Трудно поверить, что эта фитюлька каким-то образом была связана со страстью.
Мой смех аудитория приняла на ура. Джесси натянул свитер, затем джинсы и сунул ноги в ботинки. Через неделю я обнаружила носки, которые он даже не потрудился найти под кроватью – один из моих котов с довольным видом на них спал. Джесси был слишком занят своим Достойным Уходом, чтобы волноваться из-за каких-то там носков, да кому они вообще нужны?
– Отлично. Так, значит, вот чего ты хочешь. – Теперь в его голосе сквозила угроза. – Но не плачь потом и не умоляй меня вернуться. Ноги моей здесь не будет!
Я молчала. Джесси посмотрел на меня, удалился под звуки фанфар, не забыл хорошенечко хлопнуть дверью. Без сомнения, двое моих соседей снизу вздрогнули во сне.
Я открыла холодильник и достала бутылку водки, налила себе стопочку и залпом выпила, а потом и еще одну. Я выключила телевизор и забралась обратно в постель, слишком уставшая, чтобы сменить простыни, хотя, думаю, стоило бы это сделать. Внезапно на меня навалилась усталость, даже не просто усталость, а ужасная усталость, словно наши отношения всем своим настоящим весом обрушились мне на плечи.
Затем раздалось тихое мяуканье, и Сиддхартха прыгнул ко мне на кровать. Он тут же принялся мурлыкать, тереться о мое плечо, радуясь, что может снова побыть один на один с любимой хозяйкой. И, засыпая, я слышала довольное урчание своего котика, а возможно, и нотки моего собственного.
Мне хотелось бы сказать, что на этом все кончилось, и я была сильной, свободной, готовой двигаться вперед, к светлому будущему, не оглядываясь назад. Но в жизни ведь так не бывает, правда? Когда разрываешь отношения, то обычно остается зазубренный край, а не гладкий, и процесс сопровождается скорее моральной слабостью, а не триумфом. Так что уже на следующий день я спрашивала себя, правильно ли я поступила.
Может, Джесси и ушел, но после него остался длинный след. Самое плохое, самое отвратительное то, как я себя чувствовала после его ухода. Как скучала по нему, по его теплому телу рядом со мной. Без него моя постель казалась мне неприятной и пустой. Его виски в серванте, его футболки в стиральной машине, его горячее дыхание в моих воспоминаниях. Я скучала по нему непереносимо. Ненавидела его и себя, но все равно скучала.
Но возвращаться не собиралась. И хотя я могла посмотреть в глаза своему отражению, посмотреть в лицо Джесси я не могла. Поэтому я сделала то, что раньше даже представить себе не могла.
Я все бросила. Бизнес. Друзей. Свою жизнь. Я стояла в спальне и вдруг почувствовала, что стены надвигаются на меня плотным кольцом и мне нечем дышать. Мне показалось, что я умираю. Но если мне суждено умереть, то я была уверена, что не хочу умирать здесь, в этом городе, где Джесси станет злорадствовать, а мои друзья, ну или по крайней мере мои кошки, оплакивать меня.
Я села на автобус до Атлантик-Сити и ревела всю дорогу. Взгляните на карту – непрекращающаяся истерика от Массачусетса до Нью-Джерси.
Я даже не уверена, из-за чего я так плакала.
Когда я добралась до Атлантик-Сити, то была уже совершенно измучена. Я, спотыкаясь, выползла из автобуса и сняла себе номер в отеле при казино «Сэндс». Сверкающие люстры и внезапные крики восторга у столов для игры в блэк джек, мимо которых я проходила, постоянная вибрация смеси надежды, цинизма и отчаяния – все это окутывало меня покрывалом, и возникало ощущение нереальности происходящего.
Все остальные в этом городе считали очки, а я в унылом номере отеля считала таблетки.
Достаточно, подумала я, хотя, возможно, и мало.
Я взяла с собой три с половиной грамма кокаина, решив, что гремучая смесь кокаина и снотворного сработает. Такого количества кокаина, наверное, уже хватило бы. Я повесила на дверь табличку «Просьба не беспокоить», открыла вино (причем предусмотрительно купила бутылку с завинчивающейся крышкой, может, и не самого лучшего урожая, если вообще стоит говорить об урожае, но это удобнее, чем возиться с пробками и штопорами) и начала раскладывать кокаиновые дорожки на столе. Я заплатила за кабельное телевидение, но смотрела фильмы, ничего не видя. Сердце глухо колотилось из-за принятого кокаина, а мысли бесцельно скакали по кругу.
Я начала складывать горкой таблетки, перебирая их пальцами, как другие люди – фишки для покера, чувствуя пальцами их вес и значимость. Затем я выложила их в ряд и пересчитала, потом перемешала, снова выложила в ряд, а потом сложила горкой. Таблетки меня гипнотизировали.
Как ни странно, мне не нравилась идея глотать их, зато очень нравилось то, что они мне обещали. Забвение. Темнота. Тишина. Сон.
Я дотрагивалась до них, гладила их, словно они могли передать мне какое-то сообщение прямо через кончики моих пальцев. Дать ответы на все вопросы. Никаких тебе больше мыслей, дилемм, боли. Вопрос не в том, почему люди убивают себя, скорее наоборот – почему они этого не делают. Я дотрагивалась до таблеток и ощущала волну спокойствия. У меня все под контролем. По крайней мере – господи, наконец-то, – у меня все было под контролем. Я могла сама решить, жить мне или умереть.
Я перебирала таблетки, и постепенно это ощущение покидало меня, энергия утекала из моего тела. Я механически пересчитала их, а потом еще раз. Я даже поднесла одну к губам, прижала ее поплотнее, но не открыла рот.
Внутри меня засела какая-то чернота. Я не понимала, что это и как ее оттуда выгнать.
Я сложила таблетки в пластиковую бутылочку, откинулась назад, закрыла глаза, прижав ее к себе. И снова оказалась в том коридоре, в доме на улице Саут-Баттери. Длинная полоска света, тянувшаяся от окна, улавливала пылинки, плясавшие вокруг, словно они застыли в воздухе и во времени.
Голос папы напугал меня.
– Где Эбби?
Раздалось какое-то бормотание, а потом чей-то голос попросил собравшихся успокоиться.
– Тебе нужно экономить силы, чтобы поправиться.
Думаю, это один из папиных партнеров, которые, казалось, все время торчали у его постели.
Снова голос папы, на этот раз раздраженный.
– Я хочу видеть мою девочку.
Я плотно прижалась спиной к узорчатым обоям в коридоре. Рядом со мной на столике стояла китайская ваза. Я пыталась открыть глаза, но не могла.
– Тебе лучше отдохнуть, Эдгар. – Мамин голос, доносившийся через тяжелую дверь спальни, казался звонким, как колокольчик.
И тут дверь отворилась медленно, даже слишком медленно, и они вышли в коридор. Доктор остановился поговорить со мной, но я не желала разговаривать. Они не позволили мне увидеть папу.
Я всегда считала, что он сам не захотел меня видеть, а они просто уважали его желания. В следующий раз я увидела его уже бледным и безжизненным, в выходном костюме, лежащим в гробу, обтянутом изнутри шелком. Я прижала к себе пузырек с таблетками, подтянув колени к груди, а по лицу текли слезы.
– Папочка, – шептала я. – Папулечка…
Он хотел меня видеть, просил привести меня, а я и не знала.
Мне показалось, что я пролежала так целую вечность, мне было тепло, немного кружилась голова, и не было сил двигаться.
Затем я убрала таблетки в чемодан, достала книжку и на ватных ногах побрела в ванную.
Я купила книгу, чтобы почитать в автобусе, Пэт Конрой, не помню, что именно, но так и не открыла ее, поскольку занималась тем, что смотрела через окно, покрытое следами дождевых капель, и жалела себя. Я бросила книгу в чемодан, а теперь достала и читала какие-то куски наугад. Или она была написана в такой манере? Конрой был уроженцем Юга и джентльменом, как мой отец. Сидя на унитазе, я начала читать, пока слезы высыхали на моих щеках. Конрой тут же покорил меня своими описаниями различных мест, его слова – это слова моего папы, голос Юга.
Я сидела в мрачном туалете гостиничного номера, но внезапно очень явственно ощутила, как пахнут болота Южной Калифорнии – именно так, как я и думала. Крики журавлей. Влажный сладкий летний воздух. Я ощутила тоску – по этим звукам и запахам, по путешествиям, по дому, по нормальной жизни, чтобы не жалеть себя особенно из-за кого-то настолько незначительного, как Джесси.
Через некоторое время я уснула, и мне снились теплая погода и азалии, испарина южного лета, и очнулась я уже на следующий день. Или вечер. Я точно не знаю.
Я быстро выложила кокаиновую дорожку, чтобы совсем проснуться, а потом потянулась за верными «Желтыми страницами». Как странно находиться по другую сторону, подумала я, с каким-то трепетом прислушиваясь к гудкам, но уже знала, чего я хочу, и мне было так хорошо, просто ужасно хорошо.
Я поступила так, как поступил бы любой на моем месте. Позвонила в эскорт-службу.
Я не знала, чего и кого именно хочу, просто хотелось ощущений, тех же, что возникли при прочтении Конроя, что стоит и дальше барахтаться: работать, жить, иметь свой бизнес, заводить новые знакомства и строить отношения. И заниматься сексом – это главная мысль. Связь между сексом и смертью слишком часто муссируется в литературе, но я тоже выскажу свое мнение: я вернулась с берега смерти и могла думать только о сексе.
Секс в тот момент равнялся для меня жизни.
Мне прислали девушку и парня. Думаю, в этом есть смысл: когда сомневаешься, то лучше предусмотреть все варианты. Или, возможно, владельцы агентства решили, что смогут содрать вдвое больше с растерянной особы, какой я, должно быть, показалась во время телефонного разговора.
И парень, и девочка были молоденькие, чуть за двадцать. Я очень хорошо умею определять возраст на глаз. Они приехали по отдельности, причем первой добралась именно девушка. До приезда парня мы с ней успели выпить скотча, обнаруженного в мини-баре, и понюхать кокаинчику из моих запасов.
Мы сразу же начали заниматься сексом, поскольку именно для этого и собрались. Голые, потные, извивающиеся в экстазе. Я почти не участвовала и велела им постараться. Надо сказать, они устроили просто роскошное представление. Ну, ничего удивительного, мы ведь, в конце концов, находились в Атлантик-Сити.
Я выступала в роли зрительницы. Парень усадил девочку себе на колени и трахал ее, она сосала его член, затем облизывала мой клитор, пока он трахал ее по-собачьи. Я участвовала ровно настолько, насколько хотела, и это было действительно приятно. На этот раз от меня не требовалось ничего делать, не нужно подстраиваться под кого-то, можно просто побыть собой. Я вольна была делать все, что хочу.
Чем я и занималась два часа, чудесных и замечательных. Я мастурбировала, наблюдая за ними. Парень ласкал меня, пока девушка танцевала перед нами. Мы с ним целовались, пока он трахал ее. Или мы целовались с ней, пока он трахал меня. Все происходило как-то само собой и практически молча.
Они ушли, я села и в темноте выкурила сигаретку. Через час в дверь постучали. Это девушка вернулась с выигрышем из казино.
Она прислонилась к дверному косяку со смущенным видом:
– Привет, ты меня помнишь? Я Джой, недавно заходила к тебе… – Она осеклась.
Господи, наверное, она имеет дело с людьми, страдающими склерозом. В тяжелой форме.
– Помню, – медленно ответила я.
Джой показала в глубь комнаты.
– Просто… – Казалось, она взяла себя в руки, собралась с силами и посмотрела мне в глаза. – Дело в том… я видела снотворное и захотела удостовериться, что с тобой все в порядке.
Я окаменела и понятия не имела, что ответить. Я наняла проститутку, которая не просто заметила мое душевное состояние, но и потрудилась зайти проверить, как я. Должно быть, она не переставала думать обо мне, сидя за игровыми столами. Наверное, волновалась. Я была приятно удивлена.
Откашлявшись, я отодвинулась в сторону:
– Хочешь зайти?
Она улыбнулась и прошла в номер:
– А шампанское еще осталось?
Я закрыла дверь.
– Скотч сойдет?
Мы просидели еще пару часов, попивая скотч, нюхая кокаин, жалуясь на мужиков и разговаривая обо всем и ни о чем. В тот момент я приходила в себя, хотя, возможно, и сама не знала об этом. Приятное чувство.
К воскресенью у меня все болело и совершенно не было сил, но не чувствовалось и той пустоты, как по приезде в Атлантик-Сити. В итоге я разложила таблетки по пузырькам и запихнула их в чемодан. Мне стало лучше, но я еще не оклемалась до конца. Так что надо перестраховаться.
Может, в конечном счете мы все так и живем: решаем, что сегодня не станем себя убивать.
И я снова села под дождем в автобус и пялилась в запотевшее окно всю дорогу до Бостона, возвращаясь к нормальному состоянию. А еще клялась, как все в подобных ситуациях, что больше никогда ни в кого не влюблюсь.
Глава тринадцатая
Я была удивлена и обрадована, обнаружив, что по мне скучали. И мое отсутствие расстроило не только клиентов. Роберт оставил на моем автоответчике штук сто сообщений, звонила Джаннетт и Вивьен из «Дизайн групп». Я почувствовала, что приняла верное решение повременить с самоубийством.
Может, жизнь все же не такая уж плохая штука.
Разумеется, клиенты в разной степени проявили неудовольствие моим отсутствием несколько вечеров подряд. Я не додумалась оставить кого-то на телефоне, поскольку не была уверена, что вообще вернусь. Некоторые хамили, другие злились, третьи требовали чего-то особенного, словно хотели получить от меня некую компенсацию.
К тому моменту я уже составила четкое представление о своей профессии. Я начала делить клиентов на категории. Я скорее думала о них как о представителях того или иного класса или типажа, а не как о личностях. По крайней мере, в большинстве случаев. Хотя с некоторыми я познакомилась довольно близко, поняв, какие они люди, и даже подружилась.
Я быстро выяснила, что люди, пользующиеся моими услугами, могут быть мне полезны. Я словно создавала собственные «Желтые страницы» или что-то наподобие личной коммунальной службы. Одного моего звонка было достаточно, чтобы связаться с докторами любых специализаций, высококлассным адвокатом по уголовным делам (я даже на всякий случай забила его номер в память своего телефона), владельцами ночных клубов, людьми, имевшими связи в преступных кругах, разнообразными наркодельцами и кучей специалистов из интернет-компаний, которые в тот момент только-только начали поднимать голову. Мне давали бесплатные билеты на концерты, пропуски на приемы в честь кого-то из политиков, во все рестораны и ночные клубы.
Разумеется, мне это нравилось. Я же человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Казалось, мои мечты воплотились. Золушка красовалась на бесконечном балу.
А я ведь кое-что знаю о мечтах.
К услугам эскорт-служб прибегают, когда хотят воплотить мечту. Не могу сказать, что это относится к проституции в целом, скорее всего, нет. Мне кажется, когда мужчина подбирает проститутку на перекрестке ради быстрого минета прямо в машине, то это только минет и больше ничего. Но я продаю фантазию, неумирающую мечту о том, что эта замечательная, красивая и внимательная женщина, которая не просит ничего, кроме как провести с вами этот час, может быть вашей навечно.
Это мечта, как бы вы к ней ни относились. Начнем с того, что ни одна женщина не может откликаться на сексуальные и эмоциональные желания своего партнера двадцать четыре часа в сутки. Если сомневаетесь, просто спросите моего мужа. Или любого мужчину. Жизнь (работа, дети, собственные планы, встречи, гормоны) мешает быть внимательной с мужем или любовником, не говоря уже о том, что большинство женщин время от времени хочет, чтобы кто-то исполнял их прихоти. Мало кому из мужчин нравится думать на эту тему.
Ничего, зато есть мечта – гарем, красивая, всегда доступная и желанная женщина, которая сделает вас могущественным, любимым, мужественным.
Вообще-то отношение к женщине совершенно ненормальное, но мы вынуждены над ним работать, и я тоже. Я подыгрываю фантазии, посылаю клиентам девочек их мечты, уверяю, что каждая из девочек просто без ума от клиента. И не перестаю удивляться, что мужчины мне всегда верят.
Показательный пример – Питер Поваклас. Он пользуется услугами «Аванти» практически с первого для существования агентства, ну по крайней мере с первой недели. Питер постоянно ждет девушку, которая влюбилась бы в него и занималась бы сексом вечно. Он перепробовал кучу девочек, поскольку осознав, что и эта претендентка не станет Единственной, он тут же начинает плохо с ней обращаться. Нет, ничего опасного, никакого насилия, что вы, просто Питер становится противным. Орет и слишком многого требует.
Но он по-прежнему звонит мне как минимум два раза в неделю, остается верен «Аванти» и все так же убежден, что когда-нибудь наступит и на его улице праздник.
Частично проблема Питера, как мне говорили побывавшие у него девочки, состоит в том, что он не понимает, что любые отношения (пусть даже такие короткие и определенные, как у клиента с проституткой) строятся на том, чтобы не только брать, но и давать. Питер постоянно спорит с девочками (и со мной, если на то пошло) по любому поводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Мой смех аудитория приняла на ура. Джесси натянул свитер, затем джинсы и сунул ноги в ботинки. Через неделю я обнаружила носки, которые он даже не потрудился найти под кроватью – один из моих котов с довольным видом на них спал. Джесси был слишком занят своим Достойным Уходом, чтобы волноваться из-за каких-то там носков, да кому они вообще нужны?
– Отлично. Так, значит, вот чего ты хочешь. – Теперь в его голосе сквозила угроза. – Но не плачь потом и не умоляй меня вернуться. Ноги моей здесь не будет!
Я молчала. Джесси посмотрел на меня, удалился под звуки фанфар, не забыл хорошенечко хлопнуть дверью. Без сомнения, двое моих соседей снизу вздрогнули во сне.
Я открыла холодильник и достала бутылку водки, налила себе стопочку и залпом выпила, а потом и еще одну. Я выключила телевизор и забралась обратно в постель, слишком уставшая, чтобы сменить простыни, хотя, думаю, стоило бы это сделать. Внезапно на меня навалилась усталость, даже не просто усталость, а ужасная усталость, словно наши отношения всем своим настоящим весом обрушились мне на плечи.
Затем раздалось тихое мяуканье, и Сиддхартха прыгнул ко мне на кровать. Он тут же принялся мурлыкать, тереться о мое плечо, радуясь, что может снова побыть один на один с любимой хозяйкой. И, засыпая, я слышала довольное урчание своего котика, а возможно, и нотки моего собственного.
Мне хотелось бы сказать, что на этом все кончилось, и я была сильной, свободной, готовой двигаться вперед, к светлому будущему, не оглядываясь назад. Но в жизни ведь так не бывает, правда? Когда разрываешь отношения, то обычно остается зазубренный край, а не гладкий, и процесс сопровождается скорее моральной слабостью, а не триумфом. Так что уже на следующий день я спрашивала себя, правильно ли я поступила.
Может, Джесси и ушел, но после него остался длинный след. Самое плохое, самое отвратительное то, как я себя чувствовала после его ухода. Как скучала по нему, по его теплому телу рядом со мной. Без него моя постель казалась мне неприятной и пустой. Его виски в серванте, его футболки в стиральной машине, его горячее дыхание в моих воспоминаниях. Я скучала по нему непереносимо. Ненавидела его и себя, но все равно скучала.
Но возвращаться не собиралась. И хотя я могла посмотреть в глаза своему отражению, посмотреть в лицо Джесси я не могла. Поэтому я сделала то, что раньше даже представить себе не могла.
Я все бросила. Бизнес. Друзей. Свою жизнь. Я стояла в спальне и вдруг почувствовала, что стены надвигаются на меня плотным кольцом и мне нечем дышать. Мне показалось, что я умираю. Но если мне суждено умереть, то я была уверена, что не хочу умирать здесь, в этом городе, где Джесси станет злорадствовать, а мои друзья, ну или по крайней мере мои кошки, оплакивать меня.
Я села на автобус до Атлантик-Сити и ревела всю дорогу. Взгляните на карту – непрекращающаяся истерика от Массачусетса до Нью-Джерси.
Я даже не уверена, из-за чего я так плакала.
Когда я добралась до Атлантик-Сити, то была уже совершенно измучена. Я, спотыкаясь, выползла из автобуса и сняла себе номер в отеле при казино «Сэндс». Сверкающие люстры и внезапные крики восторга у столов для игры в блэк джек, мимо которых я проходила, постоянная вибрация смеси надежды, цинизма и отчаяния – все это окутывало меня покрывалом, и возникало ощущение нереальности происходящего.
Все остальные в этом городе считали очки, а я в унылом номере отеля считала таблетки.
Достаточно, подумала я, хотя, возможно, и мало.
Я взяла с собой три с половиной грамма кокаина, решив, что гремучая смесь кокаина и снотворного сработает. Такого количества кокаина, наверное, уже хватило бы. Я повесила на дверь табличку «Просьба не беспокоить», открыла вино (причем предусмотрительно купила бутылку с завинчивающейся крышкой, может, и не самого лучшего урожая, если вообще стоит говорить об урожае, но это удобнее, чем возиться с пробками и штопорами) и начала раскладывать кокаиновые дорожки на столе. Я заплатила за кабельное телевидение, но смотрела фильмы, ничего не видя. Сердце глухо колотилось из-за принятого кокаина, а мысли бесцельно скакали по кругу.
Я начала складывать горкой таблетки, перебирая их пальцами, как другие люди – фишки для покера, чувствуя пальцами их вес и значимость. Затем я выложила их в ряд и пересчитала, потом перемешала, снова выложила в ряд, а потом сложила горкой. Таблетки меня гипнотизировали.
Как ни странно, мне не нравилась идея глотать их, зато очень нравилось то, что они мне обещали. Забвение. Темнота. Тишина. Сон.
Я дотрагивалась до них, гладила их, словно они могли передать мне какое-то сообщение прямо через кончики моих пальцев. Дать ответы на все вопросы. Никаких тебе больше мыслей, дилемм, боли. Вопрос не в том, почему люди убивают себя, скорее наоборот – почему они этого не делают. Я дотрагивалась до таблеток и ощущала волну спокойствия. У меня все под контролем. По крайней мере – господи, наконец-то, – у меня все было под контролем. Я могла сама решить, жить мне или умереть.
Я перебирала таблетки, и постепенно это ощущение покидало меня, энергия утекала из моего тела. Я механически пересчитала их, а потом еще раз. Я даже поднесла одну к губам, прижала ее поплотнее, но не открыла рот.
Внутри меня засела какая-то чернота. Я не понимала, что это и как ее оттуда выгнать.
Я сложила таблетки в пластиковую бутылочку, откинулась назад, закрыла глаза, прижав ее к себе. И снова оказалась в том коридоре, в доме на улице Саут-Баттери. Длинная полоска света, тянувшаяся от окна, улавливала пылинки, плясавшие вокруг, словно они застыли в воздухе и во времени.
Голос папы напугал меня.
– Где Эбби?
Раздалось какое-то бормотание, а потом чей-то голос попросил собравшихся успокоиться.
– Тебе нужно экономить силы, чтобы поправиться.
Думаю, это один из папиных партнеров, которые, казалось, все время торчали у его постели.
Снова голос папы, на этот раз раздраженный.
– Я хочу видеть мою девочку.
Я плотно прижалась спиной к узорчатым обоям в коридоре. Рядом со мной на столике стояла китайская ваза. Я пыталась открыть глаза, но не могла.
– Тебе лучше отдохнуть, Эдгар. – Мамин голос, доносившийся через тяжелую дверь спальни, казался звонким, как колокольчик.
И тут дверь отворилась медленно, даже слишком медленно, и они вышли в коридор. Доктор остановился поговорить со мной, но я не желала разговаривать. Они не позволили мне увидеть папу.
Я всегда считала, что он сам не захотел меня видеть, а они просто уважали его желания. В следующий раз я увидела его уже бледным и безжизненным, в выходном костюме, лежащим в гробу, обтянутом изнутри шелком. Я прижала к себе пузырек с таблетками, подтянув колени к груди, а по лицу текли слезы.
– Папочка, – шептала я. – Папулечка…
Он хотел меня видеть, просил привести меня, а я и не знала.
Мне показалось, что я пролежала так целую вечность, мне было тепло, немного кружилась голова, и не было сил двигаться.
Затем я убрала таблетки в чемодан, достала книжку и на ватных ногах побрела в ванную.
Я купила книгу, чтобы почитать в автобусе, Пэт Конрой, не помню, что именно, но так и не открыла ее, поскольку занималась тем, что смотрела через окно, покрытое следами дождевых капель, и жалела себя. Я бросила книгу в чемодан, а теперь достала и читала какие-то куски наугад. Или она была написана в такой манере? Конрой был уроженцем Юга и джентльменом, как мой отец. Сидя на унитазе, я начала читать, пока слезы высыхали на моих щеках. Конрой тут же покорил меня своими описаниями различных мест, его слова – это слова моего папы, голос Юга.
Я сидела в мрачном туалете гостиничного номера, но внезапно очень явственно ощутила, как пахнут болота Южной Калифорнии – именно так, как я и думала. Крики журавлей. Влажный сладкий летний воздух. Я ощутила тоску – по этим звукам и запахам, по путешествиям, по дому, по нормальной жизни, чтобы не жалеть себя особенно из-за кого-то настолько незначительного, как Джесси.
Через некоторое время я уснула, и мне снились теплая погода и азалии, испарина южного лета, и очнулась я уже на следующий день. Или вечер. Я точно не знаю.
Я быстро выложила кокаиновую дорожку, чтобы совсем проснуться, а потом потянулась за верными «Желтыми страницами». Как странно находиться по другую сторону, подумала я, с каким-то трепетом прислушиваясь к гудкам, но уже знала, чего я хочу, и мне было так хорошо, просто ужасно хорошо.
Я поступила так, как поступил бы любой на моем месте. Позвонила в эскорт-службу.
Я не знала, чего и кого именно хочу, просто хотелось ощущений, тех же, что возникли при прочтении Конроя, что стоит и дальше барахтаться: работать, жить, иметь свой бизнес, заводить новые знакомства и строить отношения. И заниматься сексом – это главная мысль. Связь между сексом и смертью слишком часто муссируется в литературе, но я тоже выскажу свое мнение: я вернулась с берега смерти и могла думать только о сексе.
Секс в тот момент равнялся для меня жизни.
Мне прислали девушку и парня. Думаю, в этом есть смысл: когда сомневаешься, то лучше предусмотреть все варианты. Или, возможно, владельцы агентства решили, что смогут содрать вдвое больше с растерянной особы, какой я, должно быть, показалась во время телефонного разговора.
И парень, и девочка были молоденькие, чуть за двадцать. Я очень хорошо умею определять возраст на глаз. Они приехали по отдельности, причем первой добралась именно девушка. До приезда парня мы с ней успели выпить скотча, обнаруженного в мини-баре, и понюхать кокаинчику из моих запасов.
Мы сразу же начали заниматься сексом, поскольку именно для этого и собрались. Голые, потные, извивающиеся в экстазе. Я почти не участвовала и велела им постараться. Надо сказать, они устроили просто роскошное представление. Ну, ничего удивительного, мы ведь, в конце концов, находились в Атлантик-Сити.
Я выступала в роли зрительницы. Парень усадил девочку себе на колени и трахал ее, она сосала его член, затем облизывала мой клитор, пока он трахал ее по-собачьи. Я участвовала ровно настолько, насколько хотела, и это было действительно приятно. На этот раз от меня не требовалось ничего делать, не нужно подстраиваться под кого-то, можно просто побыть собой. Я вольна была делать все, что хочу.
Чем я и занималась два часа, чудесных и замечательных. Я мастурбировала, наблюдая за ними. Парень ласкал меня, пока девушка танцевала перед нами. Мы с ним целовались, пока он трахал ее. Или мы целовались с ней, пока он трахал меня. Все происходило как-то само собой и практически молча.
Они ушли, я села и в темноте выкурила сигаретку. Через час в дверь постучали. Это девушка вернулась с выигрышем из казино.
Она прислонилась к дверному косяку со смущенным видом:
– Привет, ты меня помнишь? Я Джой, недавно заходила к тебе… – Она осеклась.
Господи, наверное, она имеет дело с людьми, страдающими склерозом. В тяжелой форме.
– Помню, – медленно ответила я.
Джой показала в глубь комнаты.
– Просто… – Казалось, она взяла себя в руки, собралась с силами и посмотрела мне в глаза. – Дело в том… я видела снотворное и захотела удостовериться, что с тобой все в порядке.
Я окаменела и понятия не имела, что ответить. Я наняла проститутку, которая не просто заметила мое душевное состояние, но и потрудилась зайти проверить, как я. Должно быть, она не переставала думать обо мне, сидя за игровыми столами. Наверное, волновалась. Я была приятно удивлена.
Откашлявшись, я отодвинулась в сторону:
– Хочешь зайти?
Она улыбнулась и прошла в номер:
– А шампанское еще осталось?
Я закрыла дверь.
– Скотч сойдет?
Мы просидели еще пару часов, попивая скотч, нюхая кокаин, жалуясь на мужиков и разговаривая обо всем и ни о чем. В тот момент я приходила в себя, хотя, возможно, и сама не знала об этом. Приятное чувство.
К воскресенью у меня все болело и совершенно не было сил, но не чувствовалось и той пустоты, как по приезде в Атлантик-Сити. В итоге я разложила таблетки по пузырькам и запихнула их в чемодан. Мне стало лучше, но я еще не оклемалась до конца. Так что надо перестраховаться.
Может, в конечном счете мы все так и живем: решаем, что сегодня не станем себя убивать.
И я снова села под дождем в автобус и пялилась в запотевшее окно всю дорогу до Бостона, возвращаясь к нормальному состоянию. А еще клялась, как все в подобных ситуациях, что больше никогда ни в кого не влюблюсь.
Глава тринадцатая
Я была удивлена и обрадована, обнаружив, что по мне скучали. И мое отсутствие расстроило не только клиентов. Роберт оставил на моем автоответчике штук сто сообщений, звонила Джаннетт и Вивьен из «Дизайн групп». Я почувствовала, что приняла верное решение повременить с самоубийством.
Может, жизнь все же не такая уж плохая штука.
Разумеется, клиенты в разной степени проявили неудовольствие моим отсутствием несколько вечеров подряд. Я не додумалась оставить кого-то на телефоне, поскольку не была уверена, что вообще вернусь. Некоторые хамили, другие злились, третьи требовали чего-то особенного, словно хотели получить от меня некую компенсацию.
К тому моменту я уже составила четкое представление о своей профессии. Я начала делить клиентов на категории. Я скорее думала о них как о представителях того или иного класса или типажа, а не как о личностях. По крайней мере, в большинстве случаев. Хотя с некоторыми я познакомилась довольно близко, поняв, какие они люди, и даже подружилась.
Я быстро выяснила, что люди, пользующиеся моими услугами, могут быть мне полезны. Я словно создавала собственные «Желтые страницы» или что-то наподобие личной коммунальной службы. Одного моего звонка было достаточно, чтобы связаться с докторами любых специализаций, высококлассным адвокатом по уголовным делам (я даже на всякий случай забила его номер в память своего телефона), владельцами ночных клубов, людьми, имевшими связи в преступных кругах, разнообразными наркодельцами и кучей специалистов из интернет-компаний, которые в тот момент только-только начали поднимать голову. Мне давали бесплатные билеты на концерты, пропуски на приемы в честь кого-то из политиков, во все рестораны и ночные клубы.
Разумеется, мне это нравилось. Я же человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Казалось, мои мечты воплотились. Золушка красовалась на бесконечном балу.
А я ведь кое-что знаю о мечтах.
К услугам эскорт-служб прибегают, когда хотят воплотить мечту. Не могу сказать, что это относится к проституции в целом, скорее всего, нет. Мне кажется, когда мужчина подбирает проститутку на перекрестке ради быстрого минета прямо в машине, то это только минет и больше ничего. Но я продаю фантазию, неумирающую мечту о том, что эта замечательная, красивая и внимательная женщина, которая не просит ничего, кроме как провести с вами этот час, может быть вашей навечно.
Это мечта, как бы вы к ней ни относились. Начнем с того, что ни одна женщина не может откликаться на сексуальные и эмоциональные желания своего партнера двадцать четыре часа в сутки. Если сомневаетесь, просто спросите моего мужа. Или любого мужчину. Жизнь (работа, дети, собственные планы, встречи, гормоны) мешает быть внимательной с мужем или любовником, не говоря уже о том, что большинство женщин время от времени хочет, чтобы кто-то исполнял их прихоти. Мало кому из мужчин нравится думать на эту тему.
Ничего, зато есть мечта – гарем, красивая, всегда доступная и желанная женщина, которая сделает вас могущественным, любимым, мужественным.
Вообще-то отношение к женщине совершенно ненормальное, но мы вынуждены над ним работать, и я тоже. Я подыгрываю фантазии, посылаю клиентам девочек их мечты, уверяю, что каждая из девочек просто без ума от клиента. И не перестаю удивляться, что мужчины мне всегда верят.
Показательный пример – Питер Поваклас. Он пользуется услугами «Аванти» практически с первого для существования агентства, ну по крайней мере с первой недели. Питер постоянно ждет девушку, которая влюбилась бы в него и занималась бы сексом вечно. Он перепробовал кучу девочек, поскольку осознав, что и эта претендентка не станет Единственной, он тут же начинает плохо с ней обращаться. Нет, ничего опасного, никакого насилия, что вы, просто Питер становится противным. Орет и слишком многого требует.
Но он по-прежнему звонит мне как минимум два раза в неделю, остается верен «Аванти» и все так же убежден, что когда-нибудь наступит и на его улице праздник.
Частично проблема Питера, как мне говорили побывавшие у него девочки, состоит в том, что он не понимает, что любые отношения (пусть даже такие короткие и определенные, как у клиента с проституткой) строятся на том, чтобы не только брать, но и давать. Питер постоянно спорит с девочками (и со мной, если на то пошло) по любому поводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22