– Ничего не понимаю, – произнес приор, проведя рукой по дымоходу. – Если бы кто-нибудь проник в комнату через трубу, здесь бы остались следы.
– Это… это дело рук дьявола! – взволнованно прошептал брат Гаспаро.
Приору невольно вспомнилось предостережение селян.
– Нельзя, чтобы тела остались лежать здесь. И убийца еще, наверное, где-то в монастыре… Скоро пробьет колокол к заутрене, так что нам нужно…
– Он дышит! – неожиданно воскликнул дон Гаспаро, наклонившись над незнакомцем. – Если он потерял не слишком много крови и мне удастся закрыть рану, у него есть шанс выжить!
Приор помог положить раненого на кровать и, пока брат Гаспаро делал все возможное, чтобы спасти жизнь юноши, постарался придать телу брата Модесто пристойный вид. Когда раздался призывный звон колокола, он оставил дрожащего от страха брата Гаспаро и поспешил через клуатр к церкви, чтобы отслужить заутреню.
Когда служба закончилась, дон Сальваторе собрал монахов в общей зале и поведал о трагическом ночном происшествии, не упомянув, однако, что дверь лазарета была заперта изнутри. Ему не хотелось, чтобы братию охватил панический страх перед необъяснимым.
Потрясенные монахи смотрели друг на друга. Кто мог совершить столь тяжкое преступление против одного из них и вдобавок попытаться убить таинственного незнакомца? Что понадобилось брату Модесто в лазарете среди ночи? Может, его убили в другом месте и лишь потом перенесли тело в лазарет? Монахи обсуждали эти вопросы целый день. Чтобы избежать скандала в отсутствие отца-настоятеля, дон Сальваторе попросил держать в секрете трагические обстоятельства смерти брата Модесто и говорить всем посторонним, что тот погиб случайно.
Монахи решили, что отныне будут охранять вход в монастырь и днем и ночью.
Через два дня несчастного брата Модесто похоронили на монастырском кладбище неподалеку от аббатства. Как только закончилась заупокойная служба, приор и брат Гаспаро отправились в лазарет. Дон Сальваторе присел у постели раненого и спросил, как движется выздоровление.
– Хвала Господу, к нему возвращаются силы, – ответил брат Гаспаро. – Опухоль с лица спала, и мне удалось закрыть рану.
– Он все еще без сознания?
– Да. Я встречался с подобным и раньше; порой больные словно зависают между миром живых и царством мертвых. Один Бог знает, что с ним случилось.
– Да, его жизнь в руках Божьих, – пробормотал приор.
Он поднялся в свою келью, которая также служила ему кабинетом, сел за стол и написал отчет о дневных событиях, предназначавшийся его преподобию, который через несколько недель должен был вернуться из дальней поездки в другую страну. Сердце дона Сальваторе сжималось при мысли о том, что придется рассказывать о столь ужасных событиях вспыльчивому дону Теодоро.
Семидесятилетний аббат превыше всего ценил дисциплину и порядок и, несомненно, не преминул бы напомнить, что за все тридцать лет, пока монастырь возглавлял он, дон Теодоро, не было ни одного серьезного происшествия. Приор надеялся, что ему удастся пролить свет на ужасное преступление до того, как вернется настоятель. К несчастью, в ту ночь никто ничего не видел и не слышал, а следов убийцы так и не нашли. Благодаря показаниям нескольких монахов стало известно, что несчастный брат Модесто покинул дормитории между вечерней и заутреней. Он страдал от бессонницы и иногда по ночам молился в часовне, так что никто не придал значения его уходу. Должно быть, проходя через клуатр, монах услышал подозрительный шум, доносящийся из лазарета, а потом увидел, как некто пытается убить раненого. Задушить, судя по распухшему лицу несчастного. Очевидно, брат Модесто вмешался и сам пал жертвой убийцы. «Так, наверное, все и произошло, – думал приор. – Но как убийце удалось бежать, ведь дверь была заперта изнутри?» Не найдя ответы на мучающие его вопросы, дон Сальваторе опустился на колени перед иконой Пресвятой Богородицы.
Монастырь бенедиктинцев Сан-Джованни в Венери отличался от других тем, что в нем была иконописная мастерская. В одиннадцатом веке христианство разделилось на католическую и православную церкви, и, хотя последователи римско-католического исповедания предпочли скульптуры и витражи, в православии принято на досках изображать Христа, Деву Марию и святых. Настоятель монастыря Сан-Джованни некоторое время провел в Восточной Европе, где ему полюбились писанные на дереве иконы. Он даже послал на остров Крит для обучения двух братьев, одаренных художников. Один из них умер, зато другой, брат Анжело, до сих пор писал образа в маленькой каморке рядом с лазаретом. В монастыре было много подобных икон: в трапезной, общей зале, кельях настоятеля и приора.
Не отводя взгляда от Святой Девы, дон Сальваторе поведал ей о том, что терзало его сердце. Затем он вверил Богородице жизнь, а главное, душу незнакомца, который так неожиданно вторгся в размеренное и упорядоченное существование монастыря. Как истинный последователь Аристотеля и святого Фомы Аквинского, приор не очень-то верил в сверхъестественные явления. По крайней мере, он всегда пытался найти разумное объяснение любого, на первый взгляд, странного происшествия. Именно благодаря своему здравому подходу ему удалось разоблачить несколько ложных проявлений как божеской, так и дьявольской сущности даже среди собственных, самых фанатичных монахов. Но сейчас в глубине души его терзали сомнения: уж не сам ли Сатана оказался замешанным в события последних дней?
Вдруг, несмотря на поздний час, в дверь снова громко постучали.
Глава 4
– Господь Всемогущий, что опять стряслось? – вздохнул дон Сальваторе, с трудом поднимаясь на ноги и подходя к двери.
Там стоял взволнованный брат Гаспаро. По обычаю монастыря у него, как и у всех других монахов, после вечерней службы лицо скрывал низко опущенный капюшон.
– Незнакомец пришел в себя!
У приора отлегло от сердца, когда он наконец услышал добрые вести. Дон Сальваторе поспешил за братом Гаспаро, желая расспросить молодого человека о трагических событиях позапрошлой ночи.
Оба монаха вошли в лазарет, и дона Сальваторе сразу же поразил взгляд раненого. На изможденном лице юноши резко выделялись скулы, он еще плохо понимал, что происходит, но горящие черные глаза смотрели с невыразимой печалью. Дон Сальваторе понял, что незнакомец вернулся из преисподней. На миг монах заглянул к нему в душу и увидел, что судьба его трагична и блистательна. Да, этому человеку довелось побывать и в раю, и в аду.
– Друг мой, слышите ли вы меня?
Юноша молчал.
– Наверное, слышите, вот только ответить не можете, – вздохнул монах, беря раненого за руку.
Незнакомец вначале не отозвался на прикосновение, затем медленно повернул голову и, не говоря ни слова, пристально посмотрел на приора. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом юноша отвел взгляд и вновь уставился в потолок.
Приор отпустил руку незнакомца и пошел к двери. Брат Гаспаро проверил повязку на груди раненого, затем присоединился к дону Сальваторе.
– Юноша в сознании, но, похоже, не знает, кто он такой, – прошептал приор. – Может, потерял память?
– Такое иногда случается после сильного потрясения, – сообщил брат Гаспаро. – Сестра моей матери обеспамятела, увидев, как мужа переехала повозка.
– Рассудок к ней вернулся?
– Да. Через год.
– И как же это произошло?
– Почти случайно. Однажды торговец показывал игрушки, вдруг моя тетка замерла и уставилась на маленькую тряпичную куклу. Прямо глаз с нее не сводила. Тут-то она и начала кое-что вспоминать. Посмотрела на мою мать и говорит: «Гляди, точно такая же кукла, как та, из-за которой мы дрались в детстве!» После этого к ней стал понемногу возвращаться разум, и в конце концов она полностью выздоровела.
– Интересно… – произнес приор перед тем, как войти в свою келью. – А ты обратил внимание на его взгляд?
– Печальный и далекий, – кивнул брат Гаспаро после минутного размышления.
– Именно. А еще я заметил в его глазах ум. Он явно не из крестьян.
– И руки у него не как у крестьянина, – добавил брат Гаспаро. – Может, торговец?
– Полагаю, он больше похож на ученого или художника, хотя не исключено, что у меня просто разыгралось воображение. Продолжайте заботиться об этом человеке и при первой возможности хорошенько расспросите. О каждом его слове докладывайте мне.
Оба монаха отправились спать, но ни тому ни другому не удалось уснуть сразу. Дон Сальваторе еще раз помолился о незнакомце перед иконой Богоматери. Конечно, приор очень хотел, чтобы юноша вновь обрел память и пролил свет на таинственное убийство брата Модесто, однако ко всему прочему монах испытывал к раненому искреннее сочувствие. Взгляд незнакомца тронул сердце дона Сальваторе. Приор вспомнил о тетке брата Гаспаро и подумал, что, должно быть, юноша воздвиг стену между своим сознанием и прошлым, дабы укрыться от воспоминаний, которые невозможно вынести. Каких именно? Как вернуть ему память? Что делал этот человек в хижине у знахарки, которую, справедливо или по ошибке, жители деревни обвинили в колдовстве?
Молитвы дона Сальваторе превратились в череду вопросов. В конце концов он уснул, склонившись перед иконой Богоматери, и только колокольный звон к заутрене вырвал его из дремы.
Следующие несколько дней незнакомец быстро шел на поправку. Он обладал крепким здоровьем, и теперь брат Гаспаро только диву давался, видя, с какой скоростью к раненому возвращаются силы. Через неделю после того, как раненый пришел в себя, ему удалось встать и сделать несколько неуверенных шагов. Брат Гаспаро опасался, что, если юноша упадет, рана на груди вновь откроется. Однако дон Сальваторе уговорил монаха поощрять желание незнакомца двигаться и изучать новое окружение.
С каждым днем расстояние, которое мог пройти юноша, поддерживаемый то братом Гаспаро, то самим приором, увеличивалось. Вскоре он уже выходил из лазарета и шагал туда-сюда по коридору, который вел к другим монастырским помещениям второго этажа: кухне, трапезной, скрипторию и иконописной мастерской. Затем смог спускаться в клуатр, а чуть позже – медленно обходить его. Каждый день приор с надеждой заглядывал в глаза незнакомца, ожидая, что к тому вернется память, но юноша молчал, и в его взгляде не было ни тени эмоций, ни намека на возвращение образов прошлого.
Вскоре дону Сальваторе пришлось столкнуться с возмущением некоторых братьев, которые требовали, чтобы незнакомца убрали из монастырского лазарета и отправили на странноприимный двор. Приор отказался выполнить их требование, объяснив, что на жизнь юноши уже дважды покушались, и потому покидать тщательно охраняемое место ему опасно. Однако эти доводы нисколько не убедили монахов, которые считали, что устав монастыря следует соблюдать неукоснительно. Приор знал, что когда отец-настоятель вернется из поездки, то строго спросит с него за принятое решение. Самоуправство может здорово не понравиться старику, и тот вышвырнет незнакомца из монастыря. Времени оставалось мало: аббат сообщил, что вернется к Пасхе. В общем, у приора было меньше трех недель чтобы помочь юноше вернуть память и раскрыть тайну ужасного убийства брата Модесто.
А в один из дней, сразу после вечерней службы, к дону Сальваторе пришел монастырский иконописец брат Анжело.
Глава 5
– После вечерни я вспомнил, что не запер мастерскую, – взволнованно прошептал брат Анжело. – Вернулся и вдруг увидел, что дверь приоткрыта. Я осторожно подошел и заглянул внутрь. И глазам своим не поверил, увидев, что незнакомец сидит за столом и при свете светильника что-то процарапывает на загрунтованной доске, которую я подготовил к работе.
– Он использовал стило, чтобы нанести изображение?
– Не знаю, я не стал его тревожить, сразу же побежал за вами…
– Ты поступил правильно, – сказал приор, направляясь в иконописную мастерскую. Брат Анжело последовал за ним.
В мастерской было темно, хоть глаз выколи.
– Надеюсь, с юношей ничего не случилось, – встревоженно пробормотал приор.
Они вошли внутрь и обыскали все закоулки и укромные места, освещая их принесенным факелом, но незнакомца в мастерской не было. Наверное, вернулся в лазарет. Когда же свет упал на заготовку, лежащую на столе, брат Анжело не смог удержаться от удивленного возгласа.
На доске, покрытой тонким слоем левкаса, юноша выцарапал изображение Пресвятой Девы с младенцем Иисусом на руках. Рисунок был великолепен, пропорции – совершенны.
– Святой Бенедикт, это потрясающе! – воскликнул брат Анжело. – Богородица Милосердная! Как же он смог нарисовать ее за такое короткое время, да еще без образца?
– Ты имеешь в виду, что здесь нет ранее написанной иконы, которая вдохновила бы его? – спросил дон Сальваторе, окидывая комнату изучающим взглядом.
– Нет, такую Богородицу я никогда не изображал. Это икона школы знаменитого русского художника Андрея Рублева, который жил в четырнадцатом веке.
– Значит, наш подопечный уже писал подобную икону, – задумчиво произнес приор.
– Конечно, и, скорее всего, не один раз – судя по уверенности линий. Но он учился явно не в Италии.
– А тебе известно, где делают такие изображения Девы Марии? – спросил дон Сальваторе, которого заинтересовало второе предположение брата Анжело.
Какое-то время монах размышлял, рассеянно водя пальцем по губам.
– Насколько я знаю, в мире всего лишь две иконописные мастерские, где Богоматерь пишут подобным образом. Первая – в большом русском Троице-Сергиевом монастыре неподалеку от Москвы.
– Москвы! – воскликнул приор.
– А вторая находится на греческом полуострове Афоне, где живут только монахи да порой пришлые русские иконописцы.
– Выходит, юноша жил в Греции или России и научился писать иконы, – подытожил приор.
– Да, – согласился брат Анжело, поворачиваясь к нему, – только для православной церкви эти места священны. Мало кому из мирян разрешают там заниматься живописью. Этот юноша наверняка монах!
Глава 6
Дабы не усугублять напряженную обстановку, сложившуюся в монастыре, дон Сальваторе решил никому не говорить об удивительном открытии. Он попросил брата Анжело впредь оставлять мастерскую открытой и наблюдать за действиями незнакомца, но не вмешиваться в его работу.
Каждый вечер, когда монахи спали, юноша приходил в мастерскую, усаживался за стол и продолжал трудиться над иконой. Затем оставлял ее на прежнем месте и уходил.
Процарапав по левкасу изображение Девы Марии и младенца, он вызолотил контур, а потом тщательно подобрал пигменты, замешал их на яичном желтке и начал писать. Начав с самых темных участков кожи и одеяний, юноша постепенно добавлял светлые тона, и работа над иконой двигалась на удивление быстро.
Брата Анжело восхитили точность и изящество, с которым юноша прорисовал свисающие складки покрова Богородицы, – чувствовалась рука настоящего мастера. Приор усмотрел в умении художника знак, что интуиция его не подвела. Какая удивительная прихоть судьбы привела к тому, что православного монаха и иконописца ранили, а потом он оказался в руках колдуньи-знахарки посреди Абруцци? Из-за какой тайны на жизнь юноши покушались даже в монастыре и не остановились перед жестоким убийством монаха, пришедшего на помощь? Дон Сальваторе чувствовал, что ему необходимо узнать имя загадочного незнакомца, историю его жизни. Но как?
Однажды утром во время пения псалмов приора осенила идея, да такая замечательная, что наверняка не обошлось без Божественного провидения. Один шанс из двух, что незнакомец когда-то жил на знаменитой горе Афон, а дон Сальваторе хорошо знал богатого торговца из Пескары, Адриано Тоскани, который частенько бывал в Греции по торговым делам. Приор решил, что попросит купца отправиться в Афонский монастырь, показать там портрет незнакомца, который нарисовал брат Анжело, и поспрашивать о таинственном иконописце. Адриано Тоскани с радостью согласился сделать остановку у Афона; он как раз собирался в Грецию и подыскивал подходящее судно. Купец заверил приора, что вернется не позже чем через две недели, ведь от Афона до Пескары всего лишь три-четыре дня пути.
Дон Сальваторе молил Небо, чтобы отец-настоятель не вернулся раньше, чем Адриано Тоскани выполнит поручение.
Приор с тревогой ждал возвращения купца и каждый вечер заходил в иконописную мастерскую брата Анжело посмотреть, как движется работа незнакомца. Одна деталь в особенности поразила обоих монахов: юноша почти закончил изображение лица, одеяния и рук, но почему-то не стал рисовать глаза. Однако дней через пять после отъезда Тоскани дон Сальваторе заметил, что икона практически закончена, и юноша наконец начал выписывать глаза. Приор наклонился над образом и увидел, что глаза Девы Марии закрыты. Прежде ему не доводилось видеть Богоматерь с закрытыми глазами или слышать о чем-либо подобном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47