На Софано Секундосе Аларик столкнулся с одним из избранников демона, которого, как наверняка предполагал Тысячеликий Принц, невозможно было обнаружить. А это означало, что повод, приведший Серых Рыцарей сюда — в культовый храм на Виктрикс Соноре в здании Администратума, — не менее весом.
— Брат-капитан! — сквозь завывания ветра окликнул его Танкред. Он шел по направлению к Аларику в полных боевых доспехах и ростом превосходил даже огромные каменные зубцы. — Помощники обнаружили то, что ты искал.
В латной рукавице Танкред держал электронный планшет.
— Отлично, — сказал Аларик, приняв блокнот. — Возможно, нам придется выступить очень скоро. Ты готов?
— Как всегда, брат-капитан.
Аларик заметил, что Танкред вспотел, а его латы утратили блеск: правосудор недавно закончил ритуальные тренировки со своим отделением. Танкред постоянно усиливал нагрузки. Правосудор превратил нежилые уровни крепости в убийственно опасные лабиринты и заставлял Серых Рыцарей их преодолевать. Санторо тоже тренировал своих воинов, устраивая бесконечные поединки на стенах и верхних этажах крепости. Сражения были необходимы Серым Рыцарям. Шлейф вокруг них погружался в безумие, и смотреть на это, не пытаясь вмешаться, было бы для них тягчайшим грехом.
— Теперь ты знаешь, где искать? — спросил Танкред.
— Я знаю, откуда начинать, — ответил Аларик. — И понимаю, почему Гаргатулот свел с ума Лигейю. Информация — вот его слабое место. Если у нас будет достаточно знаний, мы сможем обернуть их против него. Подумай сам. Мы нанесли ему удар на Софано Секундосе, потому что раскрыли часть плана, задуманного Гаргатулотом еще до его изгнания. Здесь есть определенная связь.
— Связь?
Аларик торопливо просмотрел файлы планшета.
— Нам известно, что на Виктрикс Соноре культисты грабили храмы и похищали реликвии. Они проделывали это очень долго, пока, наконец, их не обнаружили. Арбитрес решили, что это просто злоба, и при всем том, что вытворяли культисты, никто не придавал этому значения. — Аларик немного помолчал. — И… на Софано Секундосе древний Крусьен основал свой культ в Имперской миссии. Он мог спрятаться где угодно: в лесу, в горах. У него для этого имелась целая планета. Но он оставался на самом виду — в месте, освященном имперской церковью. Почему?
— Враг склонен к извращениям, — не задумываясь, ответил Танкред. — Его поступки не поддаются логике.
— Но теперь мы не на Софано Секундосе. Почему такая активность возникла здесь? — Аларик развел руки, словно охватывая всю систему. — Раньше, когда Гаргатулот имел власть, он обосновался на Корионе IX. Этот мир располагается на краю Сегмента Пасификус, и на его поиски Маллеус потребовалось сто лет. А почему Шлейф? Есть окраины, куда более отсталые, чем Шлейф. Есть целые сектора пустых миров, где можно было бы спрятаться. Что отличает Шлейф Святого Эвиссера от других мест?
— Святой Эвиссер? — спросил Танкред.
— Вот именно. Культы Гаргатулота охотились за реликвиями. И теперь ему понадобилась величайшая из реликвий, чтобы завершить обряд возрождения.
Аларик поднял электронный планшет, на котором были записаны координаты:
— Замок Памяти на Фарфаллене. Здесь находится самый большой на Шлейфе архив Экклезиархии. Насколько нам известно, он все еще там. Нам предстоит выяснить, где захоронено тело святого Эвиссера. Потому что Гаргатулот возродится именно в этом месте.
Главный оборонительный рубеж Вулканис Ультора располагался полукругом вдоль основания Центрального Улья. Он состоял из сотен километров поспешно вырытых окопов, бесконечных линий колючей проволоки, огневых позиций для самоходных «Василисков» и даже огромного орудия «Ординатус», управляемого группой техножрецов Вулканис Ультора. В сотнях зигзагообразных вспомогательных траншей, проходивших от переднего рубежа к окраинам улья, толпились тысячи солдат балурианской тяжелой пехоты, 12-го разведывательного полка Металора, 197-го джаннианского штурмового отряда и сил планетарной обороны Вулканис Ультора.
Тыловые позиции были доверены мужчинам и женщинам из трущобных банд Центрального Улья. Они откликнулись на призыв департамента снабжения и согласились принять участие в обороне города в обмен на обещание оставить им выданное оружие. На северной оконечности рубежей, где неровное плато встречалось с берегом озера Рапакс, находился опорный пункт Сестер Ордена Кровавой Розы. Для передовых линий кардинал Рекоба лично отобрал сотни проповедников и священников, чтобы войска не лишились моральной поддержки и духовного руководства.
Нападавшие, когда они атакуют — а это случится, несомненно, — должны пойти с равнин, простершихся перед оборонительными линиями. С другой стороны Центральный Улей огражден зазубренными горными цепями. Это значит, что равнины — единственно возможное место для подхода к городу. Ждать атаки следует оттуда.
Рекоба понимал, что в случае поражения Центрального Улья Вулканис Ультор падет и вместе с ним разобьется ось, удерживающая весь Шлейф. Кардинал собрал войска и боеприпасы со всей планеты и даже с других миров, пожертвовав меньшими ульями и отдельными поселениями для спасения столицы.
В северной части оборонительного комплекса кардинал отвел место для командного центра, состоявшего из поставленных кольцом массивных бункеров и плац-парадов. Все сооружение было выполнено по стандартному образцу и сброшено с орбиты транспортным кораблем Адептус Механикум несколько дней назад. По периметру комплекса располагались огневые точки, перекрывающие всю местность. Центральный плац защищала от нападения с воздуха еще и счетверенная установка автоматических орудий «Гидры».
В небе кружили транспортные и командные челноки и патрулировал специально выделенный для этой цели истребитель «Грозовой ястреб», с которого перевели на поверхность три отряда воинов. В середине главного плаца на подмостках стояла трибуна, подключенная к вокс-сети, охватывающей все окрестности Центрального Улья.
Едва первые утренние лучи пробились сквозь пыльную пелену облаков, центральный плац начал заполняться войсками. Первыми появились отлично вымуштрованные и элегантные полки балурианской тяжелой пехоты. Разведчики с Металора были менее искушены в парадных маршах, и оружие воинов, как и их экипировка, было самым разнообразным: от штурмболтеров до боевых кинжалов орков, от длинных синих шинелей до камуфляжных безрукавных накидок.
Пришли подразделения Имперской Гвардии, еще не получившие приказ отправиться на позиции. Все они уже через несколько часов должны были оказаться на передовой. Появились и призванные на защиту города бандиты; их разбойничьи группы, одетые в цвета банд, рыскали в задней части площади.
Наконец офицеры прокричали приказы подтянуться и выровнять строй. Комиссары прошлись по рядам, воины приняли стойку «смирно». Все сознавали, что очень скоро окажутся в гуще сражения против Император знает какого врага. Притихли даже бандиты.
И вот появился кардинал Рекоба, окруженный советниками. Все стали занимать места рядом с трибуной. Сам Рекоба надел полный парадный костюм. Красное с белым одеяние кардинала составляло резкий контраст с унылой серо-зеленой формой военных. Золото высокой митры сверкало в тусклых лучах поднимающегося солнца. Вместе с кардиналом на трибуне стояли несколько дьяконов и проповедников. Старших офицеров повсюду сопровождали лексмеханики и адъютанты.
Последним, в полном одиночестве, на плац вышел инквизитор Валинов. Он сразу прошел к кафедре. Вокс-трансляторы разнесут его голос по всему плацу, и подсоединенные к ним передатчики доведут слова до каждого из многих тысяч солдат. Кардинал Рекоба приказал всем офицерам проследить, чтобы их люди внимательно слушали речь. Даже вещательная сеть Центрального Улья передавала выступление, поскольку оно считалось важным для каждого жителя.
Валинов окинул взглядом множество собравшихся на площади людей. Обращенные навстречу лица показали, что слушатели не знают, кто он такой. Сегодня он применил знания, полученные во время службы дознавателем у инквизитора Барбиллуса. Валинов надел для выступления отполированные до блеска латы и прицепил к поясу старинный меч, взятый из оружейной коллекции губернатора.
Сегодня Голик Рен-Сар Валинов был героем.
— Мужчины и женщины Вулканис Ультора, — начал он,— солдаты, Сестры Битвы и граждане. Всем вам известно, что для Шлейфа Святого Эвиссера настали смутные времена, и нам грозит еще большая тьма. В нашей системе появился враг, о котором мы сегодня можем говорить совершенно свободно. Я видел этого врага, сражался с ним — и, поверьте мне, я знаю, что он может быть побежден. Перед вами возникнут вещи, которые могут привести вас в отчаяние, появятся непонятные явления, но вы должны сражаться. Враг силен ложью, он постарается поколебать вашу решимость, используя смущение и замешательство. Нельзя позволить ему добиться успеха. Чем бы он ни грозил, вы должны сражаться и продолжать бой, пока Шлейф вновь не станет свободным. Я даю вам этот приказ, и он важнее всех остальных, поскольку я говорю от имени Священного ордоса Имперской Инквизиции.
Валинов замолк. Официальные власти никогда не упоминали о существовании Инквизиции, но по всему Империуму о ней ходили самые различные слухи. Гвардейцы за бутылкой контрабандного вина рассказывали о людях, которые способны уничтожить планету единым словом и при малейшем подозрении на ересь подвергают зачистке население целых миров. Валинов представлялся им как раз такой фигурой — легендой, воплотившейся в жизнь, сказанием, ставшим былью. Осознав, что ими командует инквизитор, солдаты вздрогнули. Настоящий, истинный инквизитор! Даже лексмеханик, который записывал каждое слово, немного помедлил.
— Но есть кое-что еще более ужасное, о чем я должен вам рассказать. Все вы слышали об Адептус Астартес, героях Империума, защитниках человечества.
Валинов знал, о чем говорил: во время Раннского Кризиса балурианцы сражались бок о бок с Белыми Консулами. В часовнях Центрального Улья имелись витражи с изображением космодесантников, уничтоживших мятежников Океанского Улья несколько столетий тому назад. И если истории об инквизиторах взрослые люди рассказывали друг другу долгими вечерами, то космодесантники были героями удивительных детских сказок.
— И вы слышали о Ереси Хоруса, когда Враг овладел умами миллиардов и развязал гражданскую войну против верных подданных Императора. Мой долг сказать вам, что космодесантники были в самой гуще этого конфликта. Половина воинов из их числа перешли на сторону врага и пошли вслед за Хорусом.
Валинов дал время слушателям переварить и это. Имперская история — в том виде, в каком она доходила до простых людей, которым не стоило многого знать, — опускала детали возникновения Ереси Хоруса. Фраза о Легионах космодесантников, перешедших на сторону Хаоса, упала на благодатную почву.
Валинов позволил себе возвысить голос. Он видел, как широко раскрылись удивленные глаза слушателей. Если бы такие слова произнес кто-то из них, это было бы ересью, а из уст инквизитора это было откровением.
— Эти предатели хранили свою злобу десять тысяч лет. Теперь, когда Око Ужаса открылось и взгляд Врага снова обратился к Галактике, они вернулись. Предатели космодесантники считают Шлейф Святого Эвиссера слабыми задворками Империума. Они считают, что если основные наши силы брошены к Оку Ужаса, то они вольны поступать, как им угодно, с нашими мирами и нашими домами. Если мы остановим их здесь, изменники будут отброшены обратно во тьму, и вместе с ними исчезнет влияние врага, которое сотрясает Шлейф.
Я говорю вам все это потому, что предатели космодесантники направляются сюда, на Вулканис Ультор. Я был послан вперед истребителями демонов Инквизиции, чтобы удостовериться, что вы знаете, с кем придется сражаться. Когда-то они были лучшими солдатами Империума, теперь безвозвратно погрязли в ереси. Но они не ожидают встретить сопротивление. У нас есть преимущество неожиданности. Вот почему битва состоится именно здесь, и вот почему она должна быть выиграна.
Валинов сделал паузу, восстанавливая дыхание.
— Опознавательные листы уже розданы всем офицерам. Вглядитесь в форму и знаки отличия этих врагов! В своем отступничестве они гордо носят знаки ереси. Их символы — меч и книга. А в насмешку над благородством, которым они когда-то славились, они называют себя Серыми Рыцарями. Они пользуются помощью демонов и черной магии, но мы сильны сердцами имперских граждан и стальной волей Императора!
Валинов чувствовал, как смешались эмоции людей. Они ощущали страх: каждый слышал о космодесантниках, но никогда не думал с ними встретиться, не говоря уж о том, чтобы вступить в бой. Люди ощущали гордость, потому что именно им доверили остановить врага. И благоговение: ведь защита одного города-улья неожиданно приобрела значение Крестового Похода против тьмы под предводительством героя Империума.
— Занимайте ваши позиции, повинуйтесь командирам, верьте в Трон Терры и не показывайте спину врагам! Здесь будет разбит Враг, и здесь мы будем ковать новое будущее.
Все слышали о космодесантниках. Многие слышали об Инквизиции. Но никто не слышал этих слов — Серые Рыцари. Так преувеличенная секретность Инквизиции стала ее слабым местом. Валинов наслаждался этой иронией, спускаясь с кафедры, чтобы заняться подготовкой грядущей битвы.
Лигейя попросила культистов смерти воспрепятствовать казни Валинова. Но не осталось никого, кто мог бы попросить за саму Лигейю.
Она все еще находилась в камере, парящей над верхним слоем атмосферы Мимаса. Ни одному дознавателю не удалось добиться от Лигейи ничего, кроме потока непонятных отрывистых слогов, которые впервые вырвались у нее при встрече с Никсосом. Как источник информации она утратила значение, а освобождение Валинова делало ее врагом Империума, представлявшим постоянную моральную угрозу.
Лорды-инквизиторы приняли единственно возможное решение: Лигейя должна умереть.
Инквизитор Никсос, стоя за главным пультом управления в самом сердце комплекса Мимаса, терпеливо ждал, пока медики, экспликаторы и дознаватели проведут последние тесты. В прошлом бывали случаи, когда особо зараженные ересью узники ждали до последнего мгновения перед казнью, чтобы проявить магию Хаоса, которую умудрялись скрывать в процессе дознания. Однако Лигейя ничуть не изменилась: она все время находилась в состоянии психического шока.
Сердечный ритм оставался неровным, излучение головного мозга — беспорядочным. Несколько пикт-камер наблюдения показывали ее в разных ракурсах, но она по-прежнему лежала, свернувшись калачиком в углу камеры, и дрожала. Она чуть не умерла, когда Никсос проводил дознание, и с тех пор постоянно оставалась на волосок от смерти.
— Жизненные показатели без изменений, — доложил один из медиков, закончив тестирование.
— Активность головного мозга без изменений,— произнес второй.
Главный медик, пожилой дородный мужчина, занявший должность после гибели предшественника во время неудавшейся казни Валинова, обернулся к Никсосу:
— Медики закончили.
— Хорошо, — кивнул Никсос. — Экспликаторы, доложите.
Голос главного экспликатора донесся по вокс-связи из другого помещения:
— Психическая активность на уровне остаточной. Никаких изменений.
Никсос поднялся к узлу связи, который был подсоединен к камере Лигейи через несколько освященных фильтров, что уменьшало опасность заражения слушателя.
Никсос открыл канал связи, и его голос проник в камеру.
— Лигейя, — заговорил инквизитор, — это конец. Я обещал, что все закончится, и вот время настало. У тебя есть последняя возможность искупить вину, перед тем как умрешь. Скажи нам, где находится Валинов и что он замышляет. Сделай это, и Император, возможно, проявит милосердие, которое мы уже не можем тебе обещать.
Лигейя пошевелилась. Она подняла голову и прямо взглянула в одну из камер наблюдения, так что Никсос мог рассмотреть смертельно бледное лицо с почти прозрачной кожей, запавшие покрасневшие глаза, седые волосы, прилипшие к влажному лбу. Лигейя тряслась и как будто задыхалась, пальцы скрючились в судороге, а зубы то сжимались до скрипа, то разжимались.
— Йак'те'ландра'клаа! — внезапно выкрикнула она, словно выплевывая слова, засевшие где-то в глубине ее мозга. — Йак'те'ландра'клаа! Сафе'дрекалл'кри'аа!
Никсос поспешно выключил звук, оставив изображение Лигейи на мониторе исходить беззвучными воплями.
— Она для нас потеряна. Перед лицом Императора свидетельствую об отлучении ее от человеческой расы и приступаю к уничтожению.
Никсос опустил кулак на большую кнопку в центре пульта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Брат-капитан! — сквозь завывания ветра окликнул его Танкред. Он шел по направлению к Аларику в полных боевых доспехах и ростом превосходил даже огромные каменные зубцы. — Помощники обнаружили то, что ты искал.
В латной рукавице Танкред держал электронный планшет.
— Отлично, — сказал Аларик, приняв блокнот. — Возможно, нам придется выступить очень скоро. Ты готов?
— Как всегда, брат-капитан.
Аларик заметил, что Танкред вспотел, а его латы утратили блеск: правосудор недавно закончил ритуальные тренировки со своим отделением. Танкред постоянно усиливал нагрузки. Правосудор превратил нежилые уровни крепости в убийственно опасные лабиринты и заставлял Серых Рыцарей их преодолевать. Санторо тоже тренировал своих воинов, устраивая бесконечные поединки на стенах и верхних этажах крепости. Сражения были необходимы Серым Рыцарям. Шлейф вокруг них погружался в безумие, и смотреть на это, не пытаясь вмешаться, было бы для них тягчайшим грехом.
— Теперь ты знаешь, где искать? — спросил Танкред.
— Я знаю, откуда начинать, — ответил Аларик. — И понимаю, почему Гаргатулот свел с ума Лигейю. Информация — вот его слабое место. Если у нас будет достаточно знаний, мы сможем обернуть их против него. Подумай сам. Мы нанесли ему удар на Софано Секундосе, потому что раскрыли часть плана, задуманного Гаргатулотом еще до его изгнания. Здесь есть определенная связь.
— Связь?
Аларик торопливо просмотрел файлы планшета.
— Нам известно, что на Виктрикс Соноре культисты грабили храмы и похищали реликвии. Они проделывали это очень долго, пока, наконец, их не обнаружили. Арбитрес решили, что это просто злоба, и при всем том, что вытворяли культисты, никто не придавал этому значения. — Аларик немного помолчал. — И… на Софано Секундосе древний Крусьен основал свой культ в Имперской миссии. Он мог спрятаться где угодно: в лесу, в горах. У него для этого имелась целая планета. Но он оставался на самом виду — в месте, освященном имперской церковью. Почему?
— Враг склонен к извращениям, — не задумываясь, ответил Танкред. — Его поступки не поддаются логике.
— Но теперь мы не на Софано Секундосе. Почему такая активность возникла здесь? — Аларик развел руки, словно охватывая всю систему. — Раньше, когда Гаргатулот имел власть, он обосновался на Корионе IX. Этот мир располагается на краю Сегмента Пасификус, и на его поиски Маллеус потребовалось сто лет. А почему Шлейф? Есть окраины, куда более отсталые, чем Шлейф. Есть целые сектора пустых миров, где можно было бы спрятаться. Что отличает Шлейф Святого Эвиссера от других мест?
— Святой Эвиссер? — спросил Танкред.
— Вот именно. Культы Гаргатулота охотились за реликвиями. И теперь ему понадобилась величайшая из реликвий, чтобы завершить обряд возрождения.
Аларик поднял электронный планшет, на котором были записаны координаты:
— Замок Памяти на Фарфаллене. Здесь находится самый большой на Шлейфе архив Экклезиархии. Насколько нам известно, он все еще там. Нам предстоит выяснить, где захоронено тело святого Эвиссера. Потому что Гаргатулот возродится именно в этом месте.
Главный оборонительный рубеж Вулканис Ультора располагался полукругом вдоль основания Центрального Улья. Он состоял из сотен километров поспешно вырытых окопов, бесконечных линий колючей проволоки, огневых позиций для самоходных «Василисков» и даже огромного орудия «Ординатус», управляемого группой техножрецов Вулканис Ультора. В сотнях зигзагообразных вспомогательных траншей, проходивших от переднего рубежа к окраинам улья, толпились тысячи солдат балурианской тяжелой пехоты, 12-го разведывательного полка Металора, 197-го джаннианского штурмового отряда и сил планетарной обороны Вулканис Ультора.
Тыловые позиции были доверены мужчинам и женщинам из трущобных банд Центрального Улья. Они откликнулись на призыв департамента снабжения и согласились принять участие в обороне города в обмен на обещание оставить им выданное оружие. На северной оконечности рубежей, где неровное плато встречалось с берегом озера Рапакс, находился опорный пункт Сестер Ордена Кровавой Розы. Для передовых линий кардинал Рекоба лично отобрал сотни проповедников и священников, чтобы войска не лишились моральной поддержки и духовного руководства.
Нападавшие, когда они атакуют — а это случится, несомненно, — должны пойти с равнин, простершихся перед оборонительными линиями. С другой стороны Центральный Улей огражден зазубренными горными цепями. Это значит, что равнины — единственно возможное место для подхода к городу. Ждать атаки следует оттуда.
Рекоба понимал, что в случае поражения Центрального Улья Вулканис Ультор падет и вместе с ним разобьется ось, удерживающая весь Шлейф. Кардинал собрал войска и боеприпасы со всей планеты и даже с других миров, пожертвовав меньшими ульями и отдельными поселениями для спасения столицы.
В северной части оборонительного комплекса кардинал отвел место для командного центра, состоявшего из поставленных кольцом массивных бункеров и плац-парадов. Все сооружение было выполнено по стандартному образцу и сброшено с орбиты транспортным кораблем Адептус Механикум несколько дней назад. По периметру комплекса располагались огневые точки, перекрывающие всю местность. Центральный плац защищала от нападения с воздуха еще и счетверенная установка автоматических орудий «Гидры».
В небе кружили транспортные и командные челноки и патрулировал специально выделенный для этой цели истребитель «Грозовой ястреб», с которого перевели на поверхность три отряда воинов. В середине главного плаца на подмостках стояла трибуна, подключенная к вокс-сети, охватывающей все окрестности Центрального Улья.
Едва первые утренние лучи пробились сквозь пыльную пелену облаков, центральный плац начал заполняться войсками. Первыми появились отлично вымуштрованные и элегантные полки балурианской тяжелой пехоты. Разведчики с Металора были менее искушены в парадных маршах, и оружие воинов, как и их экипировка, было самым разнообразным: от штурмболтеров до боевых кинжалов орков, от длинных синих шинелей до камуфляжных безрукавных накидок.
Пришли подразделения Имперской Гвардии, еще не получившие приказ отправиться на позиции. Все они уже через несколько часов должны были оказаться на передовой. Появились и призванные на защиту города бандиты; их разбойничьи группы, одетые в цвета банд, рыскали в задней части площади.
Наконец офицеры прокричали приказы подтянуться и выровнять строй. Комиссары прошлись по рядам, воины приняли стойку «смирно». Все сознавали, что очень скоро окажутся в гуще сражения против Император знает какого врага. Притихли даже бандиты.
И вот появился кардинал Рекоба, окруженный советниками. Все стали занимать места рядом с трибуной. Сам Рекоба надел полный парадный костюм. Красное с белым одеяние кардинала составляло резкий контраст с унылой серо-зеленой формой военных. Золото высокой митры сверкало в тусклых лучах поднимающегося солнца. Вместе с кардиналом на трибуне стояли несколько дьяконов и проповедников. Старших офицеров повсюду сопровождали лексмеханики и адъютанты.
Последним, в полном одиночестве, на плац вышел инквизитор Валинов. Он сразу прошел к кафедре. Вокс-трансляторы разнесут его голос по всему плацу, и подсоединенные к ним передатчики доведут слова до каждого из многих тысяч солдат. Кардинал Рекоба приказал всем офицерам проследить, чтобы их люди внимательно слушали речь. Даже вещательная сеть Центрального Улья передавала выступление, поскольку оно считалось важным для каждого жителя.
Валинов окинул взглядом множество собравшихся на площади людей. Обращенные навстречу лица показали, что слушатели не знают, кто он такой. Сегодня он применил знания, полученные во время службы дознавателем у инквизитора Барбиллуса. Валинов надел для выступления отполированные до блеска латы и прицепил к поясу старинный меч, взятый из оружейной коллекции губернатора.
Сегодня Голик Рен-Сар Валинов был героем.
— Мужчины и женщины Вулканис Ультора, — начал он,— солдаты, Сестры Битвы и граждане. Всем вам известно, что для Шлейфа Святого Эвиссера настали смутные времена, и нам грозит еще большая тьма. В нашей системе появился враг, о котором мы сегодня можем говорить совершенно свободно. Я видел этого врага, сражался с ним — и, поверьте мне, я знаю, что он может быть побежден. Перед вами возникнут вещи, которые могут привести вас в отчаяние, появятся непонятные явления, но вы должны сражаться. Враг силен ложью, он постарается поколебать вашу решимость, используя смущение и замешательство. Нельзя позволить ему добиться успеха. Чем бы он ни грозил, вы должны сражаться и продолжать бой, пока Шлейф вновь не станет свободным. Я даю вам этот приказ, и он важнее всех остальных, поскольку я говорю от имени Священного ордоса Имперской Инквизиции.
Валинов замолк. Официальные власти никогда не упоминали о существовании Инквизиции, но по всему Империуму о ней ходили самые различные слухи. Гвардейцы за бутылкой контрабандного вина рассказывали о людях, которые способны уничтожить планету единым словом и при малейшем подозрении на ересь подвергают зачистке население целых миров. Валинов представлялся им как раз такой фигурой — легендой, воплотившейся в жизнь, сказанием, ставшим былью. Осознав, что ими командует инквизитор, солдаты вздрогнули. Настоящий, истинный инквизитор! Даже лексмеханик, который записывал каждое слово, немного помедлил.
— Но есть кое-что еще более ужасное, о чем я должен вам рассказать. Все вы слышали об Адептус Астартес, героях Империума, защитниках человечества.
Валинов знал, о чем говорил: во время Раннского Кризиса балурианцы сражались бок о бок с Белыми Консулами. В часовнях Центрального Улья имелись витражи с изображением космодесантников, уничтоживших мятежников Океанского Улья несколько столетий тому назад. И если истории об инквизиторах взрослые люди рассказывали друг другу долгими вечерами, то космодесантники были героями удивительных детских сказок.
— И вы слышали о Ереси Хоруса, когда Враг овладел умами миллиардов и развязал гражданскую войну против верных подданных Императора. Мой долг сказать вам, что космодесантники были в самой гуще этого конфликта. Половина воинов из их числа перешли на сторону врага и пошли вслед за Хорусом.
Валинов дал время слушателям переварить и это. Имперская история — в том виде, в каком она доходила до простых людей, которым не стоило многого знать, — опускала детали возникновения Ереси Хоруса. Фраза о Легионах космодесантников, перешедших на сторону Хаоса, упала на благодатную почву.
Валинов позволил себе возвысить голос. Он видел, как широко раскрылись удивленные глаза слушателей. Если бы такие слова произнес кто-то из них, это было бы ересью, а из уст инквизитора это было откровением.
— Эти предатели хранили свою злобу десять тысяч лет. Теперь, когда Око Ужаса открылось и взгляд Врага снова обратился к Галактике, они вернулись. Предатели космодесантники считают Шлейф Святого Эвиссера слабыми задворками Империума. Они считают, что если основные наши силы брошены к Оку Ужаса, то они вольны поступать, как им угодно, с нашими мирами и нашими домами. Если мы остановим их здесь, изменники будут отброшены обратно во тьму, и вместе с ними исчезнет влияние врага, которое сотрясает Шлейф.
Я говорю вам все это потому, что предатели космодесантники направляются сюда, на Вулканис Ультор. Я был послан вперед истребителями демонов Инквизиции, чтобы удостовериться, что вы знаете, с кем придется сражаться. Когда-то они были лучшими солдатами Империума, теперь безвозвратно погрязли в ереси. Но они не ожидают встретить сопротивление. У нас есть преимущество неожиданности. Вот почему битва состоится именно здесь, и вот почему она должна быть выиграна.
Валинов сделал паузу, восстанавливая дыхание.
— Опознавательные листы уже розданы всем офицерам. Вглядитесь в форму и знаки отличия этих врагов! В своем отступничестве они гордо носят знаки ереси. Их символы — меч и книга. А в насмешку над благородством, которым они когда-то славились, они называют себя Серыми Рыцарями. Они пользуются помощью демонов и черной магии, но мы сильны сердцами имперских граждан и стальной волей Императора!
Валинов чувствовал, как смешались эмоции людей. Они ощущали страх: каждый слышал о космодесантниках, но никогда не думал с ними встретиться, не говоря уж о том, чтобы вступить в бой. Люди ощущали гордость, потому что именно им доверили остановить врага. И благоговение: ведь защита одного города-улья неожиданно приобрела значение Крестового Похода против тьмы под предводительством героя Империума.
— Занимайте ваши позиции, повинуйтесь командирам, верьте в Трон Терры и не показывайте спину врагам! Здесь будет разбит Враг, и здесь мы будем ковать новое будущее.
Все слышали о космодесантниках. Многие слышали об Инквизиции. Но никто не слышал этих слов — Серые Рыцари. Так преувеличенная секретность Инквизиции стала ее слабым местом. Валинов наслаждался этой иронией, спускаясь с кафедры, чтобы заняться подготовкой грядущей битвы.
Лигейя попросила культистов смерти воспрепятствовать казни Валинова. Но не осталось никого, кто мог бы попросить за саму Лигейю.
Она все еще находилась в камере, парящей над верхним слоем атмосферы Мимаса. Ни одному дознавателю не удалось добиться от Лигейи ничего, кроме потока непонятных отрывистых слогов, которые впервые вырвались у нее при встрече с Никсосом. Как источник информации она утратила значение, а освобождение Валинова делало ее врагом Империума, представлявшим постоянную моральную угрозу.
Лорды-инквизиторы приняли единственно возможное решение: Лигейя должна умереть.
Инквизитор Никсос, стоя за главным пультом управления в самом сердце комплекса Мимаса, терпеливо ждал, пока медики, экспликаторы и дознаватели проведут последние тесты. В прошлом бывали случаи, когда особо зараженные ересью узники ждали до последнего мгновения перед казнью, чтобы проявить магию Хаоса, которую умудрялись скрывать в процессе дознания. Однако Лигейя ничуть не изменилась: она все время находилась в состоянии психического шока.
Сердечный ритм оставался неровным, излучение головного мозга — беспорядочным. Несколько пикт-камер наблюдения показывали ее в разных ракурсах, но она по-прежнему лежала, свернувшись калачиком в углу камеры, и дрожала. Она чуть не умерла, когда Никсос проводил дознание, и с тех пор постоянно оставалась на волосок от смерти.
— Жизненные показатели без изменений, — доложил один из медиков, закончив тестирование.
— Активность головного мозга без изменений,— произнес второй.
Главный медик, пожилой дородный мужчина, занявший должность после гибели предшественника во время неудавшейся казни Валинова, обернулся к Никсосу:
— Медики закончили.
— Хорошо, — кивнул Никсос. — Экспликаторы, доложите.
Голос главного экспликатора донесся по вокс-связи из другого помещения:
— Психическая активность на уровне остаточной. Никаких изменений.
Никсос поднялся к узлу связи, который был подсоединен к камере Лигейи через несколько освященных фильтров, что уменьшало опасность заражения слушателя.
Никсос открыл канал связи, и его голос проник в камеру.
— Лигейя, — заговорил инквизитор, — это конец. Я обещал, что все закончится, и вот время настало. У тебя есть последняя возможность искупить вину, перед тем как умрешь. Скажи нам, где находится Валинов и что он замышляет. Сделай это, и Император, возможно, проявит милосердие, которое мы уже не можем тебе обещать.
Лигейя пошевелилась. Она подняла голову и прямо взглянула в одну из камер наблюдения, так что Никсос мог рассмотреть смертельно бледное лицо с почти прозрачной кожей, запавшие покрасневшие глаза, седые волосы, прилипшие к влажному лбу. Лигейя тряслась и как будто задыхалась, пальцы скрючились в судороге, а зубы то сжимались до скрипа, то разжимались.
— Йак'те'ландра'клаа! — внезапно выкрикнула она, словно выплевывая слова, засевшие где-то в глубине ее мозга. — Йак'те'ландра'клаа! Сафе'дрекалл'кри'аа!
Никсос поспешно выключил звук, оставив изображение Лигейи на мониторе исходить беззвучными воплями.
— Она для нас потеряна. Перед лицом Императора свидетельствую об отлучении ее от человеческой расы и приступаю к уничтожению.
Никсос опустил кулак на большую кнопку в центре пульта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39