Даже от того, кого пустила в дом и с кем провела ночь в одной постели. Ее разговор - лишь о том, что будет с ней завтра, послезавтра, через год. С ней, именно с ней, редкое упоминание сводится лишь к фразе: "как хорошо, что ты вовремя пришел". Тамара Игоревна хотела позабыть, и я, появившись, подарил ей жалкую улыбку этого шанса.
Что же до Наташи, то она восприняла подобный поворот дел как нечто неизбежное; между ней и Тамарой Игоревной установились отношения, позволяющие каждой из них совершать собственные ошибки и не обнаруживать их до тех пор, пока не придется платить по счетам. Насколько давно ли это произошло, не знаю, быть может, что сразу после смерти Марата Глушенко. Если те полуфразы, брошенные вскользь слова о нем хотя бы наполовину оказывались бы правдой, то нет ничего удивительного в том, как встретила известие о гибели мужа его жена и дочь. Я слышал, как плакала Тамара Игоревна, возможно, она и в самом деле вспоминала о покойном, но за все время пребывания в доме, я не услышал ни одного печального вздоха от Наташи. И в тоже время я не могу, не вправе винить ее или мать в холодности и бездушии.
Их странный на первый взгляд союз, согласие было порождено, несомненно, действием, или, напротив, бездействием самого Глушенко, когда мать была единственным человеком, кто играл в жизни дочери хоть какую-то роль. Как я понимаю, отец - все же странно называть этого человека отцом, но, тем не менее, - он не часто баловал семью своим присутствием; и это отсутствие его было для остальных членов семьи в некотором роде благодатью, дарующей каждой определенную свободу действий. Ныне же, когда всякое упоминание о нем будет постепенно забываться, свобода эта, если дозволено так выразиться, стала обретать более конкретные черты. В лице заводимых любовников обеими в том числе. Я не знаю, сколько места и времени занимает Антон в Наташином сердце, быть может, много; теперь больше, чем до моего знакомства с Тамарой Игоревной, как кажется. Я могу сказать, что в определенном смысле мать пошла по стопам дочери. И, пользуясь неоспоримым правом хозяйки, пригласила нового знакомого в дом и разделила с ним постель. Что же до возражений, то здесь они не более уместны, чем в любой иной ситуации; мне думается, Тамара Игоревна просто попыталась решить проблему, долгое время ее мучившую и оттого бросившую едва ли не в объятия первого встречного. Ей просто необходимо забыть все: свою прошлую жизнь, своего мужа, свои страхи и невзгоды. Кажется, он у нее был первый, если так, тем более. Мне же... право, я не знаю, чего же я жду от этой связи.
Я немножко восхищаюсь и немножко боюсь ее, примерно в равных пропорциях. Тамара Игоревна действует на меня подчас гипнотически, я и предположить не мог, - как ни покажется странным, - что на третий день моего пребывания в этом доме окажусь в ее объятиях на всю ночь.
Если поворошить прошлое, то подобного со мной не случалось - я имею в виду любовную связь - немало мет, с тех пор как... но это не тот эпизод, о котором стоит вспоминать сегодня, сейчас, после происшедших событий.
Случившееся тем вечером до банальности просто и обыденно. Когда я лег в постель и собирался выключить ночничок у изголовья, дверь в комнату распахнулась и закрылась вновь столь же быстро, пропустив внутрь Тамару Игоревну. Она молча подошла к кровати, полы ее халата распахивались при каждом движении, обнажая великолепные, точеные ноги хозяйки дома, и произнесла фразу никак не вязавшуюся с ее появлением.
- На улице идет дождь. Сильный дождь.
Она присела на кровать, я протянул к ней руку, но Тамара Игоревна тотчас же отстранилась, поднявшись, сбросила халат на ковер и, дав секунды три времени на то, чтобы я полюбовался издали обнаженным телом, выключила ночник. После чего она оказалась подле меня.
Наташа была дома в тот день, не знаю, слышала ли она наши вздохи и вскрики - в самые напряженные минуты Тамара Игоревна зажимала мне рот рукою - комнатка ее находилась не так далеко, на первом этаже, почти под моей; может и нет, но на следующее утро она не проронила ни слова о прошедшей ночи, лишь многозначительно поглядывая на нас за завтраком. Хотя мы довольно припозднились и встали в начале одиннадцатого, когда девушка была уже на ногах....
Завтрак прошел в безмолвии, Тамара Игоревна не сводила встревоженных вопрошающих глаз с дочери, я же сидел, уткнувшись в тарелку, любой ценой стараясь не вмешиваться в бессловесный диалог между ними. Все закончилось тем, что Наташа, не допив кофе, подбежала к внезапно затрезвонившему телефону, - попросили Тамару Игоревну, - она встала, окинула взглядом комнату и величественно вышла в коридор ко второму аппарату. Наташа в столовую не возвратилась, я остался наедине со своими чувствами и переживаниями, переполняемый радостью и давившим точно свинцовая кольчуга страхом.
Ни в тот день, ни в последующий, ни я, ни Тамара Игоревна не вышли за рамки дозволенного. Она, хотя и оставалась с охотою наедине со мной, но ничего не дозволяла, все мои робкие попытки отвергались мягко, но настойчиво как неуместные, несвоевременные. Мы точно вернулись в начало координат нашего знакомства. Но только на эти два дня.
Старший следователь внимательно посмотрел на посетительницу и, вздохнув, произнес:
- Так вы и есть та самая Софья Воробьева, - он снова вздохнул. - А мы с ног сбились, вас разыскивая. Где же вы пропадали последний месяц?
- Вы меня не слушаете, - Софья, девушка на вид лет двадцати пяти двадцати семи, светловолосая, с правильными чертами лица, свойственными чисто славянскому типу, невысокая, худощавая, умеющая подчеркнуть свои достоинства и скрыть недостатки, нервно топнула ножкой, обутой в дорогие туфельки на "шпильке". - Я говорю об одном, а вы все про другое.
- Мы вас долго искали, - снова начал следователь, но договорить ему она не дала.
- А теперь я сама к вам пришла. И говорю серьезно, не подумайте что. Я действительно способствовала, пускай невольно, но все же способствовала смерти двух человек.
- Поймите, Софья...
- Анатольевна, - подсказала она. - Можно просто Софья.
- Хорошо, поймите меня правильно, никаких данных о случившийся катастрофе мы не имеем. Ни автоинспекция, ни дорожно-патрульная служба не фиксировали...
- Так не в городе же произошло, я говорю. Примерно в десяти километрах от него. Может больше, не знаю точно. Где-то между нами и Спасопрокопьевском.
При упоминании Спасопрокопьевска следователь явственно вздрогнул.
- Вы ничего не говорили...
- Теперь сказала. Название у города кошмарное, не запомнишь. Как вспомнила, так и сказала.
- Ну, хорошо, хорошо. Тогда рассказывайте. Только убедительная просьба: не вдавайтесь так уж в подробности, в любом случае милиция все найдет, и сама как-нибудь во всем разберется.
Девушка кивнула и вздрогнула.
- Холодно у вас как.
- Я слушаю.
- Это днем было, почти вечером, около шести. Дождь тогда уже начался, противный такой, мелкий, нудный. Я голосовала неподалеку от деревни Опалиха, до туда меня подбросил...
- Вы это говорили, пожалуйста, переходите непосредственно к аварии.
- Аварии, да. Я промокла зверски и продрогла, уж точно, до костей. Стояла с полчаса, но хоть бы кто остановился. Машин было немного, я выбегала на дорогу, махала руками, да все без толку. Никто не тормозил. Потом... потом очень долго, как помню, не было машин ни в ту, ни в другую сторону, а я... мне все равно было куда ехать, я и решила потому встать прямо посередке, наудачу, может так хоть кто притормозит.
- Так вам куда надо было?
Софья пожала плечами.
- Мне все равно было. В какую сторону раньше машина остановится...
- То есть как это?
- Здесь у меня квартира, а... вообще-то я могла и к подруге вернуться, в Опрелово. Знаете, по той же дороге...
- Я в курсе. Дальше.
- Короче, я встала посреди дороги и стала ждать. Дождь ливанул жуткий, как я умудрилась воспаление легких не подхватить - сама не понимаю, просто, повезло сильно. Я уже начала носом хлюпать, когда только первые огни увидела. Машина как раз в сторону Спасопрокопьевска шла, ну, я подумала, что придется, видно, обратно к подруге ехать. Что бы ни было, главное, чтобы довезли.
- Не понял, - следователь поднял глаза на Софью, в них читался живой интерес.
- Ну, деньги-то у меня были, главное, чтобы шофер во время пути об них не обмолвился. Не хотелось последнее тратить, - и без новой подсказки перешла к дальнейшему рассказу. - Машина быстро ехала, я встала прямо у них на полосе, думала, хоть притормозят. Так ничего подобного, и ехали, главное, прямо на меня.
- Так вы же у них на пути стояли.
- Машина-то не трамвай, сами посудите. Я еще тогда подумала, что водитель, видно, пьян и подшутить хочет, проскочить мимо перед самым носом и грязью обдать. Я в сторону отскочила, и тут же шофер свернул аккурат туда же, куда и я. Не понимаю, зачем он это сделал. Со страху-то я зажмурилась, ну, представьте, что на вас машина летит.... Наверное, хорошо, что я оставалась на месте, автомобиль пронесся буквально в сантиметре от меня. Вылетел на обочину и, там овражек небольшой, так прям в него и загремел. Жуткий грохот был, он, наверное, метров тридцать летел, а под конец кувыркаться начал. Я испугалась жутко.
- И все?
Девушка вздрогнула.
- Нет, ну как же все, - торопливо заговорила она. - Как же все-то, я еще вниз спустилась, ну, помощь-то, наверное, нужна, сами посудите. К тому же я ведь виновата, что они...
- Они?
- В машине их двое было, водитель и его спутник. Я еще подумала, телохранитель, точно, машина-то, дорогая, не "Жигуль" какой-нибудь. И водителя я узнала, он уж точно без телохранителя носу не высунет... - она волновалась уже сильнее, и связного рассказа не получалось. - Сперва, когда я подошла к машине, они вроде как живы были, второй точно, он даже как слабо ругался, что ли, или просил что, я не разобрала. И все из ремней безопасности выпутаться пытался. А водитель - он едва постанывал. Темно было, я с трудом различала из лица через лобовое стекло. Неудобно еще было, машина-то перевернута, они там все скособочились. Не понимаю, как стекло это не пострадало, ведь машина.... У нее дверцы заклинило, этот второй еще и поэтому выбраться не мог. Здорово помят был.... Там кровищи натекло.... Водитель себе всю грудь разбил об руль, я еще подумала, что срочно реанимация нужна, иначе не выживет. А потом он в чувство-то видно пришел, поднял голову, так я его и узнала. Меня как отбросило от машины, я бежала, ни о чем уже не думая, лишь бы побыстрее до шоссе добраться, да уехать с того места. Совершенно неважно, в какую сторону, я же вам говорила, что у меня подруга в Опрелово живет, так что....
- Вы говорили о мужчине, которого узнали. Кто он, можете сказать? следователь холодно взглянул на девушку, та, встретив его неживой взгляд, вздрогнула всем телом и заплакала.
- Он... он мразь, подонок, каких мало, ничтожество.... Я вам все расскажу. Это года четыре назад было, когда нам совсем плохо жилось, ни мне, ни маме зарплату не выдавали, хотя я вроде бы работала не в "ящике" каком, а на коммерческом предприятии. Тогда-то он и появился.... Мы почти голодали тогда, экономили на всем, я помню, месяца два все деньги искала, чтобы только бандероль послать. Вы не представляете, что это такое, каково нам тогда жилось.... Да, - спохватилась она, - я же про другое. Так вот, он предложил моей младшей сестре, она так и не сказала, как же они познакомились, продавать наркотик какой-то на дискотеке. Чтоб подзаработать-то и легко, главное. Он ее этим... "экстази", кажется, снабжать будет через своих, а она, ну, у нее там в баре подруга работала, одноклассница. Она пробовала, сестра рассказывала мне, что та ей говорила, будто к ним и привыкнуть невозможно и доход неплохой. Потому как музыка такая, что ее слушать и вообще, воспринимать без этого "экстази" просто невозможно. А пацанов и девчонок много ходило, из состоятельных семей, так что клиентура обеспечена.... Сестра со мной по этому поводу совещалась, я маме, конечно, ничего не говорила, но ей даже думать запретила об этом.... А потом она говорила, что ему очень нравится, что они вместе очень хорошо время проводят, это уже после того, как она все же пошла на поводу, начала втихомолку продавать, - голос Софьи сорвался. - Не знаю, кто ее надоумил саму попробовать, он сам, наверное, тогда он еще не был таким, как сейчас, мелкая сошка, за девчонками посмазливее, вроде моей сестры, приударить любил. Она не понимала, Господи, ну что с шестнадцатилетней возьмешь, думала, что это серьезно.... Аня домой деньги приносила, врала, конечно, что устроилась на работу на какой-то солидной фирме. Странно, что мы ей тогда поверили, может, потому что очень поверить хотелось.... А потом Аня чем-то ему не угодила, не знаю, что он от нее еще потребовал, наверное, того же, что... теперь не имеет значения. И посадил ее на иглу. На героин. Вы представляете себе, что это такое?
- Представляю, - глухо произнес следователь. - Можете не объяснять мне. Чем закончилась история?
- Когда не стало хватать денег на дозу - о, Господи, никогда этого не смогу забыть, - как же она кричала, как мучилась, умоляя меня достать наркотик, любой, неважно что. Она... мы отвезли ее в наркодиспансер, через несколько дней, когда вроде бы все пошло на поправку, она оттуда исчезла.
Софья замялась, молчала несколько секунд, но твердо закончила:
- Через несколько дней ее нашли на чердаке нашего дома. Смерть от передозировки кокаина, так нам врачи сообщили....
Следователь молчал, неотрывно глядя на стол.
- Вот и все, - резко закончила Софья, - я все рассказала.
- Как фамилия, вы не сказали. Фамилия того человека, который... которого вы встретили на дороге.
Она пожала плечами.
- Не знаю. Он из нацменов, вообще-то, Аня его Рамилем называла. А, вообще, я слышала, что у него в своей среде нечто вроде прозвища что ли. Его Гамлетом именовали, хотя вроде как чеченец, а не грузин или... - и не закончив фразы в изумлении смотрела на перекосившееся лицо следователя.
Он хотел спросить ее о чем-то, но не смог. Только пристально смотрел на сидевшую перед ним девушку, не в силах отвести от нее взгляда. А она, в свою очередь, так же удивленно непонимающе разглядывала на него.
- Что случилось? - наконец спросила Софья. Следователь, точно очнувшись от недолгого забытья, вздрогнул и с трудом отвел взгляд.
- Точно Гамлет? - хрипло выдавил из себя он. - Вы уверены?
- Да, само собой. А почему?...
- Взгляните на фото, - не давая ей и слова сказать, он вытащил из ящика стола несколько снимков Османова. Девушка, даже не взяв в руки фотографии, быстро кивнула головой.
- Разумеется, это он, кто ж еще. А что, вы его все же разыскивали?
Ответа не последовало. Вместо него затрезвонил телефон. Следователь сорвал трубку и несколько минут молча слушал тонкий, едва пробивавшийся сквозь неведомые дали голос. В кабинете наступила тягостная тишина, не прерываемая ничем, кроме этого, бесконечно далекого, едва слышного голоса.
Следователь дослушал и, буркнув пару слов в согласие на прощание, повесил трубку, осторожно положил ее на рычаги, точно боясь ненароком разбить. И снова посмотрел на девушку, которая так же без единого слова разглядывала телефон, завороженная неожиданной неуверенностью, с которой рука следователя повесила трубку на место.
- Да, это Османов, - холодно процедил следователь. - Гамлет. Он и его телохранитель Аскер Кадыров погибли вчера вечером в аварии на двадцать пятом километре Спасопрокопьевского шоссе. За рулем был сам глава каратозовской группировки, по всей вероятности, не справился с управлением, - он механически повторял услышанные фразы, не вдаваясь в их содержание. - Шел дождь, машину на повороте занесло, она упала в овраг. К сожалению, ремонтные работы на этом участке не проводились давно, ограждение попросту отсутствовало.... Это и есть официальная причина дорожно-транспортного происшествия. Дождь и быстрая езда по мокрому шоссе.
Несколько секунд девушка по-прежнему молчала. Наконец, она передернула плечами и нерешительно произнесла:
- Но ведь я пришла... потому... как человек, совершивший правонарушение.
- Вы свободны, - коротко произнес следователь, не глядя на нее. Слышите? - и взял ручку со стола.
- Но я же... - она продолжала сидеть, - в самом деле, я не могу. Вы же обязаны....
Старший следователь медленно поднял на нее усталый ничего не говорящий взгляд.
- Вы все сказали? - спросил он мертвенным голосом.
- Да, я...
- Тогда вон.
- Но...
- Вы слышите? Вон отсюда, - он произнес эти слова, не повышая голоса. Но с таким напряжением, что Софья вздрогнула и вскочила со стула, едва не опрокинув его. Она задержалась у двери, все еще не веря в происходящее, что ее, несмотря на все признания вот так вот отпускают; следователь глянул на нее, вертя ручку в пальцах, внезапно он сжал ее в кулаке, послышался глухой хруст ломкой пластмассы; Софья, натужно пробормотав "извините", пулей вылетела в коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15