Они и выглядят как оригиналы, хотя не во всех деталях. Исходя из ваших же слов, люди видят то, что они хотят видеть, таким образом, иногда достаточно лишь некоторого соответствия подлиннику. Гил показал на остальные экспонаты выставки.
– Итак, что-то из них может оказаться поддельным?
– Не в этом музее! Если выставляются копии, мы так и говорим. Хотя в последнее время на нас давят, преимущественно де Вриз. Ратуя за то, чтобы мы убрали весь этот хлам и выставили факсимиле, но до сих пор музейный копиист ухитряется сдерживать его в этом плане.
– Да, копиисты – творцы волшебства, – задумчиво сказал Гил. Он готов был поддерживать любой разговор, только бы не нарушить очарования момента и не лишиться легкого прикосновения ее руки к его плечу.
Сабби беззаботно рассмеялась:
– На самом деле Сарками и есть волшебник. Творец волшебства. Но мы называем его искусником, этот термин использован в древнем значении. Некогда так называли непревзойденных художников по металлу.
И она пояснила, что этот Сарками живет в Англии и охотно отдает свое время созиданию металлических оттисков, как только в музее возникает в них необходимость.
– Конечно, его творения гораздо больше, чем просто копии, – продолжала она. – Он блестящий талант. – Ее лицо излучало восхищение. – И удивительный человек.
Этого Гилу хватило. Он не желал больше слушать, как Сабби поет дифирамбы какому-то старику, который проводит все свои дни, корпя над фальшивками. Кроме того, ее рука уже не покоилась на его плече… или на какой-то иной выпуклости его тела, в чем, собственно, и была незадача.
– Позвольте мне задать вам вопрос, – произнес он с усмешкой. – Все те выставки, по которым меня таскал в детстве отец… вы говорите, что там все могло быть подделкой.
Он не дал ей возможности ответить и нанес еще один удар:
– В таком случае можно сказать, что я пал жертвой искусников по фальшивкам!
Гил рассмеялся, отдавая дань своему остроумию. Но Сабби осталась серьезной.
И запретила ему возвращаться в офис. Он нуждается в отдыхе, заявила она. Он заработался, что туманит мозги.
Гил позволил ей некоторое время дефилировать впереди, затем догнал ее в тот момент, когда она уже входила в клетушку, и присоединился к ней.
Сабби захлопнула за ними дверь.
– Вчера вы, кажется, сетовали, что не можете вычислить то, что нам нужно, из-за какого-то упущения?
Гил молча кивнул.
– Думаю, оно здесь.
Она натянула белые хлопковые перчатки и извлекла из маленького стенного сейфа пластиковую папку на молнии. Затем осторожно вытащила оттуда пожелтевший клочок бумаги и вложила его в другую такую же папку, но тоньше, которую и положила на стол.
– Это должно помочь, но, что бы вы ни делали, не дотрагивайтесь до документа! – предостерегла она.
У него не было таких намерений.
– Если вам захочется перевернуть его, касайтесь лишь пластика, в какой он заключен. Даже не дышите, хорошо? Я серьезно.
Она снова вернулась к сейфу, после чего подала ему лист с отпечатанным на нем переводом. И стала ждать, когда он прочтет.
«Сорок четыре года назад, в 1053 году от Рождества Христова, меня отыскали, покинутого, находящегося на пороге смерти, мертвая мать все еще сжимала меня в своих объятиях. Говорят, вернувшись домой, лорд Уэймут положил меня на руки Вильгельму. Сам еще только выбравшийся из пеленок, говорят, Вильгельм рассмеялся от радости и никому не позволил забрать меня до тех пор, пока уже поздно ночью его не одолел сон. С этого момента мы стали братьями, связанными самым тесным образом если не кровно, то по духу и по судьбе.
Вчера я взял в руки то, что осталось от сожженного тела Вильгельма, его лицо почернело и сморщилось, его плоть все еще дымилась. С неослабевающей надеждой на спасение Вильгельма я предал его прах земле. Боюсь, что само сокровище, ради которого Вильгельм пожертвовал своей жизнью, может ожидать похожая участь. Как и меня.
Тогда единственное, что останется, это сей дневник.
Я смиренно надеюсь на то, что он избегнет забвения и что эти слова явятся указателем и свидетельством существования того, ради чего стольким было пожертвовано, но что не пропало. Затем небеса распахнутся, и пение ангелов отомкнет сердце праведника, потому что они пропоют ему те же слова, какие пели другим до него. Да будут живы они во веки веков в песне обновления, обещающей длиться и длиться».
– Что это? – спросил Гил.
Он ждал ответа, надеясь, что она снизойдет до него.
– Обрывок, засунутый под переплет дневника. Возможно, Элиас сам спрятал его туда почти десять столетий назад.
Сердце Гила взволнованно заколотилось. Это был недостающий кусок головоломки. Часть, о которой, по его сведениям, еще не упоминалось. Именно то, чего он и ждал.
– Больше о нем никто не знает, – добавила Сабби.
– Никто?
– Никто.
– Даже де Вриз? – спросил Гил.
Она покачала головой.
– А Ладлоу знает о нем?
– Знал, – ответила она негромко.
Лицо ее заострилось.
– Что вы имеете в виду? – спросил Гил.
Он ждал ответа, отчетливо сознавая, что в данный момент она пытается облечь в слова то, что ему уже и так стало ясно.
– Ладлоу мертв, – просто сказала она и отвернулась, чтобы снова убрать в папку на молнии пожелтевший клочок бумаги.
Гил схватил ее за плечо и повернул к себе лицом. Хрупкий древний документ полетел на пол. Сабби охнула.
– Что вы имеете в виду под словами «он мертв»? – повел допрос Гил.
– Он мертв, ясно? Он мертв. Вот и все.
– Нет, не ясно и не все. Я имею право знать, что с ним случилось. Я, в конце концов, знал старика. Вы не можете просто сообщить, что он умер, и все тут, – резко выпалил Гил.
У Сабби отчаянно билось сердце, но голос ее оставался твердым. А на лице не отражалось ни грана эмоций.
– Прежде всего, – заговорила она, – ты видел Ладлоу лишь раз, и не больше. Ты не знал его. Если ты можешь думать о нем всего лишь как о каком-то старике, ты его не знал.
Она наклонилась и осторожно подняла с пола упавший обрывок бумаги. Молча поместила его в пластиковое хранилище затянутыми в хлопок пальцами.
И продолжила с той же невозмутимостью:
– Второе: в своем эгоистичном приступе гнева ты чуть не уничтожил то, за что старик, как ты его называешь, отдал свою жизнь.
Гил уставился на древний обрывок. Ему надо бы знать недосказанное. Но расспрашивать было бы бесполезно. Более того, даже не стоило и пытаться. Что бы Сабби ни знала о смерти Ладлоу, она ничего не расскажет ему. Что бы она ни чувствовала, ему этого тоже не выкажут. Вечный и жесточайший контроль. О, как бы ему хотелось увидеть ее расслабившейся. Хотя бы однажды.
Очевидно подведя под разговором черту, Сабби повернулась и направилась в другой угол комнаты, чтобы вернуть древний документ в стенной сейф.
В голове Гила промелькнул образ Ладлоу, который мог умереть из-за десятка различных причин. Его вдруг охватила нешуточная печаль.
«Несчастный старик».
Припомнив пренебрежительную отповедь Сабби, Гил показал ей вслед средний палец. Глупый жест, жест бессилия, но ничего другого в данный момент он себе позволить не мог.
Ну и гадина же!
ГЛАВА 18
Тот же день, позднее утро
Офис переводчиков
Для того чтобы пересечь крохотную клетушку, требовались секунды. Гил мерил ее шагами уже в течение часа. То есть проделал путь от стены до стены сотни раз, и это по самым грубым подсчетам.
«Где, черт возьми, ее носит? Она не имеет права исчезать так надолго!»
Он обнаружил еще одно послание Элиаса! Именно в той, спрятанной в переплете записке. Оно не маскировалось набором цифр, не крылось в определенном чередовании слов. Ничего из того, что могло бы обрадовать взломщика кодов. Это было почище иных компьютерных штучек. О радость открытия! Ощути ее хотя бы раз – и поймешь прелесть работы ради работы.
Звук открывшейся двери заставил Гила остановиться.
– Где, черт возьми, тебя…
– Ой-ой, – произнес де Вриз, входя. И с напускным осуждением погрозил Гилу пальцем. – Не стоит браниться в этих священных стенах.
– Простите, но я ждал не вас.
– Это видно.
Де Вриз принялся рыться в груде книг на полу. Открывал каждый том, перелистывал.
– Все в порядке? – спросил Гил.
Он не видел большого патрона с первого дня своего пребывания в музее. Тогда тот выглядел весьма импозантно. Однако в отрыве от богато декорированной обстановки своего офиса де Вриз ощутимо утратил часть блеска.
– Окажите мне любезность, – произнес он, показывая на старый дубовый стол переводчицы. – Загляните в верхний правый ящик и посмотрите, нет ли там желтой учетной карточки. Три на пять. Со всеми добавочными телефонными номерами…
Гил заглянул в верхний ящик. Там лежала желтая карточка, пара белых хлопковых перчаток и еще кое-что. Очень маленький и словно бы весь лоснящийся револьвер.
– О, оружие. Не беспокойтесь, – с улыбкой произнес де Вриз. – Она не обратит его против вас, пока вы ее не достанете.
Гил уставился на него.
– Эй, я ведь пошутил, – продолжил де Вриз, все так же улыбаясь.
Гил кивнул, задвинул ящик и отошел от стола.
– Послушайте, это Израиль.
– И что, многие ваши переводчики носят оружие? – спросил Гил.
Де Вриз тут же признался, что это не обычная практика, но добавил, что ситуация, в какую попала Сабби, заставила ее принять вполне понятные меры.
– Это не пахло обычным убийством, – сказал он. – Человек, которого она отправила в иной мир, был одним из тех, кто ее изнасиловал. Остальные пока на свободе. Кто знает, может, ей до сих пор грозит опасность… по прошествии всех этих лет. Тут оружие вовсе не лишняя вещь. Иметь его под рукой весьма разумно.
«Она кого-то убила!»
Де Вриз продолжал:
– Если бы военное подразделение Алеф не отвернулось от нее, то она бы…
– Ее выставили из армии? – спросил Гил.
– Нет, Алеф – специальное полицейское ведомство, цвет борцов с терроризмом. Оно начиналось с Ямам, однако позднее отпочковалось и стало независимым подразделением, подотчетным только себе. Сабби была там одной из лучших.
Она прошла тренинг в женских пограничных отрядах, пояснил дальше де Вриз. Отличный снайпер и блестящий стратег. Ее умения и склонности, имевшие «антитеррористическую направленность», были признаны всеми. После первого пограничного рейда Сабби Ямам предложил ей службу в Алефе – особом элитном экспериментальном отряде спецназа.
– Это был первый в своем роде женский отряд спецназа, отсюда и название, – продолжал объяснять де Вриз. – Когда Алеф порвал с Ямам, Сабби предпочла остаться в отряде. Если в ней и есть что, так это преданность делу.
Де Вриз вернулся к просмотру книг, но умолкнуть не торопился:
– Этого никогда не понять, однако после ее ареста ведомство Алеф круто переменило свое отношение к ней. На суде ни один из друзей-офицеров Сабби не дал показаний в ее защиту. Напротив, они даже заявили, что она принялась преследовать и других…
– Других? Она убила еще кого-то?
– На самом деле вам следует обсудить это с ней, знаете ли, – заключил де Вриз и шагнул к двери.
– Минутку, – перебил его Гил. – Я же не могу мимоходом ей бросить: «О, кстати, я слышал, что вас обвиняли в убийстве».
– Вы перегибаете палку, – сказал де Вриз. Он добился своего и теперь выразительно посмотрел в глаза Гила. – Послушайте, – продолжил он, – ее судили и даже признали виновной, это правда, но дело было прекращено в рамках сложной реабилитационной программы. Она уехала в Англию, поступила в университет и постепенно изменила всю свою жизнь. Теперь ее любовь – древности, она с головой ушла в переводы, которые сделались для нее всем. И если она временами бывает вспыльчивой, то, думаю, это ей можно простить.
– Как она снова попала в Израиль?
– Ладлоу встретил ее в лондонском университете, где занимался исследовательской работой и читал лекции. Точнее, его с ней свел некий Сарками, один из наших внештатных художников по металлу…
Гил встрепенулся, услышав уже знакомое ему имя. Де Вриз это заметил, но и тут не умолк.
– Во всяком случае, Ладлоу и его жена Сара, очевидно, взяли Сабби под свое крылышко. Таким образом, когда он пару лет назад привел ее ко мне и попросил дать ей работу, как же мне было ему отказать?
Гил покачал головой.
«Значит, смерть Ладлоу глубоко взволновала ее. Однако она много дней ни словечком об этом не обмолвилась».
– Я должен просить вас в разговорах с Сабби не затрагивать ничего из того, о чем мы тут с вами беседовали, – добавил де Вриз. – Мне бы не хотелось нагнетать нездоровую обстановку. Она и так не была уверена, знаете ли, что вы годитесь для этой работы.
– И по каким же причинам? – спросил быстро Гил.
– Думаю, нам лучше прекратить разговор. Пожалуйста, я прошу вас, остыньте. Полагаю, мы с вами можем позволить ей немного побездельничать, а?
– Почему же? Из-за несметного количества трудностей в ее жизни? – спросил Гил с большим пренебрежением, чем намеревался.
Тон де Вриза стал мягче.
– Нет, не поэтому, а потому, что в ней есть нечто особенное, не считаете? Нечто такое, что в слова не облечь. Она привлекает к себе и тогда, когда пытается оттолкнуть вас. Я говорю не о сексуальной привлекательности, хотя и это, конечно, присутствует тоже.
Де Вриз выждал с минуту, затем сменил тему:
– Если хотите, можете посидеть за компьютером в соседнем помещении. Почтовые отправления там в целях секретности заблокированы, но это позволит вам скоротать время до ее прихода.
Гил с готовностью согласился и со знакомым приятным волнением устроился перед экраном и клавиатурой. Несколькими минутами раньше ему не терпелось увидеть Сабби, а теперь страстно хотелось, чтобы она задержалась. Раз уж появилась возможность узнать о ней больше. Как в плане того, что нагородил тут де Вриз, так и в плане (он был абсолютно уверен) той информации, какую она когда-либо вознамерится ему о себе сообщить.
Де Вриз ушел в свой офис, тихо закрыв за собой дверь.
Желтая учетная карточка так и осталась лежать нетронутой в ящике стола соседней каморки.
ГЛАВА 19
Позднее в тот же день
Офис переводчиков
Он закончил свои поиски в Интернете и прождал Сабби в общей сложности более трех часов. А она появилась с беззаботным и независимым видом.
– Где, черт возьми, тебя носило? – спросил Гил.
– Прошу прощения, – с сарказмом ответила она. – Может, не стоит так бранить меня, а?
– Ты же бранишь меня. Я сижу здесь бог знает сколько времени, ковыряя в заднице, и жду твоего возвращения. Ты могла бы, по крайней мере, дать мне номер своего сотового, – добавил Гил.
– И как бы ты мне позвонил?
Он вдруг заметил, что в комнате нет телефона. И не помнил, видел ли хоть один телефон и вне офиса. Охранник отбирал его сотовый «для сохранности» каждое утро, но тот в любом случае не сработал бы здесь.
Гил продолжил буравить ее грозным взглядом, но счел за лучшее промолчать.
– Если ты перестанешь ругаться и вытащишь палец из зада, я расскажу тебе, что обнаружила в библиотеке. Это заняло какое-то время, потому что мне пришлось прошерстить несколько многотомников по средневековой истории, но, думаю, дело того стоило.
Сабби скинула туфли на шпильках и подошла к столу. Видение, как она лезет в верхний ящик, достает револьвер и стреляет ему прямо в лоб, молнией пронеслось в мозгу Гила. Сабби выдвинула нижний левый ящик стола, достала из него кроссовки и прошла к Гилу на другой конец комнаты. Там она уселась на пол и принялась за шнуровку.
– Я подумала, что нам надо бы больше узнать об Элиасе, – заговорила она. – Помнишь свое интервью Си-эн-эн о том, как ты разыскал изобретателя опасного компьютерного вируса и как нашел способ его урезонить?
Гил взглянул на нее с удивлением.
– Первое правило ищеек Сети, сказал ты, – это узнать все о человеке. Как только ты начнешь думать как он, то сразу все встанет на место.
– Ты это помнишь? – удивленно спросил Гил.
– Разумеется. Думаю, это было блестящее выступление, хотя и шовинистическое в своей сути. Ты говорил так, словно только мужчинам дано заниматься компьютерной криминалистикой. Однако твой подход к поиску показался мне по меньшей мере необычным.
Создатель опасного вируса, правда, уже находился под надзором полиции, когда пригласили Гила. Лазейку в вирусную программу тоже нашли, но никто не мог вычислить пароль.
Как только предпринимали попытку обезвредить каверзную программу, она тут же требовала: «Попрощаемся!» А потом ждала правильного ответа, чтобы разрешить доступ в себя. Многие криптоаналитики вводили в нее очевидные фразы прощания на всех языках и предлагали всевозможные коды. Ничто не срабатывало.
Гил пошел по другому пути. Он провел несколько недель, изучая всю информацию о создателе программы, и ни разу даже не удосужился взглянуть, как действует вирус. В конце концов простое упоминание о том, что творец вируса любит слушать старое радио, особенно шоу Бернса и Алена, вывело Гила на верный курс.
Прослушав десятки заигранных записей, он обнаружил искомый пароль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33