И мы пытались отвечать на ваши вопросы – надеюсь, вы это замечали. Начальникам отделов и старшим администраторам – среди них, между прочим, есть очень крупные администраторы, какие бы официальные посты ни занимали они в «Альбионе», – было предложено всячески удовлетворять вашу любознательность. Поначалу им это удавалось. А потом их заботы взяла на себя альбионская труппа.
– Про чего он хоть толкует-то? – растерянно спросил Грайса Ваарт, почти неслышимый в общем хоре удивленных восклицаний.
– А вот давайте-ка помолчим, – раздраженно отозвался Грайс, глядя на Лукаса, который поднял руку в немом призыве к тишине, – и тогда, может, поймем.
– Кто-нибудь из Оргбюро или активистов Комитета опрашивал, или, если хотите, проверял на лояльность, каждого любознательного альбионца. – Все правильно, первый вечер в «Рюмочной», когда его опрашивала Пам, очень походил на экзамен, а второй вечер, когда она взялась за него вместе с Сидзом, походил, пожалуй, на допрос с пристрастием в нью-йоркском полицейском участке. – Так определялись ваши политические взгляды, если они у вас были, ваша осведомленность о делах «Альбиона» и степень вашей решимости узнать, кто – и за что – платит вам жалованье. Если ваша жажда знания, скажем так, могла поставить под угрозу безопасность «Альбиона», вас приглашали вступить в альбионскую труппу.
– Распрогосссссподи Иисусе Христе! – не услышал, а прочитал по губам Ваарта Грайс, потому что гвалт в зале поднялся невообразимый. Многие любители вскочили. Грант-Пейнтон с Ардахом тоже вскочили, и Ардах попытался восстановить тишину, а Грант-Пейнтон только бессмысленно и беззвучно хлопал в ладоши.
– Пока – никаких вопросов, господа, наберитесь терпения!
– Господин председатель!
– Я не председатель, милостивый государь, а вы – нарушитель порядка! Сядьте, пожалуйста, на место!
– Если вы не председатель, нечего и командовать! – огрызнулся Фред Астэр, который пререкался с председателем и в прошлый раз. – У меня вопрос по существу. Я хочу, чтобы мистер Лукас прямо сказал, было ли Оргбюро всего-навсего игрушкой в руках руководства.
– Как только вы позволите мне закончить, – чрезвычайно вежливо откликнулся Лукас, – вам станет ясно, что Оргбюро – это и есть руководство.
Под ворчание Ваарта, которого не было слышно из-за всеобщего гомона, Грайс думал, что если б Грант-Пейнтон потрудился надеть свое желтое платье, то смог бы, наверно, утихомирить любителей, и тогда все выяснилось бы гораздо быстрей.
Наконец порядок в зале кое-как восстановили, и, воспользовавшись угрюмым молчанием озадаченных любителей, Лукас продолжил свой рассказ.
Теперь он перешел к истории альбионской труппы. Оргбюро было создано, по его словам, чтобы тайно следить за настроением служащих, сводить на нет опасные разговоры, гасить опасное любопытство и поддерживать в «Альбионе» спокойствие. (Стало быть, если Грайс правильно ухватил суть, Пам, Ардах и Грант-Пейнтон фактически не подчинялись Копланду, что разъярило бы его, узнай он об этом, до безумия.) Когда понадобилось, члены Оргбюро открыли прием в труппу, где вредные для «Альбиона» слухи и домыслы нейтрализовались безвредными. Так, например, слухи о том, что «Альбион» проводит опыты с продовольственными карточками, печатает удостоверения и готовит государственный переворот, были, инспирированы высокопоставленным администратором миссис Памелой Фос. Лукас посетовал на ее отсутствие и сказал, что она, по-видимому, вызвана для доклада «в верха».
Тут Лукасу опять пришлось умолкнуть, и на этот раз прервал его, как ни странно, Сидз. Медленно, с лицом белее мела, подошел он к сцене и в упор посмотрел на Лукаса.
– Не затыкайте мне рот, мистер Ардах! Мистера Лукаса следует поставить в известность, что я тратил на дела альбионской труппы около пятнадцати часов в неделю. Я приходил на каждое собрание и помогал миссис Фос в нерабочее время. Я занимался отбором и проверкой новичков после работы. Я без конца мотался с миссис Фос по окраинам Лондона и даже ездил в другие города за свой счет – причем она разрешала мне оплачивать ее обеды , – и все это для того, чтобы раздобыть сведения о подчиненных «Альбиону» компаниях. А теперь вы объявляете мне, что моя работа, связанная с лишениями и денежными затратами, была никому не нужна и что миссис Фос хладнокровно водила меня за нос?!
Грайсу была близка и понятна гневная вспышка Сид-за. Он и сам чувствовал себя таким же несправедливо оскорбленным, когда Копланд признался, что, заставляя его разыскивать мебель, просто морочил ему голову и заметал следы.
– Вы не совсем правы, мистер Сидз, – ответил, помолчав, Лукас. – Но в общем-то мы должны, конечно, перед вами извиниться. А издержки вам возместят.
– Да подавитесь вы моими деньгами! – с необычной для него грубостью выкрикнул Сидз. Он повернулся на каблуках и зашагал прочь от сцены. Грайс был уверен, что он уйдет из зала, громко хлопнув дверью, но ошибся: Сидз привычно застыл на своем обычном посту, злобно огляделся, выхватил из кармана записную книжку и стал яростно скрести в ней вечным пером. Наверно, подсчитывает расходы, решил Грайс.
– Боюсь, что мы должны извиниться не только перед мистером Сидзом, – сказал Лукас. – Вы все добровольно тратили свое свободное время на изыскания, которые вела альбионская труппа. Но это было необходимо, без альбионской труппы наша фирма не могла бы существовать. И тут, кстати, мне надо еще раз извиниться перед самоотверженным мистером Сидзом. Когда он позвонил в компанию «Братья Бинны», я разговаривал с ним не очень вежливо, опасаясь, что он может узнать мой голос. Но поверьте, леди и джентльмены, я контролировал звонки в так называемые дочерние компании «Альбиона» не для того, чтобы следить за вами, а только для проверки, не ведет ли кто-нибудь из альбионцев самостоятельных изысканий. Этого мы допустить, как вы вскоре поймете, просто не могли.
Я вот сказал, что альбионская труппа была необходима. Но рано или поздно ее все равно пришлось бы, как говорится, прикрыть. Не знаю, сколько времени она могла бы еще просуществовать, если бы нас не поторопили кое-какие события. Мистер Грайс тут?
Этот вопрос – или, пожалуй, приказ показаться начальству – застал Грайса врасплох. Чувствуя, что щеки у него пылают, он смущенно встал, хотя Ваарт шипящим шепотом советовал ему послать Лукаса к растакой-то матери. С радостной тревогой он видел море повернувшихся к нему лиц.
– Я должен поздравить вас, мистер Грайс, вы оказались весьма проницательным сыщиком. Вам, новичку в альбионской труппе, никак не скажешь, что вы считали ворон.
– Благодарю вас, мистер Лукас! – Грайс гордо выпрямился, даже слегка подскочил, удивляясь, почему столь справедливое публичное поздравление не вызвало аплодисментов. С шипеньем «Да не тянитесь вы перед ним как дурак!» Ваарт дергал его за полу пиджака, и он неохотно сел – великая минута миновала бесславно и очень быстро.
– Энергичный мистер Грайс наткнулся, как уже сообщил вам председатель, на объединение «Экспорт». Мне неизвестно, побывал там мистер Грайс или нет, но если б ему удалось проскользнуть мимо швейцаров, он обнаружил бы, что «Экспорт» поразительно похож на «Альбион». Узнав об этом, вы, конечно, обменялись бы впечатлениями с коллегами из «Экспорта» – а они действительно ваши коллеги – и начали бы дальнейшие розыски.
Можете не сомневаться, что вскоре вам встретились бы и другие фирмы, похожие, как дождевые капли, на «Экспорт» и «Альбион». Я не уполномочен разглашать сведения о количестве подобных фирм, но они есть во всех крупных городах вроде Лондона, Ливерпуля, Бирмингема или Манчестера. И должен вам сказать, что каждая такая фирма создала, под тем или иным названием, собственный Комитет Установления Истины, а значит, попался на удочку не только мистер Сидз.
Вам удалось бы узнать, что управляет всеми этими фирмами один совет директоров – однако ничего таинственного или зловещего, могу поклясться вам, леди и джентльмены, в наших директорах нет. Это люди с обостренным чувством долга, откликнувшиеся, как они уже делали не раз, на призыв правительства бескорыстно послужить своей стране. Мистер Грайс правильно углядел своим орлиным взором, что собираются они в странном помещении – но конспирация или секретность тут ни при чем: просто наши славные архитекторы забыли спроектировать конференц-зал. И это, между прочим, отнюдь не самый важный изъян их проектов.
Намек на бездействующий поворотный механизм, а может, и на другие, пока еще неизвестные Грайсу, архитектурные ляпсусы, вызвал у собравшихся невольные смешки – первые с тех пор, как Лукас начал свою речь. Да, он, безусловно, умел выступать перед публикой. Но публика бывает разная: пока другие смеялись, человек, похожий на Джорджа Формби, поспешно вскочил и торопливо, но совершенно невнятно задал какой-то чрезвычайно длинный вопрос.
– Простите, мистер Эйнтри, я что-то вас не понял, – проговорил Лукас.
– Да я просто спрашиваю, в архитектурных ли недостатках дело и можно ли полагаться на вашу откровенность, когда вы говорите, что совет директоров ни от кого не таился, имея в виду…
– …Что его заседания посещает время от времени министр труда, – энергично завершил этот бесконечный вопрос Лукас. – Да, вы можете положиться на мою откровенность, мистер Эйнтри, мне нечего скрывать. – Грайс, к немалому изумлению Ваарта, резко вздернул руку вверх, потом еще резче опустил ее вниз и победно прищелкнул пальцами. Ему никак не удавалось вспомнить, каким министерством управляет министр из конференц-зала под «Лакомщиком». Он знал его фамилию, сразу узнавал в телевизонных передачах, но, хоть убей, не мог сообразить, чем он занимается, тем более что кабинет министров непрерывно перетряхивали. Рассказывая о министре Пам, Грайс назвал его по фамилии, и она, естественно, решила, что ему известно, каким тот ведает министерством, а он не захотел признаться ей в своем невежестве.
Стало быть, министр труда. Картина, пожалуй, начинала понемногу проясняться.
– Когда меня перебил мистер Эйнтри, – продолжал между тем Лукас, – я как раз хотел особо подчеркнуть, что совет директоров искренне озабочен вашей судьбой, леди и джентльмены. Директора могли бы, конечно, совещаться где угодно, но они настояли, что должны собираться именно в том учреждении, о котором пойдет речь, чтобы решать на месте все возникающие проблемы. Их, пожалуй, можно уподобить попечителям школы, которые совершают ежегодную инспекторскую проверку.
С другой стороны, мы, разумеется, не хотели трубить на всех перекрестках, что министр труда посещает, как он сам выразился, «первую линию обороны», то есть учреждения, подобные «Альбиону». Если вы спросите у меня, почему нам не хотелось об этом трубить, мы подойдем вплотную к вопросу о том, зачем я сегодня здесь. Откровенно говоря, как вы, я думаю, уже поняли по скрытности администрации, мы действительно хотим скрыть от широкой публики, чем занимается «Альбион», – потому что, если публика про это узнает, нынешнее правительство падет.
Лукас ненадолго замолчал, чтобы слушатели получше усвоили сказанное. А потом чуть-чуть изменил позу и слегка наклонился вперед, словно бы предвещая сообщение чрезвычайной важности. (Ни дать ни взять проповедник, подумал Грайс, только вот кафедры ему не хватает.)
– Итак, чем же занимается «Альбион» и что же делаете в «Альбионе» вы? Мне кажется, многие из вас давно уже нашли ответ на этот вопрос, но, возможно, не решались до сих пор взглянуть правде в глаза. Вы ничего здесь не делаете, леди и джентльмены. «Альбион», как и другие подобные ему учреждения, существует только для того, чтобы вы могли ходить на работу и не считались безработными.
«Неужто вы не знаете, мистер Грайс? – удивленно спросил его в типографии Копланд. – Наверняка знаете. И все мы знаем». Копланд был прав, Грайс уже догадался. Догадался, но не хотел этому верить. Он даже сейчас не хотел этому верить.
И все остальные, по-видимому, тоже. Лукас опять на минуту умолк, и в зале повисла неловкая тишина – любителям было не по себе, а верней, просто стыдно, как понял Грайс. Слышалось только шарканье подошв да скрипение кресел – чтобы не смотреть друг на друга, все с отсутствующим видом разглядывали свои башмаки, пол под ногами, обшарпанные стены, потолок над головой…
– Все вы читаете газеты, леди и джентльмены, или по крайней мере можете их читать – свободного времени у вас достаточно. Вам известны экономические трудности западного мира и нашей страны. Вы знаете, сколько у нас безработных, и знаете, что их число не уменьшается, а постоянно растет. Но вы, быть может, не знаете, что если подсчитать реальное количество безработных, если включить в статистику всех, кто не занят полезным трудом, хотя и числится работающим, то нашим надеждам на улучшения будет нанесен смертельный удар – настолько гигантскими, поистине астрономическими цифрами обернется статистика безработицы.
Вот почему, в частности, нужны учреждения вроде «Альбиона». Но, кроме того, считать вас безработными было бы несколько дороже, чем платить вам зарплату. Да, леди и джентльмены, ваша зарплата обходится налогоплательщикам чуть дешевле пособия по безработице – вы ведь платите подоходный налог и пенсионные взносы; а главное, вас не обслуживает армия чиновников социального обеспечения. Представьте себе эту армию, и вы поймете, что «Альбион» существует не зря. Вам, так сказать, дана возможность заботиться о себе самим и никому не быть в тягость. А это, согласитесь, очень важно.
Однако не думайте, леди и джентльмены, что, создавая учреждения, подобные «Альбиону», правительство намеревалось обеспечить вас приятными синекурами. Вовсе нет. По первоначальному замыслу предполагалось помочь мелким предпринимателям. Поддержать их в беде. А если говорить без околичностей, то правительство просто скупало маленькие фирмы, чтобы учредить крупные жизнеспособные концерны, – назовите это скрытой национализацией, если вам угодно. Да-да, вы можете назвать это скрытой или тайной национализацией, потому что о действиях правительства никто не должен был знать. Госпоже публике собирались представить дело так, будто огромный, неизвестно откуда взявшийся концерн берет на себя, расширяя сферу своих интересов, заботы о нерентабельных компаниях. Экономически это было бы очень выгодно: маленькие фирмы пользовались бы всеми преимуществами, централизации. Создается централизованный Отдел закупок – и сырье закупают оптом, а не мелкими партиями. Создается централизованный Транспортный отдел – и вместо увечных грузовичков компании получают современные большегрузные машины. Создается централизованный Расчетный отдел – и упраздняются крохотные бухгалтерии. Представьте себе, леди и джентльмены, насколько все это выгодней! А централизованный Отдел сбыта наладил бы деловые связи с такими далекими потребителями, до которых маленькие фирмы дотянуться, естественно, не могли.
Я понимаю, леди и джентльмены, что, на взгляд многих из вас, правительство хотело заранее оградить себя от ответственности. Если б задуманный план провалился, государственных чиновников никто не смог бы обвинить, потому что все делалось тайно. В этом есть, конечно, доля истины. Ну а если бы план удался? Подумайте, как окрепли бы надежды предпринимателей! И вся заслуга была бы приписана частному сектору: ведь, кроме вас, никто даже не подозревает, что «Британский Альбион» – государственное предприятие. Наше правительство, леди и джентльмены, заранее отказалось от заслуженной славы, потому что все твердо надеялись на жизнестойкость новых концернов.
Но план, к сожалению, не удался, «Альбион» изначально был обречен. Как и другие государственные концерны вроде объединения «Эспорт». Помощь пришла слишком поздно. Так называемые «дочерние» фирмы «Альбиона», столь внимательно изученные мистером Сидзом, просто отжили свой век. Мы еще не успели достроить это здание и набрать штат управленческих служащих, а они уже погибли. Погибла и типография «Альбион» – прародительница нашего треста, и маленькая экспортная фирма, породившая объединение «Экспорт»; короче, все государственные концерны оказались мертворожденными. Теперь-то мы понимаем, что была совершена ошибка: маленькие фирмы не выдержали перестройки, необходимой при возникновении многоотраслевого концерна. Да, леди и джентльмены, затея с государственными концернами провалилась, обогатив нас горьким, как говорится, опытом.
Внезапно Грайс услышал приглушенное хлопанье. Покосившись на Ваарта, он увидел, что тот злобно бьет кулаком правой руки по ладони левой. Костяшки пальцев у него побелели.
– Но надо было думать, что же делать дальше. Оставить превосходные управленческие здания пустыми?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Про чего он хоть толкует-то? – растерянно спросил Грайса Ваарт, почти неслышимый в общем хоре удивленных восклицаний.
– А вот давайте-ка помолчим, – раздраженно отозвался Грайс, глядя на Лукаса, который поднял руку в немом призыве к тишине, – и тогда, может, поймем.
– Кто-нибудь из Оргбюро или активистов Комитета опрашивал, или, если хотите, проверял на лояльность, каждого любознательного альбионца. – Все правильно, первый вечер в «Рюмочной», когда его опрашивала Пам, очень походил на экзамен, а второй вечер, когда она взялась за него вместе с Сидзом, походил, пожалуй, на допрос с пристрастием в нью-йоркском полицейском участке. – Так определялись ваши политические взгляды, если они у вас были, ваша осведомленность о делах «Альбиона» и степень вашей решимости узнать, кто – и за что – платит вам жалованье. Если ваша жажда знания, скажем так, могла поставить под угрозу безопасность «Альбиона», вас приглашали вступить в альбионскую труппу.
– Распрогосссссподи Иисусе Христе! – не услышал, а прочитал по губам Ваарта Грайс, потому что гвалт в зале поднялся невообразимый. Многие любители вскочили. Грант-Пейнтон с Ардахом тоже вскочили, и Ардах попытался восстановить тишину, а Грант-Пейнтон только бессмысленно и беззвучно хлопал в ладоши.
– Пока – никаких вопросов, господа, наберитесь терпения!
– Господин председатель!
– Я не председатель, милостивый государь, а вы – нарушитель порядка! Сядьте, пожалуйста, на место!
– Если вы не председатель, нечего и командовать! – огрызнулся Фред Астэр, который пререкался с председателем и в прошлый раз. – У меня вопрос по существу. Я хочу, чтобы мистер Лукас прямо сказал, было ли Оргбюро всего-навсего игрушкой в руках руководства.
– Как только вы позволите мне закончить, – чрезвычайно вежливо откликнулся Лукас, – вам станет ясно, что Оргбюро – это и есть руководство.
Под ворчание Ваарта, которого не было слышно из-за всеобщего гомона, Грайс думал, что если б Грант-Пейнтон потрудился надеть свое желтое платье, то смог бы, наверно, утихомирить любителей, и тогда все выяснилось бы гораздо быстрей.
Наконец порядок в зале кое-как восстановили, и, воспользовавшись угрюмым молчанием озадаченных любителей, Лукас продолжил свой рассказ.
Теперь он перешел к истории альбионской труппы. Оргбюро было создано, по его словам, чтобы тайно следить за настроением служащих, сводить на нет опасные разговоры, гасить опасное любопытство и поддерживать в «Альбионе» спокойствие. (Стало быть, если Грайс правильно ухватил суть, Пам, Ардах и Грант-Пейнтон фактически не подчинялись Копланду, что разъярило бы его, узнай он об этом, до безумия.) Когда понадобилось, члены Оргбюро открыли прием в труппу, где вредные для «Альбиона» слухи и домыслы нейтрализовались безвредными. Так, например, слухи о том, что «Альбион» проводит опыты с продовольственными карточками, печатает удостоверения и готовит государственный переворот, были, инспирированы высокопоставленным администратором миссис Памелой Фос. Лукас посетовал на ее отсутствие и сказал, что она, по-видимому, вызвана для доклада «в верха».
Тут Лукасу опять пришлось умолкнуть, и на этот раз прервал его, как ни странно, Сидз. Медленно, с лицом белее мела, подошел он к сцене и в упор посмотрел на Лукаса.
– Не затыкайте мне рот, мистер Ардах! Мистера Лукаса следует поставить в известность, что я тратил на дела альбионской труппы около пятнадцати часов в неделю. Я приходил на каждое собрание и помогал миссис Фос в нерабочее время. Я занимался отбором и проверкой новичков после работы. Я без конца мотался с миссис Фос по окраинам Лондона и даже ездил в другие города за свой счет – причем она разрешала мне оплачивать ее обеды , – и все это для того, чтобы раздобыть сведения о подчиненных «Альбиону» компаниях. А теперь вы объявляете мне, что моя работа, связанная с лишениями и денежными затратами, была никому не нужна и что миссис Фос хладнокровно водила меня за нос?!
Грайсу была близка и понятна гневная вспышка Сид-за. Он и сам чувствовал себя таким же несправедливо оскорбленным, когда Копланд признался, что, заставляя его разыскивать мебель, просто морочил ему голову и заметал следы.
– Вы не совсем правы, мистер Сидз, – ответил, помолчав, Лукас. – Но в общем-то мы должны, конечно, перед вами извиниться. А издержки вам возместят.
– Да подавитесь вы моими деньгами! – с необычной для него грубостью выкрикнул Сидз. Он повернулся на каблуках и зашагал прочь от сцены. Грайс был уверен, что он уйдет из зала, громко хлопнув дверью, но ошибся: Сидз привычно застыл на своем обычном посту, злобно огляделся, выхватил из кармана записную книжку и стал яростно скрести в ней вечным пером. Наверно, подсчитывает расходы, решил Грайс.
– Боюсь, что мы должны извиниться не только перед мистером Сидзом, – сказал Лукас. – Вы все добровольно тратили свое свободное время на изыскания, которые вела альбионская труппа. Но это было необходимо, без альбионской труппы наша фирма не могла бы существовать. И тут, кстати, мне надо еще раз извиниться перед самоотверженным мистером Сидзом. Когда он позвонил в компанию «Братья Бинны», я разговаривал с ним не очень вежливо, опасаясь, что он может узнать мой голос. Но поверьте, леди и джентльмены, я контролировал звонки в так называемые дочерние компании «Альбиона» не для того, чтобы следить за вами, а только для проверки, не ведет ли кто-нибудь из альбионцев самостоятельных изысканий. Этого мы допустить, как вы вскоре поймете, просто не могли.
Я вот сказал, что альбионская труппа была необходима. Но рано или поздно ее все равно пришлось бы, как говорится, прикрыть. Не знаю, сколько времени она могла бы еще просуществовать, если бы нас не поторопили кое-какие события. Мистер Грайс тут?
Этот вопрос – или, пожалуй, приказ показаться начальству – застал Грайса врасплох. Чувствуя, что щеки у него пылают, он смущенно встал, хотя Ваарт шипящим шепотом советовал ему послать Лукаса к растакой-то матери. С радостной тревогой он видел море повернувшихся к нему лиц.
– Я должен поздравить вас, мистер Грайс, вы оказались весьма проницательным сыщиком. Вам, новичку в альбионской труппе, никак не скажешь, что вы считали ворон.
– Благодарю вас, мистер Лукас! – Грайс гордо выпрямился, даже слегка подскочил, удивляясь, почему столь справедливое публичное поздравление не вызвало аплодисментов. С шипеньем «Да не тянитесь вы перед ним как дурак!» Ваарт дергал его за полу пиджака, и он неохотно сел – великая минута миновала бесславно и очень быстро.
– Энергичный мистер Грайс наткнулся, как уже сообщил вам председатель, на объединение «Экспорт». Мне неизвестно, побывал там мистер Грайс или нет, но если б ему удалось проскользнуть мимо швейцаров, он обнаружил бы, что «Экспорт» поразительно похож на «Альбион». Узнав об этом, вы, конечно, обменялись бы впечатлениями с коллегами из «Экспорта» – а они действительно ваши коллеги – и начали бы дальнейшие розыски.
Можете не сомневаться, что вскоре вам встретились бы и другие фирмы, похожие, как дождевые капли, на «Экспорт» и «Альбион». Я не уполномочен разглашать сведения о количестве подобных фирм, но они есть во всех крупных городах вроде Лондона, Ливерпуля, Бирмингема или Манчестера. И должен вам сказать, что каждая такая фирма создала, под тем или иным названием, собственный Комитет Установления Истины, а значит, попался на удочку не только мистер Сидз.
Вам удалось бы узнать, что управляет всеми этими фирмами один совет директоров – однако ничего таинственного или зловещего, могу поклясться вам, леди и джентльмены, в наших директорах нет. Это люди с обостренным чувством долга, откликнувшиеся, как они уже делали не раз, на призыв правительства бескорыстно послужить своей стране. Мистер Грайс правильно углядел своим орлиным взором, что собираются они в странном помещении – но конспирация или секретность тут ни при чем: просто наши славные архитекторы забыли спроектировать конференц-зал. И это, между прочим, отнюдь не самый важный изъян их проектов.
Намек на бездействующий поворотный механизм, а может, и на другие, пока еще неизвестные Грайсу, архитектурные ляпсусы, вызвал у собравшихся невольные смешки – первые с тех пор, как Лукас начал свою речь. Да, он, безусловно, умел выступать перед публикой. Но публика бывает разная: пока другие смеялись, человек, похожий на Джорджа Формби, поспешно вскочил и торопливо, но совершенно невнятно задал какой-то чрезвычайно длинный вопрос.
– Простите, мистер Эйнтри, я что-то вас не понял, – проговорил Лукас.
– Да я просто спрашиваю, в архитектурных ли недостатках дело и можно ли полагаться на вашу откровенность, когда вы говорите, что совет директоров ни от кого не таился, имея в виду…
– …Что его заседания посещает время от времени министр труда, – энергично завершил этот бесконечный вопрос Лукас. – Да, вы можете положиться на мою откровенность, мистер Эйнтри, мне нечего скрывать. – Грайс, к немалому изумлению Ваарта, резко вздернул руку вверх, потом еще резче опустил ее вниз и победно прищелкнул пальцами. Ему никак не удавалось вспомнить, каким министерством управляет министр из конференц-зала под «Лакомщиком». Он знал его фамилию, сразу узнавал в телевизонных передачах, но, хоть убей, не мог сообразить, чем он занимается, тем более что кабинет министров непрерывно перетряхивали. Рассказывая о министре Пам, Грайс назвал его по фамилии, и она, естественно, решила, что ему известно, каким тот ведает министерством, а он не захотел признаться ей в своем невежестве.
Стало быть, министр труда. Картина, пожалуй, начинала понемногу проясняться.
– Когда меня перебил мистер Эйнтри, – продолжал между тем Лукас, – я как раз хотел особо подчеркнуть, что совет директоров искренне озабочен вашей судьбой, леди и джентльмены. Директора могли бы, конечно, совещаться где угодно, но они настояли, что должны собираться именно в том учреждении, о котором пойдет речь, чтобы решать на месте все возникающие проблемы. Их, пожалуй, можно уподобить попечителям школы, которые совершают ежегодную инспекторскую проверку.
С другой стороны, мы, разумеется, не хотели трубить на всех перекрестках, что министр труда посещает, как он сам выразился, «первую линию обороны», то есть учреждения, подобные «Альбиону». Если вы спросите у меня, почему нам не хотелось об этом трубить, мы подойдем вплотную к вопросу о том, зачем я сегодня здесь. Откровенно говоря, как вы, я думаю, уже поняли по скрытности администрации, мы действительно хотим скрыть от широкой публики, чем занимается «Альбион», – потому что, если публика про это узнает, нынешнее правительство падет.
Лукас ненадолго замолчал, чтобы слушатели получше усвоили сказанное. А потом чуть-чуть изменил позу и слегка наклонился вперед, словно бы предвещая сообщение чрезвычайной важности. (Ни дать ни взять проповедник, подумал Грайс, только вот кафедры ему не хватает.)
– Итак, чем же занимается «Альбион» и что же делаете в «Альбионе» вы? Мне кажется, многие из вас давно уже нашли ответ на этот вопрос, но, возможно, не решались до сих пор взглянуть правде в глаза. Вы ничего здесь не делаете, леди и джентльмены. «Альбион», как и другие подобные ему учреждения, существует только для того, чтобы вы могли ходить на работу и не считались безработными.
«Неужто вы не знаете, мистер Грайс? – удивленно спросил его в типографии Копланд. – Наверняка знаете. И все мы знаем». Копланд был прав, Грайс уже догадался. Догадался, но не хотел этому верить. Он даже сейчас не хотел этому верить.
И все остальные, по-видимому, тоже. Лукас опять на минуту умолк, и в зале повисла неловкая тишина – любителям было не по себе, а верней, просто стыдно, как понял Грайс. Слышалось только шарканье подошв да скрипение кресел – чтобы не смотреть друг на друга, все с отсутствующим видом разглядывали свои башмаки, пол под ногами, обшарпанные стены, потолок над головой…
– Все вы читаете газеты, леди и джентльмены, или по крайней мере можете их читать – свободного времени у вас достаточно. Вам известны экономические трудности западного мира и нашей страны. Вы знаете, сколько у нас безработных, и знаете, что их число не уменьшается, а постоянно растет. Но вы, быть может, не знаете, что если подсчитать реальное количество безработных, если включить в статистику всех, кто не занят полезным трудом, хотя и числится работающим, то нашим надеждам на улучшения будет нанесен смертельный удар – настолько гигантскими, поистине астрономическими цифрами обернется статистика безработицы.
Вот почему, в частности, нужны учреждения вроде «Альбиона». Но, кроме того, считать вас безработными было бы несколько дороже, чем платить вам зарплату. Да, леди и джентльмены, ваша зарплата обходится налогоплательщикам чуть дешевле пособия по безработице – вы ведь платите подоходный налог и пенсионные взносы; а главное, вас не обслуживает армия чиновников социального обеспечения. Представьте себе эту армию, и вы поймете, что «Альбион» существует не зря. Вам, так сказать, дана возможность заботиться о себе самим и никому не быть в тягость. А это, согласитесь, очень важно.
Однако не думайте, леди и джентльмены, что, создавая учреждения, подобные «Альбиону», правительство намеревалось обеспечить вас приятными синекурами. Вовсе нет. По первоначальному замыслу предполагалось помочь мелким предпринимателям. Поддержать их в беде. А если говорить без околичностей, то правительство просто скупало маленькие фирмы, чтобы учредить крупные жизнеспособные концерны, – назовите это скрытой национализацией, если вам угодно. Да-да, вы можете назвать это скрытой или тайной национализацией, потому что о действиях правительства никто не должен был знать. Госпоже публике собирались представить дело так, будто огромный, неизвестно откуда взявшийся концерн берет на себя, расширяя сферу своих интересов, заботы о нерентабельных компаниях. Экономически это было бы очень выгодно: маленькие фирмы пользовались бы всеми преимуществами, централизации. Создается централизованный Отдел закупок – и сырье закупают оптом, а не мелкими партиями. Создается централизованный Транспортный отдел – и вместо увечных грузовичков компании получают современные большегрузные машины. Создается централизованный Расчетный отдел – и упраздняются крохотные бухгалтерии. Представьте себе, леди и джентльмены, насколько все это выгодней! А централизованный Отдел сбыта наладил бы деловые связи с такими далекими потребителями, до которых маленькие фирмы дотянуться, естественно, не могли.
Я понимаю, леди и джентльмены, что, на взгляд многих из вас, правительство хотело заранее оградить себя от ответственности. Если б задуманный план провалился, государственных чиновников никто не смог бы обвинить, потому что все делалось тайно. В этом есть, конечно, доля истины. Ну а если бы план удался? Подумайте, как окрепли бы надежды предпринимателей! И вся заслуга была бы приписана частному сектору: ведь, кроме вас, никто даже не подозревает, что «Британский Альбион» – государственное предприятие. Наше правительство, леди и джентльмены, заранее отказалось от заслуженной славы, потому что все твердо надеялись на жизнестойкость новых концернов.
Но план, к сожалению, не удался, «Альбион» изначально был обречен. Как и другие государственные концерны вроде объединения «Эспорт». Помощь пришла слишком поздно. Так называемые «дочерние» фирмы «Альбиона», столь внимательно изученные мистером Сидзом, просто отжили свой век. Мы еще не успели достроить это здание и набрать штат управленческих служащих, а они уже погибли. Погибла и типография «Альбион» – прародительница нашего треста, и маленькая экспортная фирма, породившая объединение «Экспорт»; короче, все государственные концерны оказались мертворожденными. Теперь-то мы понимаем, что была совершена ошибка: маленькие фирмы не выдержали перестройки, необходимой при возникновении многоотраслевого концерна. Да, леди и джентльмены, затея с государственными концернами провалилась, обогатив нас горьким, как говорится, опытом.
Внезапно Грайс услышал приглушенное хлопанье. Покосившись на Ваарта, он увидел, что тот злобно бьет кулаком правой руки по ладони левой. Костяшки пальцев у него побелели.
– Но надо было думать, что же делать дальше. Оставить превосходные управленческие здания пустыми?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32