Я оглядывала прилавки на тротуаре, кишащем людьми, радуясь, что взяла с с
обой в помощь Тама. Длительные поиски и бесконечная торговля озадачивал
и обычного иностранца. Вьетнамцы, в свою очередь, никак не могли понять, по
чему западные люди так стремятся экономить время. В обществе, перенасыще
нном рабочей силой, но отнюдь не деньгами, часы, потраченные на то, чтобы с
экономить лишний доллар, не считались потерянными впустую. Но, несмотря
на проблемы с восприятием западных приоритетов, вьетнамцы быстро осозн
али ценность времени как средства воздействия на иностранцев в процесс
е торговли. Они с немалым удовольствием заявляли нереально высокую нача
льную цену, после чего усаживались поудобнее и выжидали, пока минуты исч
ерпают терпение противника и заставят его достать кошелек. Торговцы дов
ели свое мастерство тянуть время до совершенства. Они ковыряли в зубах б
амбуковыми щепками. Предлагали гостям нескончаемый чай и, в особо важных
обстоятельствах, домашний рисовый виски. Беспрерывно перечисляли дост
оинства товара, собирая толпы зевак своим сладкоречием. Жаловались на св
ои ветхие хибарки и дюжины детей, с тоской ощупывая воротники покупателе
й без единой заплатки.
Я не была исключением. Торговцам достаточно было одного взгляда на мою
мягкую белую кожу, и даже Там с его внушительным опытом в ведении торгов с
тушевался под напором завышенных втрое цен и твердого покачивания голо
вой. Ему оставалось лишь безутешно пожимать плечами и платить.
Ч Не похоже на коммунистическую страну! Ч крикнула я навстречу ветру.

Мы неслись сквозь транспортный поток подобно тинейджерам на скейтах п
о заполненному людьми тротуару.
Там рассмеялся:
Ч Теперь уже нет! Осталась только политика. Но не всегда было так просто
. Раньше, когда у меня не было документов и разрешения на работу, неприятно
сти ждали на каждом углу. Ч Он покачал головой. Ч Было очень тяжело.
Мы остановились выпить кофе из френч-пресса, который процеживали через
старые алюминиевые сита в стаканы, наполовину наполненные сгущенным мо
локом и кусочками льда. Я размешала смесь до ровного шоколадного цвета и
с удовольствием сделала глоток. Я решила зайти в кафе не ради кофе и даже н
е ради чудесного потока холодного воздуха, выдуваемого шумным кондицио
нером над нашими головами. Я сделала это, чтобы провести больше времени с
Тамом.
Там оказался одним из тех мастеров на все руки, которые способны отыска
ть и устроить все что угодно Ч о таком мечтает каждый путешественник. Он
был не просто переводчиком и водителем Ч у него было дружелюбное лицо в
море равнодушных глаз и коричневых лиц. Там взял меня под крылышко лишь п
о одной причине: я была одна, без семьи и друзей, способных защитить от бед
ы. Он, не колеблясь, взял на себя роль старшего брата и теперь оберегал мен
я с почти параноидальным усердием. Тянул за рукав, когда я хотела одна пер
ейти улицу, тревожился, как матушка-наседка, случись мне выйти без сопров
ождения после темноты. В Америке такое поведение стало бы меня раздражат
ь. Здесь же я просто млела.
Как бы я ни старалась, нельзя было сидеть напротив него и ненароком не вы
яснить кое-что из его прошлого. До того, как встретиться с ним, я считала се
бя такой храброй: приехала одна в незнакомую страну. Но рассказ Тама откр
ыл мне глаза на то, кто такие настоящие герои, и мое путешествие по сравнен
ию с его „приключениями“ показалось ерундой. Я невольно задумалась, хват
ило бы мне сил удержаться на плаву, если бы я столкнулась с отчаянием, так
долго наполнявшим его жизнь.
Без долгих уговоров он вернулся к своей истории, которая хоть и произош
ла много лет назад, но и сейчас лежала на его лице болезненным отпечатком.

Ч Было невыносимо отправлять к родным жену и детей, Ч сказал он. Ч Забо
та о них была моим единственным долгом. Ч Он покачал головой. Ч Но в тех о
бстоятельствах иначе поступить было нельзя.
Оставшись без обузы, которой была его семья, но и без радости в жизни, Там
бродил по улицам в неустанных поисках работы. Днем он рыскал по рынку, раз
давал сигареты и завязывал знакомства, которые в конце концов могли бы о
беспечить ему теплое местечко среди рабочих. Ночью спал на тротуаре, аре
ндуя соломенную подстилку вместе с другим уличным людом, всегда на одном
и том же углу, готовый скрыться, случись полиции устроить одну из своих об
лав. Платил старухе пару центов, и та разрешала ему мыться под водяным нас
осом в переулке.
В конце концов упорные поиски на рынке были вознаграждены, и он устроил
ся грузчиком. По утрам в половине четвертого он приходил на площадку, куд
а приезжали грузовики, нагруженные фруктами. В течение трех часов он и ещ
е двое рабочих корчились под тяжестью ящиков с бананами, ананасами, коко
сами, плодами хлебного дерева и папайей, перетаскивая их к крытым прилав
кам. Двадцать процентов заработка забирали бандиты, которые и устроили и
х на эту работу. Остаток Ч пятьдесят центов Ч делили на троих. В удачный
день удавалось разгрузить три грузовика, тогда у Тама хватало денег, что
бы поесть в уличном кафе или у торговца супом, порой даже дважды в день. Во
время болезни или когда грузовиков было маловато, он довольствовался ку
ском хлеба и чашкой зеленого чая. Четыре года его жизнь исчислялась мура
вьиными перебежками с ящиками фруктов, длинной цепочкой тянущейся по уз
ким переулкам и исчезающей в чернильных недрах необъятного крытого рын
ка.
На ранних порах, когда работы было мало, а денег еще меньше, к нему как-то п
одошел старик со сломанными зубами и посулил дневной заработок Ч взаме
н надо было лечь и позволить взять немного крови. Там последовал за сгорб
ленной шаркающей фигурой в переулок и сделал все, как ему было сказано. У н
его взяли литр крови и велели выпить две чашки чая с сахаром, чтобы вернул
ись силы. Но даже выпив чая, на следующее утро Там не смог подняться со сво
ей подстилки и пойти на работу.
Снова и снова, когда выдавались суровые времена, он сдавал свою кровь за
деньги. В третий раз потребовалось более двух часов, чтобы наполнить емк
ость до краев, и кровь выглядела жидкой, как вода, и расслаивалась прямо у
него на глазах. Там больше к ним не вернулся, побоявшись, что они осушат ве
сь его дух и заберут силы до последней капли.
Деньги, заработанные грузчиком, Там мечтал потратить на дом с четырьмя
стенами и крышей Ч лачугу в трущобах. Снова он отправился на рынок, воору
жившись сигаретами и деньгами, чтобы «угодить людям». В результате ему д
осталась одна комната семь на пять футов, с приставной лесенкой на кроше
чный чердак, где можно было передвигаться только на четвереньках. Подсое
динив маленькую лампочку к соседским проводам, он оклеил стены старыми г
азетами, повесил на дверь замок и с гордостью вызвал жену с детьми из дере
вни. Эта комната стала домом для их семьи из шести человек на последующие
пятнадцать лет.

3 Разочарование


Дорогая мамочка! Велосипед оказался дефект
ивным, мой проводник не сможет поехать со мной, и оказывается, моя виза дей
ствует только тридцать дней… Зато гамак Ч что надо!
Мне снились лужайки с высокой, плотной и мягкой травой под босыми ногам
и. Я ощущала на языке шелковистый вкус немецкого шоколада. Вдохнув полно
й грудью чистого альпийского воздуха, я проснулась под надрывающиеся кл
аксоны в липкой жаре сайгонских предрассветных пробок. Сон растаял в жуж
жании пузатых москитов, которые пробрались под дырявую сетку и расселис
ь по ее колышущимся складкам. Я зажала одного большим и указательным пал
ьцем и давила до тех пор, пока не потекла кровь Ч моя кровь. Но тоска по дом
у в сердце от этого не утихла.
Я вовсе не планировала ехать в это путешествие в одиночку. Я звала с собо
й всех, от мамы до местной библиотекарши, семидесятилетней старушки. В от
чаянии я начала приставать с этим вопросом даже к случайным знакомым: «Н
е хотите ли поехать со мной во Вьетнам?» И всегда надеялась, что какойнибу
дь симпатичный юноша ответит: «Вьетнам? Конечно, именно об этом я всегда м
ечтал! Когда едем?»
Потом в один прекрасный день на смену фантазиям пришла реальность, и я о
казалась здесь одна.
Я не могу вернуться домой, пока не осуществлю свою дурацкую затею пройт
и по тропе Хошимина. Даже от самих этих слов веяло опасностью: за ними скры
вались промозглые зеленые джунгли и цепкие, как змеи, лианы. Для американ
ских солдат эта тропа была источником всех бед: она рождала пули, убивавш
ие их собратьев по оружию, и снайперов. Для северных вьетнамцев она была г
лавным символом отваги и самопожертвования: юноши решительно двинулис
ь на юг, дав клятву не возвращаться, пока война не закончится и не будет вы
играна. Я решила пройти по тропе пешком с юга на север, как говорится Ч в с
ердце вражеской территории, до самой столицы Ч Ханоя. Но мое путешестви
е категорически не имело ничего общего с войной Ч конечно, насколько эт
о возможно в стране, более тысячи лет отражавшей нападения самых разных
врагов. Война меня не капли не интересовала. У меня не было ни малейшего же
лания коллекционировать поддельные металлические бирки, фотографиров
аться ползущей по знаменитым вьетнамским подземным тоннелям или напял
ивать на голову круглую зеленую шляпу, похожую на шлем северовьетнамско
й армии, Ч унылое зрелище. И даже будь у меня интерес Ч кто я такая, чтобы п
исать книгу о войне? Это удел ветеранов Вьетнама, которые говорили о войн
е с таким знанием дела, к которому я даже не надеялась подступиться.
Для меня тропа Хошимина стала средством достижения цели. Когда-то я так
верила в присущую всем людям природную доброту, что посвятила два года ж
изни служению в Корпусе мира. Эта вера, хоть и ослабшая со временем, вступа
ла в жестокое противоречие с общественным мнением о Вьетнаме, существов
авшем в Америке. Я искала правду в американских документальных фильмах о
войне, рассказах туристов и речах коммунистов. И в конце концов поняла, чт
о смогу найти ответы только в самом Вьетнаме, в его деревнях, среди просты
х земледельцев, которые когда-то были солдатами. И если после стольких ле
т бомбардировок и кровопролития вьетнамцы сумели простить невидимого
врага, мне хотелось узнать их секрет Ч и привезти его домой.
Моя камера стояла на письменном столе; ее невидящий глазок зловеще напо
минал о моем идиотском обещании снять документальный фильм об этой поез
дке. Весь мой опыт оператора сводился к одному телефонному звонку знаком
ому продюсеру за несколько дней до отъезда: я поинтересовалась, как вклю
чать камеру и что делать потом.
Ч Держи ее ровно, Ч сказал он без тени иронии. Ч Следи за происходящим
в кадре. Не пытайся навести увеличение и не води камеру за людьми Ч у зрит
елей от этого голова разболится. Делай длинные планы. И пусть кто-нибудь п
оедет с тобой Ч ты тоже должна быть в кадре, иначе фильма не получится.
Я взяла камеру, держа ее осторожно, как раненую птичку. Я купила маленьку
ю непрофессиональную модель, чтобы не вызывать вопросов в стране, где съ
емка в целях дальнейшего распространения до сих пор подразумевала необ
ходимость получения кучи пропусков и разрешений, каждое из которых сопр
овождалось взятками и недельным ожиданием. Мой фильм должен был каким-то
образом получиться таким великолепным, что недостатков в техническом к
ачестве никто бы и не заметил. Одна мысль об этом казалась такой идиотско
й, что не хотелось делать ничего, кроме как забраться под промокшие от пот
а простыни и погрузиться в очередной сон о родном доме.
«Буду делать один шаг за раз», Ч решила я. И тем не менее все казалось сли
шком сложным.
Деликатный кулачок тихо постучал в мою дверь. Я торопливо оделась. Воше
л Там, которому было явно неловко видеть меня в непривычно домашней обст
ановке моей комнаты. Раньше он всегда ждал меня в холле. Видимо, что-то слу
чилось.
Он присел на краешек стула в дальнем углу комнаты, сжимая и разжимая лад
они.
Ч Мне надо тебе кое-что сказать, Ч с несчастным видом произнес он. Ч Вс
ю ночь не спал и думал, как это преподнести. Ч У него были гладкие ладони б
ез мозолей, но загрубевшие костяшки пальцев от тяжелой работы в прошлом.
Он замялся, а потом выпалил: Ч Я не смогу поехать с тобой на велосипеде. Мы
с семьей скоро должны переехать в Америку, по программе «Организованное
переселение». Документы готовы, и мы ждем только одного Ч билетов. Я долж
ен остаться в Сайгоне и ждать, пока меня вызовут. Ты могла бы выезжать по у
трам и возвращаться вечером… на мотоцикле…
Он замолк.
Мое сердце упало. Я рассчитывала на что-то большее, чем однодневные экск
урсии. Я деликатно намекнула, что, может быть, есть и другие объяснения. Во
зможно, его жена сомневается Ч отпускать ли мужа с какой-то иностранкой?
Или дело в том, что Таму сорок шесть Ч вполне справедливо, уже не тот возр
аст, чтобы путешествовать на подержанном велосипеде. Или мое первоначал
ьное предложение гонорара и оплаты расходов оказалось маловато?
Он негодующе покачал головой:
Ч У меня нет официальной аккредитации гида. Однажды меня уже арестовал
и за то, что я сопровождал иностранца в сельской местности.
Еще один арест на нынешней стадии иммиграционного процесса мог иметь к
атастрофические последствия. Достаточно одного звонка местного началь
ника полиции в нужный департамент, и Там потеряет свое место в списке одн
им росчерком пера.
Ч Но я дал слово тебе помочь, Ч поспешно добавил он. Ч Просто я не знаю д
ругих проводников, которым бы доверял так же, как себе.
И тем не менее он пообещал, что постарается найти мне официального гида,
который смог бы раздобыть необходимые бумаги. Человека постарше, семейн
ого и честного. Вероятно, разрешение удастся оформить в течение нескольк
их недель.
Там быстро ушел. И я вслед за ним, с сумбурными от уныния мыслями, чтобы бе
сцельно слоняться по загазованным улицам моего негостеприимного новог
о дома. Удастся ли мне когда-нибудь вырваться из цепких клешней этого гор
ода и побродить по пышным зеленым просторам моих снов? Ноги несли меня че
рез мосты, наводненные воловьими повозками, велорикшами, женщинами, бред
ущими под двойным грузом бамбуковых корзин, водруженных на одно плечо, к
ак весы богини правосудия. Вдоль берега реки, под длинными тонкими сваям
и лачуги плавал мусор. Чей-то ребенок взглянул на меня и помахал из надежн
ого укрытия отцовских рук.
Я побрела вдоль берега, пока не наткнулась на указатель «Сайгонский рын
ок экзотических зверей». За табличкой виднелись унылое приземистое скл
адское помещение и клетки, кишащие воробьишками и змеями, зелеными, как с
вежезасеянный рис. Вход в здание с низкой крышей зиял, как раскрытая паст
ь, мрачно и неприветливо.
Стены из рифленого железа вибрировали от криков птиц и зверей, радостно
го щебета дроздов и отчаянного мяуканья новорожденного детеныша, броше
нного в клетку к полувзрослой виверре
Род хищных млекопитающих, обитающих в Юго-В
осточной Азии.
. Бок о бок с бутылками, хранившими свернувшихся кольцом змей, утопл
енных в виски, с присосок свисали сушеные медвежьи желчные пузыри. Стекл
янные витрины демонстрировали летучих драконов, окоченевших и похожих
на фанерных воздушных змеев, и мешочки с частями тел животных: зубами, кос
тями, кусочками кожи, ушей и внутренностей, суливших излечение от любых б
олезней Ч от артрита до импотенции. Одну стену украшала пятнистая шкура
леопарда; его рот был выкрашен в огненно-красный цвет, глаза казались огр
омными и свирепыми.
Я попыталась заткнуть уши, чтобы не слышать какофонии визгов и стонов, в
оркотни и кудахтанья, и пробежала мимо птиц, поющих на все лады в удушающе
й жаре. Дикобраз скреб иголками о прутья клетки, но один звук все же застав
ил меня замереть Ч это был пронзительный, пробирающий до костей орлиный
крик. Я присела на корточки у клетки. Меня сверлили немигающие желтые гла
за хохлатого орла-змееяда. Перья на его хвосте давно выпали от постоянно
го контакта с проволочным полом, крылья были порваны и обтрепаны. Он снов
а закричал Ч этот свист был столь пронзителен, что готова поклясться, ег
о было слышно на другом конце Сайгона. Я попятилась: смотреть на это было н
евыносимо.
В углу, возле клетки с коброй, за столом сидели четверо мужчин в деловых к
остюмах и начищенных черных ботинках, сжимая в пальцах маленькие стакан
чики. Владелец лавки держал в руках сосуд, медленно наполнявшийся кровью
, текущей из длинного, похожего на шланг тела обезглавленной змеи.
1 2 3 4 5 6