благодаря этому средоточием входа является сам священник. Это ему, изображающему собою Христа, тогда как на литургии Христос представляется Евангелием или Дарами, оказывается почесть преднесением кадила и свечи.
Особенности вечернего входа в историческом развитии
Курение благовоний было одною из принадлежностей царских выходов на Востоке и в Византии []. Точно так же и преднесение светильников. Последнее в Византии взяло свое начало от ношения факелов пред Римскими августами в процессиях. Пред Византийским императором при некоторых церемониях особый чиновник, лампадарий, нес «дивамвул», драгоценный подсвечник с золоченой лампадой, края которой были окрашены киноварью. Похожий подсвечник, называвшийся «монамвул» (в эти слова входят числа 1, 2 с каким-то другим неизвестным словом), носился в Византии пред патриархом []. Пред Иерусалимским патриархом в VIII–IX в. в торжественных случаях шло 12 монахов со свечами []. Новоизбранного епископа в древней России провожали к царю, патриарху и в собор с 12, 8, 6 или 4 свечами, которые несли пред ним особые клирики — «пламенники», или «огненники» []. По Типикону Великой Константинопольской церкви, вечернему входу предшествовало три светильника [].
с. 557
К 140 псалму вход приурочен был, так как с этого псалма в древности начиналась вечерня. На песненной вечерне вход совершался на 8 ст. 140 пс: «яко к Тебе, Господи, Господи» (Вступ. гл., 342). Но уже Студийские уставы указывают вход после Богородична на Господи воззвах []. Потому нынешняя молитва входа имеет отношение главным образом к этому псалму.
В большинстве древних Евхологиев эта молитва надписывается «входная». Но Евхологий в рукоп. Афоно-Пантократорской библ. № 149 XV в. имеет такую молитву входа:
«Входу нашему, Христе Боже, к жертвеннику Твоему, всякия скверны изменену, приятися от Тебе благоволи; измыв сердца наши от совести лукавыя, сподоби молитве нашей взыти яко фимиаму пред Тобою молитвами Всечистыя Матере Твоея и всех святых Твоих, яко подобает Тебе…» [].
По некоторым Евхологиям, в качестве молитвы для вечернего входа (очевидно, в отличие от литургийного) положен краткий стишок, вроде нынешнего благословения входа. Так, в грузинской рукоп. Имп. Публ. библ. № 208 XIII в. «молитва входа»:
«Благословенно пришествие св. славы Твоея, Христе Боже наш всегда…».
В Служебнике Новгородской Софийск. библ. (при СПб. Дух. Акад.) № 524 XIII в. молитва входа нынешняя, но стих благословения:
«Благословенно вхождение Христа истиннаго Бога нашего» (усиление мысли нынешнего стиха).
В важнейших русских соборах XV–XVI в., как показывают рукописи их «Чиновников», должно быть, под влиянием позднейшей византийской практики, вечерний вход, так же как практиковавшийся еще тогда, в качестве остатка песненного последования, утренний вход на славословии великом, совершались каждое воскресенье с участием не только всего соборного духовенства, большею частью очень многочисленного, но и приходских священников города, даже приезжих; но уже с XVI в. в Новгороде, Пскове и даже в Москве духовенство стало тяготиться обязанностью являться на «выходы» в собор каждое воскресенье; приходилось требовать этого от него под угрозою штрафа, как то сделал, например, митр. Макарий в грамоте Новгородскому архиеп. Серапиону 1551 г.; при патр. Филарете и в Московском Успенском соборе случалось, что «по нужде один недельной поп ходил» []. Кроме других причин, на это сокращение торжественности могло повлиять усиливавшееся господство Иерусалимского устава, вытеснившее в России последние остатки практики Великой Константинопольской церкви, с каковой практикой Студийский устав, выросший подле нее, легко уживался [].
с. 558
СВЕТЕ ТИХИЙ
Содержание песни
За стихирами на Господи воззвах как бы в качестве заключительной стихиры следует песнь «Свете тихий», названная в греч. Часослове «Светильничное (?????????) благодарение» и соединяющая с простотою древнехристианскую глубину и силу чувства. Песнь заключает в себе вызываемое появлением вечернего света и благодарностью за дожитие до него прославление чрез Христа Св. Троицы и Его Самого. Она распадается на три до того самостоятельные части, что их можно рассматривать как три отдельные песни.
1. Свете тихий (??? ?????? по-гречески может быть и именительный сказуемого: Ты, Христе, свет; «тихий» ввиду вечера) святыя славы (нестерпимой для нас грешных) Безсмертнаго (в противоположность закату солнечному и истощанию Христа в крестной смерти) Отца Небеснаго (откуда и видимый свет) Святаго, Блаженнаго (два главные друг с другом связанные свойства жизни Божией), Иисусе Христе (Христос как Сын человеческий).
2. Пришедше на запад солнца (доживши до заката), видевше свет вечерний, поем, ???????? (в благодарность за это) Отца, Сына и Святаго Духа Бога []. (Троичная песнь, за которой поем уже «песнь Христу как Богу» []:)
3. Достоин еси во вся времена (не только вечером) пет быти гласы преподобными (более наших подходящими; греч. ???????, блаженными), Сыне Божий, живот даяй; темже (благодарный) мир Тя [] славит (в нек. ркп. ???????? — празднует Тебе).
Таким образом, песнь продолжает мысли Богородична (догматика) и словами изображает безгласные действия входа.
Происхождение песни
Свете тихий, наряду с великим славословием и Сподоби Господи, — древнейшая христианская песнь. Она приводится в Александрийском кос. 559дексе Библии V в. Это типичная христология II–III веков. О древности ее свидетельствует и то, что она потеряла имя автора. Знаменательно, что в этом отношении она разделяет участь нескольких других, тоже очень возвышенных, песней, как, например, кроме двух указанных, еще тропарей. Не слагались ли эти песни образом, подобным тому, как произведения народной поэзии, т. е. не были ли коллективными творениями Церкви? [] Предположение, получающее еще большую вероятность от многосоставности некоторых из этих песней, как мы видели на Свете тихий (то же — славословие великое и Сподоби Господи). Для Свете тихий называют двух авторов: нынешний греческий Часослов надписывает эту песнь: «творение древнее (намек на древнюю анонимность) или, как некоторые говорят, Афиногена мученика» (еп. Севастийского в Армении — 311 г. или другой), причем делается ссылка (в примечании): «Василий Вел. 29 гл. о Духе Св.». В славянском Часослове песнь приписывается Софронию, патр. Иерусалимскому (634–644 г.), о чем некоторые греческие Часословы делают замечание: «св. Афиногена мученика, а не Софрония, патриарха Иерусалимского, как некоторые несправедливо думают, свидетель Василий Великий». При Софронии, действительно, гимн имел уже церковное употребление, как показывает Александрийский кодекс и рассказ самого Софрония о посещении Нила Синайского (см. Вступит. гл., с. 295). Но устав Великой Константинопольской церкви и песненное последование не знают этой песни (Вступит. гл., 342). Св. Афиногену приписывают гимн, должно быть, на основании следующих слов Василия Великого: «отцы наши не хотели принимать в молчании благодать вечернего света, но тотчас, как он наступал, приносили благодарение. Хотя мы не можем положительно сказать, кто был творцом тех хвалений, которые читаем во время светильничных молитв, впрочем народ повторяет древний голос и никому не представлялось еще, что хулу произносят, когда говорят: хвалим (????????) Отца, Сына и Святаго Духа Бога. Если бы кто знал и гимн Афиногена, который он, вместо предохранительного врачевства, оставил ученикам, когда сам поспешал с. 560 уже ко всесожжению, тот узнал бы и мысль мучеников о Духе» [].
В этом свидетельстве, по-видимому, отличается песнь со словами «хвалим Отца, Сына…», т. е., может быть, Свете тихий от песни мч. Афиногена с упоминанием о Духе Святом [].
Образ исполнения
Относительно образа исполнения «Свете тихий» Типикон говорит: «и мы поем», что вполне отвечает поэтически-музыкальному характеру этого «вечернего благодарения». Но на будничной вечерне эта песнь читается («глаголет»), впрочем, не простым чтецом, а самим предстоятелем (гл. 9 Типикона), подобно другим важнейшим молитвословиям (молитвословия, читаемые предстоятелем, исчислены в 7 гл. Типикона, примечание «зри»).
Древние уставы о Свете тихий
Студийский устав требовал петь Свете тихий «вълы» (медленно и тихо?), как и шестопсалмие (о котором там в другом месте замечено, что оно поется или «глаголется тонком гласом умиленом»), как конец утрени, как предначинательный псалом на вечерне, Сподоби Господи, Ныне отпущаеши, Трисвятое и тропарь, — в противоположность Бог Господь и аллилуиа на утрене, которые, по Студийскому уставу, исполнялись «с воплем и с пением» «светлым гласом», «ясно» []. Это, должно быть, между прочим вследствие неизменного повторения первого рода песней на каждой службе. Этого рода пение, хотя оно совершалось всею братиею, было похоже на чтение. Отсюда колебание дальнейших уставов и споры в Русской Церкви о том, петь или читать нужно эти молитвословия, и в частности «Свете тихий». О способе исполнения последнего на бдении древние списки Иерусалимского устава говорят неопределеннее нынешнего Типикона. Груз. ркп. XIII в.: «народ: Свете тихий»; греч. ркп. XIII–XVI в. и печати. XVI–XVII в.: «и мы: Свете тихий» []; славянские рукописи: по Служебн. XIII в. Соф. библ. при СПб. Дух. Ак. № 518 и 524 — диакон: «Свете тихий святыя славы»; клир: «Безсмертнаго Отца Небеснаго» [].
По древнейшим слав. ркп. уставам: «диакон, начертав крест кадилом, возгласит: Свете тихий. Премудрость, уставленный мних входящим священником глаголет:… Святыя славы» []; по др. ркп.: «диакон — возгласить с. 561 Премудрость прости, уставленный мних глаголет Свете тихий» []; по позднейшим то же, только «и мы глаголем: Свете тихий» []. Старообрядч. устав: «диакон — Премудрость прости. Свете тихий, и мы поем: Святыя славы безсмертнаго» []. Обычай произносить диакону кроме «Премудрость прости» (или одного «Премудрость») пред этим или после этого еще начало песни «Свете тихий», таким образом, по-видимому, русского происхождения; но то обстоятельство, что в VI–VIII в. требовалось, чтобы важнейшие песни начинал иподиакон, диакон или даже иерей (см. Вступит. гл., с. 295–296, 307), остатком чего является и ныне запевание пасхальных ирмосов духовенством, заставляет в этом обычае видеть пережиток глубокой древности, сохранившийся в практике Русской Церкви, может быть, от господства устава Великой Константинопольской церкви. Таким же пережитком, но уже только от Студийского устава, был обычай читать Свете тихий. Этот обычай вызвал и споры в Русской Церкви. На Стоглавом Соборе царь Иоанн Грозный поставил между прочим и такой вопрос: «коея ради вины в нашем царствии на Москве и во всех Московских пределах, в соборных и приходских церквах, кроме монастырей, по воскресным вечерням и по праздничным и по великим святым, егда выход бывает, Святыя славы (т. е. Свете тихий) не поют, а говорят речью, а на заутрени в неделю и в праздники славословия не поют, якоже и в прочия простыя дни речью говорят». На этот вопрос Собор не дал отдельного ответа, а вообще постановил: «церковное пение править сполна и по чину во всем» [].
ПРОКИМЕН ВЕЧЕРНИЙ
Понятие о прокимне
За песнью «Свете тихий» следует на вечерне не только праздничной, но и будничной (исключая постную и иногда заупокойную) прокимен. С прокимном в вечерню привходит новый вид церковной песни, отличающийся от других прежде всего краткостью. Тогда как обычно церковное пение состоит в исполнении более или менее длинных песней, иногда целых псалмов, но чаще песней в 5–6 строк (стихир, тропарей), прокимен представляет из себя песнь из нескольких слов, состоящую из одного лишь стиха псалма, положенную на особенно богатую звуками мелодию и отмечаемую неоднократным пением: каждое из этих повторений предваряется «стихом» в менее торжественном исполнении. Врываясь в ряд длинных песней вечерни и утрени, прокимен привлекает к себе внимание своеобразностью формы. Притом прокимном служит всегда стих Св. Писания особенно сильный, с. 562 выразительный и подходящий к случаю; почему и заимствуются прокимны почти исключительно из наиболее поэтической книги Св. Писания — Псалтири (среди прокимнов только несколько не из псалмов: так, из ветхозаветных песней — «Благословен еси Господи Боже отец наших»; Евангелия — «Величит душа Моя», и из посланий — «Явися благодать…», и особого составления: «Тело Христово…», «Блажен путь…»). В качестве примера особо выразительного прокимна может быть указан прокимен крещенской утрени: «Море виде и побеже, Иордан возвратися вспять»; стих: «Что ти есть море, яко побегло». Название свое прокимен (???????????) получил оттого, что он обычно предшествует, а ранее и всегда предшествовал чтению из Св. Писания. Состоит прокимен из стиха, в собственном смысле называемого «прокимном», и одного или трех «стихов», которые предшествуют повторению прокимна; таким образом, прокимен первый раз поется без стиха, второй раз и дальнейшие разы (если стихов несколько) со стихом, а последний раз опять без стиха, который заменяется его первой половиной.
История прокимна
Прокимен — остаток пения целого псалма с припевом к каждому стиху его какого-либо наиболее подходящего или знакомого народу стиха. Еще в IV–V в. пелись таким способом целые псалмы, и такое пение известно было под именем ипофонного, или респонсорного, в отличие от антифонного (Вступит. гл., с. 155–158). Так как первого рода пение было легче и удобнее для исполнения целым народом, то оно получило, по-видимому, более широкое распространение. Лаодикийский Собор (ок. 360 г.) требует, «чтобы в молитвенных собраниях псалмы не пелись непрерывно один за другим, но чтобы после каждого псалма в промежутке (??? ????? ???' ??????? ??????) следовало чтение» []. Прокимны и аллилуиарии и являются остатком этих промежуточных между чтениями псалмов. На сирской литургии ап. Иакова пред апостольским чтением положен еще целый псалом с предварительной молитвою об очищении сердца для пения его (ср. «Премудрость» и т. п.) []. В IV уже веке из псалмов, певшихся в церкви, стал выделяться в качестве припева, как бы заслоняя собою весь псалом, один стих: «Отцы установили, — говорит св. Иоанн Златоуст, — чтобы народ подпевал из псалма стих сильный, заключающий в себе высокое учение» []. В VI в. в рассказе Иоанна Мосха и Софрония о посещении Нила Синайского термин прокимен («предлежащая») имеет, по-видимому, уже близкий к нынешнему смысл (Вступит. гл., с. 295). Но еще и в памятниках VIII–XV в. прокимном кроме того, что ныне обозначается этим словом, называются тропари на часах, иногда антифоны (см. выше, с. 341, 470). С другой стороны, в списке XI в. (Россанском) литургии ап. Иакова прокимен назван ???????? []. Psallendo (= с. 563 для пения) мозарабской литургии имеет буквально форму нашего прокимна: состоит из стиха псалма, называемого psallendo, из другого, называемого versus (стих), и повторения конца первого (тоже psallendo) []. В других чинах латинского богослужения прокимну соответствует респонсорий, который до IX в. пелся вполне так, как наш прокимен, со стихом и с делением на 2 части (см. Вступит. гл., с. 307–308). Ныне иногда на римско-католическом богослужении и антифон занимает положение нашего прокимна (см. Вступит. гл., с. 156, прим. 8; 157, прим. 7).
Возгласы пред прокимном
Так как прокимен в древности всегда предшествовал чтению, а ныне большей частью предшествует ему, то пред ним делаются те же возгласы , которыми от древности предварялось чтение Св. Писания. На обычной воскресной вечерне, на которой нет чтений (паремий), такие возгласы пред прокимном тоже не неуместны: они выделяют его из ряда других песней вечерни, сосредоточивая на нем особое внимание молящихся. Возгласами этими диакон прежде всего приглашает к особому вниманию: «Вонмем» (?????????); священник как бы в качестве условия для такого внимания впервые из алтаря, в который торжественно вступил, преподает мир. «Мир всем», — приветствие, так идущее к воинствующей Церкви, которой Христом оставлен превосходящий всякий ум мир. Диакон возбуждает ко вниманию указанием на особенную мудрость, заключенную в предстоящей песни или чтении: «Премудрость. Вонмем».
История их
Древнейший из этих возгласов «Мир всем». «Мир вам» первоначально на древнем воинственном Востоке было не столько приветствием, сколько заявлением о том, что посетитель пришел не с обычными враждебными целями []. Но ко времени Спасителя «Мир» стало обычным приветствием и было любимым у Него Самого []. Наряду с ним и, должно быть, употребительнее, чем оно, у евреев было приветствие «Господь с тобою» или «с вами» []. В тревожные первые века христианства при богослужебных собраниях, грозивших арестом участникам, первое приветствие получало особо приятный колорит, что в соединении с тем, что оно было освящено Господним употреблением, сделало его более второго употребительным одинаково в Восточной и Западной Церкви IV–V веков (см.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Особенности вечернего входа в историческом развитии
Курение благовоний было одною из принадлежностей царских выходов на Востоке и в Византии []. Точно так же и преднесение светильников. Последнее в Византии взяло свое начало от ношения факелов пред Римскими августами в процессиях. Пред Византийским императором при некоторых церемониях особый чиновник, лампадарий, нес «дивамвул», драгоценный подсвечник с золоченой лампадой, края которой были окрашены киноварью. Похожий подсвечник, называвшийся «монамвул» (в эти слова входят числа 1, 2 с каким-то другим неизвестным словом), носился в Византии пред патриархом []. Пред Иерусалимским патриархом в VIII–IX в. в торжественных случаях шло 12 монахов со свечами []. Новоизбранного епископа в древней России провожали к царю, патриарху и в собор с 12, 8, 6 или 4 свечами, которые несли пред ним особые клирики — «пламенники», или «огненники» []. По Типикону Великой Константинопольской церкви, вечернему входу предшествовало три светильника [].
с. 557
К 140 псалму вход приурочен был, так как с этого псалма в древности начиналась вечерня. На песненной вечерне вход совершался на 8 ст. 140 пс: «яко к Тебе, Господи, Господи» (Вступ. гл., 342). Но уже Студийские уставы указывают вход после Богородична на Господи воззвах []. Потому нынешняя молитва входа имеет отношение главным образом к этому псалму.
В большинстве древних Евхологиев эта молитва надписывается «входная». Но Евхологий в рукоп. Афоно-Пантократорской библ. № 149 XV в. имеет такую молитву входа:
«Входу нашему, Христе Боже, к жертвеннику Твоему, всякия скверны изменену, приятися от Тебе благоволи; измыв сердца наши от совести лукавыя, сподоби молитве нашей взыти яко фимиаму пред Тобою молитвами Всечистыя Матере Твоея и всех святых Твоих, яко подобает Тебе…» [].
По некоторым Евхологиям, в качестве молитвы для вечернего входа (очевидно, в отличие от литургийного) положен краткий стишок, вроде нынешнего благословения входа. Так, в грузинской рукоп. Имп. Публ. библ. № 208 XIII в. «молитва входа»:
«Благословенно пришествие св. славы Твоея, Христе Боже наш всегда…».
В Служебнике Новгородской Софийск. библ. (при СПб. Дух. Акад.) № 524 XIII в. молитва входа нынешняя, но стих благословения:
«Благословенно вхождение Христа истиннаго Бога нашего» (усиление мысли нынешнего стиха).
В важнейших русских соборах XV–XVI в., как показывают рукописи их «Чиновников», должно быть, под влиянием позднейшей византийской практики, вечерний вход, так же как практиковавшийся еще тогда, в качестве остатка песненного последования, утренний вход на славословии великом, совершались каждое воскресенье с участием не только всего соборного духовенства, большею частью очень многочисленного, но и приходских священников города, даже приезжих; но уже с XVI в. в Новгороде, Пскове и даже в Москве духовенство стало тяготиться обязанностью являться на «выходы» в собор каждое воскресенье; приходилось требовать этого от него под угрозою штрафа, как то сделал, например, митр. Макарий в грамоте Новгородскому архиеп. Серапиону 1551 г.; при патр. Филарете и в Московском Успенском соборе случалось, что «по нужде один недельной поп ходил» []. Кроме других причин, на это сокращение торжественности могло повлиять усиливавшееся господство Иерусалимского устава, вытеснившее в России последние остатки практики Великой Константинопольской церкви, с каковой практикой Студийский устав, выросший подле нее, легко уживался [].
с. 558
СВЕТЕ ТИХИЙ
Содержание песни
За стихирами на Господи воззвах как бы в качестве заключительной стихиры следует песнь «Свете тихий», названная в греч. Часослове «Светильничное (?????????) благодарение» и соединяющая с простотою древнехристианскую глубину и силу чувства. Песнь заключает в себе вызываемое появлением вечернего света и благодарностью за дожитие до него прославление чрез Христа Св. Троицы и Его Самого. Она распадается на три до того самостоятельные части, что их можно рассматривать как три отдельные песни.
1. Свете тихий (??? ?????? по-гречески может быть и именительный сказуемого: Ты, Христе, свет; «тихий» ввиду вечера) святыя славы (нестерпимой для нас грешных) Безсмертнаго (в противоположность закату солнечному и истощанию Христа в крестной смерти) Отца Небеснаго (откуда и видимый свет) Святаго, Блаженнаго (два главные друг с другом связанные свойства жизни Божией), Иисусе Христе (Христос как Сын человеческий).
2. Пришедше на запад солнца (доживши до заката), видевше свет вечерний, поем, ???????? (в благодарность за это) Отца, Сына и Святаго Духа Бога []. (Троичная песнь, за которой поем уже «песнь Христу как Богу» []:)
3. Достоин еси во вся времена (не только вечером) пет быти гласы преподобными (более наших подходящими; греч. ???????, блаженными), Сыне Божий, живот даяй; темже (благодарный) мир Тя [] славит (в нек. ркп. ???????? — празднует Тебе).
Таким образом, песнь продолжает мысли Богородична (догматика) и словами изображает безгласные действия входа.
Происхождение песни
Свете тихий, наряду с великим славословием и Сподоби Господи, — древнейшая христианская песнь. Она приводится в Александрийском кос. 559дексе Библии V в. Это типичная христология II–III веков. О древности ее свидетельствует и то, что она потеряла имя автора. Знаменательно, что в этом отношении она разделяет участь нескольких других, тоже очень возвышенных, песней, как, например, кроме двух указанных, еще тропарей. Не слагались ли эти песни образом, подобным тому, как произведения народной поэзии, т. е. не были ли коллективными творениями Церкви? [] Предположение, получающее еще большую вероятность от многосоставности некоторых из этих песней, как мы видели на Свете тихий (то же — славословие великое и Сподоби Господи). Для Свете тихий называют двух авторов: нынешний греческий Часослов надписывает эту песнь: «творение древнее (намек на древнюю анонимность) или, как некоторые говорят, Афиногена мученика» (еп. Севастийского в Армении — 311 г. или другой), причем делается ссылка (в примечании): «Василий Вел. 29 гл. о Духе Св.». В славянском Часослове песнь приписывается Софронию, патр. Иерусалимскому (634–644 г.), о чем некоторые греческие Часословы делают замечание: «св. Афиногена мученика, а не Софрония, патриарха Иерусалимского, как некоторые несправедливо думают, свидетель Василий Великий». При Софронии, действительно, гимн имел уже церковное употребление, как показывает Александрийский кодекс и рассказ самого Софрония о посещении Нила Синайского (см. Вступит. гл., с. 295). Но устав Великой Константинопольской церкви и песненное последование не знают этой песни (Вступит. гл., 342). Св. Афиногену приписывают гимн, должно быть, на основании следующих слов Василия Великого: «отцы наши не хотели принимать в молчании благодать вечернего света, но тотчас, как он наступал, приносили благодарение. Хотя мы не можем положительно сказать, кто был творцом тех хвалений, которые читаем во время светильничных молитв, впрочем народ повторяет древний голос и никому не представлялось еще, что хулу произносят, когда говорят: хвалим (????????) Отца, Сына и Святаго Духа Бога. Если бы кто знал и гимн Афиногена, который он, вместо предохранительного врачевства, оставил ученикам, когда сам поспешал с. 560 уже ко всесожжению, тот узнал бы и мысль мучеников о Духе» [].
В этом свидетельстве, по-видимому, отличается песнь со словами «хвалим Отца, Сына…», т. е., может быть, Свете тихий от песни мч. Афиногена с упоминанием о Духе Святом [].
Образ исполнения
Относительно образа исполнения «Свете тихий» Типикон говорит: «и мы поем», что вполне отвечает поэтически-музыкальному характеру этого «вечернего благодарения». Но на будничной вечерне эта песнь читается («глаголет»), впрочем, не простым чтецом, а самим предстоятелем (гл. 9 Типикона), подобно другим важнейшим молитвословиям (молитвословия, читаемые предстоятелем, исчислены в 7 гл. Типикона, примечание «зри»).
Древние уставы о Свете тихий
Студийский устав требовал петь Свете тихий «вълы» (медленно и тихо?), как и шестопсалмие (о котором там в другом месте замечено, что оно поется или «глаголется тонком гласом умиленом»), как конец утрени, как предначинательный псалом на вечерне, Сподоби Господи, Ныне отпущаеши, Трисвятое и тропарь, — в противоположность Бог Господь и аллилуиа на утрене, которые, по Студийскому уставу, исполнялись «с воплем и с пением» «светлым гласом», «ясно» []. Это, должно быть, между прочим вследствие неизменного повторения первого рода песней на каждой службе. Этого рода пение, хотя оно совершалось всею братиею, было похоже на чтение. Отсюда колебание дальнейших уставов и споры в Русской Церкви о том, петь или читать нужно эти молитвословия, и в частности «Свете тихий». О способе исполнения последнего на бдении древние списки Иерусалимского устава говорят неопределеннее нынешнего Типикона. Груз. ркп. XIII в.: «народ: Свете тихий»; греч. ркп. XIII–XVI в. и печати. XVI–XVII в.: «и мы: Свете тихий» []; славянские рукописи: по Служебн. XIII в. Соф. библ. при СПб. Дух. Ак. № 518 и 524 — диакон: «Свете тихий святыя славы»; клир: «Безсмертнаго Отца Небеснаго» [].
По древнейшим слав. ркп. уставам: «диакон, начертав крест кадилом, возгласит: Свете тихий. Премудрость, уставленный мних входящим священником глаголет:… Святыя славы» []; по др. ркп.: «диакон — возгласить с. 561 Премудрость прости, уставленный мних глаголет Свете тихий» []; по позднейшим то же, только «и мы глаголем: Свете тихий» []. Старообрядч. устав: «диакон — Премудрость прости. Свете тихий, и мы поем: Святыя славы безсмертнаго» []. Обычай произносить диакону кроме «Премудрость прости» (или одного «Премудрость») пред этим или после этого еще начало песни «Свете тихий», таким образом, по-видимому, русского происхождения; но то обстоятельство, что в VI–VIII в. требовалось, чтобы важнейшие песни начинал иподиакон, диакон или даже иерей (см. Вступит. гл., с. 295–296, 307), остатком чего является и ныне запевание пасхальных ирмосов духовенством, заставляет в этом обычае видеть пережиток глубокой древности, сохранившийся в практике Русской Церкви, может быть, от господства устава Великой Константинопольской церкви. Таким же пережитком, но уже только от Студийского устава, был обычай читать Свете тихий. Этот обычай вызвал и споры в Русской Церкви. На Стоглавом Соборе царь Иоанн Грозный поставил между прочим и такой вопрос: «коея ради вины в нашем царствии на Москве и во всех Московских пределах, в соборных и приходских церквах, кроме монастырей, по воскресным вечерням и по праздничным и по великим святым, егда выход бывает, Святыя славы (т. е. Свете тихий) не поют, а говорят речью, а на заутрени в неделю и в праздники славословия не поют, якоже и в прочия простыя дни речью говорят». На этот вопрос Собор не дал отдельного ответа, а вообще постановил: «церковное пение править сполна и по чину во всем» [].
ПРОКИМЕН ВЕЧЕРНИЙ
Понятие о прокимне
За песнью «Свете тихий» следует на вечерне не только праздничной, но и будничной (исключая постную и иногда заупокойную) прокимен. С прокимном в вечерню привходит новый вид церковной песни, отличающийся от других прежде всего краткостью. Тогда как обычно церковное пение состоит в исполнении более или менее длинных песней, иногда целых псалмов, но чаще песней в 5–6 строк (стихир, тропарей), прокимен представляет из себя песнь из нескольких слов, состоящую из одного лишь стиха псалма, положенную на особенно богатую звуками мелодию и отмечаемую неоднократным пением: каждое из этих повторений предваряется «стихом» в менее торжественном исполнении. Врываясь в ряд длинных песней вечерни и утрени, прокимен привлекает к себе внимание своеобразностью формы. Притом прокимном служит всегда стих Св. Писания особенно сильный, с. 562 выразительный и подходящий к случаю; почему и заимствуются прокимны почти исключительно из наиболее поэтической книги Св. Писания — Псалтири (среди прокимнов только несколько не из псалмов: так, из ветхозаветных песней — «Благословен еси Господи Боже отец наших»; Евангелия — «Величит душа Моя», и из посланий — «Явися благодать…», и особого составления: «Тело Христово…», «Блажен путь…»). В качестве примера особо выразительного прокимна может быть указан прокимен крещенской утрени: «Море виде и побеже, Иордан возвратися вспять»; стих: «Что ти есть море, яко побегло». Название свое прокимен (???????????) получил оттого, что он обычно предшествует, а ранее и всегда предшествовал чтению из Св. Писания. Состоит прокимен из стиха, в собственном смысле называемого «прокимном», и одного или трех «стихов», которые предшествуют повторению прокимна; таким образом, прокимен первый раз поется без стиха, второй раз и дальнейшие разы (если стихов несколько) со стихом, а последний раз опять без стиха, который заменяется его первой половиной.
История прокимна
Прокимен — остаток пения целого псалма с припевом к каждому стиху его какого-либо наиболее подходящего или знакомого народу стиха. Еще в IV–V в. пелись таким способом целые псалмы, и такое пение известно было под именем ипофонного, или респонсорного, в отличие от антифонного (Вступит. гл., с. 155–158). Так как первого рода пение было легче и удобнее для исполнения целым народом, то оно получило, по-видимому, более широкое распространение. Лаодикийский Собор (ок. 360 г.) требует, «чтобы в молитвенных собраниях псалмы не пелись непрерывно один за другим, но чтобы после каждого псалма в промежутке (??? ????? ???' ??????? ??????) следовало чтение» []. Прокимны и аллилуиарии и являются остатком этих промежуточных между чтениями псалмов. На сирской литургии ап. Иакова пред апостольским чтением положен еще целый псалом с предварительной молитвою об очищении сердца для пения его (ср. «Премудрость» и т. п.) []. В IV уже веке из псалмов, певшихся в церкви, стал выделяться в качестве припева, как бы заслоняя собою весь псалом, один стих: «Отцы установили, — говорит св. Иоанн Златоуст, — чтобы народ подпевал из псалма стих сильный, заключающий в себе высокое учение» []. В VI в. в рассказе Иоанна Мосха и Софрония о посещении Нила Синайского термин прокимен («предлежащая») имеет, по-видимому, уже близкий к нынешнему смысл (Вступит. гл., с. 295). Но еще и в памятниках VIII–XV в. прокимном кроме того, что ныне обозначается этим словом, называются тропари на часах, иногда антифоны (см. выше, с. 341, 470). С другой стороны, в списке XI в. (Россанском) литургии ап. Иакова прокимен назван ???????? []. Psallendo (= с. 563 для пения) мозарабской литургии имеет буквально форму нашего прокимна: состоит из стиха псалма, называемого psallendo, из другого, называемого versus (стих), и повторения конца первого (тоже psallendo) []. В других чинах латинского богослужения прокимну соответствует респонсорий, который до IX в. пелся вполне так, как наш прокимен, со стихом и с делением на 2 части (см. Вступит. гл., с. 307–308). Ныне иногда на римско-католическом богослужении и антифон занимает положение нашего прокимна (см. Вступит. гл., с. 156, прим. 8; 157, прим. 7).
Возгласы пред прокимном
Так как прокимен в древности всегда предшествовал чтению, а ныне большей частью предшествует ему, то пред ним делаются те же возгласы , которыми от древности предварялось чтение Св. Писания. На обычной воскресной вечерне, на которой нет чтений (паремий), такие возгласы пред прокимном тоже не неуместны: они выделяют его из ряда других песней вечерни, сосредоточивая на нем особое внимание молящихся. Возгласами этими диакон прежде всего приглашает к особому вниманию: «Вонмем» (?????????); священник как бы в качестве условия для такого внимания впервые из алтаря, в который торжественно вступил, преподает мир. «Мир всем», — приветствие, так идущее к воинствующей Церкви, которой Христом оставлен превосходящий всякий ум мир. Диакон возбуждает ко вниманию указанием на особенную мудрость, заключенную в предстоящей песни или чтении: «Премудрость. Вонмем».
История их
Древнейший из этих возгласов «Мир всем». «Мир вам» первоначально на древнем воинственном Востоке было не столько приветствием, сколько заявлением о том, что посетитель пришел не с обычными враждебными целями []. Но ко времени Спасителя «Мир» стало обычным приветствием и было любимым у Него Самого []. Наряду с ним и, должно быть, употребительнее, чем оно, у евреев было приветствие «Господь с тобою» или «с вами» []. В тревожные первые века христианства при богослужебных собраниях, грозивших арестом участникам, первое приветствие получало особо приятный колорит, что в соединении с тем, что оно было освящено Господним употреблением, сделало его более второго употребительным одинаково в Восточной и Западной Церкви IV–V веков (см.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57