– Ты знаешь мое имя, милорд, – безмятежно продолжала гостья. – Оно начертано в твоем сердце. Уверяю тебя, я не из Черной Цитадели. И мне это место представляется таким же омерзительным, как тебе; возможно, мне оно даже более отвратительно, поскольку я хорошо знаю его прошлое и знакома с обитающим там существом. Я преодолела огромное расстояние от Иппы до острова Налантира, а потом до этой долины, чтобы помочь тебе. Известно ли тебе истинное имя твоего врага и его сущность? Мне – известна. Она совсем не такая, как ты думаешь. Быть может, ты сядешь и выслушаешь меня? Я хочу вам помочь.
– Милорд… – начал Лоримир и смолк. Карадур поднял руку. Столб пламени плавно опустился. Через мгновение на его месте спокойно потрескивал костер. В глубине темной тучи опять полыхнула молния.
– Я вас слушаю, – сказал Карадур.
ГЛАВА 19
– В далекие времена жил один человек. Имя, полученное им при рождении, давно забыто, но нам известно, что он появился на свет в той части Риоки, что мы называем Камени. Боги наградили его могучим духом и гибким умом.
Пожалуй, происходящее сейчас было самым поразительным событием за все путешествие – гораздо более странным, чем неожиданное появление Медведя. И дело было вовсе не в том, как появилась волшебница, – поражала та легкость, с которой она завладела их вниманием.
– В те времена магия процветала в Камени. Брось палку – и попадешь в чародея, как гласила старая пословица. Так уж случилось, что этот человек прославился на всю страну своими заклинаниями. Но в глубине души чародей не был удовлетворен достигнутым. Он мечтал о большем – ему ужасно хотелось стать настоящим волшебником.
– Значит, волшебник сильнее чародея?
– Чародеи создают заклинания. А заклинания предназначены для обмана, фантазий, миражей. – Волшебница подняла с земли камешек и бросила в костер.
Алая роза расцвела в огненном янтарном сердце. Наклонившись вперед, она выхватила из огня розу и протянула ее Карадуру. Его пальцы сомкнулись на покрытом шипами стебле, и цветок тут же распался на тысячи рубиновых осколков. Подобно алым песчинкам, они просыпались между его пальцев.
– Заклинание можно парировать, изменить или просто уничтожить. Магия – это знание. И первое истинное знание, которым овладевает волшебник – хочет он того или нет, – есть место, время и способ его смерти. – Ее приятный голос оставался спокойным. С тем же успехом она могла бы говорить о погоде. – Некоторые оказываются не в состоянии это выдержать: одни оставляют занятия магией и тратят свою жизнь на бегство от собственной кончины. Другие при помощи магии пытаются победить смерть.
Этот человек не был трусом, он не пытался убежать. Существуют заклинания, продлевающие жизнь. Чародей их нашел. Есть заклинания, защищающие от ранений и болезней: он использовал их, чтобы сделать себя неуязвимым. Смерть и все, что ее сопровождало, притягивали к себе его внимание. Постепенно он начал меняться – в конце концов, в нем остались лишь голод и ужас: голод к жизни и ужас перед собственной смертью.
Он отказался от собственного тела – ведь тела умирают. Из-за неизбежной гибели родных, любовников и друзей он порвал все человеческие связи. Его инструментом стало манипулирование смертью. Злые люди нанимали его для достижения своих целей. Он брал их деньги, выполнял поручения и продолжал жить – а они умирали. Он соблазнял более слабых магов и поглощал их силу. Его знания росли, и он охотно использовал их, чтобы пугать и мучить людей. Постепенно чародей лишился последних человеческих качеств, за исключением тех, что питаются мраком. И его стали называть Анкоку, Опустошенным, Темным Магом. – Карадур пошевелился. – Тебе известно его имя, милорд?
– Я читал о нем.
– Быть может, тогда ты знаешь, что произошло потом. Великие волшебники Риоки вскричали: «Довольно!» И объединили свои умения против отвратительных заклинаний Анкоку. Она немного помолчала, приложив руку к горлу. – Прошу меня простить, хрипло проговорила она. – Я отвыкла от долгих речей.
Азил отошел от костра и приблизился к сидевшим поодаль солдатам. Он жестом показал, что хочет пить. Те протянули ему мех с вином. Лютнист принес его к огню и предложил волшебнице.
– Благодарю. – Она выпила вина и вернула ему мех.
– Анкоку выстроил на севере крепость и дал ей имя – Черная Цитадель. Историки именуют это сражение Войной Магов, однако название выбрано не совсем правильно: получается, что в нем принимали участие только чародеи и волшебники. На самом деле это было не так. Бои шли на северных равнинах. Обычные мужчины и женщины сражались и умирали, а потом поднимались и вновь начинали драться. Зеленые поля Камени стали местом битвы призраков. – Огонь вспыхнул ярче.
Волшебница произнесла несколько тихих фраз. Пламя последовательно меняло цвета – становилось белым, зеленым, синим, янтарным и на миг даже почернело.
– Наконец, собрав все силы, волшебники сломили сопротивление Темного Мага. Он был побежден и пленен. Но его сила оказалась настолько велика, что волшебники не сумели уничтожить Анкоку. Они привели его на гору Анор в Камени. Когда-то она была центром огромного города, пристанищем королей. Позднее гора Анор стала называться Жилище Камней. На самом верху в столь давние времена, что мы не в силах их назвать, древние возвели огромный кромлех. Сейчас его камни разбиты или ушли в землю, но в дни Анкоку они стояли высокие и молчаливые, и в них таилась могучая магия.
Маги поместили Опустошенного внутри каменного круга и наложили заклятья, далеко выходящие за рамки обычного волшебства. Они построили темницу, но не из каменных стен, а из чар, при помощи столь сложной и могущественной магии, что ничто не могло их изменить или ослабить.
– Значит, Темный Маг все еще жив? – спросил Карадур.
– Да. У него нет человеческого тела, нет глаз, ушей или языка. Но он выжил и даже, находясь в темнице, лишенный тела, способен причинить ужасный вред. Но для этого Анкоку кто-то обязан призвать, а тот, кто узнает Призывающее Заклинание и пожелает его произнести, должен заплатить цену.
– И какова же эта цена? – спросил Карадур.
– Порабощение. Пустота. Смерть.
– Какой же человек на такое согласится? – изумился Лоримир.
– Хороший вопрос, капитан. Лишь немногие из тех, кто призывает Анкоку, знают, что их ждет. Все эти маги умирают, а вместе с ними уходят их воспоминания. – Голос волшебницы стал тихим и печальным. – Но даже если бы они знали, большинство из них не отказалось от того, что он предлагает.
– Что же он предлагает? – спросил лорд-дракон.
– Власть, – ответила женщина с серебряными волосами. – Огромное богатство, владение магией, даже бессмертие. Конечно, он их обманывает. Но чародеи об этом не догадываются.
– Если маги умирают, то как другим удается вызвать Анкоку?
– Знания не уходят бесследно. В Риоке есть место, где они хранятся. Однажды тихим летним днем твой брат Тенджиро, милорд, – она кивнула Карадуру, – приплыл в это место. Тарас, хранитель знаний, узнал его. «Приятный молодой человек, изящный, воспитанный, сияющий, точно солнечный цветок». Он пришел в поисках власти: твой близнец многое умел, но ему было мало, он хотел получить доступ к могуществу, на которое не имел права. Тенджиро не нашел того, что искал, однако обнаружил тень Темного Мага.
– Мой брат мертв? – спросил Карадур.
– Нет. Он изменился . Он больше не Тенджиро Атани: теперь он Кориуджи, Стылый Червь. Он разбудил Анкоку и сам стал Анкоку, Опустошенным, который должен поглощать жизни других, чтобы жить. Спроси своего друга, милорд, он знает.
– Почему?! – яростно воскликнул Карадур. – Есть люди, которые продали бы своих детей, лишь бы получить то, что Тенджиро имел по праву рождения: богатство, благородное происхождение, привлекательность…
Волшебница ничего не ответила. Лорд-дракон глубоко вздохнул. Подобно актеру, надевающему маску, он заставил свое лицо окаменеть.
– Гортас – варг, овладевший умением менять форму. Когда-то он был могучим воином, самым верным капитаном Анкоку. Много лет назад он посвятил себя служению Темному Магу. Как варги и сама Цитадель, он живет только тогда, когда его призывает хозяин.
– А он может умереть? Я обещал себе, что уничтожу его.
– Его можно убить, – ответила волшебница. – Но мне не известно, умрет ли он.
Низкий гул – так дрожит гора перед тем как упасть – донесся со стороны облаков. Молния располосовала небо; гром разнесся над притихшим лагерем, подобно волне океанского прибоя, набежавшей на берег. Лошади испуганно заржали; послышались голоса солдат, успокаивающих животных. Лоримир вскочил, и его голос перекрыл шум:
– Рогис, помоги Герагину с лошадьми. Орм, Ирок, Финле, Лурри, глаз не сводите с Черной Цитадели! Все остальные, ставьте палатки, быстро! – Воин повернулся. – С вашего разрешения, милорд…
– Иди, – бросил Карадур, не глядя на своего капитана.
Лоримир скрылся в темноте. Налетевший порыв яростного ветра унес чью-то рубашку. Послышался удаляющийся стук копыт: запаниковавший мул галопом промчался мимо них. За ним поскакали двое всадников.
Карадур поднял голову.
– А мой брат? – резко спросил он. – Он может умереть?
– Я не знаю, – мягко ответила волшебница. – Но что бы он с тобой ни сделал, пожалей его, если сможешь, милорд. Его судьба ужасна. Анкоку поглотил его. Теперь он связан с тьмой. А в конце Опустошенный его предаст.
Лорд-дракон сказал:
– Тенджиро убил моих людей. Он угрожает моим владениям. Я не могу его пожалеть. – Горячий сухой ветер, похожий на хамсин Накаси, пронесся над голой землей. От кожи Карадура исходило яростное свечение. – Мне кажется, я знаю твое имя, волшебница.
– В самом деле, милорд? – Она встала, словно готовилась выслушать приговор.
– Ты Сенмет из Мако, убившая моего отца. Поправь меня, если я ошибаюсь.
– Нет, милорд. Ты не ошибся. – Она тяжело оперлась на свой посох. – Хочешь, я расскажу тебе, как это случилось? Коджиро Атани, Черный Дракон… Я никогда не видела ничего более прекрасного. Да, скачущая лошадь, парящий орел или выпрыгивающий из моря дельфин красивы – но ты думаешь так лишь до тех пор, пока не увидишь летящего дракона. Его чешуя из обсидиана. Блистающий алый гребень украшает гордый изгиб шеи. Его крылья широки, как поле. Он изрыгает белый огонь; белый, а не синий, желтый или красный, как огонь земли. Драконий огонь горяч, как то пламя, что пылает в недрах звезды.
Он парил над крепостью, обжигая ее обитателей своим белым дыханием, и они горели; он летел над рекой, выдыхая огонь, – и река обращалась в пар. Пылали баржи, причалы и корабли, а мосты разваливались, как сделанные из хворостинок игрушки. Люди на мостах падали в восходящие потоки пара и пронзительно кричали, умирая.
Я создала бурю, гром, молнии, дождь, град. У меня оставалась надежда его отпугнуть. Однако Черный Дракон взревел – на земле нет звуков, подобных реву дракона, – и полетел сквозь бурю, а когда рядом вспыхнула молния, он открыл пасть и проглотил ее.
Тогда я создала иллюзию другого дракона, блистающего дракона с золотой чешуей, и направила его в небо, надеясь, что он увлечет Коджиро Атани прочь от города. Но Черный Дракон взревел вновь. И все окна, чашки и зеркала в городе треснули. Он дохнул на Золотого Дракона, и тот превратился в серебряные кружева. Огненный дождь пролился на здания. Начались пожары.
Тогда я вошла в контакт с разумом дракона, как умеют делать только волшебники. Я показала Коджиро Атани пылающие дома, реку, превратившуюся в пар, и людей, всех людей, которые умирали. И тут его полет потерял былую уверенность, его охватило раскаяние, и дракон изменил форму.
Он упал с огромной высоты в огонь.
– Так вот почему его тело так и не нашли, – сказал Карадур. Сияние, исходящее от его кожи, ослабело. Он встал и посмотрел на волшебницу. – Я охотился за тобой два года – все то время, что находился в Мако. Я хотел тебя убить. В конце концов, мне сказали, что ты мертва.
Она приподняла серебристые брови. Кто тебе это сказал?
– Эрин ди Мако.
Она покачала головой.
– Если правитель Мако так сказал, значит, он солгал. Но я сомневаюсь, что Эрин ди Мако стал бы говорить тебе неправду, милорд. Не думаю, что у него получилось бы. Какой вопрос ты ему задал и что услышал в ответ?
– Я спросил: что стало с Сенмет из Мако? Он ответил, что лишь другой волшебник способен дать ответ. И сказал: «В Мако нет волшебников».
– Понятно. – Ее выразительный рот дрогнул. – Он сказал правду, хотя и не всю. В течение нескольких лет я молча бродила по городским улицам, существовала только благодаря милостыне, а ночевала в садах, конюшнях и у дверей борделя. Я забыла свое имя, не помнила, что когда-то была волшебницей.
Карадур не сумел скрыть удивления.
– Боги, но почему?
– Дракона уничтожить непросто, – тихо ответила Сенмет. – Я находилась внутри разума Коджиро Атани, когда он падал.
Над их головами оглушительно прогрохотал гром. В воздухе запахло нагретым железом.
– А что тебя разбудило? – спросил лорд-дракон.
– Анкоку. – Фиолетовая роза расцвела на посохе волшебницы. Потом она почернела, лепестки обратились в пепел, и ветер унес ее прочь. – Разум Опустошенного блуждал по городу. Он меня и разбудил.
– Как ты осмелилась прийти сюда? – задумчиво промолвил Карадур.
Сенмет опустила голову, но тут же ее подняла.
– Поле выбирал Темный, а не я. Но… – Она посмотрела на него и улыбнулась, в ее изумрудных глазах промелькнуло лукавство. – Разве ты не слышал, что первое истинное знание, которым овладевает волшебник, состоит в знании места, времени и способе своей смерти? Я знаю, когда и как умру, милорд Дракон, и это произойдет не здесь, не сейчас и не от твоих рук.
К ним подскакал всадник; Эдраин соскочил на землю, едва не свалившись в костер.
– Милорд, ворота распахнулись. Гортас и шестеро Солдат направляются к нам для переговоров. Они взяли с собой ребенка.
– Найди Лоримира и расскажи ему. Раудри! – Голос Карадура прокатился по лагерю. – Играй сбор. – Он повернулся к Сенмет. – Волшебница, ты можешь что-нибудь сделать с этим грохотом? Или обычные манипуляции с погодой ниже твоего достоинства?
Сенмет направила свой посох в темное грохочущее небо. Гром стал стихать. Плотные тучи начали медленно расступаться. Раудри заиграл сбор, и солдаты бросились к лошадям.
Знамя дракона трепетало на ветру, сияли доспехи, отряд выстроился в форме полумесяца. Лучники замерли, подняв луки. Блестели трехгранные наконечники стрел.
Гортас упрямо шагал через перекопанную землю. Шестеро грязных мрачных солдат в доспехах следовали за ним. Один нес белый флаг, другой факел.
Рядом с одним из солдат семенил босой, полуголый и очень грязный ребенок. На шее у него выделялся темный кожаный ошейник с цепочкой.
– Иди, Шем, – сказал Гортас и натянул цепочку. Он продолжал шагать вперед. Ребенок старался не отставать. – Сядь, Шем, – сказал Гортас и вновь дерну за цепочку.
Шем споткнулся, посмотрел на Гортаса и опустился на четвереньки, как собака, прямо на холодную землю.
ГЛАВА 20
– Милорд Дракон, – Гортас отвесил развязный поклон. – Мой хозяин вас приветствует. – Оборотень дернул за цепочку. – Как видите, я привел с собой волчонка. Шем, встань!
Мальчик поднялся, повернув пустое лицо к Гортасу. Было видно, как он дрожит от холода.
– Ребенок не ранен: глаза, уши, язык, руки и ноги, все при нем. Он научился стоять, сидеть и следовать за хозяином. Мой повелитель считает, что речь – это привилегия и дети должны молчать в присутствии старших. Шем, сядь. – Малыш повиновался.
Карадур молчал, но его глаза горели. Солдаты, топтавшиеся за спиной Гортаса, отступили на шаг.
Бледный столб света пронзил плотные облака. Свет засиял на доспехах и оружии, коснулся серебряных волос волшебницы. Глаза Гортаса сузились.
– Неужели в ваших землях совсем не осталось мужчин, умеющих держать в руках оружие, и вам приходится обращаться за помощью к старухам, милорд Дракон?
– Это не твое дело, тварь, – произнес Карадур.
Оборотень ощетинился.
– Я капитан Кориуджи; мне есть дело до всего, что появляется во владениях моего повелителя. Кто ты, старая карга? – Его голос был полон презрения. – Какая-нибудь выжившая из ума деревенская колдунья, путешествующая с армией?
Сенмет молча стояла, опираясь на свой посох. Ее морщинистое лицо было задумчивым и немного печальным.
Гортас сделал небрежный жест.
– Я чую магию. Но все волшебники Риоки вместе взятые не в состоянии уничтожить моего повелителя. Милорд Дракон, мой повелитель приказал передать вам: он принимает ваше предложение сразиться с его воином. Он соглашается на ваши условия. Если вы одержите победу, то заберете ребенка, а мои варги и я найдем себе другое место для охоты. Если победит воин моего хозяина, ваш замок, владения и все ваши люди будут принадлежать ему. – «И мне», сказали глаза Гортаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34