Как же получается, что я, такой мудрый, не имею понятия, о чем ты говоришь? Постой же, не поступай так со мной.
Сарками улыбнулся и посмотрел на Гила с такой же любовью, какой однажды наполнились его орлиные очи, когда он как-то при нем бросил взгляд на Сабби.
– Тогда узнай вот что, – сказал старый художник. – На плечах верховного цадика лежит огромнейшая ответственность. Это он взывает к Богу и умоляет его отыскать среди нас праведников. Это ему, верховному цадику, являет Господь свою волю. Это ему одному дадут знать, будет ли человечеству, согласно завету, даровано жить на земле в следующем тысячелетии или же его сочтут недостойным.
– Свиток поведет тебя. Стань лишь каналом, по которому может пройти послание, заключенное в нем.
– Но я не могу прочесть его, – запротестовал Гил. – Как же я могу что-то передать?
– Это не требует понимания языка, на котором написан текст свитка. Слова в нем всего лишь дань истории. Послание, которое он несет, гораздо шире того, что поддается словесному выражению.
– Как я пойму, что мне делать?
– Если тебя сочтут достойным, свиток скажет тебе.
– А если нет? – спросил Гил.
– Тогда завет продления будет нарушен, – просто сказал Сарками.
– Но ведь не хочешь же ты сказать, что судьба человечества и суждение Господа о том, достойны ли люди длить свои дни на земле еще тысячу лет, зависят от одного лишь меня? – дерзко спросил Гил.
– Нет, все это зависит от того, что Господь обнаружит, когда придет время призвать и пересчитать цадиков-праведников, которые ходят по этой земле, – пояснил Сарками.
– Я должен призвать… кого?
– Ты не слушаешь! – раздраженно бросил Сарками. – Тебе никого призывать не нужно. Ты станешь каналом, по какому из свитка уйдет послание. Оно будет подобно молитве, песне… не твоей, а той, что пройдет через тебя. Ты должен быть чист сердцем и разумом. Чтобы не стать препятствием.
Оставался еще один, самый резонный, вопрос, но такой, какой лучше, пожалуй, не задавать бы. По крайней мере, Гил не был уверен, нужен ему ответ на него или нет.
– Почему я? – все же рискнул спросить он.
Сарками посмотрел на него с искренним недоумением:
– Почему нет?
– Ну как же. Я не самый религиозный человек на земле и не самый праведный. Дьявол, существует огромное число людей, более достойных стать верховными цадиками, чем я.
– О, вот оно что, – ответил Сарками, внезапно словно бы что-то себе уяснив. – Имидж. Медийные штучки. Очень по-американски, знаешь ли. Нет, мой друг, ты путаешь Сесила Б. Де Милла с Господом Богом. Господь не требует от тебя совершенства в обмен на Его любовь. Для того чтобы стать верховным цадиком, как и цадиком вообще, достаточно быть добрым малым, порядочным малым, но совершенно необязательно быть лучшим человеком на свете. Это не какое-нибудь глобальное состязание. Все, что от тебя нужно, это достойно жить и стараться получше распорядиться тем, что тебе даровано, но никаких подвигов вовсе не требуется. Просто нормально делай свое дело, стремясь поднять планку повыше и никого при этом не убивать. Хотя иногда руки чешутся, – добавил Сарками со смехом.
– И все же не понимаю, почему именно я? Ведь таких на земле миллионы. Добрых, честных, порядочных, и вокруг, и повсюду…
– Хороший выбор, – криво усмехнулся Сарками, – почти идентичен плохому. Все зависит от того, как на него посмотреть.
Гил невольно поежился, подумав о том, что творилось в последнюю пару-тройку недель.
Старый орел погрозил Гилу своим длинным костистым пальцем:
– Самое смешное, что ты абсолютно прав. В тебе нет ничего особенного, и именно такого человека Господу захочется отыскать, когда Он вернется, чтобы взвесить завет продления. В тебе есть все ответы, которые ищет Господь.
Гил удивленно посмотрел на него. Сарками продолжил:
– Когда ты позовешь, Господь придет. Песнь, заключенная в свитке, приведет его к тебе. В тебе Бог узрит: что есть человек сегодня? Каким он стал за последнее тысячелетие? Достоин ли он, чтобы ему в очередной раз дали время для роста и для развития, для того, чтобы он продолжил в себе культивировать сходство с образом Божьим?
– И я должен ответить за все человечество? Ты, похоже, впал в детство!
– Нет, мой эгоистичный друг. Помни, что я сказал. Ты послужишь всего лишь каналом, сосудом, посредством которого Бог коснется души человеческой. Тебе надо только открыться и позволить Ему войти в тебя.
Внезапно Гил понял.
– Так вот почему верховный цадик не должен убивать, – уверенно произнес он.
– Да. Подобное зло в душе помешает Богу войти в нее. Ты не сможешь стать каналом, если уже был наполнен такой злобой в прошлом.
– Но предположим, убийство было справедливым? – возразил Гил.
– Справедливость не имеет значения, – ответил Сарками. – Сабби здесь не в счет, если ты об этом. И она умерла не за то, чтобы ты стал верховным цадиком, поэтому тебе нет нужды защищать ее. При жизни тебя не наказывают за твои деяния, точно так же, как и через них. Она сделала то, что должна была тогда сделать. А позднее нашла избавление и покой. Она приняла свою роль в ходе вещей, и ты тоже должен.
Сарками помолчал минуту, затем добавил еще одну мысль:
– Ты стал частью ее избавления, Гил. Сабби, хорошо сознававшая, что не может занять мое место, была уверена в том, что, когда придет время, это сделает кто-то другой. Какой-нибудь неплохой человек, достаточно подходящий и в меру праведный, хотя, возможно, и несколько заурядный, – добавил Сарками с улыбкой.
Это были последние слова старика, обращенные к Гилу. Однако оставалось сделать еще кое-что, способное достойным образом завершить расставание. Являющееся своего рода подарком Гила Сарками.
Гил ласково взял Сарками за руку и повел своего наставника к лежавшему в углу комнаты рюкзаку. Не произнеся ни слова, Сарками встал на колени, и, когда Гил достал свиток и вложил его в протянутые руки Сарками, всеобъемлющее умиротворение снизошло на них обоих.
Теперь Сарками не стало, и появился новый верховный цадик.
Гил поднялся в три часа утра. Он принял душ и надел белое одеяние, которое передал ему Сарками. Откуда-то он знал, что этот халат точно такой же, какой Миха совлек с себя в Гефсиманском саду и отдал Иешуа.
Гил забрал рюкзак из угла, накинул его себе на плечи и отправился по пустынным улицам к музейному комплексу. Пролом в ограде, о котором как-то упомянула Сабби, был достаточно удален от павильона с охраной и позволил ему легко пробраться к саду скульптур.
Огромные изваяния сада приветствовали Гила. Они, казалось, дожидались его. Сооружение на холме, называвшееся Нева-Шаанан, Место Успокоения, составляли гладкие, угловатые и округлые монументы, порой на десятки футов взбегавшие ввысь. Будучи творениями человеческих рук, все вместе они словно бы говорили, что являют собой нечто большее, чем то, что в них вкладывали их созидатели. Гил пересек пять акров сада и приблизился к цели.
Массивная белая гранитная лестница сияла в предутреннем свете. Казалось, она достигала небес. За миг до того, как первые лучи солнца возвестили о наступлении нового дня, Гил взошел на ее вершину и сел там.
В полном одиночестве он достал свиток, на котором Миха выгравировал свою историю более двух тысячелетий назад. Внутренняя часть свитка, которую Сабби не смогла развернуть, скрывала истинное послание, молитву, которой нельзя было позволить исчезнуть. Ибо в ней заключалось единственное, на что мог уповать человек. В ней таился призыв, способный дать Господу знак прийти и судить достоинства человечества. В этот момент со всей непреложностью выяснится, можно ли еще отыскать тридцать шесть праведных душ, которые определят дальнейшую участь людского рода. В этот момент будет решено, оставить ли в силе договор, заключенный между Богом и человеком, еще на одну тысячу лет.
И именно в этот момент, прямо здесь, завершится и третье задание. Следуя наставлениям Сарками, Гил дождался исчезновения последней звезды с утреннего небосклона. Когда последняя яркая точка на горизонте мигнула в последний раз и исчезла, он легонько дотронулся пальцами до краешка медного свитка. Знакомое тепло вновь вошло в него.
Затем без малейших усилий с его стороны в нем зазвучало моление. Гил не пытался вникнуть в смысл слов. Они исходили из него, подобно дыханию. Он был всего лишь пустым каналом, через который текли два тысячелетия. Он с радостью уступил им дорогу.
Священный гимн еще прокладывал себе путь ввысь, а Гил уже знал мысли того, кто давно умер, но чья мудрость была жива и поныне.
«Не печалься, брат мой. Исцелись. Мы все несовершенны, нам всем сопутствуют неудачи, падения. Каждый из нас, зная о том или не зная, способствует умножению страданий вокруг если и не умышленно, то своим ханжеством, злоречием, чванством. Отринувшие в себе все подобное становятся праведными как в мыслях, так и деяниях. В этом и заключается жертва каждого, а также и спасение каждого».
Последняя граница между личным и общим растаяла. Теперь он понял.
Каждый является созидателем притчи, носителем слова. У каждой души своя история, и каждая такая история есть живое звено в цепи истины, цепи, которая тянется через поколения от тысячелетия к тысячелетию. Пока длится история, пока длится борьба за истину, пока во имя ее приносятся жертвы, тринадцатому апостолу даровано жить внутри любого из нас. Чтобы Господь мог оценить, насколько наши усилия оправдывают наше существование на этой земле.
Тринадцатый апостол – это не один человек, это не просто тот, кто бродил с Иисусом и принял на себя бремя, которое Иисусу не дано было нести далее. Мы все, подобно тринадцатому апостолу Михе, стараемся преодолеть бездну между тем, какие мы есть, и тем, какими однажды могли бы нас сделать наши усилия.
Подобно нашим бесчисленным предкам, окончившим свои дни задолго до нас, мы можем никогда не узнать, являлся ли кто-либо из нас цадиком-праведником, но в этом изменяющемся и требующем постоянного напряжения мире каждому из нас надлежит жить так, как если бы он был им.
БЛАГОДАРНОСТИ
Нам хотелось бы выразить глубокую признательность следующим людям:
Мелу Бергеру из Агентства Вильяма Мориса, самому лучшему агенту в мире, – за его замечательные вспышки интуиции вкупе с толковыми и язвительными советами, за его творчество, острый ум, краткость замечаний, многолетний опыт, заботу, трудолюбие и стремление вложить все в проект, в который он верит, что и делает его лучшим агентом и лучшим другом, какого когда-либо мог иметь автор.
Издателю Лиат Стехлик и коммерческому директору Адриане Ди Пьетро, «Харпер Коллинз», – за их столь важное руководство и управление.
Саре Дюран, нашему поистине выдающемуся издателю, – за ее понимание этого проекта, за вдумчивость, мудрый совет, замечательное редакторское мастерство и прилежание. Мы высоко ценим мнение Сары, что выпускать надо только первоклассный продукт, и ее вклад в организацию защиты этой книги и разработку обложки, лучшей из тех, что мы когда-либо видели.
Эмили Крамп – за ее заразительный энтузиазм и необычайное внимание к деталям.
Тому Игнеру, нашему преданному художнику, чье стремление вдохнуть жизнь в этот роман существенно изменило дело.
Эмми Хэлприн, замечательному художнику-оформителю, чья выдающаяся работа оживила саму душу этого романа, чего не смог бы никто иной.
Харви и Барбаре Эрдснекер – за их отзывчивость и участие.
Марвину и Лоре Милз, чей интерес, поддержка и энтузиазм заражали энергией.
Чарльзу Д. Бесфорду, главному исполнительному финансовому директору Диснейленда в Токио, – за энергичную поддержку и понимание.
Робу Шлоссу и его опытным помощникам, Челси Бауман и Захре Малеки, – за их интерес, ежедневный вклад, критические советы и хорошо продуманные предложения.
Фреду Вагнини, доктору медицины, – за его верность дружбе, постоянно совершенствующиеся познания в медицинских исследованиях, за его мудрый совет и чудесный юмор.
Бобу Фелпсу, доктору медицины, – за его твердую приверженность благополучию пациентов, за его поразительные умения, обширные познания, открытость новым идеям и выдающуюся способность излагать свое разумное и хорошо обдуманное мнение.
Филиппу Гутину, доктору медицины, чья помощь на всех уровнях существенно изменила нашу жизнь. Без его умения, знания и заботы эта книга, возможно, никогда бы не вышла.
Патси Йео-Рамакер, дипломированной медсестре, которая привнесла в свою напряженную работу энергию, умение, опыт и жизнелюбие.
Бет Курах, чья истинная забота о пациентах фактически не имеет себе равных. Ее великодушие, неназойливая помощь и умение довести задуманное до конца делают ее редкой и драгоценной находкой.
Жаклин Бик, доктору медицины, – за ее понимание, интеллект и независимое мышление. А также Даниэлю и Мелани за их огромную заботу.
Роберту Херболду, доктору медицины, – за его острый глаз, блестящий ум и заботливое сердце.
Брайану Маркинсону, доктору медицины, – за его замечательную заботу о благополучии своих пациентов, умение хирурга, богатство опыта и знаний.
Шарон Рот, чье великодушие, интеллект и забота столь высоко ценимы.
Майклу, Теду и Роджеру, без которых эта книга никогда бы не была написана.
Компьютерной компании «Эппл», ее отличной и знающей ремонтной бригаде, их разумному и ответственному отделу по работе с клиентами, который никогда не перестанет удивлять и восхищать нас. Трудолюбие и высокие стандарты «Эппл» сделали нашу жизнь приятной и плодотворной. Благодаря «Эппл» мы горды сообщить, что не делаем «окон».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33