По этому поводу "тихий" мог развернуть целую теорию - всегда
существует вероятность, что посреди грязи кто-то останется чистым. Не то,
чтобы Рудольф в его понимании был действительно полностью невинен, как
младенец, но "тихий" не мог не заметить, что тот и на самом деле порой
бывал невероятно слеп: подлости жизни в большинстве своем проходили в двух
шагах от него, оставаясь им незамеченными, вера же в то, что мир лучше,
чем есть, помогала ему становиться иногда слепым.
Его бросили одного в зараженном и скорей всего обреченном на смерть
городе? - чья-то ошибка, простой недосмотр... Сбежали сами? - растерялись,
да и совещание в столице... не выдумали же его специально?
Можно было только поражаться, как Рудольф попал в городские
руководители, хотя на это "тихий" имел ответ: честные трудяги ни где не
бывают лишними, даже если требуются для отвода глаз: вот, мол, и такие у
нас есть... И все же недолгое знакомство разбудило в нем чувство похожее
на уважение, хотя бы к тому профессионализму, с которым тот сумел
организовать строительство укрепления. Казалось бы - ни чего сложного:
распределить людей по участкам, скоординировать их общие действия - но
"тихий" знал на своем опыте, что сам с этим делом не справился бы. Каждому
свое...
"И все же ей надо было остаться" - глядел он на профиль девушки, лишь
изредка отвлекаясь на то, чтобы взглянуть на дорогу. Он не был за рулем
уже давно, но там, в больнице, к нему не раз приходили сны, в которых он
вел машину - легко, безо всякого напряжения, заранее чувствуя все изгибы
дороги, так, что можно было спокойно отвлечься и подумать о чем-то своем.
Эта, реальная дорога тоже казалась ему заблудившейся частью сна, которая
ненароком выскочила в мир, именуемый всеми реальным. Светлые дома,
подсвеченные отблеском дальнего пожара, казалось, шевелились, меняли свои
очертания вместе с цветовыми пятнами, изредка появляющиеся неторопливые
фигуры тоже чем-то напоминали живые обленившиеся тени. Они были неопасны
сейчас - скорость сохраняла двоих беглецов, или идущих на подвиг героев,
а, проще - двух человек, сжавшихся в тесной кабинке, рассчитанной на
одного.
"Мы не успели толком даже познакомиться с ней, - продолжал
вглядываться в лицо девушки "тихий". В профиль она была не так красива,
как в фас, но была милей и ближе. Так щеки ее казались более пухлыми, что
вместе с чуть курносым носом и простило и молодило ее. - Девочка... Она,
пожалуй, действительно слишком молода для меня. Значит - все правильно.
Мне просто глупо о чем либо мечтать и тем более - влюбляться в случайных
знакомых. Мало ли милых девочек на свете... Будем считать, что Ала и упрям
всего лишь случайная попутчица. Вот я только что посадил ее к себе и скоро
высажу, чтобы расстаться с ней навсегда и больше не встретиться. Да -
так."
- Вы так странно улыбаетесь, - раздался ее испуганный голосок. - Мне
делается не по себе...
- Ну ты же сама согласилась ехать с сумасшедшим.
- Ты не сумасшедший. - Ала зачем-то прислонила палец к губам, словно
попросила замолчать. - И я хочу, чтобы ты объяснил мне все... Я чувствую
себя полной дурой: вы все время говорили о какой-то опасности...
- Тише, - нога "тихого" сама надавила на тормоз, прежде чем он успел
сознательно отдать ей такой приказ: дорогу загораживал дымящийся обвал. -
Мы еще только в начале пути.
Краем глаза он уловил неуверенный кивок, при виде огня Альбина сразу
притихла.
"А еще я бы хотел, чтобы эта поездка длилась вечно... Чтобы нас было
только двое - она и я"...
Резким рывком "тихий" обогнул чуть не попавшего под колеса
констриктора.
"Интересно, что бы она сказала, если бы поняла, что в случае чего я
не сумею ее защитить? - он покосился в сторону прислоненного к дверце
ружья. - Лучше бы я не знал, что эта болезнь лечится... Я ведь не смогу
выстрелить."
Вскоре город закончился - всю дорогу до пригорода они проехали молча.
Странная картина открывалась на шоссе, похожая на жестокий бред: то тут,
то там по дороге в беспорядке валялись брошенные вещи, между ними лежали в
неестественных и неловких позах человеческие фигуры, но в лунном свете,
оттененным оставшимся за спиной заревом, и трупы выглядели чем-то иным, не
столь откровенным.
- Не смотри, - невольно вырвалось у "тихого": так он сказал бы
ребенку. Ала не ответила, даже не обернулась, но можно было заметить, что
и неподвижность ее стала более напряженной - замерла, как окаменела.
Так, в напряженном молчании проехали еще минут двадцать, когда из-за
поворота, отмеченного красивыми аккуратными елочками, открылось новое
зарево - несколько по-видимому столкнувшихся машин горели, загораживая
проезд.
- Так... - чуть слышно проговорил "тихий".
Другой автострады, ведущей к столице не существовало, можно было
только попытаться приехать на север, в промышленный район. Не теряя
времени, "тихий" развернул кран и надавил на газ. Установившееся в кабине
молчание все сильнее раздражало его, но никаких тем для разговора найти он
не мог - мешала окружающая обстановка. Как-то неловко было разговаривать
среди этого молчаливого кошмара о вещах незначительных, и - тяжело о
бедах.
Город встретил их новым сюрпризом - и там огонь не нашел лучшего
развлечения, кроме как загородить обратную дорогу своей неровной рыжей
стеной.
- Это оно, да? - выдохнула девушка, когда кран круто развернулся на
месте и вновь устремился к лесу.
- Что? - не понял, но все же вздохнул с облегчением "тихий".
- То, о чем вы предупреждали.
Глаза девушки ярко блестели, огонь, молчание, причудливые фигуры на
дороге, общее ощущение ирреальности отрывали ее от действительности,
теперь Альбине казалось, что едущий рядом с ней человек и в самом деле
пророк, личность сверхъестественная, и тогда... тогда она, наверное,
обречена - не случайно же он так противился ее поездке.
- Это? О чем ты? А... - "тихий" натужно рассмеялся. - Нет. Я же
сказал - не важно о чем я говорил раньше. Ты - просто попутчица. Держись
за это - и спасешься. Так... Ты не боишься идти по лесу пешком?
- Боюсь, - честно призналась она.
- Я - дурак, - снова хихикнул он. - Конечно же, боишься... Но -
ничего. Я ведь с тобой, вместе как-нибудь выкрутимся. Главное - помни,
констрикторы довольно неповоротливы, убежать от них не сложно.
- А их взгляд? - девушка повела плечами, словно стряхивая с них
что-то неприятное и липкое.
- В темноте не видно... Хотя для такой прогулки тебе стоило бы
выбрать лучшего компаньона. Ладно, хватит об этом. Думаю, от того кострища
добираться до заграждения будет не так уж далеко. Обойдем огонь и пойдем
между деревьями - так будет безопасней, чем по дороге. Надеюсь, что
безопасней....
Они так и поступили. Едва ветки окраинных придорожных кустов
сомкнулись за ними, Альбина снова притихла, вцепилась горячими пальчиками
в руку спутника и шла молча, даже не стараясь увиливать от задетых им
прутьев. Она боялась и верила, верила и боялась, и от этого находящаяся
рядом мужская спина казалась ей то надежнейшим из щитов, то обманчивым
миражем, готовым растаять в любой момент, оставив ее наедине со страхом.
- Стой... - шепот "тихого" ударил ее словно током, она вздрогнула и
отпрянула назад. Тотчас "тихий" увлек ее вслед за собой прямо в колючие
еловые ветки - Альбина даже не вскрикнула, когда их иголки и сучья
прошлись по коже.
По дороге кто-то шел - тяжело и неторопливо.
- Замри, - шикнул "тихий", закрываясь хвоей, как занавеской.
В сумеречном свете возникшая фигура выглядела нерезкой и отличалась
незаурядным ростом - так показалось с первого взгляда. Со второго, более
резонно заключить, что или два человека образовали живую пирамиду, или
кто-то нес в руках нечто вытянутое у большое. Так оно и было: на минуту
приоткрывшаяся из-за туч луна высветила человека с огромной вазой.
- Слава тебе, Господи, - вздохнул "тихий" выпуская из рук еловые
ветки.
Их путь уже подходил к концу - и то сложно было не почувствовать, тем
более, что среди неровных очертаний окружающих дорогу деревьев уже виден
стал далекий свет сигнального прожектора, обращенного в сторону леса.

26
...После каждого удара на плече констриктора оставалась рыжеватая
кирпичная отметинка, быть может, глубже, под одеждой, возникали и синяки,
но в отличие от пятен на пиджаке они не были так заметны. Душитель был
одет хорошо - быть может, даже слишком хорошо. Болезнь застала его "при
параде" - из костюма-тройки высовывался белый накрахмаленный воротничок,
уголок изящно сложенного платка выглядывал из нагрудного кармана.
От кирпича отлетали мелкие, похожие на песчинки частички, но
образовавшаяся в связывающей отдельные кирпичины известке трещины
свидетельствовали о том, что его старания не были совсем уж бесплодными.
Удар, шаг назад, удар... Он бился в стену монотонно, как маятник
старинных часов, как автоматический молот, как знаменитая долбящая камень
капля... Удар - шаг назад - удар...
Кирпич шатался. Нормальному человеку это наверняка прибавило бы
энтузиазма - констриктор чувств не знал, и его движения не меняли прежнего
ритма.
Еще один его "побрат" - бывший работяга, так и не успевший снять
спецовку присоединился к тяжелой и малоблагодарной работе. Удары
участились - тела врезались в стену поочередно.
Привлеченные стуком, или смутной необъяснимой тягой другие душители
начали собираться вокруг, время от времени внося и свой вклад в
расшатывание стены - теперь кирпич и секунды не мог отдохнуть от
прикосновения тупых упрямых плеч.
- ...Что-то они зачастили, - недовольно проговорил человек,
находящийся внутри. - А как на других участках?
- То же самое, - сообщил ей другой, заглядывающий в дверь кабинета,
приведенного в неподобающий захламленный вид, как и почти весь низ здания.
- Может, сообщить начальнику... как его там?
- Какая разница... начальник и есть начальник... - равнодушно
отозвался тот. - Да он и сам наверное знает...
Странно, но оказавшиеся волей судеб в укреплении люди как-то мало
заботились о том, чтобы представляться друг другу, Эльвира отдельно
упомянула в своих записях об этом любопытном факте. Казалось бы - общая
работа и беда должны были сблизить защитников укрепления друг с другом, но
этого не произошло: все обращались друг к другу просто на ты, изредка
разнообразя импровизированными кличками - "бородатый", "ушастый", "старик"
и так далее. Но все же главным словом в общении было уравнивающее всех
"ты".
- А не пробьют? - спросил первый, кивая в сторону закрывающей бывшее
окно кладки.
- Сам попробуй, - предложил второй. - У тебя есть что закурить, друг?
- Пожалуйста... - "друг", которого второй видел впервые в жизни,
достал из кармана пачку и протянул ему, будто уже давно ожидал этой
просьбы.
"Бух... бух... бух-бух..." - продолжали колотиться в кладку плечи.

"В другое время я бы воспользовалась удобным случаем - ведь он
остался один", - думала Эльвира, приподняв голову над записями, но безо
всяких эмоций - все прежние стремления и планы стали настолько далекими,
что их можно было сравнить с полузабытым сном, лежащий перед молодой
женщиной блокнот, следы известки на коврах, да слоняющаяся под окнами
смерть - вот что сделалось реальностью на сегодня.
Оставшийся на время вроде как и не у дел Рудольф потяжелевшим
взглядом смотрел в окно. Ему очень не нравилось оживление внизу - можно
было подумать, что к укреплению собрались все находящиеся в городе
констрикторы и проводят теперь молчаливую демонстрацию.
"Интересно, они, - вспомнил "начальник" о "тихом" и Альбине, - уже
добрались до места или нет? Если с машиной по дороге ничего не случилось -
то да..."
С упреком Рудольф посмотрел на телефон. Междугородняя связь не
работала, и в голове крутилась навязчивая мысль, что это сделано нарочно.
Или дело было не в междугородней?
От неожиданности Рудольф тряхнул головой - как это он мог забыть, что
все звонки проходили через внутреннюю АТС? Если с настоящей междугородней
станцией ничего случиться не могло - во всяком случае, это было слишком
маловероятно, то невозможность связаться с кем-либо по телефону вполне
могла объясняться тем, что не работала станция местная.
"Ну почему умные мысли приходят в голову так поздно?" - подумал он
зло ударяя себя кулаком по ноге.
- Эльвира...
- Что? - вскинула голову журналистка.
- Ты не знаешь, где у нас АТС? - вопрос прозвучал настолько глупо,
что Рудольф тут же смутился. Ничего себе - столько времени проработал тут,
а спрашивать приходиться у человека почти постороннего.
- Вы думаете, - прищурилась она, - можно связаться с другими
городами?
- А почему бы и нет?
- Да... - она хихикнула. - Самое простое решение приходит в голову
последним... Что ж, пойду поищу.
- Нет, стойте, - остановил ее рукой Рудольф, прежде чем Эльвира
успела встать с кресла. - Я сам... У вас есть дело.
Хорошие мысли и в самом деле приходят в голову слишком поздно - еще
около получаса Рудольф потратил на расспросы, прежде чем сообразил, что
гораздо проще посмотреть на план здания. Ругая последними словами свою
тупость, он принялся рыться в бумагах, затем едва ли не бегом помчался на
первый этаж...
Лежащий поперек коридора труп заставил его остановиться и замереть на
месте.
Все говорило о том, что трагедия разыгралась незадолго до его
прихода, прикосновение перечеркивало последние сомнения: тело еще не
успело остыть. Настороженным взглядом Рудольф осмотрелся по сторонам -
рядом не было ни одной живой души.
- Эй! - осторожно позвал он, никто не отозвался и Рудольфу пришлось
упрекнуть себя еще и за то, что ему не была свойственна привычка кричать
вслух и громко. - Тревога!
"Тревога" выходила неубедительно, ему пришлось повторить - но с тем
же результатом.
Стараясь держаться подальше от дверей из-за которых в любой момент
могли возникнуть руки убийцы, он пробежал по коридору в сторону медпункта.
Возле входа лежал еще один труп - Рудольф узнал в нем человека, специально
посланного охранять спокойствие Анны и больного. Заглядывая в дверь,
Рудольф уже знал, что увидит, и только скрипнул зубами, убедившись, что не
ошибся.
Но что могло означать это молчание, эти новые смерти? Неужели где-то
внизу оборона была прорвана, или стены не выдержали натиска? Рудольф
ощутил, как ускоряется биение сердца. Если сейчас из-за угла высунется
убийца...
"Спокойно, - он сжал кулаки, до боли врезаясь ногтями в мякоть
ладони. - Надо проверить посты. В первую очередь - это. Значит, я должен
вернуться к лестнице и спуститься таки на первый этаж. Так... и еще - надо
предупредить Эльвиру. Если рассудить логично, получается, что или внизу
никого не осталось - так как все группы постоянно поддерживают связь друг
с другом, или, что гораздо вероятней, констриктор пришел не извне. С
самого начала можно было ожидать, что среди нас есть уже зараженные... Так
это уже что-то".
Быстро заглянув в недавно покинутый кабинет, Рудольф сообщил Эльвире
о своем неприятном открытии и уже вдвоем они вернулись к первому трупу,
чтобы обогнув его на этот раз спуститься вниз.
Через некоторое время несколько человек с ружьями и один с пистолетом
(неучтенным Рудольфом при изначальных расчетах) протопали вверх по
лестнице, вскоре выстрелы сообщили, что констриктор найден.
- Может тебе лучше спуститься в убежище к детям и женщинам? -
предложил Рудольф Эльвире, немного успокоившись.
- Не стоит. - Эльвира поправила прическу. - Я на боевом посту и не
собираюсь его покидать. Ясно?
Она и в самом деле была настроена по-боевому, ничто, наверное, не
могло ее теперь заставить пойти на попятную.
- И все же... - продолжал настаивать Рудольф, пока женщина не
объяснила ему, что никогда прежде ей не приходилось жить так полноценно.
"Я впервые знаю, что зачем-то нужна этому миру, - заявила она, гордо
улыбаясь. - И я еще с ним поспорю..." После этого Рудольфу оставалось
только уступить и грустно поморщиться: ему очень хотелось бы сказать тоже
самое и о себе. Нет, он знал, что нужен, знал, что от него зависит многое,
но не мог справиться с чувством раздвоенности, непонятно чем и вызванной -
то ли было горько из-за прежней жизни, то ли просто не хотелось верить в
только сейчас открывающуюся ее подлость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21