Когда наконец я позволила себе высказать свое мнение, то выучила еще один жизненный урок: если вы пустите кого-то в свою жизнь, то преподнесете на блюдечке с голубой каемочкой способ ударить себя побольнее.
Что Джесси и сделал.
Мы поцапались, ссора вышла просто блестящей – со швырянием всякой всячины на пол и друг в друга и соседями снизу, недовольно (лучащими в дверь. Джесси говорил мне такие обидные слова… Он глумился над моими предпочтениями в сексе и тем, как я занимаюсь любовью, и это было ужасно. Но то, что он рассказывал обо мне уже позже в клубах, причем важным для меня людям… Я не понимала, за что он меня так ненавидел, чтобы захотеть вот так разрушить мою жизнь. Просто не понимала.
Это было унизительно и стыдно как никогда раньше. Я подумывала, а не начать ли мне постоянно носить солнечные очки. Или вообще носа не показывать. Но я пыталась отогнать эти мысли.
Итак, Джесси ушел, потом вернулся, снова ушел, снова вернулся и опять ушел. Мои дела шли в гору, моя популярность росла, а я позволяла себя обманывать мужчине с нравом избалованного ребенка.
Парадокс в том, что я понимала, что делаю, и мне это не нравилось, но я все равно продолжала.
Самое странное, я не помню, чтобы хоть раз за то время нашего «романа» Джесси назвал меня Эбби.
Это все объясняло.
Глава девятая
После того как уехал школьный автобус, в моем доме воцарилось спокойствие. Через окна в гостиную проникал солнечный свет, играла музыка, и на несколько минут я превратилась в олицетворение мамочки-домохозяйки. Я навела порядок, сварила себе свой фирменный кофе со сливками и ванилью и задумалась, как мне провести день. Как только ребенок уезжает в школу, то моя жизнь уже ничем не отличается от того, что было раньше, как я это иногда называю, в Старые Недобрые Времена.
Ну, разумеется, если не считать того факта, что вчера я отправилась спать сразу после того, как вызвонила последнюю девочку, тогда как раньше в это время только-только начиналось веселье. А, вот еще что – сейчас восемь часов утра, время суток, которое я не так часто видела на протяжении нескольких лет.
Кроме того, частью моей жизни были наркотики. Нельзя весь вечер делать кокаиновые дорожки, а потом ждать, что сразу после уснешь сном младенца. Но и это еще не все. Я действительно чувствовала, что получала все, что хочу, именно ночью, когда на город спускается темнота. Около полуночи или часа ночи я переставала отправлять девочек, и вот тут-то и начиналось по-настоящему мое время.
Если я была дома одна, то садилась и писала, в основном поэзию, длинные, путаные стихи, описывающие мое видение мира, пытаясь ответить на вопросы, которые постоянно роились в голове. Мне всегда нравилось писать, и эти пространные предложения после рабочего угара дарили мне личное пространство и личное время.
Хотя частенько, раза три-четыре в неделю, ко мне кто-нибудь заглядывал, и, уложив телефоны спать, мы начинали вечеринку. Вино, кокаин и «Эрудит» – главные составляющие моих вечеров. Чаще других заходил Роберт. Он приезжал после того, как в два часа ночи закрывались бары, с остатками нераспроданного товара в карманах, обычно кого-то приводил, и скоро начало казаться, что множество людей просто счастливы после работы посидеть у Персика, обсуждая тайны вселенной.
Я, в отличие от Джаннетт, не рассматривала эти посиделки как «интеллектуальный салон», хотя, возможно, это название справедливо. Джаннетт всегда видела во мне то, что я никогда не воспринимала всерьез.
Постепенно доска «Эрудита» исчезла, и мы в основном разговаривали. Я приносила свои любимые книжки: Джеймс Дики, Шелби Фут и Уокер Перси. Мы спорили, кто более талантлив, писатели-южане или северяне, кто какую религию исповедует и что это значит. Когда я выпивала слишком много своего любимого пино гриджо, то читала вслух стихи и рассказы, которые создавала в предрассветные часы уединения, и наша дискуссия превращалась в своего рода критический разбор моих творений. Мы обсуждали правила иммигрантов, неминуемое перенаселение планеты, отношение Фрейда к женщинам.
Оглядываясь назад, я не знаю, были ли наши рассуждения логически последовательными, меня терзают смутные сомнения, что, выпив слишком много, я становилась весьма негибкой и ограниченной, но, господи, нам было очень весело.
Иногда, правда очень редко, я проникалась к кому-то из девочек дружественными чувствами и приглашала ее на подобные вечеринки. Обычно она приходила после последнего вызова, отдавала мне деньги, а потом оставалась выпить вина, понюхать кокаина и составить нам компанию. Так мы сблизились и с Джаннетт – она заходила ко мне и оставалась сыграть в «Эрудита» и поболтать.
Ну, сначала я девочек не приглашала. На самом деле мне всегда не нравились личные встречи со своими работницами, но Джаннетт настояла на своем. После этого я иногда встречалась и с другими девочками, но всегда чувствовала себя неуютно. Хотя несколько исключений из этого правила я все же сделала. На самом деле я до сих пор дружу с несколькими женщинами, с которыми познакомилась, когда они работали на «Аванти». Но, вобщем, как я уже говорила, мне хотелось соблюдать четкую дистанцию между Работой и Настоящей Жизнью. Между Персиком и Эбби. Между реальностью и мечтой.
Я знаю, что порой это желание казалось окружающим чудачеством. Например, кто-нибудь сидел у меня в гостях, мы разговаривали, и мне нужно было прерваться, чтобы отправить девочку или пообщаться с клиентом. Потом я возвращалась и продолжала беседу с того места, где мы остановились. Я ни с кем не обсуждала свою работу, потому что для меня это была всего лишь работа и не более. Я же не жду, что мои приятели-программисты начнут жаловаться на трудности программирования, пусть даже для многих людей моя работа может показаться более сексуальной и интересной, чем программирование, это не по мне. Я могу переходить от работы к жизни, и хотелось бы, чтобы остальные тоже это понимали и двигались вместе со мной.
Короче, я редко встречалась со своими девочками. Причина в том, что мне хотелось создать дистанцию между нами, кроме того, дело в характере, общности интересов (или отсутствии таковой) и… что ж, буду честна, в возрасте. Большинство из них молоденькие, студентки или вчерашние выпускницы колледжа. Они в основной своей массе не успели побывать в таких переделках, как я, и не имели той мудрости, которую приобретаешь с жизненным опытом, побывав во всяких сомнительных местах и ситуациях.
Когда я писала эту книгу, Массачусетс стал первым штатом, где официально разрешены однополые браки. Я читала статью в «Коммон дримс», написанную женщиной, только что зарегистрировавшей отношения со своей любовницей, с которой они долгое время прожили в гражданском браке. Она отвечала своим друзьям из числа лесбиянок и феминисток, которые критически относились к идее брака как сохранению фактически той же семьи, отказываясь при этом от своей сексуальной свободы. Короче, ее ответ сводился к тому, что она уже не девочка, как и все наше поколение, ратовавшее за свободу. Мы теперь больше печемся о выплатах по закладной, здоровье и детях, чем о сексуальной свободе и экспериментах. В определенном смысле это и обо мне. Я долгое время играла в игру, но, честно говоря, умные беседы, философские рассуждения и обсуждение мировых проблем уже не играют такой роли в моей жизни. Я перешла на другую ступеньку.
И я слишком много знаю, чтобы вернуться назад.
Кроме того – наверное, я признавалась в этом себе только в те темные предрассветные часы, когда была честна с самой собой, – есть еще одна проблема. Я регулярно посылала девочек в такие места, куда сама не хотела бы отправиться. В неуютные места. Унизительные. Плохие. И в глубине души мне самой не нравилось то, что я это делала. И если бы я встречалась с девочками, узнавала поближе их самих, их жизнь и заботы, их радости и их характеры, то мне было бы только хуже.
Я бы вообще не смогла бы отправлять их туда.
Я не настолько наивна, чтобы притворяться, что занималась самым полезным делом на свете. Ну что вы, я пытаюсь нарисовать радужную картинку, но в конечном счете это ведь проституция, тут уж ничего особо не приукрасишь. Я знаю, что если кто-то и решится выбрать для себя профессию проститутки, то, наверное, лучше всего работается именно в моем агентстве, но это не обязательно значит, что проститутка – самое лучшее призвание.
Я действительно считаю, что огромный плюс моего агентства в том, что я – женщина. Я слышала ужасные истории об эскорт-службах нашего города, которыми руководят мужчины. Владельцы мало чем отличаются от сутенеров, и сами часто прибегают к услугам своих девочек, разумеется задаром, отчего словосочетание «сексуальные домогательства на работе» приобретает совершенно новый смысл. Существуют водители, которые пользуются девочками, продают им наркотики и отбирают у них больше, чем составляет их доля. Обычно такой произвол процветает именно в агентствах, где владельцы – мужчины.
Думаю, где-то в глубине их души звучит внутренний голос, который говорит, что использовать женщину – это нормально и в этом нет ничего личного. Но они ошибаются, наш бизнес очень личностный. Ведь девочки – это люди, а не килограммы кокаина. Так что не обманывайтесь, это личное.
В других агентствах девочкам врут. Они не проверяют клиентов. Кроме того, девочек заставляют самих договариваться, что и как они будут делать и сколько это будет стоить. Девочки, выходя на работу, обязаны обслужить не менее определенного количества клиентов, и их силой заставляют ехать к тем клиентам, которых они обслуживать не хотят. Девочек привязывают к себе, подсадив их на наркоту, чтобы потом они увязли в долгах. Через некоторое время возникает ощущение безнадежности, словно выхода нет.
Я слышала больше ужасных историй, чем помню. И узнала много такого, чего никогда не хотела бы знать.
* * *
Вэлери стоило бы сразу прийти ко мне, но она этого не сделала. Она училась на первом курсе Бостонского университета, и ее родители только что развелись, так что настоящей семьи и дома, куда можно было бы вернуться, больше не было. Кроме того, ей стали давать намного меньше денег, поскольку родители тратили чуть ли не все деньги на адвокатов, пытаясь разорвать на кусочки бывшую вторую половину. Поэтому Вэлери решила подзаработать.
Она какое-то время работала в одном из баров на Коламбус-авеню, потом в бистро «Хаммерсли», но повредила лодыжку и не могла несколько часов подряд находиться на ногах. Она занялась составлением баз данных в университете, но субсидия иссякала, и эта работа приказала долго жить.
Однако счета, в отличие от работы, никуда не делись.
Вэлери полистала «Желтые страницы» и выбрала агентство, рекламировавшее эскорт-услуги. В тот же день с ней провели собеседование по телефону и сказали, что водитель заедет за ней в шесть.
Вэлери разволновалась. На рекламе была нарисована парочка соблазнительных женщин в маленьких черных платьях, которые потягивали шампанское. Ей подумалось, что это станет пропуском в ночную жизнь Бостона, полную роскоши и возбуждения, поскольку, по мнению Вэлери, ей этого недоставало, ведь ее жизнь была ограничена университетским кампусом и кафешками на Коммонуэлс-авеню.
Итак, Вэлери надела маленькое черное платье, кружевное белье и чулки со стрелками и, затаив дыхание, ждала, когда же за ней приедет водитель.
Начнем с того, что водитель с Вэлери особо церемониться не стал. Он объяснил ей правила: она должна обсуждать отдельно каждую услугу, которую хочет клиент, лучше всего попросить как минимум шестьдесят за минет и получить деньги до. Выйдя от клиента, Вэлери должна отдать все деньги водителю, и он сам выдаст ей ее долю. А еще пусть поторопится, поскольку он не должен ждать больше получаса.
Вэлери решила, что все так и должно быть, и согласилась. Но оказалось, что ехать им некуда, и пока они ждали, когда придет сообщение на пейджер водителя, тот предложил Вэлери глотнуть из его фляжки и понюхать кокаина. Она отказалась, но водитель настаивал, что это обязательно, и когда девушка отказалась во второй раз, он просто взял и изнасиловал ее.
– А кому мне было жаловаться? – грустно спросила меня Вэлери. – Он поставил мне фингал, поскольку я сопротивлялась, и тут же выкинул из машины. Сказал, что никто из клиентов не захочет иметь дело с побитой шлюхой. И куда я должна была идти? В полицию? Там бы только посмеялись и сказали бы, что женщины, попадающие в подобные передряги, получают то, что заслуживают.
Вот и вся роскошь ночной жизни. Когда Вэлери пришла ко мне (как она сказала, ей понравилось, что я ищу женщин с образованием выше среднего), я пыталась отправлять ее только к самым хорошим клиентам, по-настоящему отличным парням, но их было мало, и я знала, что Вэлери работает еще и на другое агентство. Через некоторое время она пропала. Прошло несколько месяцев, и Вэлери снова позвонила и попросила дать ей вызов, тогда я отправила ее к Джимми Перлштейну, отличному парню из Бостона, который, как я знала, не обидит девочку. Но она не осталась на целый час, и Джимми перезвонил и выразил недовольство:
– Блин, Персик, она страшна как атомная война и постоянно клянчит чаевые! Что это еще за нововведение?
После этого я больше никогда не видела Вэлери и пыталась не думать о ней. Если бы я позволила себе задуматься, то передо мной возникла бы целая галерея девочек с бледными лицами и испуганными голосами, которые прошли через мое агентство и исчезли.
И я совершенно уверена, что они исчезли не потому, что для них началось Светлое Будущее.
Я уже говорила об этом, но хочется добавить. У женщин, которые чего-то добиваются, изначально есть план. Они рассматривают работу в эскорте как некий промежуточный этап в их путешествии к выбранной цели. У них есть Настоящая Жизнь помимо работы, с настоящими мечтами и планами. Они не теряют душевного равновесия и двигаются вперед к своей мечте.
Но те, кто начинает смотреть на проституцию как на пожизненный приговор, могут свалиться ниже некуда, и именно их призраки преследовали бы меня, если бы я позволила себе думать о них.
Есть люди, знакомством с которыми я горжусь, горжусь, что они на меня работали. Например, одна женщина открыла собственное театральное агентство в Сиэтле. Другая получила диплом учителя и теперь спрягает глаголы в элитной частной школе в Виргинии. А третья работает бухгалтером и за большие деньги подсчитывает чужие налоги в Манхэттене. Джаннетт и раньше писала романы, а работа в «Аванти» помогла ей осознать, что ей хочется сделать это своей профессией.
Мне нравится смотреть на таких женщин, нравится думать, что я была своего рода промежуточной станцией на их пути куда-то еще. То, что я делала, не только им не навредило, но даже помогло.
Благодаря этим женщинам я держу свои ночные кошмары на расстоянии, не подпуская их к себе.
Если бы их не было, то я просто не смогла бы работать даже за деньги. Я не шучу, проститутки зарабатывают много денег, но «мадам» еще больше.
Но быть «мадам», особенно порядочной, какой я считаю себя, – это искусство. Словно вы ищете поздно ночью дорогу через болото, но правильного пути нет.
Поскольку я выросла на Юге, то, разумеется, являюсь большой поклонницей творчества Эмили Пост. Я купила ее книгу, такую толстую в белой обложке, которую время от времени листаешь, когда сталкиваешься с новыми затруднительными положениями. Я покупаю и новые книжки по этикету, как только они выходят. Мне нравится идея о том, что все вопросы и ответы можно найти в одной книге.
Но у Эмили Пост ничего не написано о том, как быть «мадам». О такой профессии учебники и пособия для «чайников» не издают. Иногда просто приходится скрестить пальцы и надеяться, что поступаешь правильно, поскольку никогда не знаешь наверняка.
* * *
Вернемся к отличиям «Аванти» от других агентств Бостона. Уж не пытаюсь ли я оправдать то, чем занимаюсь? Не думаю. Просто пытаюсь стать для вас самым лучшим гидом по миру проституции.
Думаю, в мужчинах, которые пытаются руководить эскорт-службой, сохраняются остатки мировоззрения сутенера. Они понятия не имеют, о чем просят женщин, а я имею.
Я все отлично понимаю, и в этом вся разница.
Я знаю, каково это, поэтому сочувствую и сопереживаю своим девочкам. Я пытаюсь честно рассказать им о клиентах, к которым они поедут. Стараюсь сразу же рассказать, что клиент, по-видимому, от нее захочет, и готова выслушать все их жалобы уже после вызова. Я предупреждаю, если клиент неприятный, не соблюдает правила гигиены или может ее обидеть. Не могу представить мужчину, владеющего эскорт-службой, который подставлял бы плечо, чтобы его девочкам было где поплакать.
А еще я знаю, что ко мне обращаются совершенно иные клиенты именно потому, что я женщина, и, думаю, с моими девочками обращаются по-другому тоже потому, что я женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22