Она вытерла глаза и пошла к машине, чувствуя себя мелкой и незначительной. Однако ей стало легче, по крайней мере, ушло ощущение беспокойства. И все равно она ничего не понимала. Она могла лишь сесть в машину и поехать дальше. Это было все, что она могла сделать.
– ОСТОРОЖНО! БЕРЕГИСЬ! ТОЛСТЯК ЛЕТИТ!
Пастернак летел по извилистой водяной горке, и его вес позволил ему набрать умопомрачительную скорость. Его бросало от борта к борту, бум-бум-бум, а он даже не мог закричать, хотя его спину здорово натерло о шершавый желоб горки, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, пока его швыряло из стороны в сторону и несло к крохотному, размером не больше полотенца, бассейну с бутылочно-зеленой водой.
– Это безопасно, это безопасно, это безопасно! – повторял он про себя, сердце ушло в пятки, и он заорал от ужаса перед неизбежным падением: – А-А-А-А! МЕРТВЕЦ!..
Последние слова разобрать было невозможно, потому что он плюхнулся в зеленую ледяную пучину соленой воды, опускаясь все глубже и глубже, слыша шелестящие трели пузырьков воздуха и стук крови в ушах. Он уже начал бояться, что никогда не достигнет дна и не сможет подняться на поверхность, когда внезапно от порыва холодного воздуха у него перехватило дыхание. Он сглотнул, подрагивая, и попытался отдышаться, когда рядом с ним мелькнула ярко-красная вспышка купальника Анке. Похохатывая, он подождал, пока она вынырнет, и прижал ее к себе.
– ЭТО БЫЛО ЧЕРТОВСКИ ЗДОРОВО, ДА! – завопил он с утрированным северным акцентом.
Она засмеялась.
– Слишком страшно для меня. Я лучше полежу на солнышке и позволю мужикам желать меня.
– А мне можно тебя желать?
– Только не так сильно, как я желаю тебя!
– Вранье! Только обещаешь!
Он игриво оттолкнул ее и очень удивился, когда она схватила его за задницу.
– Мадам, я вас умоляю, соблюдайте приличия!
Они поплыли к краю бассейна. Милли ожидала их на солнечной террасе, ужасно довольная. Она что-то прятала за спиной.
– Угадайте, что я достала для нашего гиганта?
– Шоколадку?
Она покачала пальцем, улыбнулась и достала спрятанную «Дейли миррор».
– Ух ты! Отлично! Где взяла?
– Какой-то парень хотел выбросить ее в урну, и я спросила, можно ли мне взять.
– Классно!
– Он хотел сто песет за нее.
– Не может быть!
– Не может. Я тебя надула.
– Хотелось бы.
Она печально взглянула на него, но не стала продолжать эту тему. Он уселся рядом с ней и тут же вперился в свой любимый таблоид.
– Что это с твоей спиной! Она вся в ссадинах!
– Это от водяной горки. Там всегда так.
– Нет! Слишком сильно! Ты уверен, что тебя не поцарапала какая-нибудь горячая девчонка, Пасти?
Он сделал обиженное лицо.
– Конечно нет! Посмотри на спину Анке – у нее то же самое!
Милли хихикнула и подвинулась ближе.
– Ты будешь изучать самые важные мировые события, подтяжку груди Патси Кенсит и все такое, а тетя Милли полечит твои сексуальные раны… – Она любовно толкнула его и поцеловала в плечо. – …Кокосовым маслом, йа?
Пастернак с радостью закивал головой.
– О, йа, йа! О, очень йа!
Она шлепнула его и принялась за работу. Никогда еще девушка не уделяла ему столько физического внимания. Это было чудесно. У него тут же встал, и ему пришлось переключиться на результаты финальной игры лиги регби, до которых ему не было никакого дела, чтобы хоть как-то сдерживаться. Он изо всех сил прижался бедрами к полу, чтобы скрыть эрекцию, и перелистывал страницы, не разбирая слов. Он был готов кончить. Черт, он же действительно сейчас кончит!
– Эй, подожди! Что это было?
– Что?
Он почувствовал себя виноватым, думая, что она вычислила его и вот-вот разоблачит.
– Переверни страницу назад…
Он вернулся на спортивную страничку.
– Вот это!
Это был раздел знакомств.
– Фантастика! Читай вслух, Пасти!
Испытав облегчение и расслабившись, Пастернак с готовностью подчинился:
– Женщины ищут мужчин, или мужчины ищут женщин? Или женщины ищут женщин? Или мужчины ищут козлов?
– Ты знаешь, что мне не нравятся такого рода разговоры, дорогой.
Она игриво шлепнула его по спине и наклонилась, прижавшись к нему грудью.
– Пожалуйста! Господи, только не начинай снова! – взмолился Пастернак.
– Давай читай! Что угодно!
– Ладно. Как насчет этого: «Уютная блондинка около сорока, хорошее белье, БЖМП, ищет НКВТН с ЧЮ, БД для встреч или большего».
Милли уставилась на страницу.
– Что эта вся херня значит? Пастернак засмеялся.
– Коды, в принципе, все одинаковые. Всегда так пишут: ЧЮ – «чувство юмора». Ты бы тоже так написала?
– А остальное? Это в Англии так принято?
– Безусловно.
– Это бред! Это… невероятно!
– Мы, знаешь ли, сумасшедшая нация…
Она покачала головой и снова его подтолкнула.
– Продолжай! Мне любопытно!
– Оставь это для девочек…
Она снова нетерпеливо его пихнула.
– Ладно. «Без жилищных и материальных проблем» – это тоже довольно стандартное сокращение. Так, а это что еще за муть? НКВТН? ВТН – это «высокий темноволосый незнакомец». Может, «не короткожопый высокий темноволосый незнакомец»?
Он шлепнул себя по лбу.
– Черт! Это же явно «некурящий высокий темноволосый незнакомец». И, э-э, «без детей», по-моему. В общем-то, дамочка без претензий.
– Уютная? Что это значит?
Пастернак прокашлялся и едва слышным голосом ответил:
– Большая. Понимаешь? Полная. Любвеобильная. Уютная.
Милли задумалась.
– Получается, жирная, богатая тетка с крашеными волосами хочет высокого красавчика с деньгами и без детей, йа?
– Два раза йа.
– А ему-то какая корысть?
– Вообще-то «без финансовых проблем» – это вроде как хитрость. Она говорит, мол, я, возможно, не бедная, но и не дура. Платите за себя сами, парни. У жиголо никаких шансов. Но на самом деле она это не всерьез. Она хочет потрахаться с молодым красавцем, но ее гордость не позволяет ей сказать об этом открытым текстом. Она говорит, что у нее есть кое-какие деньги, что она жадная до секса…
– Где так написано?
– Хорошее белье. Это все равно что вывесить красный фонарь.
– Хорошее белье! Боже мой! Вот старая шлюха!
– Знаешь, я так не думаю. Я могу очень хорошо представить, что это за женщина. Скорее пятьдесят, чем «около сорока», отчаянно одинокая. Она на любой вариант согласна. Разве тебе ее не жаль?
Она не ответила. Когда Пастернак повернул голову и посмотрел через плечо, то увидел, что Милли как-то странно на него смотрит. В ее взгляде была чистота и нежность. И любовь.
– А ты и вправду особенный, а? Не знаю, как может парень в двадцать лет быть таким… чувствительным!
Опаньки! Он поднялся и сел, отвернувшись от нее, проигнорировав комплимент.
– Слушай! А давай напишем свое объявление! Такое стебное «одинокое сердце», а?
– Стебное?
– Шутливое. Ненастоящее. Напишем что-нибудь для прикола!
Она неуверенно пожала плечами.
– Хорошо.
– Ну давай, помоги мне. Посмотрим. Мы напишем полную противоположность тому, что обычно требуют остальные. То есть то, чего они на самом деле хотят.
– Ну вот, снова философствуешь.
– Ага: «Толстый неудачник, 20, БЧЮ, БМФЖД, ищет кого угодно для секса. Везде».
Она засмеялась и хлопнула в ладоши.
– Переведи пожалуйста!
Он ответил голосом Лео Гетца:
– Оке, оке, оке! Слушай сюда, да? Оке – «Толстый неудачник, 20, без чувства юмора, без машины, финансов, жилья и друзей, ищет кого угодно для секса. Везде». Это чертовски честно, как думаешь?
Она чмокнула его в щеку.
– Ты сумасшедшее животное. Если бы ты не был богатеньким, я бы решила, что ты себя описал! Но ты же знаешь, что можешь получить меня в любое время, а? Везде.
Она попыталась удержать его взгляд, но его глаза нервно забегали, и он снова вернулся к голосу Лео Гетца:
– Хватит дражнить миня!
К ним, гогоча, подбежали запыхавшиеся Мэтт, Криста, Том и Майки, вдоволь накатавшиеся на водных горках. Пенис Тома вылезал из ширинки его дурацких купальных трусов, к вящему веселью Анке и Милли. Вовремя, подумал Пастернак.
Лежа около бассейна, Хилари почувствовала, что обгорает, но ей лень было переворачиваться. Ей было и так хорошо. Ну и пусть она немного обгорит, что с того. Через пару дней она снова будет дома. Снова жизнь, снова реальность, а это будет еще одно воспоминание. Однако она обрадовалась, когда к ней подошла блондинка из гидов с толстыми щиколотками, предлагающая рекламные листовки таймшеров. У Хилари появилась причина подняться. Она посмотрела на красиво оформленную брошюру – раскладку, которая сама по себе была интересно сделанной. Обычно девушки предлагали брошюрки Шону, а тот выкидывал их, не читая, едва гиды исчезали из виду. Предложение было заманчивым.
ПОЛУЧИТЕ ВАШ ВАУЧЕР ЦЕНОЙ В 8000 ПЕСЕТ
Примерно тридцать фунтов, подумала она. И что я за это должна?
ПРИЕЗЖАЙТЕ на пляжи курорта Мирабель, и там вы найдете качество, роскошь и изысканность, присущие всем курортам Мирабель. Посетите наш великолепный курорт и получите ваучер стоимостью в 8000 пт., который вы можете использовать в любом из рекомендованных Мирабель парикмахерских салонов, магазинов, салонов красоты или гольф-клубов – выбор за вами! Если ваше пребывание на Коста ограничено, просто насладитесь коктейлем на красивейшем «Балконе Мирабель», откуда открывается прекраснейший вид на дома.
(Полная инструкция на обратной стороне.)
Ее не особенно интересовала перспектива ужина на одну персону в выпендрежном средиземноморском отеле, но ей понравилась идея экскурсии по курорту. Она знала, что не станет вписываться ни в какие авантюры. Ей даже не нравилась сама идея таймшеров. Время по частям. Что-то в этом сочетании настораживало Хилари. Однако она определенно заинтересовалась. К тому же нельзя сказать, что она не успевала отмахиваться от других предложений. К черту! Она поедет. Она вписала свое имя и номер апартаментов и отдала листовку удивленной и обрадованной девушке.
Шону хватало и того, что он сидел с Мэгги на террасе и попивал пиво, наблюдая, как солнце растворяется в море, но когда они спустились в пещеры, он понял, что она была права. Он никогда не видел ничего подобного.
Пригнувшись под низким потолком одного из коридоров, они прошли по грубым закругленным ступеням, вытертым до блеска. Воздух, в котором чувствовался запах пота тысяч туристов, проходивших группами каждый час, был древнее и первобытнее, чем в любых развалинах, где он бывал. Но никакие миазмы истории и никакие рассказы Мэгги не могли подготовить к открывшемуся его взору огромному, словно из других миров, гроту. Он застыл, глядя на это великолепие, зная, что задерживает пришедших на концерт людей, но не в состоянии двинуться, не вобрав в себя полностью зрелище этого изобилия сталактитов, кристаллов и колонн – пред ним лежали века. Это было причудливо-прекрасно и невероятно сверхъестественно, особенно благодаря игре теней и дрожащих силуэтов от сотен и сотен свечей, расставленных повсюду. Поначалу Шону показалось, что эта пещера напоминает ему сцены из «Доктора Немо» или даже «Чужих». Если бы эти величественные, огромные столбы вдруг начали кровоточить, Шон бы даже глазом не моргнул. Он двинулся по ступеням вниз и, заметив смеющиеся глаза довольной Мэгги, сел рядом с ней.
Она вручила ему программку, где рассказывалось о древних музыкальных традициях этого региона, но когда невысокий задумчивый гитарист представил аккомпанирующих музыкантов и начал играть, Шон сразу же узнал мелодию. Это были «Классикал Гэз» – или если не именно они, то определенно тот же стиль классической гитары, на основе которого впоследствии Мейсон Уильямс создал свою более доступную версию. Шон посмотрел в программку: «Астурия» (1892).
И больше ничего. Это было волшебно. Шон закрыл глаза, ритмичные аккорды переливались через него и проникали в самое сердце. Он почувствовал, как бедро Мэгги прижалось к его бедру, когда мимо них протиснулся один из опоздавших. Шон так и продолжал сидеть, чувствуя тепло ее бедра, слушая музыку. Склонив голову набок, он любовался мистической игрой светотеней, захваченный волшебным действом. Время перестало для него существовать.
Он присоединился к шквалу оваций и снова закрыл глаза. Бойкую польку, если это была полька, сменили один за другим два диссонансных экспериментальных пассажа, а затем внезапно, словно из ниоткуда, его ошеломило страстное, тоскующее вступление следующей пьесы, знакомой, будто любимая колыбельная из детства. Убаюкивающая и печальная, она потрясла его трагической неизбежностью своей истории. Однако он был уверен, что никогда прежде не слышал этой вещи. Никогда. Он снова посмотрел в программку. «Recuerdos de la Alhambra».
Воспоминания об Альгамбре. Вещь была так же незнакома Шону, как и ее волшебное название, и когда запоминающееся тремоло мягко окутало его душу, он крепко зажмурился и поплыл от аккорда к аккорду прямо к пронзительному романтическому крещендо так уверенно, словно он сам написал ее в своих снах прошлой ночью. Он дышал вместе с музыкой и позволил ей проникнуть глубоко в его душу, а потом еще плотнее прижал ногу к теплому бедру Мэгги.
– ДА! ДА! ЙЕССС! О, ЙА! ОХ, АБСОЛЮТНО ТОЧНО, ОПРЕДЕЛЕННО ДА!
Остальные игнорировали его и продолжали идти в тени узких улочек.
– Су-упер! ПРОСТО охрененно!
Майки обернулся и потрогал его лоб.
– Чего ты там бредишь?
Пастернак с сияющими глазами указал на постер.
– Мы должны туда пойти! Обязательно!
Все повернули назад и уставились на дешевенькую афишу в большом окне бара. Мэтт прочитал ее вслух:
– Бар «Нарранха» рад дать знать о вернуца Ив и Кристоф и их триумфальный «АББА-Арабески» кабаре-шоу. Есть фсе ваши любимый хит!
Пастернак восторженно раскинул руки.
– Мы просто ОБЯЗАНЫ там быть! Девчонок не надо было уговаривать.
– Считай, что мы уже там!
– Я тоже!
Том, выглядевший сегодня скромно в своих шортах хаки, продемонстрировал в презрительной ухмылке свои большие, плоские передние зубы. Из-за этих зубов Мэтт пару раз чуть не закатал ему в пятак. Не то чтобы он что-то имел против Тома – просто его бесили эти зубы, когда тот вдруг начинал вести себя по-мудацки. Именно так он сейчас себя и вел, и Мэтту снова хотелось его приложить как следует. Вдобавок Том заныл жалобным детским голоском:
– «АБ-БА»! Кому нужна эта чертова «АБ-БА»?
Пастернак удивленно на него посмотрел.
– Я даже не собираюсь удостаивать это высказывание ответом. Если ты не понимаешь – ты не понимаешь. Но это, попомни мои слова, будет одним из лучших моментов твоего отпуска. Это просто свалилось с неба прямо тебе в руки. Это дар небес, чувак! Будет здорово!
Криста взяла Тома за руку.
– Послушай, он прав. Будет весело.
Том выплеснул злость на свою красивую спокойную подружку, которая к тому же была выше его ростом.
– «АББА»!
Он выдернул руку.
– Идите сами!
Он побежал по улице, остановившись лишь для того, чтобы крикнуть:
– Если бы я знал, что это будет пошлый дискотечный отпуск, я бы сэкономил денег и полетел на Фларес!
Засмеяться в такой ситуации – хуже не придумаешь, но от вида его красного злого лица они не выдержали и расхохотались.
Том, обычно спокойный и уравновешенный, не на шутку распсиховался и был готов взорваться. Гордо подняв голову и став от этого еще более смешным, он глубоко дышал, стараясь держать себя в руках.
Негодующе сверкнув на них злыми глазами, он крикнул:
– САЛАГИ!
И побежал. Криста двинулась было за ним, но Майки удержал ее.
– Оставь его на несколько минут. Он сам успокоится.
Она поморщилась.
– Что это с ним?
Пастернак вышел вперед, зажал нос и с ученым видом гнусаво затараторил:
– Он думает, будто ты его предаешь. Он никогда никого не любил и никогда ничего подобного не чувствовал. Он понял, что это не в его власти, и почувствовал свое бессилие и одержимость тобой. Он хочет, чтобы в целом мире были только ты и он, он и ты, навсегда. Он чувствует, что идет на компромисс, разделяя тебя с нами. Каждый пикник на пляже, каждое путешествие на катере, каждая дискотека – это еще больше потерянного времени для бедняги Тома, времени, которое он хотел бы провести с тобой, дорогая Криста. У нас осталась всего пара дней. Ему трудно поверить, что у него есть такая потрясающая девочка, как ты, и глубоко внутри он чувствует, что недостоин тебя. Естественно, он не верит, что по приезде в Голландию ты его не забудешь. Боюсь, он безнадежный, хотя и распространенный случай. Аккуратнее с ним. Спасибо за внимание.
Он слегка поклонился и отошел назад. Остальные, обалдев, уставились на смешного толстяка. Милли потрясенно покачала головой.
– Самое смешное, что он прав. Криста кивнула.
– Я должна была сама догадаться! О, господи! Ну и ну!
Майки расхохотался и захлопал.
– Мои поздравления, доктор Фрейд!
Он лукаво подмигнул остальным.
– Если бы ты обратил свою интуицию на собственный случай, тогда дело могло бы сдвинуться с мертвой точки.
Пастернак, чувствуя взгляд Милли, изо всех сил постарался скрыть свое смущение, но тут же нашелся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– ОСТОРОЖНО! БЕРЕГИСЬ! ТОЛСТЯК ЛЕТИТ!
Пастернак летел по извилистой водяной горке, и его вес позволил ему набрать умопомрачительную скорость. Его бросало от борта к борту, бум-бум-бум, а он даже не мог закричать, хотя его спину здорово натерло о шершавый желоб горки, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, пока его швыряло из стороны в сторону и несло к крохотному, размером не больше полотенца, бассейну с бутылочно-зеленой водой.
– Это безопасно, это безопасно, это безопасно! – повторял он про себя, сердце ушло в пятки, и он заорал от ужаса перед неизбежным падением: – А-А-А-А! МЕРТВЕЦ!..
Последние слова разобрать было невозможно, потому что он плюхнулся в зеленую ледяную пучину соленой воды, опускаясь все глубже и глубже, слыша шелестящие трели пузырьков воздуха и стук крови в ушах. Он уже начал бояться, что никогда не достигнет дна и не сможет подняться на поверхность, когда внезапно от порыва холодного воздуха у него перехватило дыхание. Он сглотнул, подрагивая, и попытался отдышаться, когда рядом с ним мелькнула ярко-красная вспышка купальника Анке. Похохатывая, он подождал, пока она вынырнет, и прижал ее к себе.
– ЭТО БЫЛО ЧЕРТОВСКИ ЗДОРОВО, ДА! – завопил он с утрированным северным акцентом.
Она засмеялась.
– Слишком страшно для меня. Я лучше полежу на солнышке и позволю мужикам желать меня.
– А мне можно тебя желать?
– Только не так сильно, как я желаю тебя!
– Вранье! Только обещаешь!
Он игриво оттолкнул ее и очень удивился, когда она схватила его за задницу.
– Мадам, я вас умоляю, соблюдайте приличия!
Они поплыли к краю бассейна. Милли ожидала их на солнечной террасе, ужасно довольная. Она что-то прятала за спиной.
– Угадайте, что я достала для нашего гиганта?
– Шоколадку?
Она покачала пальцем, улыбнулась и достала спрятанную «Дейли миррор».
– Ух ты! Отлично! Где взяла?
– Какой-то парень хотел выбросить ее в урну, и я спросила, можно ли мне взять.
– Классно!
– Он хотел сто песет за нее.
– Не может быть!
– Не может. Я тебя надула.
– Хотелось бы.
Она печально взглянула на него, но не стала продолжать эту тему. Он уселся рядом с ней и тут же вперился в свой любимый таблоид.
– Что это с твоей спиной! Она вся в ссадинах!
– Это от водяной горки. Там всегда так.
– Нет! Слишком сильно! Ты уверен, что тебя не поцарапала какая-нибудь горячая девчонка, Пасти?
Он сделал обиженное лицо.
– Конечно нет! Посмотри на спину Анке – у нее то же самое!
Милли хихикнула и подвинулась ближе.
– Ты будешь изучать самые важные мировые события, подтяжку груди Патси Кенсит и все такое, а тетя Милли полечит твои сексуальные раны… – Она любовно толкнула его и поцеловала в плечо. – …Кокосовым маслом, йа?
Пастернак с радостью закивал головой.
– О, йа, йа! О, очень йа!
Она шлепнула его и принялась за работу. Никогда еще девушка не уделяла ему столько физического внимания. Это было чудесно. У него тут же встал, и ему пришлось переключиться на результаты финальной игры лиги регби, до которых ему не было никакого дела, чтобы хоть как-то сдерживаться. Он изо всех сил прижался бедрами к полу, чтобы скрыть эрекцию, и перелистывал страницы, не разбирая слов. Он был готов кончить. Черт, он же действительно сейчас кончит!
– Эй, подожди! Что это было?
– Что?
Он почувствовал себя виноватым, думая, что она вычислила его и вот-вот разоблачит.
– Переверни страницу назад…
Он вернулся на спортивную страничку.
– Вот это!
Это был раздел знакомств.
– Фантастика! Читай вслух, Пасти!
Испытав облегчение и расслабившись, Пастернак с готовностью подчинился:
– Женщины ищут мужчин, или мужчины ищут женщин? Или женщины ищут женщин? Или мужчины ищут козлов?
– Ты знаешь, что мне не нравятся такого рода разговоры, дорогой.
Она игриво шлепнула его по спине и наклонилась, прижавшись к нему грудью.
– Пожалуйста! Господи, только не начинай снова! – взмолился Пастернак.
– Давай читай! Что угодно!
– Ладно. Как насчет этого: «Уютная блондинка около сорока, хорошее белье, БЖМП, ищет НКВТН с ЧЮ, БД для встреч или большего».
Милли уставилась на страницу.
– Что эта вся херня значит? Пастернак засмеялся.
– Коды, в принципе, все одинаковые. Всегда так пишут: ЧЮ – «чувство юмора». Ты бы тоже так написала?
– А остальное? Это в Англии так принято?
– Безусловно.
– Это бред! Это… невероятно!
– Мы, знаешь ли, сумасшедшая нация…
Она покачала головой и снова его подтолкнула.
– Продолжай! Мне любопытно!
– Оставь это для девочек…
Она снова нетерпеливо его пихнула.
– Ладно. «Без жилищных и материальных проблем» – это тоже довольно стандартное сокращение. Так, а это что еще за муть? НКВТН? ВТН – это «высокий темноволосый незнакомец». Может, «не короткожопый высокий темноволосый незнакомец»?
Он шлепнул себя по лбу.
– Черт! Это же явно «некурящий высокий темноволосый незнакомец». И, э-э, «без детей», по-моему. В общем-то, дамочка без претензий.
– Уютная? Что это значит?
Пастернак прокашлялся и едва слышным голосом ответил:
– Большая. Понимаешь? Полная. Любвеобильная. Уютная.
Милли задумалась.
– Получается, жирная, богатая тетка с крашеными волосами хочет высокого красавчика с деньгами и без детей, йа?
– Два раза йа.
– А ему-то какая корысть?
– Вообще-то «без финансовых проблем» – это вроде как хитрость. Она говорит, мол, я, возможно, не бедная, но и не дура. Платите за себя сами, парни. У жиголо никаких шансов. Но на самом деле она это не всерьез. Она хочет потрахаться с молодым красавцем, но ее гордость не позволяет ей сказать об этом открытым текстом. Она говорит, что у нее есть кое-какие деньги, что она жадная до секса…
– Где так написано?
– Хорошее белье. Это все равно что вывесить красный фонарь.
– Хорошее белье! Боже мой! Вот старая шлюха!
– Знаешь, я так не думаю. Я могу очень хорошо представить, что это за женщина. Скорее пятьдесят, чем «около сорока», отчаянно одинокая. Она на любой вариант согласна. Разве тебе ее не жаль?
Она не ответила. Когда Пастернак повернул голову и посмотрел через плечо, то увидел, что Милли как-то странно на него смотрит. В ее взгляде была чистота и нежность. И любовь.
– А ты и вправду особенный, а? Не знаю, как может парень в двадцать лет быть таким… чувствительным!
Опаньки! Он поднялся и сел, отвернувшись от нее, проигнорировав комплимент.
– Слушай! А давай напишем свое объявление! Такое стебное «одинокое сердце», а?
– Стебное?
– Шутливое. Ненастоящее. Напишем что-нибудь для прикола!
Она неуверенно пожала плечами.
– Хорошо.
– Ну давай, помоги мне. Посмотрим. Мы напишем полную противоположность тому, что обычно требуют остальные. То есть то, чего они на самом деле хотят.
– Ну вот, снова философствуешь.
– Ага: «Толстый неудачник, 20, БЧЮ, БМФЖД, ищет кого угодно для секса. Везде».
Она засмеялась и хлопнула в ладоши.
– Переведи пожалуйста!
Он ответил голосом Лео Гетца:
– Оке, оке, оке! Слушай сюда, да? Оке – «Толстый неудачник, 20, без чувства юмора, без машины, финансов, жилья и друзей, ищет кого угодно для секса. Везде». Это чертовски честно, как думаешь?
Она чмокнула его в щеку.
– Ты сумасшедшее животное. Если бы ты не был богатеньким, я бы решила, что ты себя описал! Но ты же знаешь, что можешь получить меня в любое время, а? Везде.
Она попыталась удержать его взгляд, но его глаза нервно забегали, и он снова вернулся к голосу Лео Гетца:
– Хватит дражнить миня!
К ним, гогоча, подбежали запыхавшиеся Мэтт, Криста, Том и Майки, вдоволь накатавшиеся на водных горках. Пенис Тома вылезал из ширинки его дурацких купальных трусов, к вящему веселью Анке и Милли. Вовремя, подумал Пастернак.
Лежа около бассейна, Хилари почувствовала, что обгорает, но ей лень было переворачиваться. Ей было и так хорошо. Ну и пусть она немного обгорит, что с того. Через пару дней она снова будет дома. Снова жизнь, снова реальность, а это будет еще одно воспоминание. Однако она обрадовалась, когда к ней подошла блондинка из гидов с толстыми щиколотками, предлагающая рекламные листовки таймшеров. У Хилари появилась причина подняться. Она посмотрела на красиво оформленную брошюру – раскладку, которая сама по себе была интересно сделанной. Обычно девушки предлагали брошюрки Шону, а тот выкидывал их, не читая, едва гиды исчезали из виду. Предложение было заманчивым.
ПОЛУЧИТЕ ВАШ ВАУЧЕР ЦЕНОЙ В 8000 ПЕСЕТ
Примерно тридцать фунтов, подумала она. И что я за это должна?
ПРИЕЗЖАЙТЕ на пляжи курорта Мирабель, и там вы найдете качество, роскошь и изысканность, присущие всем курортам Мирабель. Посетите наш великолепный курорт и получите ваучер стоимостью в 8000 пт., который вы можете использовать в любом из рекомендованных Мирабель парикмахерских салонов, магазинов, салонов красоты или гольф-клубов – выбор за вами! Если ваше пребывание на Коста ограничено, просто насладитесь коктейлем на красивейшем «Балконе Мирабель», откуда открывается прекраснейший вид на дома.
(Полная инструкция на обратной стороне.)
Ее не особенно интересовала перспектива ужина на одну персону в выпендрежном средиземноморском отеле, но ей понравилась идея экскурсии по курорту. Она знала, что не станет вписываться ни в какие авантюры. Ей даже не нравилась сама идея таймшеров. Время по частям. Что-то в этом сочетании настораживало Хилари. Однако она определенно заинтересовалась. К тому же нельзя сказать, что она не успевала отмахиваться от других предложений. К черту! Она поедет. Она вписала свое имя и номер апартаментов и отдала листовку удивленной и обрадованной девушке.
Шону хватало и того, что он сидел с Мэгги на террасе и попивал пиво, наблюдая, как солнце растворяется в море, но когда они спустились в пещеры, он понял, что она была права. Он никогда не видел ничего подобного.
Пригнувшись под низким потолком одного из коридоров, они прошли по грубым закругленным ступеням, вытертым до блеска. Воздух, в котором чувствовался запах пота тысяч туристов, проходивших группами каждый час, был древнее и первобытнее, чем в любых развалинах, где он бывал. Но никакие миазмы истории и никакие рассказы Мэгги не могли подготовить к открывшемуся его взору огромному, словно из других миров, гроту. Он застыл, глядя на это великолепие, зная, что задерживает пришедших на концерт людей, но не в состоянии двинуться, не вобрав в себя полностью зрелище этого изобилия сталактитов, кристаллов и колонн – пред ним лежали века. Это было причудливо-прекрасно и невероятно сверхъестественно, особенно благодаря игре теней и дрожащих силуэтов от сотен и сотен свечей, расставленных повсюду. Поначалу Шону показалось, что эта пещера напоминает ему сцены из «Доктора Немо» или даже «Чужих». Если бы эти величественные, огромные столбы вдруг начали кровоточить, Шон бы даже глазом не моргнул. Он двинулся по ступеням вниз и, заметив смеющиеся глаза довольной Мэгги, сел рядом с ней.
Она вручила ему программку, где рассказывалось о древних музыкальных традициях этого региона, но когда невысокий задумчивый гитарист представил аккомпанирующих музыкантов и начал играть, Шон сразу же узнал мелодию. Это были «Классикал Гэз» – или если не именно они, то определенно тот же стиль классической гитары, на основе которого впоследствии Мейсон Уильямс создал свою более доступную версию. Шон посмотрел в программку: «Астурия» (1892).
И больше ничего. Это было волшебно. Шон закрыл глаза, ритмичные аккорды переливались через него и проникали в самое сердце. Он почувствовал, как бедро Мэгги прижалось к его бедру, когда мимо них протиснулся один из опоздавших. Шон так и продолжал сидеть, чувствуя тепло ее бедра, слушая музыку. Склонив голову набок, он любовался мистической игрой светотеней, захваченный волшебным действом. Время перестало для него существовать.
Он присоединился к шквалу оваций и снова закрыл глаза. Бойкую польку, если это была полька, сменили один за другим два диссонансных экспериментальных пассажа, а затем внезапно, словно из ниоткуда, его ошеломило страстное, тоскующее вступление следующей пьесы, знакомой, будто любимая колыбельная из детства. Убаюкивающая и печальная, она потрясла его трагической неизбежностью своей истории. Однако он был уверен, что никогда прежде не слышал этой вещи. Никогда. Он снова посмотрел в программку. «Recuerdos de la Alhambra».
Воспоминания об Альгамбре. Вещь была так же незнакома Шону, как и ее волшебное название, и когда запоминающееся тремоло мягко окутало его душу, он крепко зажмурился и поплыл от аккорда к аккорду прямо к пронзительному романтическому крещендо так уверенно, словно он сам написал ее в своих снах прошлой ночью. Он дышал вместе с музыкой и позволил ей проникнуть глубоко в его душу, а потом еще плотнее прижал ногу к теплому бедру Мэгги.
– ДА! ДА! ЙЕССС! О, ЙА! ОХ, АБСОЛЮТНО ТОЧНО, ОПРЕДЕЛЕННО ДА!
Остальные игнорировали его и продолжали идти в тени узких улочек.
– Су-упер! ПРОСТО охрененно!
Майки обернулся и потрогал его лоб.
– Чего ты там бредишь?
Пастернак с сияющими глазами указал на постер.
– Мы должны туда пойти! Обязательно!
Все повернули назад и уставились на дешевенькую афишу в большом окне бара. Мэтт прочитал ее вслух:
– Бар «Нарранха» рад дать знать о вернуца Ив и Кристоф и их триумфальный «АББА-Арабески» кабаре-шоу. Есть фсе ваши любимый хит!
Пастернак восторженно раскинул руки.
– Мы просто ОБЯЗАНЫ там быть! Девчонок не надо было уговаривать.
– Считай, что мы уже там!
– Я тоже!
Том, выглядевший сегодня скромно в своих шортах хаки, продемонстрировал в презрительной ухмылке свои большие, плоские передние зубы. Из-за этих зубов Мэтт пару раз чуть не закатал ему в пятак. Не то чтобы он что-то имел против Тома – просто его бесили эти зубы, когда тот вдруг начинал вести себя по-мудацки. Именно так он сейчас себя и вел, и Мэтту снова хотелось его приложить как следует. Вдобавок Том заныл жалобным детским голоском:
– «АБ-БА»! Кому нужна эта чертова «АБ-БА»?
Пастернак удивленно на него посмотрел.
– Я даже не собираюсь удостаивать это высказывание ответом. Если ты не понимаешь – ты не понимаешь. Но это, попомни мои слова, будет одним из лучших моментов твоего отпуска. Это просто свалилось с неба прямо тебе в руки. Это дар небес, чувак! Будет здорово!
Криста взяла Тома за руку.
– Послушай, он прав. Будет весело.
Том выплеснул злость на свою красивую спокойную подружку, которая к тому же была выше его ростом.
– «АББА»!
Он выдернул руку.
– Идите сами!
Он побежал по улице, остановившись лишь для того, чтобы крикнуть:
– Если бы я знал, что это будет пошлый дискотечный отпуск, я бы сэкономил денег и полетел на Фларес!
Засмеяться в такой ситуации – хуже не придумаешь, но от вида его красного злого лица они не выдержали и расхохотались.
Том, обычно спокойный и уравновешенный, не на шутку распсиховался и был готов взорваться. Гордо подняв голову и став от этого еще более смешным, он глубоко дышал, стараясь держать себя в руках.
Негодующе сверкнув на них злыми глазами, он крикнул:
– САЛАГИ!
И побежал. Криста двинулась было за ним, но Майки удержал ее.
– Оставь его на несколько минут. Он сам успокоится.
Она поморщилась.
– Что это с ним?
Пастернак вышел вперед, зажал нос и с ученым видом гнусаво затараторил:
– Он думает, будто ты его предаешь. Он никогда никого не любил и никогда ничего подобного не чувствовал. Он понял, что это не в его власти, и почувствовал свое бессилие и одержимость тобой. Он хочет, чтобы в целом мире были только ты и он, он и ты, навсегда. Он чувствует, что идет на компромисс, разделяя тебя с нами. Каждый пикник на пляже, каждое путешествие на катере, каждая дискотека – это еще больше потерянного времени для бедняги Тома, времени, которое он хотел бы провести с тобой, дорогая Криста. У нас осталась всего пара дней. Ему трудно поверить, что у него есть такая потрясающая девочка, как ты, и глубоко внутри он чувствует, что недостоин тебя. Естественно, он не верит, что по приезде в Голландию ты его не забудешь. Боюсь, он безнадежный, хотя и распространенный случай. Аккуратнее с ним. Спасибо за внимание.
Он слегка поклонился и отошел назад. Остальные, обалдев, уставились на смешного толстяка. Милли потрясенно покачала головой.
– Самое смешное, что он прав. Криста кивнула.
– Я должна была сама догадаться! О, господи! Ну и ну!
Майки расхохотался и захлопал.
– Мои поздравления, доктор Фрейд!
Он лукаво подмигнул остальным.
– Если бы ты обратил свою интуицию на собственный случай, тогда дело могло бы сдвинуться с мертвой точки.
Пастернак, чувствуя взгляд Милли, изо всех сил постарался скрыть свое смущение, но тут же нашелся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19