– Макс, у тебя деньги есть, проучи его. В крайнем случае, сто рублей проиграем, подумаешь. А если выиграем у него, то в Сочи будем королями, ты видал, какая у него толстая пачка денег?
Я знал, что играть ни в какие азартные игры нельзя, и никогда в них не играл: не для того же затевается шулерами игра, чтобы проигрывать. Если бы наперстки крутил неизвестный нам парень, я никогда бы не влез в игру. Но тут с одной стороны подталкивал меня Данила, а с другой я тешил себя мыслью, что мы не глупее известного нам Фитиля и уж как-нибудь проследим за его неловкими руками.
Раздосадованный проигрышами и насмешками Фитиль очередной раз закатил под один из стаканчиков шарик и быстро поменял его местами с другими. Как быстро он ни манипулировал руками, я четко видел, что стаканчик с шариком поехал в правую сторону и остался стоять на краю картона.
– Правый с краю, – подсказал мне Данила.
Я и сам видел, что он правый с краю. А Фитиль снова объявил:
– Ставка сто рублей!
Я протиснулся вперед и, пока никто не накрыл колпачок, положил на него руку.
– Здесь!
Фитиль хищно улыбнулся, когда увидел, кто с ним играет. Еще в начале лета на этой же площади я обыграл его в теннис, и он вынужден был заплатить мне пятьсот рублей. Глаза его говорили, что пришла пора сквитаться.
– А деньги есть, москвич?
Я полез в нагрудный карман и вытащил все шесть тысяч рублей, показывая, что ему нечего бояться, расплатиться будет чем. Фитиль медленно приподнял стаканчик. Толпа с соболезнованием вздохнула. Под ним ничего не было. Фитиль приподнял другой, стоящий по центру стакан, – шарик лежал под ним.
– Как же так? – простонал за спиной Данила, – я же хорошо видел, как он его в угол поставил.
А Фитиль неспешно принял у меня из рук две пятидесятирублевки и подначил:
– Отыграться слабо?
Лучше бы он не открывал свой мерзкий рот. Два чувства боролись во мне: я казнил себя за то, что поддался соблазну азартной игры и распечатал круглую сумму – шесть тысяч рублей. Пять девятьсот – не шесть тысяч рублей. Может быть, поставить еще сто рублей и отыграться или благоразумно уйти? Если бы с нами была Настя, она бы нас с Данилой и близко не подпустила к лохотрону, оттащив за руки от афериста и жулика Фитиля. Но это Настя, а у моего дружка Данилы яростным огнем горели глаза, когда он алчным взглядом провожал наши денежки, исчезающие в кармане жулика. Он неотрывно смотрел на руки наперсточника и шептал:
– Я теперь глаз в сторону не отведу, играй, Макс.
Вот эта подсказка и моя уверенность, что мы в четыре глаза углядим за руками Фитиля, и сыграла с нами роковую шутку.
– Крути! – сказал я ему, облизывая пересохшие губы.
– Ставка сто рублей! – послышался насмешливый голос.
На этот раз Фитиль закрутил стаканчики намного быстрее, чем прошлый раз, они описали замысловатые восьмерки и выстроились в ряд.
– Где? – последовал вопрос.
Мне показалось, что шарик должен находиться в центре, а Данила тянул меня за руку и показывал на крайний левый колпачок.
– Левый, левый поднимай.
– По-моему, средний, – сказал недавний победитель Кузьма, вполглаза наблюдающий за игрой.
Я растерялся, а Фитиль тревожно оглядев толпу, прикрикнул на Данилу:
– Не знаешь, не подсказывай, деньги ставь, потом играй, – и обратился ко мне, – ну, который?
Если бы Фитиль не цыкнул на моего приятеля, я бы точно указал на средний стаканчик, а теперь мне показалось, что он выдал себя неосторожной репликой. Я указал на левый стаканчик:
– Здесь!
Фитиль облегченно вздохнул и поднял указанный мной медный стаканчик, больше похожий на колпачок из детского мультфильма. Никакого шарика под ним не было.
– А ты под которым думал?
– Под средним.
Фитиль приподнял остальные два. Черная горошина, как я и предполагал, была под средним, тем более мне показывал на него и недавний победитель Кузьма. Я зло посмотрел на своего приятеля: куда он смотрит, ясно же было видно, что колпачок-стаканчик с шариком остался в центре. А Фитиль, довольный, что два раза нас обманул, повеселевшим голосом объявил:
– Не слушай ты его, если хочешь, предлагаю сразу отыграться – ставка двести рублей.
Я прикинул, что в случае выигрыша восстанавливаю свою круглую сумму, шесть тысяч рублей, ну а при проигрыше нам с Данилой все равно хватит, пять тысяч мне на путевку и еще останется шестьсот на всякие мороженые. Я махнул рукой:
– Согласен!
Фитиль снова приподнял средний стаканчик, показывая всем, что черный шарик там так и остался, и вновь выписал на картоне тремя колпачками замысловатые фигуры. Не отрываясь, я следил за его руками. Шарик из центра уехал на правый край и вновь вернулся в центр. Как стоят пустые стаканчики, меня не интересовало. Я четко видел, как он сначала оставил стаканчик на правом краю и затем вторым движением перевел его снова в центр. В центре он, я даже не сомневался.
– Ну, говори, ставка двести рублей.
Я накрыл рукою средний колпачок. Данила чуть не лишился чувств и заорал:
– Справа на краю он остался. Он его больше не передвигал, я видел, шарик справа, – мой приятель попробовал перекинуть мою руку на крайний правый стаканчик, но Фитиль уже приподнял тот, на который я указывал. Он был пуст. Довольный Фитиль удовлетворил самолюбие Данилы и приподнял правый колпачок. Из-под него выглянул шарик стоимостью двести рублей. Пришлось отдать и эту сумму. Итого я уже проиграл четыреста рублей, хотя если бы был более внимателен, имел бы ее в плюсе. Теперь у меня осталось пять тысяч шестьсот рублей. Если попробовать еще раз отыграться, удвоив сумму до четырехсот, то в случае проигрыша мы все равно покупаем путевку за пять тысяч, и у нас остается еще двести рублей. Ничего страшного пока не случилось, без мороженого обойдемся, будем целый день купаться в море.
– Я хочу отыграться, – угрюмо сказал я Фитилю.
– Правильно, – согласился он, – я бы на твоем месте то же самое сделал, не может мне бесконечно везти… Ставка четыреста рублей, – громко объявил он и стал вертеть стаканчики. Покупатели неспешно обтекали нас с двух сторон. Зажатые прилавками, мы путались у них под ногами. В самый ответственный момент, когда Фитиль начал производить свои манипуляции, меня случайно задела тяжелой сумкой проходившая мимо тетка и еще обругала:
– Родители не видят, чем ты тут занимаешься. Нашел у кого выиграть, без штанов домой пойдешь.
Не вовремя она меня задела. Я упустил из виду стаканчик, под которым находился шарик, и теперь не знал, на который показывать.
– Крайний слева, крайний слева, – гудел мне в ухо Данила. – Поднимай, не ошибешься.
– Крайний справа, – подсказал мне стоявший рядом Кузьма, до этого два раза подряд выигравший по сто рублей у Фитиля. И тут у меня в голове мелькнуло смутное подозрение, а не играют ли они вдвоем? Вдруг Фитиль переметнулся от Гориллы к областным бандитам и сейчас они составляют одну команду – Кузьма, Бугай и Фитиль? Я на всякий случай огляделся. Напарника Кузьмы, Бугая, нигде видно не было, а сам Кузьма мне показывал головой на правую сторону, шарик, мол, там. Фитиль, сидевший на корточках, поднял на меня глаза:
– Ждем-с.
И тут почти напротив я увидел его, Бугая. Он стоял метрах в десяти от меня перед пивной палаткой и пил пиво. Меня как током обожгло. Значит, они с Фитилем и Кузьмой одна команда. Фитиль крутит стаканчики-колпачки, они его прикрывают. Но с другой стороны, прошлый раз Кузьма мне правильно подсказывал, а я его не послушал и проиграл. Что же делать? Кому верить? Я еще раз глянул на худосочного Кузьму, в его, казалось бы, тусклых глазах плясали веселые черти. «Жулик», – решил я, вы все тут заодно, и показал на левый стаканчик, о котором мне беспрерывно долдонил Данила. Данила врать не будет. Фитиль приподнял его. Под ним, конечно, было пусто.
– А ты на который думал? – участливо спросил он меня.
– На средний, – соврал я.
Фитиль поднял средний. Под ним тоже ничего не было. Черная горошина оказалась под правым крайним, как и подсказывал Кузьма. Подозрения, зароившиеся было в моей голове, что Фитиль, Кузьма и Бугай одна команда, отпали сами собой. Итого я проиграл восемьсот рублей. Для меня это была сказочно большая сумма, но к окончательному краху она не приводила. Тем я и успокоил себя. Если бы в это время кто-нибудь оттащил меня подальше от наперсточника, я бы ему три дня бесплатно копал огород, но таких доброхотов не нашлось. А Фитиль не дал мне никакой передышки и сходу заявил, как будто я дал согласие продолжать игру.
– Ставки растут, ставка восемьсот рублей, продолжаем или трусишь?
Что дальше делать, я не знал. И денег мне было жалко, и обидно. Переходить Рубикон я боялся, ведь если сейчас проиграю, денег на Сочи не хватит.
– Мы посоветуемся, – сказал я ему и потянул в сторону Данилу.
– Давай так, – предложил я своему приятелю, – если мы вдвоем угадаем один и тот же стаканчик, играем.
У Данилы тряслись руки, но он согласился.
– Я на корточки сяду, чтобы все видно было.
Мы подошли обратно к Фитилю.
– Крути!
Фитиль показал нам шарик и крутанул стаканчики. На этот раз он не выписывал долгие фигуры. Стаканчик с шариком уехал в левый угол и остался там стоять.
– Слева, – шепнул мне Данила.
Я сам видел, что он слева, и наступил на него ногой. Кузьма отрицательно покачал головой. Я ему не поверил. А Фитиль сказал:
– Приготовь деньги.
– Сам приготовь! – набычился мой приятель. – Открывай.
Фитиль достал свою пачку, отсчитал из нее восемьсот рублей и положил их на край картонки.
– Где твои?
Уверенный, что черный шарик находится под левым колпачком, я выложил ответные восемьсот. Фитиль приподнял стаканчик: хоть кричи, под ним ничего не было. А Кузьма нагнулся и приподнял рядом стоящий. Черный шарик был под ним.
– Я же говорил, не там.
Для нас с Данилой наступила катастрофа. Имея на руках письмо-приглашение, где нас включили в «короткий список» шорт-листеров с преимущественным правом розыгрыша автомобиля «мерседес», мы по вине какого-то Фитиля должны были остаться дома. Оставался единственный вариант – спешно отыграться.
– Крути, – ничего не соображая, сказал я ему.
– Ставка тысячу шестьсот? – спросил он меня.
– Тысячу шестьсот, – подтвердил я, зажав оставшиеся деньги в кулаке.
Я четко видел, как Фитиль накрыл черный шарик одним из стаканчиков и не выпуская его из рук, прогнал по картонке в разные углы, а потом поставил обратно посередке.
– Средний? – спросил я Данилу.
Тот молча сглотнул слюну и утвердительно кивнул головой. Наши мнения совпали.
– Средний! – дотронулся я до колпачка-стаканчика.
– А деньги? – Фитиль пошевелил пальцами.
Я отслюнявил тысячу шестьсот рублей и положил их на край импровизированного игорного стола.
– А ты?
Фитиль не заставил себя долго ждать и, отсчитав такую же сумму, пристроил их рядом.
– Победителю!
– Согласен, открывай.
Так как игра пошла по-крупному, вокруг нас сгрудилась приличная толпа. Зеваки обсуждали перипетии борьбы.
– Глянь, мальчишка какие деньги ставит.
– А чего ему не ставить, небось папа новый русский, он ему столько на карманные расходы дает.
– Живут же люди.
Фитиль не стал тянуть резину и приподнял стаканчик. Под ним снова ничего не было. Кузьма, сочувствуя нашему проигрышу, подбодрил нас.
– Не может ему бесконечно везти, с каждым разом у него шансы уменьшаются. Я бы и на последние сыграл.
И без него было понятно, что теперь надо играть до конца. Или пан, или пропал, другого варианта не было. Данила как в лихорадке выбивал зубами дробь.
– Н-н-не п-п-пой-му, по-че-му ему так-к в-в-везет.
Фитиль ощерил в ядовитой улыбке хищную пасть:
– Ну, орлы, что там у вас осталось? Удваиваем? Три двести?
Я стал пересчитывать деньги. На руках у меня осталось две тысячи восемьсот рублей.
– Не получается, четырехсот рублей не хватает.
Кто-то из толпы со смехом подсказал:
– А ты штаны заложи, они как раз таких денег стоят.
На мне и правда были недавно вошедшие в моду штаны-трубы, моя гордость. Я, зная, что мы пойдем в гости к Насте, сдуру надел их. Но они стоили намного больше – тысячу двести рублей. Я с надеждой глянул на Фитиля:
– Возьмешь за четыреста?
Такой мстительной улыбки я никогда не видел. Он перекинулся взглядом с Кузьмой.
– Снимай.
Посередине оживленного базара я стал стаскивать с себя мою гордость, джинсы в стиле «рэп» типа «кул», так модно волочащиеся по земле. Данила своим массивным телом старался прикрыть меня от прохожих, снующих мимо прилавков. Когда я снял штаны-трубы, Фитиль первый раз за сегодняшний день посмотрел мне в глаза.
– Понял теперь, как ты меня в прошлый раз обидел?
– Давай крути, у нас есть еще шанс отыграться.
Но, судя по его глазам, шансов у нас никаких не было. Мы с Данилой вперились в стаканчик, под которым исчез черный шарик. Вот Фитиль перетащил его из левого угла в правый и оставил его там и тут же быстро задвигал двумя другими. На этот раз поднять стаканчик решил я сам. Не успел Фитиль спросить меня, под которым из них находится черный шарик, как я поднял правый крайний.
– Здесь!
Фитиль тут же без промедления поднял другой, из-под которого покатилась черная горошина.
– Ваши не пляшут, ошибся, дорогой, гуляй без штанов домой.
Фитиль выдернул у меня из руки остальные деньги, сунул стаканчики в карман, а джинсы под мышку и объявил:
– Десять минут перекур.
Кузьма, выражая сочувствие, похлопал меня по плечу:
– Ничего, сейчас не зима, и в трусах побегаешь.
Еще кто-то подошел с нравоучениями:
– Неужели вы не знаете, что играть с аферистами нельзя?
Кто-то спросил:
– А много денег проиграли?
А наши напасти на этом не закончились. Оказывается, у нас за спиной торговала турецким ширпотребом наша соседка Истамбул. Она или сделала вид, что только что нас увидела и узнала, или так и было на самом деле, никто теперь не докопается до истины, но на весь рынок разнесся ее визгливый голос:
– Так им и надо, не обеднеют, выиграли «мерседес» в лотерею и молчат, где выиграли. Пусть на «шестисотом» без штанов катаются.
Фитиль и Кузьма, почему-то вместе покидающие место действа, резко остановились.
– Как «мерседес»?
А Истамбул, как громкоговоритель, оповещала покупателей, обернувшихся на ее пронзительный голос.
– Так! Им уже и приглашение прислали, чтобы они ехали его получать. Вот пусть без штанов теперь и едут. Молчат, как рыбы, где выиграли.
Народ, за последние годы привыкший к «Властелинам», «МММ», «Хопру», «Чаре», и другим фирмам и банкам, где единичным счастливчикам удалось отхватить приличный дармовый кус, с завистью смотрели на нас. К нам снова подошли Фитиль и Кузьма.
– Она не врет? – спросил меня озадаченный Фитиль.
Сладостное чувство мести, написанное при уходе на его лице, моментально сменилось на обычную завистливую, заискивающую улыбку.
– Тебе какое дело? – огрызнулся я.
А Кузьма вдруг полез поздравлять нас. Он сначала обнял Данилу, потом потискал в объятиях меня, а когда наша соседка вдруг закричала на него: «Ты что делаешь?» – он неожиданно подмигнул ей и что-то прошептал на ухо.
Истамбул недолго пережевывала полученную информацию и вдруг приказала Фитилю:
– А ну отдай парню штаны, совсем обнаглел, как я посмотрю.
Я думал, жулик Фитиль начнет артачиться, а он почему-то посмотрел на Кузьму и, дождавшись от того согласного кивка, протянул мне мои штаны-трубы.
– Бери, пока я добрый.
– Идите, идите, – выпроваживала нас с рынка Истамбул, – идите, деда с бабкой обрадуйте. И я еще вечером приду, расскажу им, как вы тут в азартные игры со всякими проходимцами играете. Нет чтобы деду с бабкой помочь, огород вскопать или грядки выполоть, они на деньги играют, бездельники.
Глава VI. Тайна трюка
Человек, потерявший привычные ценностные ориентиры, чаще всего бестолково крутит головой, вглядываясь в окружающий его мир, и не узнает его. Солнце, так ярко светившее с утра, мне показалось, поблекло; пропала сочность красок окружающей нас природы. На голубом небе мне мерещились тусклые, серые тона. Притихший Данила, отстав на полшага, виновато семенил рядом.
– Не надо было, Макс, нам с тобой играть, говорил же я тебе, больше, чем на сто рублей, не играй.
Ноги бесцельно несли нас по городу. Заявляться домой сразу после проигрыша не хотелось, вообще не хотелось никого ни видеть, ни слышать и ни знать. Сейчас бы укрыться на время в какой-нибудь пещере и забыться долгим летаргическим сном. А в груди клокотал вулкан. Я выплеснул расплавленной лавой накопившееся раздражение на приятеля:
– Ты мне говорил… вспомни, что ты мне говорил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Я знал, что играть ни в какие азартные игры нельзя, и никогда в них не играл: не для того же затевается шулерами игра, чтобы проигрывать. Если бы наперстки крутил неизвестный нам парень, я никогда бы не влез в игру. Но тут с одной стороны подталкивал меня Данила, а с другой я тешил себя мыслью, что мы не глупее известного нам Фитиля и уж как-нибудь проследим за его неловкими руками.
Раздосадованный проигрышами и насмешками Фитиль очередной раз закатил под один из стаканчиков шарик и быстро поменял его местами с другими. Как быстро он ни манипулировал руками, я четко видел, что стаканчик с шариком поехал в правую сторону и остался стоять на краю картона.
– Правый с краю, – подсказал мне Данила.
Я и сам видел, что он правый с краю. А Фитиль снова объявил:
– Ставка сто рублей!
Я протиснулся вперед и, пока никто не накрыл колпачок, положил на него руку.
– Здесь!
Фитиль хищно улыбнулся, когда увидел, кто с ним играет. Еще в начале лета на этой же площади я обыграл его в теннис, и он вынужден был заплатить мне пятьсот рублей. Глаза его говорили, что пришла пора сквитаться.
– А деньги есть, москвич?
Я полез в нагрудный карман и вытащил все шесть тысяч рублей, показывая, что ему нечего бояться, расплатиться будет чем. Фитиль медленно приподнял стаканчик. Толпа с соболезнованием вздохнула. Под ним ничего не было. Фитиль приподнял другой, стоящий по центру стакан, – шарик лежал под ним.
– Как же так? – простонал за спиной Данила, – я же хорошо видел, как он его в угол поставил.
А Фитиль неспешно принял у меня из рук две пятидесятирублевки и подначил:
– Отыграться слабо?
Лучше бы он не открывал свой мерзкий рот. Два чувства боролись во мне: я казнил себя за то, что поддался соблазну азартной игры и распечатал круглую сумму – шесть тысяч рублей. Пять девятьсот – не шесть тысяч рублей. Может быть, поставить еще сто рублей и отыграться или благоразумно уйти? Если бы с нами была Настя, она бы нас с Данилой и близко не подпустила к лохотрону, оттащив за руки от афериста и жулика Фитиля. Но это Настя, а у моего дружка Данилы яростным огнем горели глаза, когда он алчным взглядом провожал наши денежки, исчезающие в кармане жулика. Он неотрывно смотрел на руки наперсточника и шептал:
– Я теперь глаз в сторону не отведу, играй, Макс.
Вот эта подсказка и моя уверенность, что мы в четыре глаза углядим за руками Фитиля, и сыграла с нами роковую шутку.
– Крути! – сказал я ему, облизывая пересохшие губы.
– Ставка сто рублей! – послышался насмешливый голос.
На этот раз Фитиль закрутил стаканчики намного быстрее, чем прошлый раз, они описали замысловатые восьмерки и выстроились в ряд.
– Где? – последовал вопрос.
Мне показалось, что шарик должен находиться в центре, а Данила тянул меня за руку и показывал на крайний левый колпачок.
– Левый, левый поднимай.
– По-моему, средний, – сказал недавний победитель Кузьма, вполглаза наблюдающий за игрой.
Я растерялся, а Фитиль тревожно оглядев толпу, прикрикнул на Данилу:
– Не знаешь, не подсказывай, деньги ставь, потом играй, – и обратился ко мне, – ну, который?
Если бы Фитиль не цыкнул на моего приятеля, я бы точно указал на средний стаканчик, а теперь мне показалось, что он выдал себя неосторожной репликой. Я указал на левый стаканчик:
– Здесь!
Фитиль облегченно вздохнул и поднял указанный мной медный стаканчик, больше похожий на колпачок из детского мультфильма. Никакого шарика под ним не было.
– А ты под которым думал?
– Под средним.
Фитиль приподнял остальные два. Черная горошина, как я и предполагал, была под средним, тем более мне показывал на него и недавний победитель Кузьма. Я зло посмотрел на своего приятеля: куда он смотрит, ясно же было видно, что колпачок-стаканчик с шариком остался в центре. А Фитиль, довольный, что два раза нас обманул, повеселевшим голосом объявил:
– Не слушай ты его, если хочешь, предлагаю сразу отыграться – ставка двести рублей.
Я прикинул, что в случае выигрыша восстанавливаю свою круглую сумму, шесть тысяч рублей, ну а при проигрыше нам с Данилой все равно хватит, пять тысяч мне на путевку и еще останется шестьсот на всякие мороженые. Я махнул рукой:
– Согласен!
Фитиль снова приподнял средний стаканчик, показывая всем, что черный шарик там так и остался, и вновь выписал на картоне тремя колпачками замысловатые фигуры. Не отрываясь, я следил за его руками. Шарик из центра уехал на правый край и вновь вернулся в центр. Как стоят пустые стаканчики, меня не интересовало. Я четко видел, как он сначала оставил стаканчик на правом краю и затем вторым движением перевел его снова в центр. В центре он, я даже не сомневался.
– Ну, говори, ставка двести рублей.
Я накрыл рукою средний колпачок. Данила чуть не лишился чувств и заорал:
– Справа на краю он остался. Он его больше не передвигал, я видел, шарик справа, – мой приятель попробовал перекинуть мою руку на крайний правый стаканчик, но Фитиль уже приподнял тот, на который я указывал. Он был пуст. Довольный Фитиль удовлетворил самолюбие Данилы и приподнял правый колпачок. Из-под него выглянул шарик стоимостью двести рублей. Пришлось отдать и эту сумму. Итого я уже проиграл четыреста рублей, хотя если бы был более внимателен, имел бы ее в плюсе. Теперь у меня осталось пять тысяч шестьсот рублей. Если попробовать еще раз отыграться, удвоив сумму до четырехсот, то в случае проигрыша мы все равно покупаем путевку за пять тысяч, и у нас остается еще двести рублей. Ничего страшного пока не случилось, без мороженого обойдемся, будем целый день купаться в море.
– Я хочу отыграться, – угрюмо сказал я Фитилю.
– Правильно, – согласился он, – я бы на твоем месте то же самое сделал, не может мне бесконечно везти… Ставка четыреста рублей, – громко объявил он и стал вертеть стаканчики. Покупатели неспешно обтекали нас с двух сторон. Зажатые прилавками, мы путались у них под ногами. В самый ответственный момент, когда Фитиль начал производить свои манипуляции, меня случайно задела тяжелой сумкой проходившая мимо тетка и еще обругала:
– Родители не видят, чем ты тут занимаешься. Нашел у кого выиграть, без штанов домой пойдешь.
Не вовремя она меня задела. Я упустил из виду стаканчик, под которым находился шарик, и теперь не знал, на который показывать.
– Крайний слева, крайний слева, – гудел мне в ухо Данила. – Поднимай, не ошибешься.
– Крайний справа, – подсказал мне стоявший рядом Кузьма, до этого два раза подряд выигравший по сто рублей у Фитиля. И тут у меня в голове мелькнуло смутное подозрение, а не играют ли они вдвоем? Вдруг Фитиль переметнулся от Гориллы к областным бандитам и сейчас они составляют одну команду – Кузьма, Бугай и Фитиль? Я на всякий случай огляделся. Напарника Кузьмы, Бугая, нигде видно не было, а сам Кузьма мне показывал головой на правую сторону, шарик, мол, там. Фитиль, сидевший на корточках, поднял на меня глаза:
– Ждем-с.
И тут почти напротив я увидел его, Бугая. Он стоял метрах в десяти от меня перед пивной палаткой и пил пиво. Меня как током обожгло. Значит, они с Фитилем и Кузьмой одна команда. Фитиль крутит стаканчики-колпачки, они его прикрывают. Но с другой стороны, прошлый раз Кузьма мне правильно подсказывал, а я его не послушал и проиграл. Что же делать? Кому верить? Я еще раз глянул на худосочного Кузьму, в его, казалось бы, тусклых глазах плясали веселые черти. «Жулик», – решил я, вы все тут заодно, и показал на левый стаканчик, о котором мне беспрерывно долдонил Данила. Данила врать не будет. Фитиль приподнял его. Под ним, конечно, было пусто.
– А ты на который думал? – участливо спросил он меня.
– На средний, – соврал я.
Фитиль поднял средний. Под ним тоже ничего не было. Черная горошина оказалась под правым крайним, как и подсказывал Кузьма. Подозрения, зароившиеся было в моей голове, что Фитиль, Кузьма и Бугай одна команда, отпали сами собой. Итого я проиграл восемьсот рублей. Для меня это была сказочно большая сумма, но к окончательному краху она не приводила. Тем я и успокоил себя. Если бы в это время кто-нибудь оттащил меня подальше от наперсточника, я бы ему три дня бесплатно копал огород, но таких доброхотов не нашлось. А Фитиль не дал мне никакой передышки и сходу заявил, как будто я дал согласие продолжать игру.
– Ставки растут, ставка восемьсот рублей, продолжаем или трусишь?
Что дальше делать, я не знал. И денег мне было жалко, и обидно. Переходить Рубикон я боялся, ведь если сейчас проиграю, денег на Сочи не хватит.
– Мы посоветуемся, – сказал я ему и потянул в сторону Данилу.
– Давай так, – предложил я своему приятелю, – если мы вдвоем угадаем один и тот же стаканчик, играем.
У Данилы тряслись руки, но он согласился.
– Я на корточки сяду, чтобы все видно было.
Мы подошли обратно к Фитилю.
– Крути!
Фитиль показал нам шарик и крутанул стаканчики. На этот раз он не выписывал долгие фигуры. Стаканчик с шариком уехал в левый угол и остался там стоять.
– Слева, – шепнул мне Данила.
Я сам видел, что он слева, и наступил на него ногой. Кузьма отрицательно покачал головой. Я ему не поверил. А Фитиль сказал:
– Приготовь деньги.
– Сам приготовь! – набычился мой приятель. – Открывай.
Фитиль достал свою пачку, отсчитал из нее восемьсот рублей и положил их на край картонки.
– Где твои?
Уверенный, что черный шарик находится под левым колпачком, я выложил ответные восемьсот. Фитиль приподнял стаканчик: хоть кричи, под ним ничего не было. А Кузьма нагнулся и приподнял рядом стоящий. Черный шарик был под ним.
– Я же говорил, не там.
Для нас с Данилой наступила катастрофа. Имея на руках письмо-приглашение, где нас включили в «короткий список» шорт-листеров с преимущественным правом розыгрыша автомобиля «мерседес», мы по вине какого-то Фитиля должны были остаться дома. Оставался единственный вариант – спешно отыграться.
– Крути, – ничего не соображая, сказал я ему.
– Ставка тысячу шестьсот? – спросил он меня.
– Тысячу шестьсот, – подтвердил я, зажав оставшиеся деньги в кулаке.
Я четко видел, как Фитиль накрыл черный шарик одним из стаканчиков и не выпуская его из рук, прогнал по картонке в разные углы, а потом поставил обратно посередке.
– Средний? – спросил я Данилу.
Тот молча сглотнул слюну и утвердительно кивнул головой. Наши мнения совпали.
– Средний! – дотронулся я до колпачка-стаканчика.
– А деньги? – Фитиль пошевелил пальцами.
Я отслюнявил тысячу шестьсот рублей и положил их на край импровизированного игорного стола.
– А ты?
Фитиль не заставил себя долго ждать и, отсчитав такую же сумму, пристроил их рядом.
– Победителю!
– Согласен, открывай.
Так как игра пошла по-крупному, вокруг нас сгрудилась приличная толпа. Зеваки обсуждали перипетии борьбы.
– Глянь, мальчишка какие деньги ставит.
– А чего ему не ставить, небось папа новый русский, он ему столько на карманные расходы дает.
– Живут же люди.
Фитиль не стал тянуть резину и приподнял стаканчик. Под ним снова ничего не было. Кузьма, сочувствуя нашему проигрышу, подбодрил нас.
– Не может ему бесконечно везти, с каждым разом у него шансы уменьшаются. Я бы и на последние сыграл.
И без него было понятно, что теперь надо играть до конца. Или пан, или пропал, другого варианта не было. Данила как в лихорадке выбивал зубами дробь.
– Н-н-не п-п-пой-му, по-че-му ему так-к в-в-везет.
Фитиль ощерил в ядовитой улыбке хищную пасть:
– Ну, орлы, что там у вас осталось? Удваиваем? Три двести?
Я стал пересчитывать деньги. На руках у меня осталось две тысячи восемьсот рублей.
– Не получается, четырехсот рублей не хватает.
Кто-то из толпы со смехом подсказал:
– А ты штаны заложи, они как раз таких денег стоят.
На мне и правда были недавно вошедшие в моду штаны-трубы, моя гордость. Я, зная, что мы пойдем в гости к Насте, сдуру надел их. Но они стоили намного больше – тысячу двести рублей. Я с надеждой глянул на Фитиля:
– Возьмешь за четыреста?
Такой мстительной улыбки я никогда не видел. Он перекинулся взглядом с Кузьмой.
– Снимай.
Посередине оживленного базара я стал стаскивать с себя мою гордость, джинсы в стиле «рэп» типа «кул», так модно волочащиеся по земле. Данила своим массивным телом старался прикрыть меня от прохожих, снующих мимо прилавков. Когда я снял штаны-трубы, Фитиль первый раз за сегодняшний день посмотрел мне в глаза.
– Понял теперь, как ты меня в прошлый раз обидел?
– Давай крути, у нас есть еще шанс отыграться.
Но, судя по его глазам, шансов у нас никаких не было. Мы с Данилой вперились в стаканчик, под которым исчез черный шарик. Вот Фитиль перетащил его из левого угла в правый и оставил его там и тут же быстро задвигал двумя другими. На этот раз поднять стаканчик решил я сам. Не успел Фитиль спросить меня, под которым из них находится черный шарик, как я поднял правый крайний.
– Здесь!
Фитиль тут же без промедления поднял другой, из-под которого покатилась черная горошина.
– Ваши не пляшут, ошибся, дорогой, гуляй без штанов домой.
Фитиль выдернул у меня из руки остальные деньги, сунул стаканчики в карман, а джинсы под мышку и объявил:
– Десять минут перекур.
Кузьма, выражая сочувствие, похлопал меня по плечу:
– Ничего, сейчас не зима, и в трусах побегаешь.
Еще кто-то подошел с нравоучениями:
– Неужели вы не знаете, что играть с аферистами нельзя?
Кто-то спросил:
– А много денег проиграли?
А наши напасти на этом не закончились. Оказывается, у нас за спиной торговала турецким ширпотребом наша соседка Истамбул. Она или сделала вид, что только что нас увидела и узнала, или так и было на самом деле, никто теперь не докопается до истины, но на весь рынок разнесся ее визгливый голос:
– Так им и надо, не обеднеют, выиграли «мерседес» в лотерею и молчат, где выиграли. Пусть на «шестисотом» без штанов катаются.
Фитиль и Кузьма, почему-то вместе покидающие место действа, резко остановились.
– Как «мерседес»?
А Истамбул, как громкоговоритель, оповещала покупателей, обернувшихся на ее пронзительный голос.
– Так! Им уже и приглашение прислали, чтобы они ехали его получать. Вот пусть без штанов теперь и едут. Молчат, как рыбы, где выиграли.
Народ, за последние годы привыкший к «Властелинам», «МММ», «Хопру», «Чаре», и другим фирмам и банкам, где единичным счастливчикам удалось отхватить приличный дармовый кус, с завистью смотрели на нас. К нам снова подошли Фитиль и Кузьма.
– Она не врет? – спросил меня озадаченный Фитиль.
Сладостное чувство мести, написанное при уходе на его лице, моментально сменилось на обычную завистливую, заискивающую улыбку.
– Тебе какое дело? – огрызнулся я.
А Кузьма вдруг полез поздравлять нас. Он сначала обнял Данилу, потом потискал в объятиях меня, а когда наша соседка вдруг закричала на него: «Ты что делаешь?» – он неожиданно подмигнул ей и что-то прошептал на ухо.
Истамбул недолго пережевывала полученную информацию и вдруг приказала Фитилю:
– А ну отдай парню штаны, совсем обнаглел, как я посмотрю.
Я думал, жулик Фитиль начнет артачиться, а он почему-то посмотрел на Кузьму и, дождавшись от того согласного кивка, протянул мне мои штаны-трубы.
– Бери, пока я добрый.
– Идите, идите, – выпроваживала нас с рынка Истамбул, – идите, деда с бабкой обрадуйте. И я еще вечером приду, расскажу им, как вы тут в азартные игры со всякими проходимцами играете. Нет чтобы деду с бабкой помочь, огород вскопать или грядки выполоть, они на деньги играют, бездельники.
Глава VI. Тайна трюка
Человек, потерявший привычные ценностные ориентиры, чаще всего бестолково крутит головой, вглядываясь в окружающий его мир, и не узнает его. Солнце, так ярко светившее с утра, мне показалось, поблекло; пропала сочность красок окружающей нас природы. На голубом небе мне мерещились тусклые, серые тона. Притихший Данила, отстав на полшага, виновато семенил рядом.
– Не надо было, Макс, нам с тобой играть, говорил же я тебе, больше, чем на сто рублей, не играй.
Ноги бесцельно несли нас по городу. Заявляться домой сразу после проигрыша не хотелось, вообще не хотелось никого ни видеть, ни слышать и ни знать. Сейчас бы укрыться на время в какой-нибудь пещере и забыться долгим летаргическим сном. А в груди клокотал вулкан. Я выплеснул расплавленной лавой накопившееся раздражение на приятеля:
– Ты мне говорил… вспомни, что ты мне говорил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15