Вот это и злило его все больше.
Дон еще раз мысленно сверился со схемой последовательности своих действий. Он уже был у Боба на работе, в квартире, на работе у его бывшей любовницы. Вспомнив о ней, Дон невольно улыбнулся. Кто когда-либо слышал о существовании такой профессии – инструктор по мастурбации? Изредка, если у него неожиданно возникало… э-э… полнокровие, он и сам проделывал это, в общем-то совершенно бездумно. Иногда, после напряженного рабочего дня, мастурбация помогала ему избавиться от стресса и уснуть. Но ему пришлось признаться самому себе, что идея посещать инструктора взволновала его. Может быть, именно этого инструктора. Да, Дона несомненно влекло к той женщине. Он вынул из кармана ее визитку и стал изучать. И тут его осенила догадка. Вероятно, ему просто нужна постоянная подруга. Дон отложил визитку в сторону.
Он уже около года жил один и сам не мог понять, как это получилось. Приятели постоянно знакомили его с какой-нибудь Амандой, Карен или Даной. Он просто по уши увяз в работе. Если не считать его энологических изысканий, у Дона, кроме работы, больше ни на что не оставалось времени. Он часами просиживал над записями подслушанных телефонных разговоров, обдумывая каждое слово. Он взялся за изучение испанского языка. Он проверял налоговые декларации о доходах и телефонные счета не хуже профессионального аудитора. Он тщательно исследовал тысячи мельчайших обстоятельств, так или иначе касающихся Эстевана. Чтобы отвлечься и сохранить здравомыслие, Дон почти каждый вечер проводил в своем любимом винном баре и в полном одиночестве выпивал бутылку хорошего вина. Весь накопившийся задень неприятный налет на душе смывали ароматные, темно-красные волны бургундского.
Дон сидел в машине, застряв в автомобильной пробке. Еще одна причина потерять терпение. Приспичило же Бобу разругаться со своей девушкой именно сегодня! Это не означает, что должна страдать работа! Вот Дон, к примеру, выполняет же свои обязанности! Не оплакивает, неизвестно где утерянную любовь! Дон даже подумал, не привлечь ли Боба к ответственности за воспрепятствование отправлению правосудия – просто, чтобы насолить ему, поскольку окружной прокурор, конечно, не утвердит это обвинение. Пусть попарится в камере пару-тройку деньков! Дон хоть отчасти отыграется за неприятности, которые Боб ему сейчас доставляет!
Дону пришлось сказать самому себе, что это всего лишь шутка. Вообще-то он по своей натуре человек не мстительный и понимал, что небольшие проколы могут случиться в ходе любого расследования. Но, с другой стороны, ему уже становилось невмоготу. Его измотала собственная одержимость этим делом. Она его доконала. Вот почему ему так не терпелось отыскать Боба и передать эту чертову руку криминалистам на обработку.
Боб и Норберто повели пленника в татуировочный салон. Наркотик подействовал быстро, ноги у него подкосились, и толстяк всей своей тушей повис у них на руках. Боб ухватился за него половчее.
– Тяжелый, гад!
Норберто с этим согласился.
– Грингос жрут слишком много! Целый мир уже сожрали!
После того, как они протиснулись внутрь, какой-то бородач в потертой байкерской куртке и рваных джинсах запер за ними дверь и повернул табличку на стекле надписью «закрыто» на улицу. Потом повел их в салон, ритмично стуча своими байкерскими сапогами под звяканье висящей сбоку длинной цепи. Боб ощутил восторженное чувство, и не столько по поводу экзотической обстановки, сколько от гордости за самого себя: «Вот я в настоящем тату-салоне вместе с настоящим кольщиком, похожим на «ангела ада»! Круто!».
Бородач посмотрел на Ларгу.
– Этот?
Эстеван молча кивнул.
– Чувак, он, кажется, в отрубе!
Норберто подтвердил.
– В полном отрубе, можешь мне поверить.
Бородач пожал плечами.
– Сажайте его в кресло и придерживайте.
Боб и Норберто потащили Ларгу в конец комнаты и плюхнули в стоящее там кресло. Тот поник головой, как увядшая герань.
В салоне их дожидался Амадо. Он одобрительно кивнул Бобу, будто похвалил за хорошо проделанную работу. Немного смутившись, Боб кивнул в ответ и осмотрелся по сторонам. На стенах висели сотни рисунков с совершенно невероятными образцами татуировок. Здесь были прикольные образцы узорной кельтской вязи, пантеры, солнечные диски майя, лицевые татуировки племени маори. Были также фотографии японцев, чьи тела сплошь покрывали совершенно невероятные цветные рисунки. Боб разволновался, ему нестерпимо захотелось сделать себе какую-нибудь татуировку. Она бы отлично символизировала вновь обретенную им свободу. Но какую именно? Внезапно к нему пришла совсем иная мысль. Боб повернулся к татуировщику:
– А это больно?
Бородач улыбнулся.
– А ты как думаешь?
Мартин стоял поодаль и наблюдал, как кольщик, похожий на старого байкера с рекламного плаката «харлей-дэвидсона», изучал оторванную руку, поднеся ее к свету. Бородач посмотрел на Амадо.
– Как ее зовут?
Амадо хмыкнул.
– Фелисия.
Татуировщик перевел взгляд обратно на руку.
– Ну, один к одному воспроизвести не получится. Естественно, картинка будет выглядеть свежей. Тут уж ничего не поделаешь.
На лице Эстевана появилось выражение, которое Мартин видел уже не раз. Казалось, чаша его терпения переполнилась, сейчас он взорвется от ярости и поубивает всех присутствующих. Но Мартин знал, что у Эстевана есть одна мазохистская черта. Он может очень долго сдерживаться и копить злость внутри себя. При таком раскладе уже в недалеком будущем ему без «мэлокса» не обойтись.
– Сгодится и так. Все равно полиция знает ее только по фотографиям.
В разговор вмешался Норберто.
– Один к одному и не надо, каброн. Лишь бы было похоже.
Неожиданно для Мартина Боб приблизился к Эстевану.
– А можно и мне татуировку?
Мартин затаил дыхание. Он не сомневался, что Эстеван сейчас врежет Бобу кулаком под ложечку. Такое он тоже видел уже много раз и знал, что этот удар очень болезненный, от него перехватывает дыхание, но как бы мучительно не было, надо устоять на ногах. Если упадешь, Эстеван запинает тебя ботинками до полусмерти.
К крайнему изумлению Мартина, Эстеван только рассмеялся.
– Валяй!
Неожиданно из уголка рта развалившегося в кресле толстяка потекла слюна. Татуировщик встревожился.
– Не сдохнет?
– Нет, он просто баинькает.
– А мне кажется, он помирает!
Норберто похлопал Ларгу ладонью по макушке.
– Нет, чувак, я всего лишь накормил его «рофиналом».
– А что это?
– Не знаешь? Чувак, это лекарство под названием «свидание с сексом».
– То есть?
– Идешь на свидание, подливаешь несколько капель своеймухер, и она отрубается. Enfonces t? puedes meterla hasta los puf?os! Она даже не вспомнит, когда проснется!
Эстеван заинтересованно переспросил:
– Но те акуэрдас де нада?
Норберто утвердительно кивнул и показал на бесчувственное тело Ларги.
– Ага, можешь трахнуть его, если хочешь. Он об этом никогда не узнает, чувак!
Эстеван в течение нескольких долгих секунд сверлил Норберто своим тяжелым взглядом. Наконец, он нарушил молчание.
– Хесус Кристо, пендехо! Но сомос бухарронес!
Норберто пожал плечами.
– Я только хотел сказать, что он ничего не узнает, вот и все!
Мартин опустил взгляд на свои руки. Пальцы до боли впились в спинку стула, так что костяшки побелели. Мартин разжал пальцы и пошевелил ими, чтобы восстановить кровообращение. Его напугало собственное напряженное состояние. «Если так и дальше пойдет, то я умру от сердечного приступа прежде, чем мне исполнится тридцать!» – подумал он. Надо переговорить с Эстеваном, чтобы позволил мне работать в кабинете. Ему необходимо какое-то убежище, где можно спрятаться от всего этого сумасшествия. Слишком тяжелое занятие метаться в машине по всему городу и похищать людей. Мартину нестерпимо захотелось покурить. Он кивнул Эстевану.
– Я выйду на воздух!
Эстевану, очевидно, было сейчас не до Мартина, как, впрочем, и всем остальным. Он вышел из салона, миновал комнатенку со старым телевизором и обшарпанным холодильником, открыл заднюю дверь и очутился на залитой солнечным сиянием боковой улочке. Здесь было хорошо – светло, чисто и безлюдно. Солнце нагревало красные кирпичные стены домов и золотом разливалось по щербатому асфальту. Мартин огляделся – вокруг ни души! Он достал из кармана хорошо набитый, толстый косяк с марихуаной и закурил. Выпустив в воздух клуб серого дыма, Мартин подумал, что, будь у него собственный кабинет, он мог бы спокойно курить целый день. Сейчас бы повалиться на диван, задрать ноги, поставить рядом холодную банку с содовой и погрузиться в кайф! Работа тоже будет сделана. Мартин человек ответственный. В офисе он принесет больше пользы, чем без толку просиживая в машине. А с Эстеваном встречаться только в заранее согласованные часы. Мартин глубоко затянулся и задержал дым в легких. Здорово придумал!
Вышел Норберто, молча забрал косяк у Мартина и тоже затянулся.
– Хорош денек!
Кольщик-байкер кропотливо разрисовывал руку Ларги, копируя наколки с мертвой руки Амадо. Обе конечности лежали бок о бок, и бородач склонялся то к одной, то к другой, измеряя, подсчитывая, перенося, стараясь достичь максимальной схожести.
Амадо наблюдал за его работой, будто в дурацком сне – ун-суэньо конлокотес – в котором несколько умалишенных по-своему пытаются решить собственные трудности. Большой босс– эль-пес гордо, Эстеван – висел над душой у кольщика, словно встревоженный школьный учитель, боясь, как бы тот не напортачил в контрольной. Амадо вспомнил время, когда Эстеван был предельно жестоким и невозмутимым. Он стремительно и безжалостно устранял все помехи со своего пути. И никогда не терял хладнокровия. Не человек, а морозильная камера!
А нынче он только внешне казался крутым. Амадо видел страх в его взгляде. Эстеван стал слабым, как гринго, се агринго. В прежние времена он бы только пожал плечами, сказал «чингадо», и на этом точка. Еслилас-плакас накроют нас, так тому и быть. Такова ла-вида. А теперь ему слишком хотелось остаться здесь, на Эль-Норте, продолжать зашибать большую деньгу и надеяться когда-нибудь стать законным и уважаемым гражданином. Как будто он недостаточно уважаем сейчас, занимаясь долбанным рэкетом. Однако Амадо, конечно же, видел и положительную сторону в том, что сердце Эстевана помягчало. В прежние времена эль-хефе давно бы прикончил его.
Наконец, Боб решился. Улучив момент, он обратился к татуировщику.
– Можно мне наколоть, скажем, кофейную чашку прямо здесь, на плече, так чтобы над ней поднимался пар и в нем читалось имя «Фелисия»?
– Большую чашку?
– Нет, не очень. Такую примерно.
Боб поднял руку и развел большой и указательный пальцы дюйма на два.
– Садись!
Эстеван остановил их.
– У нас нет времени.
Бородач посмотрел на него.
– Это недолго. Все равно надо подождать, пока контур впитается, прежде чем затенять.
Боб поморщился, когда зажужжала машинка, похожая на граверную – только для гравировки по коже. Было больно, но не настолько, как он опасался.
Боб поднял глаза на Амадо.
– Когда я увижу ее?
– Фелисию?
– Мы же договорились!
Амадо и Эстеван переглянулись.
– Ты хочешь сегодня?
– Это было бы обалденно.
Эстеван кивнул.
– Мы должны обеспечить тебе алиби. Место, где ты провел ночь.
Боб обратился к татуировщику:
– У меня настоящее горе: расстался со своей подругой. Тот сочувственно кивнул и с философским видом почесал бороду.
– От этих баб одни неприятности, чувак.
И снова вернулся к работе.
Боб посмотрел на толстяка в спортивном костюме. Досталось мужику! Сначала похитили, потом вырубили, а теперь еще и разрисовали. Вот, что значит оказаться не в том месте, не в то время. Бобу стало жаль бедолагу. Конечно, его прямой вины в этом не было. Ведь сперва хотели убить Боба, а оторванную руку уничтожить, но сметливый белый американец предложил иной план. Он спас Бобу жизнь в обмен на руку незнакомца. Грустно, конечно, но все же лучше, чем изначальный вариант.
Бобу захотелось узнать, кто этот толстяк. Он протянул руку и достал из кармана спортивного костюма бумажник. Эстеван зарычал:
– Ты что делаешь?
– Я только хочу узнать, как его зовут.
Боб свободной рукой раскрыл бумажник и увидел водительские права.
– Макс Ларга.
Боб начал пальцами перебирать содержимое бумажника.
– У него есть удостоверение донора человеческих органов!
Эстеван выхватил бумажник из руки Боба.
– Послушай, пендехо, тебе не следует знать о людях ничего лишнего! Энтьендес?
– Почему?
– Для твоей же пользы. Поверь мне на слово!
Боб посмотрел на Амадо. Тот утвердительно кивнул.
– Эс мехор, Роберто, эс мехор!
Боб тоже кивнул.
– О'кей.
Он стал смотреть, как кольщик легкими движениями попеременно наносит чернила на рисунок и тут же прижимает тампон. Начало вырисовываться красивое изображение кофейной чашки на блюдечке.
– А подкрасить можно?
– Без проблем!
Амадо встал и посмотрел на настенные часы. Потом обратился к кольщику.
– У тебя телик есть?
– Там, в комнате.
– Сейчас начнется моя теленовелла.
– Будь, как дома!
Амадо вышел. Эстеван только молча закатил глаза. В задней комнатенке Амадо включил телевизор, подошел к хрипящему холодильнику и достал бутылку «будвайзера» с длинным горлышком. Затем уселся на старый продавленный диван наслаждаться любимым сериалом. С улицы, где ловили кайф Норберто и Мартин, сильно тянуло сладковатым дымком моты.
Едва послышались первые звуки музыкальной заставки теленовеллы, примчался Норберт.
– Ли, ке падре/
Амадо цыкнул на него, и Норберто плюхнулся на диван рядом с ним.
На маленьком экране ведущая актриса (Амадо был к ней неравнодушен) вошла в кабинет врача. Амадо обернулся к Норберто.
– Ella es cojonuda .
– Сото tu .
В ответ на похвалу Амадо улыбнулся. Он гордился своей репутацией мужика, у которого есть кохонес. Все знали о его достоинствах. Пусть говорят, что хотят, но кохонес всегда имеют вес!
13
Дон возвратился в Паркер-сентер. Он потерпел поражение. У него разболелась голова. В душе царило опустошение, словно все, над чем он работал в последнее время, стало разваливаться, и виной тому был какой-то придурок, которому именно теперь приспичило поссориться со своей любовницей. Дон пожалел, что не заскочил по дороге в «Старбакс» и не перехватил чего-нибудь, хотя бы чашку кофе с молоком.
Флорес сидел за своим столом и читал газету. Дон подсел к нему.
– Разве ты уже не прочитал эту газету? Флорес оторвался от страницы.
– Ага.
– Тогда почему ты читаешь ее второй раз?
– От нечего делать.
Дон с надеждой просмотрел записки у себя на столе.
– Вещдок нигде не объявлялся?
– Ты о руке?
– Да, о руке! – Не-а.»
Дон собрал со стола несколько бумаг, скомкал с досадой и швырнул в стоящую на полу корзину.
– Ну, где же эта долбанная рука?
– Подожди еще денек и сможешь найти ее по запашку!
Дон брезгливо наморщил нос. Он не выносил запаха мертвечины. Это была одна из причин, по которым он перевелся в отдел криминальной информации из отдела по расследованию убийств. Гораздо приятнее отсидеть в закрытом фургоне двадцать четыре отупляющих часа, выполняя задание по наблюдению, чем где-нибудь на отдаленной стоянке вскрывать багажник брошенного «форд-тореса» с запертым в нем трупом месячной давности. Хоть задержка и сводила его с ума, Дон радовался, что предусмотрительно отправил руку в лабораторию на консервацию.
– Не смогу! После обработки она уже не запахнет. Флорес опустил газету.
– Как же, жди!
– Ну, во всяком случае, не слишком сильно.
– Любая дохлятина пахнет.
Флорес опять закрылся газетой. А Дон направился к кофеварке. Его организм нуждался в кофеине. Тогда, возможно, удастся сосредоточиться. Он по опыту знал, что, когда расстроен, его мозг перестает замечать логические связи, легко увлекается посторонними, бессмысленными догадками и после долгих, бесплодных плутаний по лабиринтам сознания упирается в глухой, непроходимый тупик. Видимо, надо вернуться к самому началу пути и обратиться к помощи главных помощников криминалиста – вопросам кто, что, почему, когда, где и как.
Дон налил себе чашку густого учрежденческого варева, всыпал в него пакетик химического заменителя сахара, добавил порцию заменителя сливок без молока с привкусом «айриш-крем», и пошел обратно на свое рабочее место. Он всегда считал себя знатоком человеческой личности. А еще обладал сильным интуитивным мышлением. Начинать надо с главного. А главное сейчас – разыскать Боба. Дон отпил глоток кофе и призадумался. Что бы он сам сделал на месте Боба после разрыва со своей девушкой? Его осенило мгновенно. Он бы приполз обратно к Море! Дон обернулся к Флоресу.
– Я сегодня поработаю сверхурочно…
Флорес даже не поднял голову от газеты. Он спал.
* * *
Эстеван просто диву давался. Обе руки были почти неотличимы, только кожа на одной из них посерела и немного сморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Дон еще раз мысленно сверился со схемой последовательности своих действий. Он уже был у Боба на работе, в квартире, на работе у его бывшей любовницы. Вспомнив о ней, Дон невольно улыбнулся. Кто когда-либо слышал о существовании такой профессии – инструктор по мастурбации? Изредка, если у него неожиданно возникало… э-э… полнокровие, он и сам проделывал это, в общем-то совершенно бездумно. Иногда, после напряженного рабочего дня, мастурбация помогала ему избавиться от стресса и уснуть. Но ему пришлось признаться самому себе, что идея посещать инструктора взволновала его. Может быть, именно этого инструктора. Да, Дона несомненно влекло к той женщине. Он вынул из кармана ее визитку и стал изучать. И тут его осенила догадка. Вероятно, ему просто нужна постоянная подруга. Дон отложил визитку в сторону.
Он уже около года жил один и сам не мог понять, как это получилось. Приятели постоянно знакомили его с какой-нибудь Амандой, Карен или Даной. Он просто по уши увяз в работе. Если не считать его энологических изысканий, у Дона, кроме работы, больше ни на что не оставалось времени. Он часами просиживал над записями подслушанных телефонных разговоров, обдумывая каждое слово. Он взялся за изучение испанского языка. Он проверял налоговые декларации о доходах и телефонные счета не хуже профессионального аудитора. Он тщательно исследовал тысячи мельчайших обстоятельств, так или иначе касающихся Эстевана. Чтобы отвлечься и сохранить здравомыслие, Дон почти каждый вечер проводил в своем любимом винном баре и в полном одиночестве выпивал бутылку хорошего вина. Весь накопившийся задень неприятный налет на душе смывали ароматные, темно-красные волны бургундского.
Дон сидел в машине, застряв в автомобильной пробке. Еще одна причина потерять терпение. Приспичило же Бобу разругаться со своей девушкой именно сегодня! Это не означает, что должна страдать работа! Вот Дон, к примеру, выполняет же свои обязанности! Не оплакивает, неизвестно где утерянную любовь! Дон даже подумал, не привлечь ли Боба к ответственности за воспрепятствование отправлению правосудия – просто, чтобы насолить ему, поскольку окружной прокурор, конечно, не утвердит это обвинение. Пусть попарится в камере пару-тройку деньков! Дон хоть отчасти отыграется за неприятности, которые Боб ему сейчас доставляет!
Дону пришлось сказать самому себе, что это всего лишь шутка. Вообще-то он по своей натуре человек не мстительный и понимал, что небольшие проколы могут случиться в ходе любого расследования. Но, с другой стороны, ему уже становилось невмоготу. Его измотала собственная одержимость этим делом. Она его доконала. Вот почему ему так не терпелось отыскать Боба и передать эту чертову руку криминалистам на обработку.
Боб и Норберто повели пленника в татуировочный салон. Наркотик подействовал быстро, ноги у него подкосились, и толстяк всей своей тушей повис у них на руках. Боб ухватился за него половчее.
– Тяжелый, гад!
Норберто с этим согласился.
– Грингос жрут слишком много! Целый мир уже сожрали!
После того, как они протиснулись внутрь, какой-то бородач в потертой байкерской куртке и рваных джинсах запер за ними дверь и повернул табличку на стекле надписью «закрыто» на улицу. Потом повел их в салон, ритмично стуча своими байкерскими сапогами под звяканье висящей сбоку длинной цепи. Боб ощутил восторженное чувство, и не столько по поводу экзотической обстановки, сколько от гордости за самого себя: «Вот я в настоящем тату-салоне вместе с настоящим кольщиком, похожим на «ангела ада»! Круто!».
Бородач посмотрел на Ларгу.
– Этот?
Эстеван молча кивнул.
– Чувак, он, кажется, в отрубе!
Норберто подтвердил.
– В полном отрубе, можешь мне поверить.
Бородач пожал плечами.
– Сажайте его в кресло и придерживайте.
Боб и Норберто потащили Ларгу в конец комнаты и плюхнули в стоящее там кресло. Тот поник головой, как увядшая герань.
В салоне их дожидался Амадо. Он одобрительно кивнул Бобу, будто похвалил за хорошо проделанную работу. Немного смутившись, Боб кивнул в ответ и осмотрелся по сторонам. На стенах висели сотни рисунков с совершенно невероятными образцами татуировок. Здесь были прикольные образцы узорной кельтской вязи, пантеры, солнечные диски майя, лицевые татуировки племени маори. Были также фотографии японцев, чьи тела сплошь покрывали совершенно невероятные цветные рисунки. Боб разволновался, ему нестерпимо захотелось сделать себе какую-нибудь татуировку. Она бы отлично символизировала вновь обретенную им свободу. Но какую именно? Внезапно к нему пришла совсем иная мысль. Боб повернулся к татуировщику:
– А это больно?
Бородач улыбнулся.
– А ты как думаешь?
Мартин стоял поодаль и наблюдал, как кольщик, похожий на старого байкера с рекламного плаката «харлей-дэвидсона», изучал оторванную руку, поднеся ее к свету. Бородач посмотрел на Амадо.
– Как ее зовут?
Амадо хмыкнул.
– Фелисия.
Татуировщик перевел взгляд обратно на руку.
– Ну, один к одному воспроизвести не получится. Естественно, картинка будет выглядеть свежей. Тут уж ничего не поделаешь.
На лице Эстевана появилось выражение, которое Мартин видел уже не раз. Казалось, чаша его терпения переполнилась, сейчас он взорвется от ярости и поубивает всех присутствующих. Но Мартин знал, что у Эстевана есть одна мазохистская черта. Он может очень долго сдерживаться и копить злость внутри себя. При таком раскладе уже в недалеком будущем ему без «мэлокса» не обойтись.
– Сгодится и так. Все равно полиция знает ее только по фотографиям.
В разговор вмешался Норберто.
– Один к одному и не надо, каброн. Лишь бы было похоже.
Неожиданно для Мартина Боб приблизился к Эстевану.
– А можно и мне татуировку?
Мартин затаил дыхание. Он не сомневался, что Эстеван сейчас врежет Бобу кулаком под ложечку. Такое он тоже видел уже много раз и знал, что этот удар очень болезненный, от него перехватывает дыхание, но как бы мучительно не было, надо устоять на ногах. Если упадешь, Эстеван запинает тебя ботинками до полусмерти.
К крайнему изумлению Мартина, Эстеван только рассмеялся.
– Валяй!
Неожиданно из уголка рта развалившегося в кресле толстяка потекла слюна. Татуировщик встревожился.
– Не сдохнет?
– Нет, он просто баинькает.
– А мне кажется, он помирает!
Норберто похлопал Ларгу ладонью по макушке.
– Нет, чувак, я всего лишь накормил его «рофиналом».
– А что это?
– Не знаешь? Чувак, это лекарство под названием «свидание с сексом».
– То есть?
– Идешь на свидание, подливаешь несколько капель своеймухер, и она отрубается. Enfonces t? puedes meterla hasta los puf?os! Она даже не вспомнит, когда проснется!
Эстеван заинтересованно переспросил:
– Но те акуэрдас де нада?
Норберто утвердительно кивнул и показал на бесчувственное тело Ларги.
– Ага, можешь трахнуть его, если хочешь. Он об этом никогда не узнает, чувак!
Эстеван в течение нескольких долгих секунд сверлил Норберто своим тяжелым взглядом. Наконец, он нарушил молчание.
– Хесус Кристо, пендехо! Но сомос бухарронес!
Норберто пожал плечами.
– Я только хотел сказать, что он ничего не узнает, вот и все!
Мартин опустил взгляд на свои руки. Пальцы до боли впились в спинку стула, так что костяшки побелели. Мартин разжал пальцы и пошевелил ими, чтобы восстановить кровообращение. Его напугало собственное напряженное состояние. «Если так и дальше пойдет, то я умру от сердечного приступа прежде, чем мне исполнится тридцать!» – подумал он. Надо переговорить с Эстеваном, чтобы позволил мне работать в кабинете. Ему необходимо какое-то убежище, где можно спрятаться от всего этого сумасшествия. Слишком тяжелое занятие метаться в машине по всему городу и похищать людей. Мартину нестерпимо захотелось покурить. Он кивнул Эстевану.
– Я выйду на воздух!
Эстевану, очевидно, было сейчас не до Мартина, как, впрочем, и всем остальным. Он вышел из салона, миновал комнатенку со старым телевизором и обшарпанным холодильником, открыл заднюю дверь и очутился на залитой солнечным сиянием боковой улочке. Здесь было хорошо – светло, чисто и безлюдно. Солнце нагревало красные кирпичные стены домов и золотом разливалось по щербатому асфальту. Мартин огляделся – вокруг ни души! Он достал из кармана хорошо набитый, толстый косяк с марихуаной и закурил. Выпустив в воздух клуб серого дыма, Мартин подумал, что, будь у него собственный кабинет, он мог бы спокойно курить целый день. Сейчас бы повалиться на диван, задрать ноги, поставить рядом холодную банку с содовой и погрузиться в кайф! Работа тоже будет сделана. Мартин человек ответственный. В офисе он принесет больше пользы, чем без толку просиживая в машине. А с Эстеваном встречаться только в заранее согласованные часы. Мартин глубоко затянулся и задержал дым в легких. Здорово придумал!
Вышел Норберто, молча забрал косяк у Мартина и тоже затянулся.
– Хорош денек!
Кольщик-байкер кропотливо разрисовывал руку Ларги, копируя наколки с мертвой руки Амадо. Обе конечности лежали бок о бок, и бородач склонялся то к одной, то к другой, измеряя, подсчитывая, перенося, стараясь достичь максимальной схожести.
Амадо наблюдал за его работой, будто в дурацком сне – ун-суэньо конлокотес – в котором несколько умалишенных по-своему пытаются решить собственные трудности. Большой босс– эль-пес гордо, Эстеван – висел над душой у кольщика, словно встревоженный школьный учитель, боясь, как бы тот не напортачил в контрольной. Амадо вспомнил время, когда Эстеван был предельно жестоким и невозмутимым. Он стремительно и безжалостно устранял все помехи со своего пути. И никогда не терял хладнокровия. Не человек, а морозильная камера!
А нынче он только внешне казался крутым. Амадо видел страх в его взгляде. Эстеван стал слабым, как гринго, се агринго. В прежние времена он бы только пожал плечами, сказал «чингадо», и на этом точка. Еслилас-плакас накроют нас, так тому и быть. Такова ла-вида. А теперь ему слишком хотелось остаться здесь, на Эль-Норте, продолжать зашибать большую деньгу и надеяться когда-нибудь стать законным и уважаемым гражданином. Как будто он недостаточно уважаем сейчас, занимаясь долбанным рэкетом. Однако Амадо, конечно же, видел и положительную сторону в том, что сердце Эстевана помягчало. В прежние времена эль-хефе давно бы прикончил его.
Наконец, Боб решился. Улучив момент, он обратился к татуировщику.
– Можно мне наколоть, скажем, кофейную чашку прямо здесь, на плече, так чтобы над ней поднимался пар и в нем читалось имя «Фелисия»?
– Большую чашку?
– Нет, не очень. Такую примерно.
Боб поднял руку и развел большой и указательный пальцы дюйма на два.
– Садись!
Эстеван остановил их.
– У нас нет времени.
Бородач посмотрел на него.
– Это недолго. Все равно надо подождать, пока контур впитается, прежде чем затенять.
Боб поморщился, когда зажужжала машинка, похожая на граверную – только для гравировки по коже. Было больно, но не настолько, как он опасался.
Боб поднял глаза на Амадо.
– Когда я увижу ее?
– Фелисию?
– Мы же договорились!
Амадо и Эстеван переглянулись.
– Ты хочешь сегодня?
– Это было бы обалденно.
Эстеван кивнул.
– Мы должны обеспечить тебе алиби. Место, где ты провел ночь.
Боб обратился к татуировщику:
– У меня настоящее горе: расстался со своей подругой. Тот сочувственно кивнул и с философским видом почесал бороду.
– От этих баб одни неприятности, чувак.
И снова вернулся к работе.
Боб посмотрел на толстяка в спортивном костюме. Досталось мужику! Сначала похитили, потом вырубили, а теперь еще и разрисовали. Вот, что значит оказаться не в том месте, не в то время. Бобу стало жаль бедолагу. Конечно, его прямой вины в этом не было. Ведь сперва хотели убить Боба, а оторванную руку уничтожить, но сметливый белый американец предложил иной план. Он спас Бобу жизнь в обмен на руку незнакомца. Грустно, конечно, но все же лучше, чем изначальный вариант.
Бобу захотелось узнать, кто этот толстяк. Он протянул руку и достал из кармана спортивного костюма бумажник. Эстеван зарычал:
– Ты что делаешь?
– Я только хочу узнать, как его зовут.
Боб свободной рукой раскрыл бумажник и увидел водительские права.
– Макс Ларга.
Боб начал пальцами перебирать содержимое бумажника.
– У него есть удостоверение донора человеческих органов!
Эстеван выхватил бумажник из руки Боба.
– Послушай, пендехо, тебе не следует знать о людях ничего лишнего! Энтьендес?
– Почему?
– Для твоей же пользы. Поверь мне на слово!
Боб посмотрел на Амадо. Тот утвердительно кивнул.
– Эс мехор, Роберто, эс мехор!
Боб тоже кивнул.
– О'кей.
Он стал смотреть, как кольщик легкими движениями попеременно наносит чернила на рисунок и тут же прижимает тампон. Начало вырисовываться красивое изображение кофейной чашки на блюдечке.
– А подкрасить можно?
– Без проблем!
Амадо встал и посмотрел на настенные часы. Потом обратился к кольщику.
– У тебя телик есть?
– Там, в комнате.
– Сейчас начнется моя теленовелла.
– Будь, как дома!
Амадо вышел. Эстеван только молча закатил глаза. В задней комнатенке Амадо включил телевизор, подошел к хрипящему холодильнику и достал бутылку «будвайзера» с длинным горлышком. Затем уселся на старый продавленный диван наслаждаться любимым сериалом. С улицы, где ловили кайф Норберто и Мартин, сильно тянуло сладковатым дымком моты.
Едва послышались первые звуки музыкальной заставки теленовеллы, примчался Норберт.
– Ли, ке падре/
Амадо цыкнул на него, и Норберто плюхнулся на диван рядом с ним.
На маленьком экране ведущая актриса (Амадо был к ней неравнодушен) вошла в кабинет врача. Амадо обернулся к Норберто.
– Ella es cojonuda .
– Сото tu .
В ответ на похвалу Амадо улыбнулся. Он гордился своей репутацией мужика, у которого есть кохонес. Все знали о его достоинствах. Пусть говорят, что хотят, но кохонес всегда имеют вес!
13
Дон возвратился в Паркер-сентер. Он потерпел поражение. У него разболелась голова. В душе царило опустошение, словно все, над чем он работал в последнее время, стало разваливаться, и виной тому был какой-то придурок, которому именно теперь приспичило поссориться со своей любовницей. Дон пожалел, что не заскочил по дороге в «Старбакс» и не перехватил чего-нибудь, хотя бы чашку кофе с молоком.
Флорес сидел за своим столом и читал газету. Дон подсел к нему.
– Разве ты уже не прочитал эту газету? Флорес оторвался от страницы.
– Ага.
– Тогда почему ты читаешь ее второй раз?
– От нечего делать.
Дон с надеждой просмотрел записки у себя на столе.
– Вещдок нигде не объявлялся?
– Ты о руке?
– Да, о руке! – Не-а.»
Дон собрал со стола несколько бумаг, скомкал с досадой и швырнул в стоящую на полу корзину.
– Ну, где же эта долбанная рука?
– Подожди еще денек и сможешь найти ее по запашку!
Дон брезгливо наморщил нос. Он не выносил запаха мертвечины. Это была одна из причин, по которым он перевелся в отдел криминальной информации из отдела по расследованию убийств. Гораздо приятнее отсидеть в закрытом фургоне двадцать четыре отупляющих часа, выполняя задание по наблюдению, чем где-нибудь на отдаленной стоянке вскрывать багажник брошенного «форд-тореса» с запертым в нем трупом месячной давности. Хоть задержка и сводила его с ума, Дон радовался, что предусмотрительно отправил руку в лабораторию на консервацию.
– Не смогу! После обработки она уже не запахнет. Флорес опустил газету.
– Как же, жди!
– Ну, во всяком случае, не слишком сильно.
– Любая дохлятина пахнет.
Флорес опять закрылся газетой. А Дон направился к кофеварке. Его организм нуждался в кофеине. Тогда, возможно, удастся сосредоточиться. Он по опыту знал, что, когда расстроен, его мозг перестает замечать логические связи, легко увлекается посторонними, бессмысленными догадками и после долгих, бесплодных плутаний по лабиринтам сознания упирается в глухой, непроходимый тупик. Видимо, надо вернуться к самому началу пути и обратиться к помощи главных помощников криминалиста – вопросам кто, что, почему, когда, где и как.
Дон налил себе чашку густого учрежденческого варева, всыпал в него пакетик химического заменителя сахара, добавил порцию заменителя сливок без молока с привкусом «айриш-крем», и пошел обратно на свое рабочее место. Он всегда считал себя знатоком человеческой личности. А еще обладал сильным интуитивным мышлением. Начинать надо с главного. А главное сейчас – разыскать Боба. Дон отпил глоток кофе и призадумался. Что бы он сам сделал на месте Боба после разрыва со своей девушкой? Его осенило мгновенно. Он бы приполз обратно к Море! Дон обернулся к Флоресу.
– Я сегодня поработаю сверхурочно…
Флорес даже не поднял голову от газеты. Он спал.
* * *
Эстеван просто диву давался. Обе руки были почти неотличимы, только кожа на одной из них посерела и немного сморщилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29