Слишком измученная, чтобы спорить, Анджелина послушно сняла лыжи, забралась на сани Зэбэдиса и свернулась там под оленьей шкурой.
Упряжки медленно перевалили через невысокий, поросший ельником водораздел, спустились к следующему озерку. Но когда они снова выехали на крепкий гладкий лёд, Зэбэдис погнал собак быстрей, оставив мальчиков далеко позади. Они не стали беспокоиться — ведь след его саней был ясно виден, но когда они достигли третьего озерка, Зэбэдис со своей упряжкой уже окончательно исчез из виду. Увидели они его лишь тогда, когда заходящая луна поблекла в опаловом свете зари, а темно-синий снег стал угрюмо-серым. К этому времени они пересекли глубоко врезавшийся в сушу залив Кэсмирского озера (при этом они держались поближе к берегу, чтобы скрыть свой след) и подошли к другому заливу, от которого начинался волок к бассейну реки Пьютхау.
У волока их ждал Зэбэдис. На его санях все ещё крепко спала Анджелина.
— Он спрашивает, пойдём ли мы дальше, — объяснил Эуэсин Питъюку и Джейми.
— По-моему, ещё час можно идти, — ответил Джейми. — Вряд ли патрульные полетят не поевши, да и мотор им надо разогреть. Продвинемся ещё немного. Уж очень мало мы отъехали от дома Кэсмира.
Так и сказали Зэбэдису. Он кивнул, тотчас крикнул собакам и был таков. Мальчикам пришлось отправиться следом, не дав отдыха ни себе, ни собакам.
Они нагнали его снова на опушке густого тёмного ельника, на берегу южного рукава Рыбачьего озера. Зэбэдис уже проложил путь в самую гущу зарослей; скоро и сани, и упряжка были надёжно укрыты.
Утро настало ясное, светлое — погода самая что ни на есть лётная. Чутко прислушиваясь, не раздастся ли шум мотора, ребята позавтракали пресными лепёшками и холодной олениной. Все изнемогали от усталости. Покормив собак, расстелили на еловых ветках меховые одеяла и легли. Питъюк и Зэбэдис мигом уснули; скоро их примеру последовали Эуэсин с Анджелиной. Одному только Джейми от волнения не спалось.
Долго он лежал в полудрёме. Снег подтаял, большие комья, шурша, упали с еловых ветвей. Джейми сразу очнулся, сердце его громко стучало. Попытался было уснуть, но едва задремал, как снова встрепенулся от далёкого, еле слышного звука — будто загудел комар.
На этот раз ошибки быть не могло. Джейми дотянулся до Эуэсина, потряс его. Мальчики сели и молча, вытянув шеи, напряжённо прислушивались к далёкому жужжанию. Медленно, но верно звук становился громче. Сердце Джейми сжалось: да, конечно, воздушные преследователи напали на их след! Но, по счастью, далёкий звук снова стал слабеть. Вскоре тишину вокруг нарушал лишь гортанный крик ворона, парящего высоко в пустынном небе.
— Они пошли по ложному следу, Джейми, — сказал Эуэсин и шумно перевёл дух. — Все в порядке. Теперь они нас не найдут.
Понемногу Джейми успокоился и, вконец измученный, погрузился в сон, точно в глубокий колодец. Он проспал почти весь день. Наконец открыл глаза оттого, что кто-то коснулся его лица. То была Анджелина. Она подала ему кружку мясного супа (Эуэсин, осмелев, разжёг маленький костёр) и робко улыбнулась.
Джейми приподнялся на локте, взял у неё из рук кружку, небрежно поблагодарил. Анджелина отошла, а ему вдруг захотелось узнать, что же она о нем думает: ему стало немного совестно.
На вторую ночь беглецы ушли далеко вперёд. Они двигались по реке и озеру Пьютхау; лёд покрыт был твёрдым пластом прибитого ветром снега, собаки бежали ходко. На время последнего перегона Зэбэдис уговорил Анджелину опять сесть в его сани, потом снова оторвался от остальных упряжек. Они добрались до привала на берегу Гусиного озера почти часом позже него.
Когда мальчики приехали, здесь уже горел костёр. Зэбэдиса нигде не было видно, зато Анджелина сбежала с берега им навстречу как-то уж очень явно обрадованная. Эуэсин, который знал нрав сестры куда лучше, чем остальные, был озадачен. Не в её это характере — так открыто выражать свои чувства. Когда все наскоро поели, а Джейми с Питъюком пошли кормить собак, Анджелина отвела брата подальше и что-то торопливо зашептала ему на ухо. Эуэсин слушал и становился все мрачней и мрачней. Через час из лесу неожиданно появился Зэбэдис: он ходил охотиться на оленя, но вернулся ни с чем. Эуэсин словно бы и не заметил его, Анджелина не стала разжигать для него костёр, разогревать еду. Зэбэдис посмотрел на них долгим взглядом, но промолчал. Сам развёл огонь, сам разогрел еду и пошёл есть в сторонку, там же приготовил себе и постель.
— Что это с Зэбэдисом? — спросил Джейми, укладываясь спать.
— Ничего, — коротко ответил Эуэсин. — Элдели чудной народ. Плохо сходятся с чужими людьми.
— Зачем чудной! — возразил Питъюк. — Этот парень, он все с Анджелина. Почему всегда вперёд с ней едет?
— Просто у него груз легче, Питъюк, — ответил Эуэсин. — Да все равно, она теперь отдохнула. Сегодня с ним не поедет. А теперь спать давайте, ведь нам ещё ехать и ехать.
Но в этот вечер они не поехали дальше — погода испортилась. Случись это вчера, они бы только радовались, а сегодня ненастье оказалось совсем некстати. Задул резкий северо-восточный ветер, повалил снег, а к концу дня начался настоящий буран, так что о ночной езде нечего было и думать. Мальчики поставили палатку, у входа развели большой костёр и устроились очень уютно. Только Зэбэдис не пожелал к ним присоединиться, хотя Джейми знаками радушно его зазывал. Отчуждённость, чуть ли не враждебность чипеуэя его встревожила.
— Наверно, мы чем-то ему досадили, — сказал Джейми, когда все уютно укутались в одеяла из шкур. — Не нравится мне это. Вдруг он разобидится, возьмёт да и бросит нас, а мы ведь не знаем дороги.
— Пускай бросит, — громко сказал Питъюк. — Не надо его. Скоро лес кончается, дальше мой земля. Я нахожу дорогу.
— Но ведь пока мы ещё в лесу, Пит. Нам без него не обойтись. Что с ним сделалось? Ты не знаешь, Эуэсин?
Эуэсин быстро переглянулся с Анджелиной, но только покачал головой:
— Да ничего. Все будет хорошо. Ты о нем не беспокойся, Джейми.
К утру буран утих. Все сытно позавтракали, не спеша выпили по второй кружке чая и решили двигаться среди бела дня. Погода для езды выдалась отличная. Буран прибил снег, а верхний слой подтаял на солнце как раз настолько, чтобы образовался наст, по которому легко скользили сани. В такой день можно было продвинуться далеко вперёд.
Но как раз в этот день их на каждом шагу подстерегали неожиданные помехи и препятствия. Дважды Зэбэдис словно бы сбивался с пути, давал крюку, упирался в тупик — в губу, из которой не было другого выхода. Один раз он вдруг остановился, схватил ружьё и на целый час скрылся среди кустов в погоне за оленем, хотя мальчики не сомневались, что никакого оленя тут не было — он его просто выдумал. И ещё того хуже: через каждые час-два он требовал останавливаться и кипятить чай.
Питъюк откровенно радовался, что Анджелина идёт с ним рядом у последних саней, и ему горя было мало, что они двигаются так медленно, а вот Джейми отчаянно волновался. Эуэсин молчал, на лице его ровным счётом ничего нельзя было прочесть.
Часа в три дня они вышли с восточного края озера Рыжий Сосунок, пересекли невысокую гряду холмов и, оставив позади бассейн реки Пьютхау, приблизились к новому озеру, которое, как не сразу и неохотно сказал им Зэбэдис, называлось Озером Мёртвых. Оно тянулось к востоку, а посреди него стоял голый каменистый островок. Как только они вышли из еловой чащи и спустились к озеру, Зэбэдис остановил сани и выпряг собак, показав этим, что на сегодня путь окончен. Джейми с помощью очень неохотно переводившего на сей раз Эуэсина, пытался уговорить его, но безуспешно. Зэбэдис уговорам не поддался. Наконец, когда Джейми примирился было с тем, что вторая половина дня потеряна, Зэбэдис небрежно кивнул в сторону Анджелины и на свистящем своём языке что-то быстро пробормотал.
Лицо Эуэсина не выразило никаких чувств.
— Он говорит, пускай Анджелина едет с ним. Говорит, в этих местах злые духи, а она приносит удачу, с ней легче отыскать дорогу.
— Ну и пускай едет! — запальчиво сказал Джейми. — Это ж лучше, чем идти пешком. Раз он верит во всяких там духов и удачу, пускай от девчонки будет толк.
Лицо Эуэсина стало суровым.
— Она моя сестра, не собака! Она не хочет с ним ехать, ей нельзя приказать. — Лицо его смягчилось. — Не сердись, Джейми, но лучше ей с ним не ехать.
— Да почему? Все равно ж она поедет с ним обратно, к Танаутскому озеру.
Эуэсин отвернулся и стал снимать со своих нарт остатки оленьей ноги.
— У нас кончается корм для собак, — сказал он, переводя разговор на другое. — Я видел сегодня много следов оленя. Остановимся здесь, сходим на охоту — чем плохо?
Питъюк внимательно прислушивался к их разговору, но ничего не сказал. Выражение лица у него стало совсем непривычное. Дружелюбия как не бывало. Он вдруг обернулся к Анджелине.
— Этот парень плохо тебе говорил? — резко спросил он. — Обижал тебя, да?
Анджелина так яростно замотала головой, что в длинных её волосах замелькали блики угасающего солнца.
— Да что ты, Питъюк! Поди-ка помоги мне собрать ветки для костра. Или, знаешь, наколи льда, будет вода для чая.
Озадаченный и раздосадованный Джейми посмотрел им вслед.
— Девчонки! — чуть ли не злобно пробормотал он, пожал плечами и принялся разгружать нарты.
Зэбэдис неподвижно сидел на своих санях. Чёрные глаза его так неотступно следили за Анджелиной, что будь Джейми проницательней, он бы многое заметил и понял. Но Джейми поглощён был одним — как бы поскорей отъехать подальше от Кэсмирского озера. Где уж ему было уловить, что происходило между проводником и братом с сестрой!
Ночь настала тихая, безветренная; уже ощущались первые признаки весенней оттепели. Путники не стали разбивать палатку, а просто забрались под меховые одеяла. Никто за этот день особенно не устал, и они принялись разговаривать о крае, по которому странствовали. Питъюк рассказал, как эскимосы попытались однажды завязать отношения с белым торговцем, который держал факторию на Танаутском озере.
Самый могущественный и деятельный из эскимосов, по имени Кейкуми, решился поехать к этому торговцу, хотя эскимосы смертельно боялись и чипеуэев, и сумрачных лесов, в которых они жили. Кейкуми отправился в путь среди зимы; он запряг двенадцать больших эскимосских собак, нагрузил сани шкурками белых лисиц. Ехал он западным берегом озера Нюэлтин-туа — чипеуэи называют его Озером Спящих Островов — и быстро продвигался на юг.
Потом от одного залива Кейкуми свернул по реке. Она привела в край лесов, и в первую ночь, которую предстояло провести в лесу, он разбил лагерь на невысоком каменистом островке посреди озера, откуда открывался вид во все стороны. Один во вражеской стране, он спал, конечно, очень чутко. На рассвете одна его собака заворчала, и он вмиг проснулся.
В бледном свете утра он увидел семь собачьих упряжек, семь нарт, все они двигались по льду прямо к нему. Кейкуми сразу увидел, что правят упряжками чипеуэи, но не пытался ни бежать, ни занять оборонительную позицию. Он спокойно разжёг костёр, подвесил котелок с водой и, безоружный, ждал чужаков, которые промчались по льду и остановились у подножия островка.
Их было девять, все чипеуэи. Поначалу они держались на расстоянии, потом, уверившись, что Кейкуми здесь в одиночестве, подошли к костру. Один дерзко откинул шкуры, что прикрывали груз мехов. Другой пнул ногой одну из собак Кейкуми. Пёс огрызнулся, и чипеуэи ударил его по голове прикладом.
Кейкуми не знал языка чипеуэев, но догадался, о чем они говорят. Скоро трое принялись вскрывать его тюки с мехами, а трое других медленно двинулись вокруг костра, чтобы оказаться у него за спиной.
Кейкуми не стал терять время даром. Под паркой у него было спрятано магазинное ружьё. Кейкуми выхватил его, упёр о бедро… Индейцы опомниться не успели, как он выстрелил ближайшему в живот. Раненый вскрикнул и повалился наземь, а Кейкуми обернулся и выстрелил в одного из тех, кто подбирался к нему сзади.
Оставшиеся в живых чипеуэи перепугались. Кинулись к своим упряжкам, а Кейкуми аккуратно сажал пулю за пулей в лёд, по которому они только что пробежали. Через десять минут индейцы были уже на дальнем берегу озера и скрылись в лесу, оставив Кейкуми целого и невредимого, со всеми его мехами, в обществе двух мертвецов. Кейкуми не притронулся к убитым и поехал дальше; добрался до фактории, а потом благополучно вернулся домой. Слух о его подвиге распространился по лесам, точно пожар. Ни в тот раз, ни во время других своих поездок на юг он не встречал больше ни одного чипеуэя.
Зэбэдис, казалось бы, не прислушивался к рассказу Питъюка, но несколько раз, когда упоминалось имя Кейкуми, быстро взглядывал на рассказчика. Питъюк это заметил.
— Этот парень, он вроде знает про Кейкуми. Скажи ему, что я сказал, Эуэсин. Скажи все, что на этот озеро случился, и ещё скажи, Кейкуми — мой дед.
Эуэсин с видимым удовольствием передал суть рассказа. Зэбэдису явно стало не по себе. Он беспокойно переводил взгляд с Эуэсина на Питъюка, а когда Эуэсин сказал, кем приходится Питъюку Кейкуми, Зэбэдис сбросил с себя шкуры, в сердцах плюнул в угасающий костёр и гордо удалился в тёмный лес. Вернулся он, когда все, кроме Питъюка, уже спали.
Но едва он закутался в свои шкуры, Питъюк встал и подбросил сучьев на уголья. Костёр разгорелся, стало светлей. Тогда Питъюк достал из саней своё ружьё и начал неторопливо, старательно его чистить. При этом он то и дело задумчиво поглядывал в сторону: по сгустившимся в том месте теням он угадывал, где лежит Зэбэдис.
Потом тихо, почти шёпотом, Питъюк запел песню эскимосов. То был странный, загадочный напев, словно заклинание, словно призыв к умершему. Однообразный, нескончаемый, он вновь и вновь нарастал и вновь затихал, терзая душу. Время от времени в песне звучало имя Кейкуми, и всякий раз при этом Питъюк щёлкал затвором.
В слабом, мерцающем свете костра все это выглядело очень внушительно. А когда костёр совсем погас и все опять погрузилось во тьму, Питъюк усмехнулся про себя. «Уж этому-то чипеуэю сегодня будет не до сна», — с удовлетворением подумал он и уютно закутался в шкуры.
7. НЮЭЛТИН-ТУА — ОЗЕРО СПЯЩИХ ОСТРОВОВ
Джейми спал беспокойно и проснулся первый. Полежал немного, наслаждаясь теплом своего мехового гнёздышка, потом сел, огляделся. Эуэсин и Анджелина спали у нарт, которые защищали их от ветра. По другую сторону погасшего костра под горой меховых одеял спал Питъюк. Зэбэдиса не было видно.
Поначалу Джейми не придал этому значения, подумал, что тот пошёл поохотиться или набрать сучьев для костра. Но вдруг сообразил, что одеял его тоже нет на месте. Тогда Джейми встал и поглядел на берег, где спали собаки. Упряжка Зэбэдиса исчезла — ни собак, ни саней… Обе лодки лежали на сугробе, видно, сброшенные второпях.
— Вставайте! — тревожно закричал Джейми. — Вставайте, эй, вы! Зэбэдис смылся!
Из груды шкур высунулась рыжая всклокоченная голова Питъюка.
— Где мылся? — озадаченно спросил он. — Зачем?
— Сбежал он, дурак ты! — сердито крикнул Джейми. — Эуэсин! Вставай!
Все трое мальчишек торопливо натянули меховые чулки и мокасины, кинулись к берегу замёрзшего озера. Сомнений не было. Поверх следа, который оставили накануне их сани, они ясно различили след саней Зэбэдиса.
— Скорей, — требовал Джейми, — давайте запрягать! Может, мы его догоним.
Эуэсин внимательно разглядывал след.
— Нет, Джейми, — спокойно ответил он. — Зэбэдис уехал давно. А даже если мы его поймаем, как заставим ехать назад?
Джейми был взбешён.
— Это все ты! — обрушился он на Питъюка. — Ты и твои дурацкие байки. Напугал его до смерти, вот он и удрал. Ну, как мы теперь найдём дорогу? И как… — лицо у него стало совсем растерянное, — как теперь отделаться от Анджелины?
— Я так не хотел, Джейми, — довольно кротко ответил Питъюк, — не знал, что он так боялся. Хотел от Анджелина его отогнать. Пускай от неё отставал…
— Это правда, — перебил Эуэсин. — И Питъюк ещё не все знает. Я не хотел вам обоим говорить. Ты бы разозлился на Анджелину, а Питъюк сцепился бы с Зэбэдисом. Два дня назад, когда он укатил так далеко вперёд, он кое-что сказал Анджелине. Он не так уж и виноват. Он молодой, хотел жениться, а та девушка умерла весной в эпидемию. Ну, вот он и хотел взять Анджелину в жены. А когда она отказалась, он, может, и не захотел нам больше помогать. В общем, хорошо, что он уехал. Если бы вы сказали, чтоб она возвращалась с ним, мне пришлось бы самому везти её домой.
— Жалко, я не продырявил ему башка! — вскипел Питъюк. Потом по лицу его расплылась улыбка. — Он, верно, думал, я стрелял, как Кейкуми. Сейчас буду рассказывать… — И Он описал им представление, которое разыграл ночью на страх Зэбэдису.
Эуэсин посмеялся, и даже Джейми не выдержал, улыбнулся. Но тотчас опять помрачнел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17