Все равно не любила бы, все равно
ненавидела бы и со свету сживала. Как говорилось в старой шутке: кого бы
там себе ни выбрал, она мне уже не нравится.
Вот теперь, после Ленечкиной смерти, и мерещится Галине Ивановне его
голос. Упрекает ее сын, простить не может. Конечно, теперь Светлана вро-
де как уже и не член их семьи, живет отдельно, к ним в дом ходить не бу-
дет. Ну и ладно. Век бы ее не видеть.
Подняв валяющиеся в снегу сумки, Галина Ивановна поплелась домой.
- Чтобы не замерзнуть, Настя надела на себя три свитера - один тон-
кий, типа водолазки, с высоким воротом, другой - потолще, а третий сов-
сем свободный, толстой вязки и длиной до колен. Обмотав шею пушистым
шарфом, она натянула сверху пуховик и подумала, что теперь, пожалуй,
сможет выдержать ритуальную прогулку с Иваном Алексеевичем.
Заточный ждал ее, как обычно, на платформе метро "Измайловская", не-
высокий, худощавый, в куртке, накинутой поверх спортивного костюма, и с
непокрытой головой.
- На вас смотреть холодно, - улыбнулась Настя, подходя к нему. - Как
бы мне научиться не мерзнуть? А где Максим?
- Наверху, по киоскам бегает, ищет подарок для своей девушки к Новому
году.
Сын генерала заканчивал школу и собирался поступать в тот самый Мос-
ковский юридический институт, о бедах и проблемах которого так хорошо
был осведомлен Заточный. Иван Алексеевич всерьез занялся спортивной под-
готовкой Максима, потому что нормативы для поступления в институт были
довольно суровыми.
Они вышли на улицу и не спеша пошли в сторону парка. Вскоре их догнал
запыхавшийся Максим.
- Здрасте, теть Насть, - бросил он на бегу и помчался вперед.
- Чудно как-то, когда меня называют тетей, - сказала Настя. - Сразу
начинаю чувствовать себя старухой. Пусть ваш сын называет меня просто по
имени, ладно?
- Нет, не ладно, вы - человек, с которым я дружу, стало быть, вы сто-
ите на одной доске со мной. Между ним и вами дистанция должна быть такой
же, как между ним и мной. Понятно?
- Понятно, - вздохнула она. - В угоду вашим педагогическим принципам
я должна не только истязать себя ранним вставанием, но и постареть лет
на пятнадцать. Кстати, Иван Алексеевич, хочу задать вам вопрос, который,
наверное, надо было бы задать намного раньше. Вы живете вдвоем с сыном?
Генерал помолчал, потом посмотрел на Настю в упор и коротко ответил:
- Да.
Ей стало неудобно расспрашивать, но ведь ответа на свой вопрос она,
по большому счету, так и не получила. С Иваном Алексеевичем Заточным
Настя познакомилась меньше года назад, в марте, когда занималась
убийством, совершенным в "Совинцентре". Одним из подозреваемых оказался
подполковник Платонов, работавший в главке у Заточного. Подружились они
как-то на удивление быстро, и Настя еще долго недоумевала: отчего ей так
нравится этот невысокий лысеющий человек, причем нравится до такой сте-
пени, что это уже граничило с влюбленностью. Именно тогда, весной, они и
стали два раза в месяц по воскресеньям гулять в Измайловском парке. Бро-
дили по аллеям и разговаривали ни о чем или просто молчали, а Максим или
бегал взад-вперед, готовясь к кроссу, или занимался на турнике. Иногда
Насте приходилось звонить генералу домой, но ни разу к телефону не по-
дошла женщина. Более того, за столько месяцев знакомства Заточный ни ра-
зу не упомянул ни о матери Максима, ни о своей жене, поэтому Насте оста-
валось только теряться в догадках: женат ли Иван Алексеевич, и если же-
нат, то на ком - на матери своего сына или уже на другой женщине. Женат?
Разведен? Вдовец? Холостяк, усыновивший чужого ребенка? Ей никогда не
приходило в голову спросить об этом. А если судить по краткости ответа,
то генерал не был расположен обсуждать тему.
- Анастасия, вас подключили к делу Параскевича? - спросил Заточный.
- Сразу же, - кивнула она. - Только я не понимаю зачем. По-моему, в
округе прекрасно справились бы и без нас. Он же не банкир и не рэкетир.
Организованная преступность, которую вы так любите, там не пляшет ни под
какую музыку.
- Расскажите подробнее, - попросил генерал.
- Параскевич Леонид Владимирович, двадцати восьми лет от роду, был
убит при выходе из лифта в своем собственном доме. Застрелен из пистоле-
та с глушителем. Труп обнаружила жена Параскевича Светлана. Она ждала
его, но не особенно волновалась, потому что Параскевич был в гостях у
приятеля. Около часа ночи она подошла к окну, чтобы задернуть шторы, и
увидела внизу, на улице, машину мужа. Машина стояла как раз под фонарем
и была прекрасно видна. Светлана заметила, что машина странно поблески-
вает, а через секунду догадалась, что ее уже успел припорошить снежок,
стало быть, стоит она? здесь не пять минут. Она выскочила из квартиры и
увидела мужа, лежащего у лифта. Вот, собственно, и вся прелюдия. С точки
зрения криминалистики ситуация абсолютно дохлая.
- Почему?
- Дело в том, что Параскевичи незадолго до несчастья переехали в но-
вый дом. Дом, конечно, роскошный, но пока еще не телефонизированный. Это
первое. Второе - в этом доме, как и в очень многих других, квартиры,
лифтовая шахта и лестница отделены друг от друга дверьми. Более того,
лестница на уровне каждого этажа имеет выход на балкон. Третье: дом, как
я уже сказала, только начал заселяться, жильцы друг друга совсем не зна-
ют и своего от чужого отличить не могут. И вот представьте себе, - выхо-
дит Светлана Параскевич из своей квартиры, открывает дверь, отделяющую
отсек с квартирами от коридора с лифтами, и видит лежащего на полу мужа,
не подающего признаков жизни. Что она делает, как вы думаете?
- Кричит, наверное, - предположил Заточный. - Или падает без созна-
ния.
- Кричит, - подтвердила Настя. - На ее крик долго никто не выходит,
потому что на том этаже, где живут Параскевичи, заселено только три
квартиры из десяти, соседи друг с другом еще не знакомы и, естественно,
боятся. А на других этажах крик не слышен, хоть оборись. Наконец выполз
сосед, увидел лежащего Параскевича и обезумевшую Светлану и сообразил,
что нужно звонить в милицию. Он вообще оказался мужиком расторопным и
неглупым, подумал даже о том, что Светлане самой нужно оказать медицинс-
кую помощь. Короче говоря, побежал он по этажам и принялся звонить во
все квартиры подряд с двумя вопросами: нет ли у хозяев сотового телефона
и нет ли среди них врача? Дом, как я вам напоминаю, не телефонизирован-
ный. Врач, к счастью, нашелся, и телефон сотовой связи тоже, так что ми-
лицию хоть и не сразу, но вызвать удалось. Вы же понимаете, когда во
втором часу ночи звонят в квартиру, должно пройти немало времени, пока с
вами начнут хотя бы через запертую дверь разговаривать, не говоря уж о
том, чтобы ее открыть. В доме двадцать два этажа, Параскевичи живут на
третьем, а телефон нашелся только у жильцов семнадцатого этажа. При-
киньте, сколько времени наш расторопный сосед мотался по дому.
- Догадываюсь, чем дело кончилось, - усмехнулся Иван Алексеевич. -
Вокруг потерпевшего и его жены собралась хорошенькая такая, маленькая
толпа, площадку, лифты и лестничный балкон затоптали, и к приезду дежур-
ной группы криминалистам можно было отдыхать. А что по выстрелу?
- Выстрел произведен от порога двери, отделяющей лестницу от площадки
с лифтами. Балкон выходит на ту же сторону, что и окна квартиры Параске-
вичей. Видимо, убийца стоял себе на балкончике, покуривал, ждал Леонида
Владимировича. Увидел, как тот подъехал на машине, дождался, когда жерт-
ва поднимется в лифте на свой этаж, и нажал на спусковой крючок. Просто,
выгодно, удобно. Знаете, Иван Алексеевич, если бы я была мэром, я бы
запретила утверждать архитектурные проекты без визы криминалистов. Уже
лет двадцать пять в Москве строят эти идиотские дома, в которых лифты,
квартиры и лестницы существуют отдельно, а на первых этажах никто не жи-
вет. Такое впечатление, что они специально разрабатывали проекты домов,
в которых удобно совершать преступления. У меня родители как раз в таком
доме живут, так в их подъезде в течение шести месяцев произошло два со-
вершенно однотипных убийства с ограблением. И никто ничего не слышал,
хотя жертвы орали как резаные, судебные медики в один голос утверждали,
что об этом свидетельствует состояние голосовых связок. Короче говоря,
Иван Алексеевич, никто не слышал, как стреляли в Параскевича, никто
убийцу не видел и никто, как водится нынче, ничего не знает и даже не
предполагает. По заключению судмедэксперта, смерть Параскевича наступила
в промежутке от ноля до ноля тридцати, то есть к тому моменту, как его
обнаружила жена, он уже не менее получаса лежал возле лифта мертвым. А
если бы она случайно не выглянула в окно или если бы Параскевич поставил
машину в другом месте, кто знает, когда его нашли бы. Так или иначе, у
убийцы был вагон времени, чтобы убраться с места преступления подальше.
- Сочувствую вам, - очень серьезно сказал генерал. - Оружие нашли?
- А как же, - хмыкнула Настя. - Сейчас дураков нет, чтобы оружие с
собой уносить и обратно в шкафчик на кухне прятать. Оружие лежало там
же, рядом с трупом. Симпатичный такой пистолет с глушителем. И номера
все спилены. Это тоже стало доброй традицией. По пулегильзотеке провери-
ли - чистый, в деле не был.
- Совсем беда, - согласно кивнул Заточный. - Но это по убийству. А по
потерпевшему что есть?
- Тоже немного. Но, в общем, кое-что можно выкрутить. Леонид Параске-
вич был весьма популярным писателем. И знаете, на чем он прославился? На
женских романах. Не детективы, не фантастика, не звездные войны и кибор-
ги-убийцы, а женские любовные романы. Книги шли нарасхват. Он начал пи-
сать лет пять-шесть назад, и сразу получилось удачно. Первая же вещь,
которую дамы и девицы, естественно, покупали "на пробу", завоевала серд-
ца читательниц всерьез и надолго. Отныне они ждали его романы, спрашива-
ли у продавцов, просили оставить, как только появится что-нибудь но-
венькое. К моменту гибели Параскевич написал двадцать шесть любовных ис-
торий, и все они вышли в разных издательствах довольно приличными тира-
жами. Все бы ничего, Иван Алексеевич, но меня в этой связи интересует
вопрос: - был ли Параскевич богат, и если да, то где его деньги, а если
нет, то почему? Автору такого класса, каким был Леонид Владимирович, в
издательствах должны платить самое меньшее - по двести долларов за ав-
торский лист, а написал и издал он более пятисот листов. Подчеркиваю,
двести долларов - это минимум. По-хорошему-то, должны платить четыреста.
Он писал невероятно быстро. И вообще был очень талантливым. Я серьезно,
Иван Алексеевич, - добавила Настя, заметив, что по лицу генерала
скользнула усмешка. - Я ведь не поленилась, прочитала несколько его
книг, выборочно, две первые, две - двухгодичной давности и три самые
последние. Он действительно здорово пишет, соплей - минимум, и знание
женской души - просто на удивление. Видно, его жена постоянно консульти-
ровала. Так вот, если ему платили по минимально приличной ставке, он
должен был заработать за пять лет больше ста тысяч долларов. А где они?
Машина у него старенькая, приобретена еще до того, как он начал столь
успешно издаваться. Квартира досталась ему практически даром, потому что
до этого они с женой жили в двухкомнатной, жутко запущенной, сто лет но
ремонтированной квартире, но зато в пределах Садового кольца. Эту квар-
тиру "новые русские" у него с руками оторвали, отвалили за нее столько,
что ему вполне хватило на прекрасную трехкомнатную в новом доме, правда,
у черта на куличках, куда еще и метро не ходит. Переехали они, как я уже
сказала, дней за десять до убийства, мебель новую только-только начали
приобретать, до этого все пять лет супружеской жизни жили скромно, за
границу отдыхать не ездили, мехов и бриллиантов не покупали. Так вот, я,
как говорят в Одессе, интересуюсь знать: где деньги? Неутешная вдова на
мой нескромный вопрос о деньгах ответила, что у них имеется в наличии
тысяч двадцать долларов, на которые они и планировали обставить квартиру
и, может быть, если останется что-нибудь, поменять машину на более но-
вую.
- Так где же деньги? - с неожиданным интересом спросил генерал. - Вы
меня прямо заинтриговали, Анастасия. Вам удалось что-нибудь выяснить?
- Увы, Иван Алексеевич. Есть только одна версия, и та не моя, а при-
надлежит супруге покойного, Светлане Параскевич. Она утверждает, что Ле-
онид был человеком невероятно мягким и интеллигентным, он никому не мог
отказать, никому не мог сказать "нет". Его все обманывали, а он всем ве-
рил, и даже, может быть, не столько верил, сколько стеснялся проде-
монстрировать недоверие. Короче, Светлана Параскевич рассказала, что
после удачного первого романа и после того, как второй разлетелся с при-
лавков в мгновение ока, к Леониду пришел его старый школьный приятель и,
краснея и бледнея от смущения, признался, что занимается издательской
деятельностью, но что-то дело у него не идет - то ли авторов хороших
нет, - то ли невезуха ему судьбой предназначена. И не будет ли старый
школьный друг Леня так добр, не напишет ли для его издательства две-три
новые вещи, чтобы фирма могла хоть чутьчуть окрепнуть и на ноги встать.
На Лениных новых книжках, изданных большими тиражами, издательство смо-
жет хотя бы залатать основные дыры. Только уж извиняйте, господин хоро-
ший, большой гонорар мы вам заплатить не можем, потому как на мели си-
дим. Ну, выручи, Христом Богом прошу, ну, что тебе стоит, ну, хоть одну
книжку, а? Ты же так быстро пишешь, тебе же эту книжку написать - раз
плюнуть, два месяца - и готово. В общем, уговорил. Написал Параскевич
для него очередной бестселлер, издательство сделало на нем хорошие
деньги, а гонорар автору выплатило в размере шестисот долларов, иными
словами - по цене в сорок долларов за лист. Снова прибежали, слова бла-
годарности говорили, очень просили написать еще, чтобы, значит, изда-
тельство уж совсем крепко на ногах стояло. И гонорар даже увеличили,
предложили целых восемьсот долларов за книжку. Он снова согласился. А
дальше так и пошло. Эти суки поняли, что разжалобить Параскевича легко,
особенно если к нему приходит не совсем уж чужой человек, а хотя бы ша-
почно, но знакомый. И все по очереди стали ему петь песни про бедствен-
ное положение и про то, что он, написав для них всего одну книгу, ос-
частливит их и облагодетельствует. Но лучше, конечно, не одну, а
две-три. И он ловился. Уж не знаю, то ли он действительно был таким су-
пердоверчивым, то ли знал, что врут, да отказывать не умел, но он прода-
вал свой труд за такие жалкие гроши, что даже сказать неприлично. Причем
все издатели, которые приходили с подобными просьбами, использовали один
и тот же трюк. У меня такое впечатление, что они все были в сговоре, де-
лились опытом, а заодно и прибылью от продажи тиражей. Потому что вся
эта история напоминает хорошо организованную кампанию.
- Вы начали про трюк, - напомнил Заточный.
- Да, про трюк. Так вот, каждый раз после того, как в очередном изда-
тельстве впервые выходила книга Леонида Параскевича, издатель с унылым
видом говорил, что тираж "не пошел", что у каждого издательства есть
свой круг читателей, что люди, которые читают, знают и любят Параскеви-
ча, покупали его книги, изданные другими издательствами, так что на про-
дукцию данного конкретного издательства они внимания не обращают и не
ожидают "встретить" здесь романы Параскевича. Очень жаль, но залатать
финансовые дыры при помощи одного-единственного романа известного писа-
теля не удалось. Вот если был он написал еще одну вещь...
- И он, конечно, писал.
- Конечно. В итоге - двадцать шесть книг, а в кармане чуть больше
двадцати тысяч долларов.
- И вы, конечно, ищете его убийцу среди книгоиздателей.
- Естественно, - подтвердила Настя. - Где же мне, горемычной, еще его
искать?
- А Параскевич чем-нибудь занимался кроме того, что романы писал?
- Насколько мне известно, ничем. Он уже заканчивал факультет журна-
листики, когда написал и опубликовал свой первый любовный роман. И после
окончания университета уже не стал устраиваться ни на какую службу - ни
на государственную, ни в частный сектор, а сел за письменный стол и за-
нялся художественным творчеством. В коммерческих операциях участия не
принимал, в вашей службе на него ничего нет.
- А ревность и прочая бытовуха? Не хотите там поискать?
- Хочу, но рук не хватает. Знаете, Иван Алексеевич, этот Параскевич
был, по-моему, глубоко несчастен.
1 2 3 4 5 6 7