Не время было сейчас для
прозрений, ох - не время, но однажды возникшее сомнение, несвоевременная
мысль не истребляются из памяти по первому же желанию. - Возьмите хотя бы
оружие. Нам с тобой слишком повезло на этот раз - констриктора понесло в
другую сторону. Если бы он вошел в наш кабинет... - Рудольф развел руками.
Эльвира кивнула - она прекрасно понимала, что со смертью им
разминуться помогло только чудо.
- Хватит. Я сама знаю, что делать, - отчеканила она, не сомневаясь,
что события только начинают разворачиваться: слишком уж достоверным
показалось ей на этот раз собственное предчувствие.
Рудольф прислонился на миг к стене и произнес задумчивым тоном:
- Да, и мы еще совсем недавно сетовали на бесконфликтность нашей
жизни... На то, что в ней ничего не происходит. А оказывается - и тогда
было много... происшествий.
- Вы что - о пророке? - остановилась уже готовая уйти журналистка.
- И о нем. Эльвира - скажите, когда я спал? Тогда? Или мне сниться
весь этот кошмар вместе с возникшими вдруг откровениями о прошлом? Ведь
если все было... Прости, я немного путаюсь в мыслях. Альбина считала, что
спокойствие предшествующее этой катастрофе сродни затишью перед бурей. Но
было ли затишье? Этот ваш профессор, наш приятель, другие - пророки или
кто они там? Да и вы сами в своем журнале, видно не скучали. Я хочу знать
правду.
- Вы тоже? - Эльвира выдавила эти слова чуть слышным шепотом. - Вы
думаете, нам отсюда не выбраться, да?
- Но почему... - он запнулся. В самом деле, только сейчас он осознал,
что подобное предчувствие живет и в нем.
- Вас тянет на откровенность, - пожала она плечами, с одного из
которых опять сползла ткань, но это больше ничего не означало. -
Романтика. Сантименты... Прозрение перед бесконечностью... Нет, вы не
ошибались, наш мир действительно был тих, как омут, в котором водятся
черти. Людей, выпадавших из общего правила не наберется и процента...
другое дело, что их-то как раз затравливали или усмиряли как раз потому,
что хотели эту тишину сохранить. Бесконфликтную, мягкую тишину. Или если
ты говоришь о теории Альбинины, догадывались о том, что так долго
продолжаться не может и приносили в жертву незаметных единиц, чтобы за их
счет оттянуть время "Ч". Какая разница теперь? Тишина нарушена и жизнь
началась... даже если и кончилась для кого-то.
- Ты - пессимистка. - Рудольф улыбнулся и собственная улыбка
показалась ему неуместно сентиментальной. - Что ж, я пошел искать АТС...
Похоже, выполнить это намеренье была не судьба - снизу раздался
неразборчивый крик, затем кто-то затараторил на высоких нотках, фальцетом:
"Тревога-тревога-тревога..."
Кирпичная кладка наконец не выдержала упорства констрикторов и
развалилась, впуская агрессоров внутрь.
- Всем, кроме наблюдающих - на место прорыва! - закричал Рудольф,
устремляясь на крик.

27
- Мы не можем позволить вам взять эту тетрадь с собой... - в десятый
раз повторил щуплый человечек с красными ушами. На нем была надета военная
форма, но и она не могла отвлечь внимания от истинной его сущности - перед
"тихим" сидел мелкий чиновник, из неистребимой породы, имеющей своих
представителей в любом веке, обществе и области людской деятельности.
- М-да? - почти весело спросил его "тихий". - То есть, вам наплевать,
что здесь речь идет о лечении констрикторизма?
Такие люди, несмотря на их ужас, забавляли его. Если бы этот
красноухий типик хотел уничтожить записи сознательно, "тихий" держался бы
по другому, он имел бы перед собой врага - но этот человек не был врагом.
Он не был в каком-то смысле даже человеком - просто частью великой силы,
именуемой инструкцией, персонажем почти карикатурным.
- Все вещи, вынесенные из карантинной зоны, должны сжигаться или
проходить стерилизацию, чего с бумажными предметами сделать невозможно, -
невозмутимо пояснил красноухий.
- Но постойте... - шагнула от стены Альбина. Ей непонятна была и
тупость красноухого, но и поведение "тихого", который: вместо того, чтобы
настаивать на своем, бороться за таким трудом добытые сведения, стоял и
усмехался.
- Тише, милая попутчица, - остановил ее "тихий". - Все, пошутили - и
хватит. Давайте мне сюда телефон - я должен позвонить командующему
эвакуационными работами... Или - сразу в министерство медицины. Отказать в
этом вы мне не можете.
Чиновник в военной форме приоткрыл рот, моргнул пару раз и покорно
пододвинул телефонный аппарат.
- Да, а как ваша фамилия? - поинтересовался он, наблюдая, как пальцы
"тихого" набирают номер.
- Моя? - хмыкнул тот. - А это важно?
- Э, э! - телефонный аппарат поехал обратно. - Может, вам запрещено.
Высказав это предположение, красноухий снова заморгал, ощутив, что
перестарался и ляпнул глупость. Не называть свою фамилию было нарушением,
но никто не запрещал бесфамильным людям звонить.
"Несчастный человек, - подумал о нем "тихий", - и в то же время
счастливый. Хорошо уметь жить ни о чем не думая..."
- Алла, это министерство медицины? - прикрывая трубку рукой спросил
он вслух...

28
Атаку удалось отразить относительно быстро: принесли раствор,
выгрузили из носилок кирпичи - вскоре окно оказалось заделано так же
прочно, как и было до того, как в него начали ломиться неторопливые
убийцы. Казалось - все обошлось.
Казалось... Закусив нижнюю губу Эльвира черкнула что-то в своем
блокнотике и повернулась к Рудольфу.
- Если не считать тех, кто сидит в бомбоубежище, - глуховато
проговорила она. - Нас осталось восемьдесят два человека.
- Сколько? - Рудольф не поверил своим ушам.
- Восемьдесят два. Тридцать погибло наверху, затем двое часовых,
спящие строители, их тоже было чуть ли не сорок... ну а потом ты сам
видел.
В самом деле, он видел - он не мог считать, потому что стрелял.
Впервые в жизни стрелять по живым людям, по толпе, молчаливо и жутко
лезущей в щель: их было так много, что пули не успевали останавливать всех
и констрикторы шаг за шагом подходили к перегородившим коридор людям,
падали, но вновь и вновь пропускали других душителей вперед и те
дотягивались своими руками до вооруженных и беспомощных перед кошмаром
нормальных людей... Он сам был среди защитников, рисковал, как и они, но
лишь теперь смог задуматься над тем, насколько велик был этот риск.
Длившаяся относительно недолго стычка - ружья в конце концов сделали свое
дело - изменила его сильней, чем все предыдущие часы, Рудольф мог бы не
узнать себя, заглянув в зеркало. Исчезли и следы аккуратной прически,
зачесанные назад волосы теперь неровным клоком сползали на лоб, верхняя
пуговица рубашки отлетела, пиджак и галстук куда-то исчезли предоставив
остальной одежде покрыться подозрительного вида брызгами... Кроме того, он
тяжело дышал, а осунувшееся лицо припудрил слой сбитой пулями штукатурки и
прочей стенной пыли. Не лучше выглядели и остальные защитники укрепления -
грязные, потные, выдохшиеся физически и морально.
- Каждый пятый... Только пятый... - неловко прошлепали его губы.
Эльвира молча опустила голову. Ей тоже не верилось, что потери так велики,
но обежав укрепление несколько раз, она смогла обнаружить только
восемьдесят два человека.
(На самом деле это объяснялось несколько проще - как всегда бывает
под шумок кое-кто успел передислоцироваться в место более безопасное,
бомбоубежище оказалось просто забито впритык набравшимися туда людьми.
Если двадцати с лишним детям поначалу там было более, чем просторно, то
вскоре небольшое помещение напоминало переполненный трамвай, где сложно
было даже пошевельнуться - не только упасть от усталости и недостатка
воздуха).
- И это только в одном месте... - покачал он головой.
- Нет, - вклинился в разговор какой-то молодой человек, почти
подросток. (Рудольф узнал в нем смельчака, пригнавшего подъемный кран). -
Это уже второе нападение.
- Что? - Рудольфу показалось, что он ослышался.
- До этого пришлось пристрелить еще двоих констрикторов, - пояснил
тот. - Оба из наших. Они тоже неплохо "поработали". Я предлагал - давайте
доложим начальнику, но бородатый запретил, сказал, сами обойдемся.
"Вот так тебе", - подколол сам себя Рудольф. Он и не ожидал, что это
известие будет ему так неприятно. Неужели он ошибся, считая, что нужен?
- "Хороший" же из меня получится хроникер, - иронически заметила
Эльвира.
- В следующий раз мы сразу доложим, - смутился паренек.
- Да нет уж не надо, - вырвалось у Рудольфа. - Не надо нам следующего
раза... И вообще, я бы посоветовал вот что... - очередная запоздалая мысль
решила прийти в голову именно сейчас. - Для страховки я советую, -
повторенное дважды одно и то же слово показалось ему неприятным на вкус, -
советую заложить кирпичом еще и двери всех кабинетов на первом этаже, в
которых есть окна. Это поможет оттянуть время в случае нового прорыва, а
помощь, надеюсь, ждать долго не придется...

29
- Да, очаровательное местечко, - проговорил "тихий", оглядываясь по
сторонам.
В синеватой полутьме барак казался особо серым и неприглядным, даже
палата психиатрического отделения показалась "тихому" в сравнении с ним
обжитой и уютной. Закрывшиеся одеялами люди (почти все почему-то предпочли
спрятать головы под одеяла и простыни) напоминали мертвецов; не улучшал
впечатления и замерший в углу автоматчик.
- И долго мы здесь пробудем? - испуганно шепнула Альбина.
- Неважно, - он будто невзначай потрепал девушку по плечу. - Еще
хорошо, что все обошлось вот так. А перемены не заставят себя долго ждать.
"Во всяком случае - будем надеяться на это", - поправил он себя не
веря в то, что худшее уже миновало их. Слишком долгое время он пробыл
взаперти чтобы поверить вообще в возможность перемен к лучшему и теперь
едва ли не страшился их, стараясь нарочно не думать о том, что ждет их
впереди.
Новая жизнь... возможна ли она, нужна ли? С горечью вспоминая
последние два дня, "тихий" подумал вдруг, что, может быть, лучше было
смириться с той спокойной неволей, принять ее условия игры и не зная
тревог дожить там последние годы. Или всю жизнь... Ведь все неприятности
человека - не что иное, не соответствие возможностей и желаний. Если же не
жаль...
Он опустился на кровать и вытянулся, наслаждаясь физическим покоем, и
барак, и Альбина на какое-то время перестали для него существовать. Нет,
Альбина существовала - но не та, которая реально находилась рядом.
"Зачем я вообще встретил ее? Можно ли представить себе что-либо более
глупое, чем вот такая поздняя минутная влюбленность. Между нами не может
быть ничего общего, - снова и снова твердил он себе, вспоминая ее то
скорчившейся на крыше, плачущей, задумчивой... Тысячи эмоциональных
нюансов отражало ее чуть кругловатое личико. Совсем как у ребенка... -
Неужели мне всю жизнь суждено специально создавать себе иллюзии, чтобы
затем их терять?"
Не без труда он смог отогнать эти мысли и расслабиться, разрешая сну
наконец-то вступить в свои права.
Поспать как следует ему не удалось все равно - как только дыхание
"тихого" стало ровным и Альбина убедилась, что собеседника на какое-то
время она лишилась, дверь в барак открылась и на пороге появились двое в
форме.
- Этот? - спросил один, останавливаясь возле кровати.
Второй кивнул и несильно толкнул лежащего.
- Эй, ты, вставай...
- В чем дело? - приподнялся на локтях "тихий".
- Это ты звонил в министерство? - грубовато поинтересовался первый, и
Альбина вдруг с удивлением увидела, как окаменело лицо ее знакомого.
- Да, - изменившимся голосом подтвердил он.
- Нам приказано доставить вас к командиру эвакуационных работ для
выяснения некоторых подробностей...
- Да, - еще грубее повторил он, и у Альбины в внутри что-то
оборвалось, как в тот момент, когда она впервые услышала предсмертные
крики жертв констрикторов.
"Тихий" встал и не дожидаясь приглашения направился к двери. Оба
военных пристроились по бокам. "Как конвой", - подумала Альбина, невольно
подаваясь вперед на кровати. - "как конвой..."
Дверь закрылась, пропустив их наружу, щелкнул замок, и лишь тогда
девушка вскочила с места, словно подброшенная пружиной.
Она еще не понимала до конца, что именно произошло, но что произошло
нечто страшное и противоестественное, сравнимое с самой катастрофой сердце
ее кричало во весь голос.
Узкая ладонь нервно дернула дверную ручку... Альбина снова тряслась
от страха, еще более непонятного, чем мучивший ее - все первые часы с
начала несчастья. Куда увели ее спасителя? Зачем? Неужели она его не
увидит - и почему такие мысли приходят в голову? И - как она могла
позволить ему уйти вот так, навсегда, не попрощавшись?
- Эй, девушка, - пригвоздил ее к месту холодный голос автоматчика. -
Отойдите от двери.
Цепенея от страха, Альбина развернулась и расширенные зрачки
уставились на выставленное вперед черное дуло...

30
- ...Старушку я нашел там же, а дети исчезли... Может и успели куда
спрятаться, - рассказчик пьяно всхлипнул и снова отхлебнул из заботливо
протянутой бутылки.
Слушателей у него было не много: трое работяг, с которыми вместе он
заделывал дверь в местную АТС: ни одного человека, разбирающегося в ее
устройстве так и не нашлось. Когда последние кирпичи нашли свое место в
кладке, был устроен перекур, тогда-то и выплыл на свет найденный в буфере
ящик коньяка: после такой напряженки не грех было и разрядиться. И,
пожалуй, давно уже спиртное не оказывало на людей такого сильного
действия: кого прорвало на гордое хвастовство, кого на слезы, а кого - и
на угрызение совести.
- ...и теперь я не могу больше стрелять... не могу... - дрожащие руки
уронили бутылку на пол, поднимать ее никто не стал. Странно было видеть
этого грубоватого на вид человека размазывающим слезы по щекам - но именно
таким застала его подошедшая Эльвира.
- Четверо... - задумчиво отметила она, чиркая что-то в блокноте, и
поплелась дальше походкой, утратившей былую пружинность и уверенность.
Она не успела еще скрыться за поворотом коридора, как вслед за ней у
лестничного пролета возник силуэт медленно движущегося человека. Реакция
одного из сидящих сработала мгновенно - он плюхнулся на четвереньки и
дернул на себя ковровую дорожку. Констриктор шмякнулся затылком на ступени
- когда один из протрезвевших навел на него ружье, уже не было
необходимости тратить пулю.
- Тревога! - закричал третий, заставляя Эльвиру обернуться.
- Тише... может, это снова свой... - одернул его, выпрямляясь,
первый.
- Подождите... - Эльвира заставила себя пробежать пару метров по
направлению к лежащему телу и вдруг закричала так, что у четверых мужчин
на мгновение заложило уши: во-первых, ни на ком из своих она не видела
крахмальных воротничков, а во-вторых из-за лестницы уже выныривал второй
констриктор.
- Тревога!!!
Крик слился с первыми выстрелами. Каблучки Эльвиры дробно замолотили
по открывшемуся из-под дорожки мрамору: можно было не сомневаться, что в
скором времени этим четверым понадобиться подмога.
Ей было не легко. Уже четвертый раз журналистка обходила нижний этаж
- и число человек, встреченных там, все время менялось. Можно было
подумать, что люди просто таяли в воздухе, по последним подсчетам их
осталось семьдесят шесть. Несколько раз она говорила себе, что стоит
заглянуть в бомбоубежище, но все откладывала, петляя по ветвящимся нижним
коридорам - ей нечасто приходилось встречать столь запутанные
архитектурные сооружения. Насколько примитивно здание мэрии извне
настолько сложной оказывалась его внутренняя конструкция, явно тяготеющая
к лабиринту.
В эту сторону во время последнего обхода Эльвира еще не заходила, но
где-то в памяти у нее отложилось, что здесь работало пятнадцать человек,
среди которых хорошо выделялся высокий и бородатый мужчина, во время
первой констрикторской атаки запретивший докладывать о произошедшем
Рудольфу. Кроме него запомнился молодой человек в ярко зеленной рубашке,
пожилой гражданин, слишком солидный для строительных работ, и еще один
человек, выделяющийся глянцеватыми черными брюками. Именно их Эльвира и
увидела в одной из комнат с широко распахнутыми дверями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21