Но все-таки странно он себя ведет, даже с учетом стрессовой ситуации.
Да, переживает, вероятно, страдает, но это должно было сказаться в пер-
вую очередь на реакции и моторике, а никак не на мастерстве и общем духе
программы. Мастерство, как говорится, не пропьешь. И концепцию передачи
никто, по-видимому, не изменял. Почему же он совсем не помогает своему
гостю выглядеть более или менее прилично?
Программа закончилась, на экране замелькали цветные картинки реклам-
ного блока. Настя порылась в своих бумажках, нашла телефон студии, выж-
дала несколько минут и решительно набрала номер.
- Это Каменская, - представилась она, услышав в трубке голос Уланова.
- Нам опять надо побеседовать. Когда вам удобно со мной встретиться?
- Обязательно сегодня?
- Желательно. Но можно и завтра, если вы сильно заняты.
- Хорошо, пусть будет сегодня. Вы настаиваете, чтобы я ехал к вам на
Петровку?
- Вовсе нет. Мы можем встретиться на нейтральной территории, где-ни-
будь посередине между центром и Останкино.
- А как же протокол? - усмехнулся Уланов, и Насте почудилось что-то
недоброе в этой усмешке. - Будете на коленках записывать?
- Мы протоколы не пишем, этим обычно занимается следователь. Мы с ва-
ми просто поговорим, попробуем найти ответы на интересующие меня вопро-
сы.
- Но я уже неоднократно отвечал на самые разные вопросы и рассказал
все, что знал. Ничего нового я вам не сообщу. Прошла неделя, а вы все
вопросы задаете, вместо того чтобы искать преступников. Это что, новый
стиль работы?
- Александр Юрьевич, мы попусту тратим время на пререкания, - мягко
сказала Настя. - По поводу стиля работы я вам все расскажу при встрече.
Так когда и где?
Уланов назначил время и место. Энтузиазма в его голосе Настя не услы-
шала, но справедливости ради надо сказать, что и недовольства не было.
Усталый человек, лишенный эмоций. Что это, результат пережитого стресса
или что-то другое? Она хотела это понять. Пусть Мишенька Доценко ищет
денежную подоплеку преступления, а она, Настя Каменская, будет зани-
маться эмоциями. Ей это интереснее.
- По-моему, предлагаемая вами комбинация излишне сложна. Неужели
нельзя было придумать чтонибудь попроще?
- Можно. Конечно, можно. Но в сложности комбинации весь смысл. Он не
должен понимать, что происходит.
- Бог мой, вы произносите банальные истины! Естественно, он не должен
понимать.
- Вы не дослушали меня. Когда человек испытывает недостаток информа-
ции, чтобы выстроить целостную картину, он начинает додумывать, строить
собственные версии происходящего. Такая сложная комбинация, которую раз-
работали мы, не дает возможности построения хоть сколько-нибудь логичной
версии. Он будет мучиться, ломать голову, ничего стройного и последова-
тельного не придумает и начнет сомневаться в собственной способности
здраво мыслить. А это повлечет неровности и срывы в повседневном поведе-
нии. Это должно сыграть роль коррозии, ржи, которая разъедает металл.
- А если ему все же удастся придумать объяснение, которое покажется
ему достаточно обоснованным? Наблюдения показали, что он далеко не глуп
и обладает известной фантазией.
- Вот именно, фантазией. Если он создаст собственную версию происхо-
дящего, то она неизбежно окажется совершенно бредовой. Мания преследова-
ния, идея материализованного абсолютного зла, силы тьмы, пришельцы - все
что угодно. Пусть придумывает. Все равно это так или иначе скажется на
его поведении и начнет разрушать его связи с окружающими. Каждый его
поступок будет расцениваться как действие сумасшедшего, и реакция окру-
жающих будет соответственная. Поверьте мне, мы очень тщательно анализи-
ровали его жизнь и составляли психологический портрет объекта. Вы неод-
нократно имели возможность убедиться в высочайшей квалификации наших
психологов.
- Ну хорошо, будем считать, что вы на какое-то время умерили мои сом-
нения. Однако я прошу вас помнить, что это крупнейшая операция за все
годы нашего существования. Речь идет об очень больших деньгах, и если мы
не сумеем их получить, я вынужден буду считать, что операцию провалили
именно вы. Не забывайте об этом.
- Не забуду...
Ехать на встречу с Каменской из уголовного розыска мне не так чтобы
уж страстно хотелось, но коекакие позитивные моменты в этом были.
Во-первых, в ее присутствии меня вряд ли убьют, если, конечно, это не
произойдет раньше и я вообще сумею добраться до места, где оно будет,
это присутствие. Так что хотя бы на время беседы с этой странной дамоч-
кой можно будет не напрягаться, расслабиться и, как говорят в армии,
"оправиться и покурить". А во-вторых, это неминуемо оттянет время возв-
ращения домой, опять же, если возвращению домой суждено будет состо-
яться. Дома я, естественно, в безопасности. Вика меня убивать не станет
и отраву в чай не подсыплет, она специального человека наняла и теперь
ждет, когда он выполнит контракт. Но все равно пребывание наедине с ней
превращается для меня в пытку. Почему? Ну почему? За что? Господи, ведь
я так ее любил, ничем не обидел, ничего не отнял. Но я и не хочу знать,
за что. Если она так решила, значит, считает это правильным. И у меня
нет ни малейшего желания выяснять с ней отношения. Из ее рук я готов
принять все, даже смерть.
Встречу я назначил на Колхозной площади, рядом с метро. Если пойдет
дождь, посидим в машине, а если погода не испортится, можно будет выпить
кофе в открытом кафе. Интересно, на сколько она опоздает? Не родилась
еще женщина, которая умеет приходить вовремя даже на деловые встречи.
Но Каменская, к моему удивлению, не опоздала. Более того, когда я
подъехал к Колхозной площади, она уже стояла в оговоренном месте, хотя
до условленного времени оставалось минут десять. Как раз эти десять ми-
нут я и оставлял себе про запас на случай "пробки" в районе Рижского
вокзала. Дождя не было, я вышел из машины и предложил ей посидеть на
улице за достаточно чистым, хотя и слегка колченогим столиком.
До этого я видел Каменскую три или четыре раза, разговаривал с ней,
но отчего-то не заметил, как странно она одевается. По-настоящему доро-
гими на ней были только кроссовки. Пожалуй, они стоили столько же,
сколько и обручальное кольцо на ее руке. Все остальное - джинсы, куртка,
платок на шее - было дешевым, неброского темного цвета. Впрочем, я слы-
шал, что милиционеры получают маленькую зарплату, на нее хорошо не оде-
нешься. Небось копила на эти "кроссы" целый год.
- Александр Юрьевич, что произошло с вашей передачей? - спросила она.
- Ничего, - я пожал плечами. - А что должно было произойти?
- Я смотрела сегодняшний эфир. Это совершенно не похоже на то, что
было раньше.
- Прямой эфир, - коротко пояснил я. - Это всегда выглядит иначе, не-
жели заранее записанный и отредактированный сюжет:
- И теперь так будет всегда?
- Не знаю. Все зависит от того, когда появится корреспондент, который
будет готовить программы вместо Оксаны.
- Просветите меня, Александр Юрьевич, - попросила она. - Я хочу по-
нять, почему вам так необходим корреспондент, если вы прекрасно можете
работать в прямом эфире.
Вопрос мне не понравился. Что значит "прекрасно могу работать"? Се-
годняшний эфир был чудовищным и никак не отвечал общей концепции прог-
раммы. Если бы Витя Андреев, наш директор, был жив, он бы мне голову
оторвал за такую работу. То, во что я превратил беседу с кинопродюсером,
было верхом непрофессионализма, и никакие оправдания на тему стресса и
переживаний здесь не проходили. Я это отчетливо сознавал, но не считал
нужным ничего менять в ходе эфира. Для чего напрягаться, если без Вити и
Оксаны программа умрет самое позднее через неделю, а сам я умру, возмож-
но, куда раньше. Да что там "раньше", меня все равно уже нет в живых.
Пусть я еще двигаюсь и дышу, принимаю пищу и алкогольные напитки, произ-
ношу слова и произвожу впечатление нормального мужика, но разве человек
может быть живым, если для него не существует понятия "завтра" и даже
"через час"?
- Видите ли, - я был сама любезность и терпение, - ведущий должен
знать о своем собеседнике достаточно много, чтобы сделать разговор с ним
интересным для публики. Если бы программа шла один раз в неделю, то у
меня было бы достаточно времени, чтобы познакомиться с человеком поближе
и заранее продумать ход передачи. Но поскольку передача ежедневная, поз-
накомиться и подготовить беседу с пятью гостями в течение одной недели я
не могу просто физически. Для этого и существует корреспондент. Он
встречается с будущими гостями передачи, получает сведения об их жизни,
деятельности, вкусах, привычках, взглядах и проблемах. Потом, собрав
нужные сведения, садится вместе с режиссером и начинает готовить прог-
рамму. Ход беседы планируется заранее, неинтересные темы отбрасываются,
интересные аспекты высвечиваются особенно ярко. И только на последнем
этапе уже подключается ведущий. Оксана Бондаренко была уникальным работ-
ником и успевала подготовить необходимые материалы. Уж как она это дела-
ла, я не знаю, но факт есть факт. Один человек заменить ее не сможет,
нужно искать как минимум трех. А это не так просто, как вы думаете. Поэ-
тому, пока не наладится работа новых корреспондентов, мне придется рабо-
тать в прямом эфире.
Мне казалось, я был вполне убедителен, хотя Вика и уверяла меня всег-
да, что врать я не умею. Но не рассказывать же этой дамочке с Петровки
правду про нашу программу...
- Я постаралась восстановить все передвижения Андреева и Бондаренко
за несколько дней, предшествовавших их гибели, - сказала Каменская, - и
у меня остались "белые пятна". Может быть, вы вспомнили еще что-нибудь о
своих коллегах?
- Нет, я рассказал вам все, что знал и мог припомнить.
- Значит, добавить вам нечего?
- Совершенно нечего.
- Видите ли, ни их родные, ни друзья не смогли нам даже предположи-
тельно пояснить, где Андреев и Бондаренко могли находиться в эти периоды
времени. Считалось, что они на работе. Но в студии их в это время не бы-
ло, и по каким заданиям уехала, например, Оксана, никто сказать не мог.
- Это должен был знать Андреев.
- Но у него теперь не спросишь, - вздохнула она.
- Не спросишь, - тупо подтвердил я. - Больше я вам ничем помочь не
могу, к сожалению. У Виктора был отдельный блокнот, куда он заносил все
сведения о ходе сбора материалов, там обязательно отмечалось, куда и за-
чем уехал корреспондент.
- Так жестко контролировали Оксану? - удивилась Каменская.
- Дело не в контроле, а в том, чтобы точно представлять себе ход сбо-
ра материала по конкретному сюжету. Ну и водителя нужно контролировать,
в том смысле, чтобы точно знать, куда он уехал и как скоро вернется. Вы
с водителем разговаривали?
- Конечно. Он за интересующее нас время полностью отчитался. Но был
при этом ни с Андреевым и ни с Бондаренко. Александр Юрьевич, я вынужде-
на сделать вывод, что у ваших коллег была еще какая-то сфера интересов
помимо работы в вашей программе. Может быть, бизнес?
- Может быть, - согласился я. - Но мне об этом ничего неизвестно.
Беседа тянулась неспешно и вяло, Каменская явно никуда не торопилась,
ну а уж я-то - тем более. Куда мне спешить? К могиле? Интересно, какой
заказ сделала моя Вика? Может, она велела ликвидировать меня в течение
трех дней, и мне на кладбище уже прогулы ставят?
Я постарался незаметно оглядеться. А вдруг наемный убийца где-то поб-
лизости и терпеливо ждет, когда я расстанусь с сотрудницей уголовного
розыска? Но людей вокруг было много, а как выглядят наемные убийцы, я не
знаю. Да ладно, черт с ним, все равно ведь достанет он меня рано или
поздно. От киллеров защиту еще не придумали, вон даже высших должностных
лиц вплоть до президентов убивают.
- Вы далеко живете? - внезапно спросил я.
- Вы далеко живете? - неожиданно спросил Уланов.
- Далеко, - ответила Настя. - На Щелковском шоссе. А что?
- Хотите, я вас отвезу домой?
- Хочу, - честно призналась она. - Но мне неловко. Так что давайте не
будем создавать вам проблемы.
- Никаких проблем, - Уланов отчего-то развеселился, даже лицо словно
помолодело, - мне все равно нужно в те края. В дороге вдвоем веселее бу-
дет.
Настя удивленно взглянула на него. Странный он какой-то. Уланов этот.
То сидел понурый, разговаривал неохотно, цедил слова, как одолжение де-
лал, а то вдруг стал любезным, улыбается, предлагает подвезти и делает
вид, что нуждается в попутчике. Он совершенно не производит впечатления
человека, скучающего наедине с собой. Или он таким простеньким способом
пытается свернуть беседу? Что ж, можно пойти ему навстречу, ничего тол-
кового из него все равно не вытянуть. Почему-то она, посмотрев сегодняш-
ний выпуск "Лица без грима", была уверена, что с Улановым что-то проис-
ходит и ей удастся его разговорить. Очевидно, она просчиталась, и свое
время напрасно потратила, и человека зря побеспокоила.
- Спасибо, - кивнула она, - я буду вам признательна.
В машине Уланов снова стал молчаливым и хмурым, от недавнего оживле-
ния не осталось и следа. Нет, ни в каких попутчиках и собеседниках он не
нуждался, это точно. Зачем же тогда повез ее домой?
- Александр Юрьевич, у вас никогда не возникало ощущения, что с вашей
программой не все в порядке? - спросила Настя наобум.
- Нет, - резко ответил тот. - Что может быть не в порядке с програм-
мой? Выражайтесь яснее, пожалуйста.
- Попробую. Погибли двое ваших сотрудников. Это не плод больного во-
ображения, это неоспоримый факт. Взрывное устройство было заложено в ма-
шину Андреева, в его личную машину, а не вашу "разгонную". Иными слова-
ми, мишенью преступников, по всей вероятности, был именно Андреев, ди-
ректор программы "Лицо без грима". Я допускаю, что смерти его могли же-
лать не обязательно в связи с работой на телевидении, но тогда мы с вами
должны признать, что он занимался еще какой-то деятельностью, хотя поче-
муто ни вы, ни кто-либо другой из вашей команды об этой деятельности ни-
чего не знает. Или знает, но не говорит, что, согласитесь, тоже непонят-
но и весьма подозрительно. Если же злоумышленники имели в виду убить не
только его, но и Бондаренко, они должны были знать, что директор и кор-
респондент в это время и на этой машине поедут вместе. И тут я вынуждена
делать вывод о том, что кто-то из вашего ближайшего окружения в студии
либо сам поработал с машиной Андреева, либо дал заинтересованным лицам
информацию о планах Виктора и Оксаны. Вам какой вариант больше нравится?
Уланов ответил не сразу, и Насте показалось, что он мысленно повторя-
ет то, что она сказала, пытаясь обдумать и осознать услышанное.
- Никакой не нравится, - наконец подал голос телеведущий. - Я не ви-
жу, зачем кому-то понадобилось убивать Виктора и Оксану, ни вместе, ни
по отдельности. Почему бы вам не подумать над версией об ошибке преступ-
ника? Машина у Вити была самая обычная, "Жигули" седьмой модели, и цвет
ходовой - белый. Может быть, взрывной механизм просто подложили не в ту
машину?
- Мы работаем над этим. Владельцы всех машин, находившихся в тот мо-
мент поблизости, сейчас проверяются. Скажите, Александр Юрьевич, между
Андреевым и Бондаренко не было близких отношений?
Уланов хмуро усмехнулся.
- Были. И что? Оксана не замужем, Виктор недавно развелся. Кому меша-
ла их близость?
- О, вот тут вы не правы, - засмеялась Настя. - Штамп в паспорте име-
ет мало общего с правом на ревность. Собственно, ревность вообще не свя-
зана ни с какими правами. Законный муж может спокойно взирать на любов-
ные похождения супруги, если ему так больше нравится, а брошенный много
лет назад случайный любовник может до самой смерти изнывать от ревности
и отчаяния.
- Возможно, - равнодушно согласился он. - Вы спортом занимаетесь?
- Я? - Настя изумленно взглянула на Уланова. - Нет. С чего вы взяли?
- Просто вижу, какие у вас кроссовки. Тщательно выбранные, дорогие, а
не первые попавшиеся. Современному милиционеру это по карману?
- Что вы, это муж привез из Штатов, сделал мне подарок. Сама я никог-
да такие не купила бы, для меня это действительно дорого.
Она не только не купила бы такие "крутые" кроссовки, но и носить не
стала бы, если бы не чрезвычайные обстоятельства. Настя любила носить
недорогую удобную одежду, немаркую и не стесняющую движений, но ноги бы-
ли, пожалуй, ее самым слабым местом. К вечеру, особенно в жару, они оте-
кали, и день, проведенный в туфлях с изящной колодкой и на каблуке,
превращался для нее в пытку, поэтому ради физического комфорта ей прихо-
дилось, как говорится, поступаться принципами.
1 2 3 4 5 6 7 8