Больше он ни разу не потерял контроль над собой, но эта странная вечеринка имела двойной результат. Во-первых, я поняла, что Стюарт – нормальный человек, что отчаяние в его глазах на самом деле было вожделением. И потом, он попросил меня выйти за него замуж!
– Андреа, я люблю тебя. Я хочу каждую ночь любить тебя и утром просыпаться рядом до конца моей жизни. Ты выйдешь за меня?
Мы были такие разные. Я была шумной, любила петь и танцевать – итальянка, католичка. Стюарт ничем таким не был, но он был самый взрослый человек из всех, кого я знала, и с ним я чувствовала себя зрелой женщиной. Я наивно полагала, что теперь я уже точно выросла, и идею хорошего проведения времени на шумной вечеринке с пивом и в большой толпе я перестроила на спокойный ужин для двоих, дома, в полночь. Я приспособилась, настроилась. Интересно, что мой выбор слов, которыми я описываю перемены в своей личности, как вижу, все больше становится похож на речь Стюарта.
Потрясающее возбуждение, дрожь и волнение ожидания были фантазиями подростка, жившего в другом времени и пространстве. Теперь я взрослая женщина, любимая спокойно и каждодневно человеком, на которого я всегда могу положиться, который всегда будет со мной.
Была ли моя голова наполнена звоном колоколов, пением птиц? Таяло ли мое сердце, когда он, наконец, заключил меня в объятия и поцеловал? Я бы этого не утверждала, но зато я чувствовала себя уверенной и довольной.
Люди в моем городке сочли, что, конечно, лучше бы он был итальянцем или хотя бы католиком, но все же он был хорош даже с этими двумя серьезными изъянами. Сначала он внушал им благоговение своей образованностью, и они немного стеснялись его, но затем, после некоторой сдержанности вначале, они приняли его от всего сердца. Он обсуждал баскетбол и садоводство с папой и клялся маме, что наши дети будут расти католиками и что он хочет венчаться в церкви, что ей было безумно приятно. Конечно, сказал он мне потом, не может быть и речи о венчании в церкви, просто лучше не воевать по этому поводу.
– Рыцари, – сказал отец, – приходят под разными личинами: это не всегда красивые мужчины или великие щитоносцы. Береги его, Андреа, он очень любит тебя. Ты будешь счастлива с ним.
– Такой спокойный, уравновешенный, надежный! – отметила мама. – Колокола? – переспросила она мой вопрос. – Чего тебе нужно с колоколами? Тебе нужен человек, который будет заботиться о тебе, защищать, друг. Ты получила такого человека и будь счастлива.
Моя сестра Лоррейн, почти на пять лет младше меня, считала, что Стюарт несколько надутый.
– Он очень взрослый, не то что твои друзья, – возразила я, защищая его.
– Он самодовольный и скучный. Мне Ричард больше нравился.
«Большое спасибо, дитя!»
А я? Я думала, что люблю его. Стюарт был добрый, много работал, совсем неплохо выглядел, и он безумно заботился обо мне. Правда, чего еще девушка может желать? Любовь, которая одновременно дергает и причиняет боль, парит в высоте и бросает в дрожь, так что ты никогда не знаешь, на каком ты свете? Зависимость такая, что от одной улыбки или нахмуренных бровей не знаешь, какое выражение лица ты будешь иметь целый день? Стук в груди, когда представляешь себе ваше соединение, занятие любовью? Это я уже имела. Все, что я хотела, – это человека, который будет рядом, когда он мне нужен, может быть, иногда дающий немного умеренного удовольствия.
Стюарт дал мне свободу и уверенность, как страховочная сеть канатоходца, и осознание себя как личности. Мне понадобилось много лет, чтобы понять, что он сделал для меня, и, когда я это поняла, было уже слишком поздно…
Почти через год после того, как мы встретились, сияюще чистым апрельским днем мы поженились – без мессы, поскольку брак смешанный, но в церкви Сан-Джованни в Оуквиле. Моей матери не пришлось со стыдом качать головой, как миссис Сабатио с другого конца улицы, чья дочка вышла замуж в протестантской церкви: Андреа получила специальное разрешение обвенчаться в католической Церкви. Прием был дан на каменной террасе в Оуквильском «Кантри Клаб». Это было осуществлением мечты всей моей жизни и, без сомнения, самым большим расходом в жизни моего отца.
Семья Стюарта, как, разумеется, и большинство его друзей, по происхождению не были итальянцами, и после долгих горячих споров с матерью мы остановились на том, что на свадебном пире будут грудки цыплят под белым соусом, горох, морковное и картофельное пюре, до этого – мясной бульон с хересом, а после – мороженое. Трудно представить нечто более далекое от итальянского обеда со сменой девяти блюд, которого хотела мама, но получилось элегантно, и уж лучше паршивого буфета, который был на свадьбе моей кузины Изабеллы за месяц до того в Колумбус-холле.
Терраса клуба была заставлена круглыми столами, покрытыми скатертями и фарфором, и погода для Новой Англии весной была изумительной. После обеда звучала приглушенная танцевальная музыка, исполняемая «Ночным оркестром» Кена Райта вперемешку с пианистом клуба. Танцуя со Стюартом под мелодию «Возьми меня на луну», я думала о парнях, которые, возможно, приехали на машинах в Пойнт, по ту сторону реки, слушают музыку и взрывы смеха, и я молилась, чтобы Ричард был там и слышал.
Я была девственница в свои двадцать четыре года, и Стюарт в свои тридцать тоже, и наш медовый месяц был потным болезненным кошмаром, соревнованием на выносливость. Мои отношения с Ричардом всегда были удовольствием, и даже несмотря на то, что мы никогда по-настоящему не занимались сексом, я знала, что мне это понравится. Но Стюарт был слишком подавлен, и я не решалась сказать, чего бы я от него хотела, – он, безусловно, удивился бы, откуда я это знаю. Занятия любовью были для него столь же важной частью брака, как получение самой лучшей страховки, как будто мы подвергнем наш брак опасности, если будем вести себя несерьезно и получим немного удовольствия. Секс, особенно вначале, был ритуалом, который мы должны были вынести: неуклюже и неудобно, Стюарт любил меня так, как будто боялся сделать больно. Где было тепло близости, радость открытия, награда удовлетворения? Что за важное дело мы делали? Мы так и не отыскали никакого волшебства, но в результате отработали технику, которая приносила удовольствие, вот и все.
Вскоре после того, как мы поженились, мне стали сниться сны. Я снова переживала тот вечер, когда мы расстались с Ричардом, или просыпалась, представляя себе ночь любви с ним. Много лет спустя я все еще мечтала о встрече с ним, случайной, разумеется: очаровательная сдержанная молодая матрона с хорошо воспитанным ребенком, и тут же звук моего смеха, доказывающего, что я счастлива, что мне лучше без Ричарда, чем с ним. Я слышала, что он уехал из Оуквиля; кто-то говорил, – в Нью-Йорк, другие считали, что он в Лос-Анджелесе. Никто на самом деле не знал, где он, да это было и неважно: он ушел из моей жизни.
Через три года после свадьбы родилась Келли, а еще через три года появился Брайан, и разочарования брачной постели сменились для меня радостями материнства.
Глава 3
Брайан был на три года младше Келли и не обладал мятежным темпераментом своей сестры. У него был характер отца, несмотря на то, что внешне он был больше похож на меня темными волосами и карими глазами. Кроме того, ему было даровано особенное чувство юмора, и один Бог знает, откуда оно у него взялось.
Когда ему было одиннадцать-двенадцать лет, он записывал передачи «Доктора Дименто» – причудливые радиопрограммы, которые передавались поздно вечером и состояли только из комедий и пародий, таких, как песни Тома Герера, «Фантазии» Ала Янковича и других. Он помнил наизусть большинство старых вещей Монти Питона, которые цитировал при каждой возможности, а его любимым фильмом был «Святой Грааль», представляющий английскую комедийную труппу.
Вся агрессия, которая в нем была, разряжалась на хоккейном поле, и было странно видеть его на льду, когда в нем соединялось искусство грациозного фигурного катания и замечательного владения клюшкой с энергией, почти акробатической игрой задиристого хоккеиста. Он был в защите команды «Девилс», нашей молодой хоккейной команды, и надеялся в следующем году попасть в Высшую студенческую лигу. Его защищало лучшее обмундирование, которое только можно купить за деньги, но я долго не могла привыкнуть к пинкам и падениям на льду, к шишкам и синякам, которыми сопровождались занятия этим спортом.
К тому времени, как ему исполнилось пятнадцать лет, он уже двенадцать лет играл в хоккей, и я даже приблизительно не могла бы сказать, сколько часов мы со Стюартом провели на холодном катке, ожидая окончания тренировок, переживая из-за неудач и приветствуя замечательные победы среди толпы родителей, заполняющих галерку.
Стюарт очень любил эту игру и одно время был тренером команды Брайана. Он присутствовал на всех играх, в которых участвовал Брайан, согласовывал свои командировки с расписанием его игр и, когда только мог, присутствовал на тренировках, объясняя потом сыну, как ему улучшить обратный ход, как выше поднять шайбу при броске, как держать клюшку, выполнить буллит, и так далее, и так далее…
Когда мне приходилось сидеть на тренировке, я брала с собой книгу или разговаривала с кем-нибудь, чтобы скоротать время, и я не могла ничего посоветовать Брайану – ведь я не смотрела. Я любила разные мероприятия, танцы и спортивные состязания, но провести выходные в мотеле «Кейл-Код» в феврале, когда не можешь купаться, или в апреле в Вермонте, когда не можешь кататься на лыжах, представлялось мне странной шуткой.
Когда дети только начинали кататься на коньках, их родители почти не общались: каждый сосредоточенно наблюдал и восхищался своим драгоценным маленьким хоккеистом, но к тому времени, как мы провели годы вместе либо во влажной и холодной атмосфере катка, либо в мотеле во время соревнований, между нами возникла теплая дружба. Именно там я встретила Элен Макграф, свою лучшую подругу. Наверное, для женщины в возрасте это немного странное высказывание, но, если бы мне предложили выбрать только одну подругу, я выбрала бы Элен.
Мы познакомились семь лет назад, когда наши мальчики играли в одной команде. Ожидая окончания тренировки, я с удовольствием болтала с Элен. Это была очень интересная блондинка с острым языком, но я быстро распознала в ней добрую душу.
Вскоре мы стали большими друзьями: обменивались книжками и рецептами, катались на лыжах или сплетничали по телефону, как две старушки. Поверяя друг другу свои страхи и мечты, мы обе могли быть уверены, что собеседница проявит интерес, поддержит или хотя бы посмеется в нужном месте.
В начале сентября, через несколько недель после неприятного происшествия с Келли, мы с Элен поехали вместе в город. Мы совершали такую поездку каждый год с тех пор, как наши дети были маленькими, и мы праздновали их возвращение в школу – и наше возвращение к свободной жизни – после долгого жаркого лета.
У нас были два простых правила – путешествие должно было состояться в сентябре, и мы не ели индийскую еду. Второе правило изобрела Элен.
– Я ненавижу кэрри, Андреа, я миллион раз говорила тебе об этом!
– Но, Элен, существует пятьдесят семь разновидностей соуса кэрри, а в некоторых индийских блюдах он вообще не используется. Вы со Стюартом – великолепная пара, – часто говорила я.
Теперь у нас не было необходимости сбегать от детей, но мы обе работали неполный день и вполне могли себе позволить развлечение в духе незамужних девиц. Мы внимательно изучали в «Санди-Глоб» программу ближайших мероприятий и придумывали себе различные удовольствия – посещение художественных галерей, авангардный театр, рестораны с модной кухней, национальные ярмарки, шикарные антикварные магазины, прочесывали первый этаж универмага «Филен» в поисках покупок – абсолютно все, что привлекало наше внимание, – кроме, конечно, индийской еды.
Когда мы заходили куда-нибудь поесть, мы много разговаривали, раздражая обслуживающий персонал в ресторанах, поскольку мы сидели, разговаривая и смеясь, за обедом, который мог длиться до трех часов дня. На этот раз мы обедали в «Чиерс» – бостонская достопримечательность, и я рассказывала Элен о неприятном инциденте Келли с Карлом, который теперь стал фигурой истории.
– По крайней мере, все хорошо закончилось: сейчас столько опасностей вокруг. Я, конечно, понимаю, что это звучит странно, но я была удивлена, когда узнала, что Келли еще невинна. Она напомнила мне себя в молодости, и я потом до утра думала о своем школьном возлюбленном и как мы с ним расстались.
– Честно говоря, неудивительно, – сказала Элен. – Неприятности Келли были связаны с сексом, и, держу пари, что ты порвала со своим парнем тоже на почве секса.
– Ну ты и догадливая.
– Не особенно – просто так обычно и бывает: ты не поддаешься, и они уходят.
– Мы встречались очень долго, Элен, почти пять лет, и мне казалось, что у него это серьезно. – Вспоминая, я почувствовала боль. – А потом оказалось, что он меня обманывает…
– Ты с ним спала?
– Нет, Элен, конечно, нет.
– Ради Бога, не говори об этом с таким ужасом: многие люди это делают, ты знаешь.
– Ну, мы не делали. – Я говорила с сознанием собственной правоты и невинности, вспоминая, как близки мы были к интимному акту.
– Может быть, он говорил о женитьбе только для того, чтобы посмотреть, как далеко он сможет с тобой зайти? – Я молча проглотила это замечание, признав в итоге, что, возможно, Элен была права.
– А ты спала с кем-нибудь в молодости? – спросила я, надеясь, что это не будет звучать нахально.
– Да, – коротко ответила она. – Конечно, для нас это был не просто секс, это была настоящая любовь. – Говоря это, она округлила глаза, подчеркивая сарказм своих слов. – Мы были особенные, понимаешь, не такие, как все, кто просто занимался сексом. Его звали Марвин. Не смейся, это правда. Когда я первый год училась в колледже, он как-то сел со мной в художественном классе. Он попросил одолжить ему ручку, потом мы вместе обедали, а ночью он уже был в моей постели. Мы нашли любовь, которая должна была длиться до конца времен, а она длилась до конца семестра. – Элен засмеялась сухим, несчастливым смехом. – Я тоже думала, что когда мы окончим колледж, то поженимся.
– Что же случилось?
– Другие девочки, более красивые… Черт его знает. Мы в конце семестра пошли на танцы, и он крутился вокруг какой-то девочки, очень симпатичной блондинки. А я тоже была дура: стала с ним ссориться из-за этой девочки прямо на танцах, так как думала, что он ее так завлекает, а он уже ее знал… интимно! Это было так унизительно. Он оставил меня одну и весь остаток вечера сидел с ней за столом.
Элен уставилась на свою тарелку, вертя вилку в руках, как будто у нее пропал аппетит. Обычно такая смешливая и саркастичная, теперь погруженная в меланхолические раздумья, Элен казалась очень грустной.
– Больше я его не видела, – сказала она спокойно.
– А как ты думаешь, он любил тебя?
– Ну да, конечно! Я до того ни с кем не была близка, поэтому думала, что это была настоящая любовь. Мы все свободное время проводили вместе, – по крайней мере, я так думала. Он, конечно, лгал мне: ведь он находил время, чтобы встречаться с этой телкой и, несомненно, еще с бессчетным количеством девиц. В результате оказалось, что у нас был просто секс, а он говорил мне, что любит, только для того, чтобы легче добиться того, чего хотел. Я получила очень ценный урок. – Он дурачил меня, – продолжала Элен после долгой паузы. – Я доверяла ему, а после него я, наверное, никому уже не доверяла.
Я понимала это чувство.
– Мне кажется, такое часто бывает, – заметила я. – Интересно, как будет у Келли?
– Она научится, Андреа, так же, как мы с тобой научились.
– Я думаю, что человек с годами становится мудрее и осмотрительнее, но тебе повезло, что ты встретила Кевина.
– Ну, когда я его встретила, мне было двадцать пять лет и я стала немножко умнее. Я поняла, что надо иметь опору в жизни для безопасности. Я не влюбилась в Кевина, он мне просто понравился, а со временем понравился еще больше. Я думаю, ты права – мне повезло. Со временем я перестала волноваться, гуляет ли он на стороне, а теперь мне иногда хочется, чтобы его вовсе не было со мной.
Я засмеялась, но заметила:
– Что это значит?
– Ох, ничего, конечно, просто мы столько лет прожили вместе и так хорошо друг друга знаем, что Кевин уже не может меня чем-то удивить. Он предсказуем так же, как и я, наверное, просто давно женатая пара… а охотничье возбуждение, все это, Андреа, давно ушло. – Что касается скучных старых семейных пар, то я недавно встречалась с Марджи Горелик. Так ты не представляешь, что там произошло: этот ее скучный до предела муж, Генри, взял и бросил ее ради другой женщины. Ты можешь в это поверить? Он встретил свою знакомую, с которой дружил много лет назад, задолго до того, как они с Марджи поженились, и сказал Марджи, что он влюбился впервые в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31