена в глубокий мрак... и вдруг окно озарилось...
Снаружи начал проникать дым.Лонгсворд вскочил на ноги и мгновенно оделся.Потом бросился к колыбели.Малютка заплакал, видимо, жалуясь, что его мирный сон так бесцеремонно прервали. Лонгсворд укутал его в одеяло.
В ту же минуту с улицы послышались крики:
— Пожар! Пожар!
Испуганная миссис Ламби сбежала вниз.Лонгсворд кинулся к двери... Но в то мгновение, когда он хотел открыть ее, она резко распахнулась, и на пороге возникла грузная фигура.
— Подлец! — выкрикнул Лонгсворд. — Что тебе нужно? Перед ним стоял Бартон.
В тот туманный вечер он долго ходил вокруг уединенного домика, зная, что миссис Ламби там одна с ребенком, затем собрал немного хвороста и сырой соломы, разложил все около самой двери и поджег. Имитируя пожар, он рассчитывал на то, что миссис Ламби, обезумев от страха, выбежит на улицу, унося ребенка из горящего дома... Дальнейшая задача была довольно простой...
Но вдруг перед ним возник Лонгсворд.
— Возьмите ребенка! — закричал Лонгсворд. Миссис Ламби схватила ребенка и присела с ним в углу за дубовым сундуком.
Бартон выхватил из кармана револьвер.То же самое сделал и Лонгсворд.Бартон выстрелил и отступил во двор. Лонгсворд выстрелил ему вслед. Оба промахнулись. Следующий выстрел Бартона разнес стекло окна. Лонгсворд стрелял из дверного проема. Перестрелка длилась несколько минут. Одна из пуль Бартона отколола кусок дерева от сундука, за которым пряталась миссис Ламби. Лонгсворд выскочил во двор. Противники обменялись еще парой выстрелов и револьверы смолкли. Кончились патроны. Лонгсворд отбросил уже ненужный теперь револьвер, подхватил с земли камень и бросился к кусту, из-за которого только что прозвучал последний выстрел.
Бартон тоже бросил револьвер. Увидя прямо перед собой разъяренного врага, он бросился бежать.Толстый Бартон бежал с немыслимой для его веса и возраста скоростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Трип с высоты своего величественного роста посмотрел па маленького человека, который с ним говорил, и, расхохотавшись, сказал:
— Ого! Ты любопытен не по росту... —. Что ж, если я мал да удал...
— Ты прав, отличный ответ! Ну, хорошо, дети мои! Если вы придете в семь часов утра на восточную набережную, то узнаете в чем дело, и если все-таки захотите поехать, то мы посмотрим!..
— Ваше мнение, — спросил Дан Йорк, выходя из «Большой Пасти».
— Надо начинать сражение.
— Сражаться! Но как? Какая человеческая сила может помешать этой банде?
Колосс глубоко задумался.
— Им помешаю я! -Вы?
— Я!.. А иначе зачем тогда наука?.. Разве я не говорил вам, что нашел проблему, решение которой должно привести к неслыханным результатам...
— Да, но вы никогда не объясняли мне...
— Потому что эта великая сила, подвластная моей воле, пугает и ужасает меня самого, потому что я сомневаюсь в самом себе, я боюсь опыта. Но нет! Миллион раз нет! Прочь все сомнения, все колебания!
Дан ЙОрк посмотрел на Колосса. Этот человек, казалось, преобразился. Лицо его сияло энтузиазмом и энергией, глаза блестели, как два бриллианта...
— О, да, я помешаю вам! Я опрокину их планы! Я разгромлю их!
— Друг мой! Эта экзальтация меня пугает.
— О! Не бойтесь. Дан, я не сумасшедший! Никогда рассудок мой не был так светел, а воля так тверда!
— Но что же вы намерены делать?
— Уеду! Я опережу их! Я отвечаю зд себя... Я спасу этот город... Дан Йорк, поцелуйте меня. Ваш старый друг решит эту проблему или погибнет!
И, вырвавшись из рук Дана Йорка, Колосс побежал на станцию.У него было впереди еще двенадцать часов.Вскоре раздался резкий гудок локомотива, мчащегося в Пенсильванию...
Дан Йорк направился в полицейское управление.
18 ДЕЙСТВИЕ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ
Это было на следующий день, спустя несколько часов после отъезда Бама и его подручных в экспедицию.Арнольд Меси сидел в своем кабинете и перебирал обширную корреспонденцию.
Перебирая письма, он остановился на одном, почерк которого показался ему знакомым.
— Что это такое? — сказал он. — А! Бартон просит свидания со мной... Кажется, он начинает осознавать свое положение... Мне давно следовало бы положить конец его фамильярности... М-да... Бартон, просящий аудиенции! Это должно сильно коробить его... Что ж, беда не велика...
В эту минуту раздался стук в дверь и вошедший лакей подал банкиру карточку.
— «Мистер Кеннет, начальник полиции...» Проси, — сказал банкир.
Кеннет вошел, держа голову прямо, как человек с безукоризненной репутацией и чистой совестью.
— Мистер Кеннет, — сказал банкир, вежливо раскланиваясь, — милости просим... Почему это вы побеспокоились пожаловать ко мне?
Кеннет огляделся вокруг.
— Вы уверены, что нас никто не услышит? — спросил он тихо.
— Совершенно. Впрочем, если вы хотите сообщить что-то очень важное...
— Чрезвычайно важное!
Меси позвонил и отдал приказание никого не принимать.
— Прошу прощения, — осмелился заметить лакей, — но мистер Бартон ожидает в передней...
— Пусть подождет, — сухо бросил банкир. Лакей исчез.
— Теперь я к вашим услугам, — произнес Меси.
— Мистер Меси, — сказал Кеннет, — полностью ли вы уверены в людях, которые вас окружают?
— Разумеется.. Но что вы этим хотите сказать?
— Я хочу сказать... Выслушайте меня... Я знаю все подробности экспедиции в Пенсильванию.
— Что! — вскрикнул Меси, невольно побледнев. — Про какую экспедицию вы говорите?
Кеннет улыбнулся.
— Не бойтесь меня. Вы знаете, что вам нечего сомневаться во мне. Мысль богатая, проект смелый. Я вас виню только в одном: вы так плохо хранили эту тайну, что она дошла до меня.
— Но когда? И через кого?
— Сегодня ночью и через человека, которого вы, конечно, знаете и который, вероятно, обманул ваше доверие. Это Дан Йорк, писатель.
Меси казался ошеломленным.
— Но... что же именно стало известно?
Кеннет обстоятельно ответил на все вопросы банкира.
— Я вне себя от изумления, — воскликнул Меси. — Эти данные абсолютно точны! Но ведь никто о них не знал! Никто, кроме... Как, неужели этот негодяй Бартон мог...
Он хлопнул себя по лбу.
— Я понял!.. Понял!.. Лонгсворд! Бартон! Идиот! Жалкий идиот Бартон!
Кеннет счел нужным прервать этот монолог, который грозил затянуться надолго.
— Мы подумаем, какие меры предпринять, чтобы устранить возможные последствия этого инцидента. Теперь же, мистер Меси, я хотел бы попросить вас о небольшом одолжении...
— Да, но это дело...
— О нем вы можете не беспокоиться. Ваши люди сегодня утром уехали беспрепятственно.
- И...
— С этим делом покончено.
— Так о каком одолжении вы...
— Вот в чем дело. Один из моих племянников, которым я очень интересуюсь, хлопочет в главном совете Нью-Йорка о решении перестроить старые почтовые строения по улице Свободы в современное здание с бальным залом, театром и так далее... Это золотое дело, которое я очень хотел бы видеть в его руках. Каким образом можно, по вашему мнению, склонить господ советников в нашу пользу?
— Это здание почтамта раньше было, кажется, церковью?..
— Правда!
— Так что вы рискуете задеть религиозные чувства достопочтенного собрания,..
— Следовательно, в разрешении нам будет отказано?..
— Я не говорю этого... Просто обойдется дороже... Кеннет улыбнулся. Эти два человека отлично понимали друг друга.
— За обыкновенное дело пятисот долларов на каждого советника было бы достаточно... Но речь идет о перестройке церкви в театр! Черт возьми! Не меньше тысячи долларов па душу...
— Советников двадцать четыре, — заметил Кеннет.
— И сверх того, глава совета... стало быть, всех двадцать пять. Надо иметь, по крайней мере, восемнадцать голосов большинства... Но если бы решение было единогласным, то дело пошло бы превосходно...
— Тем более, — добавил начальник полиции, — что мы рассчитываем выпустить акции на два миллиона долларов основного капитала... Мы намереваемся создать нечто волшебное!
— И избавиться от ваших акций сразу же после открытия заведения?.. Это гениально... Значит нам нужно двадцать пять тысяч долларов...
— Вы сами назначили цифру, — скромно отвечал Кеннет,
— Прикажете написать чек на ваше имя?
— На имя моего племянника, если вы будете так добры... Вы понимаете, что мне как служащему...
— Разумно.
Меси встал и подошел к столу.
— Имя вашего племянника?
Чек был подписан, и начальник полиции бережно положил его в портфель.
— А Дан Йорк? — спросил многозначительно банкир.
— Положитесь на меня, — ответил Кеннет, крепко пожимая руку банкира.
— Пройдите здесь, — сказал Меси, открывая маленькую дверь, скрытую за драпировкой в углу кабинета, — и когда я вам понадоблюсь, дайте мне знать.
Сражу же после ухода Кеннета Меси позвонил.
— Просите мистера Бартона, — сказал он жестко. Бартон вошел, вернее, ворвался. Он был вне себя от ярости.
— Послушайте! Почему, па каком основании вы обращаетесь со мной как с лакеем?!
Меси пристально смотрел на пего.
— О! Вы совершенно напрасно пытаетесь запугать меня! Это вы можете делать с другими, мистер Меси! Но тут между нами нет ни начальника, ни подчиненного! Тут два человека, которые достаточно пошалили вместе, чтобы
один не мог ни в чем упрекать другого или относиться высокомерно друг к другу!
— Тем не менее, — ответил Меси, — тут находится один умный и один — дурак...
— Что вы этим хотите сказать? — вскричал Бартон. — Что значит эта грубость?
— Ничего не грубо так, как истина... Слово это кажется нам грубым, пусть так. Но, мистер Бартон, как вы назовете человека, который настолько глуп, что выдает постороннему лицу тайну, которая стоит миллионы?
— Какая тайна? Какие миллионы? Я не понимаю! Объяснитесь, потому что мне надоело служить вам игрушкой... В сущности, я нисколько не дорожу вашим мнением обо мне. Я пришел положить конец всем вашим уловкам. Уже давно я хочу, чтобы мои интересы были определены в точности и чтобы законный контракт обозначил долю, положенную мне в операциях, которые, что бы вы ни говорили — многим обязаны мне — чего, согласитесь, не может сделать дурак!
— Говоря об операциях, вы, разумеется, имеете в виду нашу экспедицию?
— Разумеется... Скажу даже больше... Разве первая мысль принадлежит не мне? Не я ли первый указал вам на громадные выгоды, которые мы можем получить?
— Я этого не отрицаю... Только, мистер Бартон, вы забыли главное: для того, чтобы получить эти громадные прибыли, которые так увлекают ваше воображение, надо, чтобы операция прошла успешно.
— А кто же может помешать этому?
— Дурак, который открыл наш секрет Лонгсворду.
— Что такое? Отчего это вы заговорили о Лонгсворде?
— Они друзья с писателем Даном Йорком?
— Да...
— Так вот, друг вашего Лонгсворда этой ночью все открыл полиции!
Бартон побелел. Он зашатался, бессмысленно шаря руками в пустоте.Меси грубо схватил его за руку.
— Хватит! — сказал он жестко. - Теперь не время падать в обморок. Вы посеяли, вы и жните!.. Да, нечего сказать, вы феноменально... умны! Связать важнейшее дело с мелкой семейной местью! Посвятить в страшную тайну какого-то человека с улицы только потому, что он спал с вашей женой! И из-за этого мы все чуть не погибли! Так как вас назвать после этого?
Бартон опустил голову. Он был подавлен справедливостью обвинений.
— К счастью, — продолжал Меси, — все исправлено и ваша глупость не будет иметь таких ужасных последствий. Но вы понимаете, что не имеете больше права ходить сюда с таким независимым видом...
— Простите... — пробормотал Бартон, — итак, все обошлось?
—Да, остаются только два врага: Дан Йорк и Лонгсворд. О первом вам нечего заботиться: мною приняты меры. Остается Лонгсворд. Он уже раз проболтался, может проболтаться еще раз, следовательно, нужно заставить его замолчать... Ну, что скажете?
— Я думаю, что в Нью-Йорке легко найти какого-нибудь субъекта, который за сотню долларов возьмется покончить с Лонгсвордом.
— Убийство. Да, вы^как всегда оригинальны, Бартон! Убийство в самом Нью-Йорке, и, притом, убийство известного адвоката с помощью негодяя, который выдаст вас как только будет схвачен... Вы с ума сошли, Бартон!
Бартон задумался.
— Вы правы, я не подумал об этом... Но есть еще одно средство, совершенно безопасное...
— Вы понимаете, что у меня нет оснований слепо доверять вам, не так ли? А потому потрудитесь изложить мне ваше средство, и если я найду его разумным, то позволю применить его на практике.
Бартон униженно закидал.
— Вы знаете, что жена моя родила в загородном доме, который вы отдали в мое распоряжение, и что доктор наказал изменницу, аккуратно исполнив данное ему поручение...
— Да, я знаю все это... Дальше?..
— Но вы не знаете вот чего: доктор, сжалившись, в чем, впрочем, я не могу упрекнуть его, не решился убить ребенка... и ребенок этот жив!
— В самом деле? — произнес Меси, пытаясь понять, к чему Бартон ведет речь.
— Не знаю, каким образом Лонгсворд, разыскавший этот дом, уговорил доктора отдать ему ребенка... Тот исполнил его просьбу. Да и, действительно, что ему задело, лишь бы ребенок исчез и я никогда не слышал о его существовании!.. Но зато Лонгсворд из боязни, что я буду продолжать мстить ему, увез дитя в Хоубокен и отдал его женщине, которая ухаживает за ним. Вот что я узнал через
ловкого шпиона, ни на мгновение не потерявшего след этого человека...
— Ну и что же?
— Вы не понимаете? Хоубокен — местность пустынная и ее часто посещают цыгане. Нет ничего легче, как с их помощью украсть ребенка, а как только он очутится у нас в руках, то, разве сложно будет заставить Лонгсворда замолчать?
Меси задумался.
— Да, — сказал он. — Это средство кажется мне разумным. Но разве вы не боитесь, прибегая к помощи этих цыган, приобрести опасных союзников?
— Вы правы. Да-да... Лучше действовать непосредственно.
— Вы отправитесь сами красть ребенка? -Да.
— Ну, Бартон, — произнес Меси, — я вижу, вы действительно решили загладить свой проступок. Что ж, в добрый час! Надеюсь, хоть это дело вы не провалите.
19 ПРОИСШЕСТВИЕ В ДЕРЕВНЕ ХОУБОКЕН
Деревня Хоубокен расположена на берегу Гудзона, севернее Нью-Джерси.На краю ее стоял чистенький домик, скрытый в деревьях, как гнездышко птички.
В этом домике жила одинокая женщина, миссис Ламби, она была вдовой и не имела иных родственников кроме сестры, уже известной читателю миссис Симонс. Она жила здесь с маленьким сыном, девяти лет, на которого не могла надышаться. Однажды миссис Симоне постучалась в ее дверь. Она несла на руках, как драгоценную ношу, маленького пищавшего ребенка... и когда дверь закрылась, миссис Симоне сказала сестре:
— Маргарита, предстоит сделать доброе дело, поэтому я подумала о тебе и пришла сюда.
— Ты хорошо сделала, сестра.
Миссис Симоне рассказала ей историю Антонии.Миссис Ламби взяла ребенка на руки, поцеловала его, как умеют целовать только добрые женщины, и спросила:
— А отец?
— Он здесь, за дверью, и ждет твоего ответа. Миссис Ламби открыла дверь и стала на пороге, держа на руках малютку.
Это и был ее ответ. Лонгсворд подбежал к ней.
— Вы согласны? — спросил он.
— Спросите у него, — произнесла она с улыбкой, — я уверена, что он уже не хочет уходить от меня.
Итак, сын Лонгсворда воспитывался в Хоубокене.В первые дни после смерти Антонии Лонгсворд вынашивал планы мести. Но когда он посмотрел на малютку и вспомнил слова Дана Йорка, то решил возложить свои надежды на правосудие, которое, крайне редко, правда, но наказывает злодеев.
Он опять принялся за обычную работу и каждый вечер, несмотря на значительное расстояние между Нью-Йорком и Хоубокеном, проводил у колыбели сына.
Когда ребенок засыпал, отец целовал его в лоб, стараясь не разбудить, а затем ехал в Нью-Джерси, где ночевал в гостинице.
В описываемый нами вечер только что пробило десять часов. Лонгсворд поцеловал сына и собрался уходить. Было очень холодно, непрерывно лил мелкий дождь.
— Право, — сказала миссис Ламби, — на вашем месте я не ехала бы сегодня в Нью-Джерси. Посмотрите, какой туман!
Лонгсворд колебался, ему хотелось бы провести ночь около колыбели сына.
— Притом, — настаивала миссис Ламби, — с некоторых пор тут бродят люди с подозрительными физиономиями. Не цыгане ли это? Или нью-йоркские мошенники замышляют очередной налет на дачи? По правде сказать, я не очень спокойна и была бы очень рада, если б вы остались.
— В таком случае я останусь, — сказал Лонгсворд. — Я проведу ночь в этом кресле...
Миссис Ламби с материнской заботливостью постлала ему простыни, дала подушки, одним словом, устроила нечто вроде довольно удобной кровати.
— Огня не зажигайте, — прибавила она, — я уже приучила малютку спать в темноте.
Когда все было устроено, миссис Ламби поднялась к себе на второй этаж. Лонгсворд растянулся в кресле. Печь была теплой и на ней стояло молоко, которое он должен был дать сыну, когда тот проснется.Лонгсворд заснул.Вдруг ему показалось, что он видит что-то страшное... Комната была погружена в глубокий мрак... и вдруг окно озарилось...
Снаружи начал проникать дым.Лонгсворд вскочил на ноги и мгновенно оделся.Потом бросился к колыбели.Малютка заплакал, видимо, жалуясь, что его мирный сон так бесцеремонно прервали. Лонгсворд укутал его в одеяло.
В ту же минуту с улицы послышались крики:
— Пожар! Пожар!
Испуганная миссис Ламби сбежала вниз.Лонгсворд кинулся к двери... Но в то мгновение, когда он хотел открыть ее, она резко распахнулась, и на пороге возникла грузная фигура.
— Подлец! — выкрикнул Лонгсворд. — Что тебе нужно? Перед ним стоял Бартон.
В тот туманный вечер он долго ходил вокруг уединенного домика, зная, что миссис Ламби там одна с ребенком, затем собрал немного хвороста и сырой соломы, разложил все около самой двери и поджег. Имитируя пожар, он рассчитывал на то, что миссис Ламби, обезумев от страха, выбежит на улицу, унося ребенка из горящего дома... Дальнейшая задача была довольно простой...
Но вдруг перед ним возник Лонгсворд.
— Возьмите ребенка! — закричал Лонгсворд. Миссис Ламби схватила ребенка и присела с ним в углу за дубовым сундуком.
Бартон выхватил из кармана револьвер.То же самое сделал и Лонгсворд.Бартон выстрелил и отступил во двор. Лонгсворд выстрелил ему вслед. Оба промахнулись. Следующий выстрел Бартона разнес стекло окна. Лонгсворд стрелял из дверного проема. Перестрелка длилась несколько минут. Одна из пуль Бартона отколола кусок дерева от сундука, за которым пряталась миссис Ламби. Лонгсворд выскочил во двор. Противники обменялись еще парой выстрелов и револьверы смолкли. Кончились патроны. Лонгсворд отбросил уже ненужный теперь револьвер, подхватил с земли камень и бросился к кусту, из-за которого только что прозвучал последний выстрел.
Бартон тоже бросил револьвер. Увидя прямо перед собой разъяренного врага, он бросился бежать.Толстый Бартон бежал с немыслимой для его веса и возраста скоростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21