Король Стефан Баторий вскоре за тем издал указ, чтобы новый календарь был принят в Польше и Литве всеми его подданными, не только католиками, но и иноверцами, и в том числе православными. Иезуиты и вообще ревнители латинства не могли не воспользоваться таким благоприятным случаем для своих целей. Они рассчитывали, что если православные примут новый календарь и, следовательно, начнут праздновать свою Пасху и другие подвижные праздники вместе с католиками, то это послужит первым шагом к дальнейшему религиозному сближению и соединению тех и других. Но православные никак не соглашались подчиниться новому календарю и отказаться от прежнего, очень хорошо понимая, что тут вопрос касается их церковного обряда и веры и потому не может быть решен властию короля, а подлежит решению Вселенского патриарха. Между ними начались волнения, как и между армянами и другими иноверцами, равно не хотевшими принимать нового календаря. Князь К. К. Острожский поспешил написать к Цареградскому патриарху Иеремии и просил его наставлений. Иеремия вместе с Александрийским патриархом Сильвестром прислал князю еще в конце того же 1582 г. послание, в котором объяснял, что новый календарь нарушает постановление Первого Вселенского Собора о времени празднования Пасхи, огражденное анафемою, что этот календарь есть новая схизма папы и отступление от Вселенской Церкви, что самые астрономические вычисления, положенные в основу нового календаря, далеко не точны, и потому убеждал князя и всех православных не отступать от древнего календаря и не принимать нового. В самом начале следующего года (11 января) патриарх написал по тому же случаю грамоту к Киевскому митрополиту Онисифору и всем подчиненным ему епископам, извещая их, что посылает к ним двух своих экзархов, Никифора протосинкелла и Дионисия архимандрита, чтобы они подробнее разузнали дело на месте, а с ними в качестве переводчика и спудея Феодора, родом из Западнорусского края. С этим же Феодором послал патриарх по тому же случаю краткую грамоту православным жителям города Вильны и более подробную ко всем православным Киевской митрополии, извещая, что еще прежде писал об этом предмете князю Острожскому. Оба патриаршие экзарха, по случившимся татарским набегам на Южную Россию, не могли туда проникнуть, а послали только спудея Феодора для доставления патриарших грамот кому следовало, от себя же написали (28 апреля 1583 г.) к Пинскому епископу Кириллу Терлецкому, чтобы он, равно как митрополит и все епископы, порассказали о происходящих у них притеснениях православным от латинян спудею Феодору для передачи патриарху. Достойно замечания, что как патриарх в своих грамотах митрополиту и жителям Вильны, так и оба экзарха в письме к Пинскому епископу усильно просили оказать спудею Феодору денежное пособие для его учения и для покупки книг "внешних любомудрецов и ученых феологов", а патриарх давал обещание вскоре отпустить Феодора на родину, "да и тамо им процветут учения", и послать с ним еще другого "мужа упремудрена" с тою же целию. В ноябре (20-го числа) 1583 г. патриарх Иеремия издал еще грамоту о новом календаре по просьбе обратившихся к нему армян, которых также принуждали к принятию этого календаря. В этой окружной грамоте ко всему и православному и армянскому духовенству в Литве патриарх снова убеждал не следовать новому календарю, но праздновать Пасху и прочие праздники по пасхалии, установленной на Первом Вселенском Соборе.
Несмотря, однако ж, на все эти грамоты патриарха, на которые, без сомнения, ссылались православные, их хотели силою принудить к принятию нового календаря. Это особенно обнаружилось во Львове. В 24 день декабря 1583 г., когда православные готовились праздновать Рождество Христово по старому календарю, известный поборник иезуитизма Львовский арцибискуп Ян Димитрий Суликовский велел своему брату Войцеху запечатать все православные церкви в городе. Войцех, взяв с собою каноников из капитулы и отряд вооруженных и сопровождаемый толпою латинской черни, обошел все русские церкви, выгнал из них богомольцев и священников, не дав иным окончить литургии, потом запер церкви и запечатал печатью арцибискупа, а ключи от церквей взял с собою. Православные сильно волновались и негодовали, а Львовский епископ Гедеон внес протест в городские книги. Когда весть об этом дошла до короля, он написал (9 января 1584 г.) бурмистру и радцам львовским: "Мы узнали, что армяне и люди греческого обряда упорно держатся старого календаря, невзирая на данные нами доселе по этому предмету запрещения (значит, король действительно издавал такие запрещения). Посему повелеваем, чтобы все люди того обряда, соблюдая свою веру и держась старого календаря (король, очевидно, делает уступку), не дерзали нарушать святость и католических праздников, случающихся по новому календарю. А если кто из них будет в эти праздники заниматься работами или производить торговлю, того, без всякого извинения, наказывать лишением сработанных вещей и полученных за торговлю денег". Но, верно, не в одном Львове, а и в других местах, и особенно в Вильне, православные подвергались таким же притеснениям от латинян, потому что через двенадцать дней король принужден был издать другую, более решительную, грамоту ко всем властям в государстве, и особенно в Вильне. "Принимая новоисправленный календарь, говорил король, - мы и в мыслях не имели запрещать обряды и праздники греческие, а учинили то для порядка дел гражданских... Всяк волен теперь и впредь содержать свою веру и богослужение и отправлять свои праздники, и никто не должен за то терпеть никакого затруднения, укоризны, убытка и грабежей; и люди греческого закона без соизволения своего старшего патриарха не должны быть насильно принуждаемы к новому календарю. Мы желаем и повелеваем, чтобы вы не возбраняли им совершать и праздновать свои праздники и не делали им за то укоризны, грабежей и никакого бесчестия, но более старались о сохранении мира и согласия между разноверцами. Мы обязаны, по силе законов и присяги нашей, одинаково охранять спокойствие всех наших подданных". Между тем епископ Львовский Гедеон, не ограничиваясь одним протестом, решился позвать арцибискупа Суликовского на собиравшемся тогда в Варшаве сейме к ответу за оскорбление святыни и нарушение общественной тишины. Вместе с Гедеоном прибыли на сейм многие галицко-русские дворяне; обещался приехать и митрополит Онисифор, чтобы вместе отстаивать право православной Церкви, но не приехал. Тогда огорченные дворяне написали к митрополиту послание, в котором говорили, что считают за великое несчастие находиться под его пастырством, что он нисколько не радит ни о святой вере, ни о защите своих словесных овец от волков, что при нем православные терпят такие беды, каких не бывало никогда, каковы поругание святыни, запирание и запечатание церквей и пр. А Гедеон, уступая посредничеству сильных лиц, канцлера Евстафия Воловича, воеводы киевского князя Острожского и других, согласился прекратить дело и заключить мировую с своим противником. В мировой записи (15 февраля 1585 г.) оба иерарха, забывая все прежние взаимные оскорбления и протесты, условились, чтобы обе стороны, католики и православные, не делали одна другой никаких препятствий в праздновании праздников и в отправлении обрядов богослужения впредь до будущего соглашения относительно календаря между Греческими патриархами и Римским папою. Король же вслед за тем издал новую грамоту (18 мая 1585 г.), в которой, повторяя, что принял в своих владениях новый календарь только для лучшего порядка дел, а вовсе не для того, чтобы делать людям греческой веры какое-либо насилие в богослужении и обрядах, правах и вольностях, и упоминая о состоявшемся на варшавском сейме соглашении между Львовскими арцибискупом и епископом, говорил: "Посему, чтобы на будущее время тверже и надежнее мог быть сохраняем мир между разноверцами, мы вознамерились дать, позволить и утвердить людям греческой веры, обитающим в великом княжестве Литовском, полную власть и свободу спокойно содержать все уставы и обряды греческого богослужения по порядку и расписанию старого календаря, также строить церкви своего благочестия, госпитали и школы, каменные и деревянные, снабжать их доходами и содержать по принятым у них добрым обычаям, которые дозволены и утверждены привилегиями от наших предков... И пока между Римским папою и Греческими патриархами не будет окончательно решен спор об употреблении календаря, ни мы, ни наши урядники не будем принуждать сохраняющих греческие обряды к принятию нового календаря". Но и после этого волнения из-за календаря не прекращались. К изумлению, сами православные в Полоцке, составлявшие большинство народонаселения, вздумали принуждать латинян, которых было там вместе с иезуитами весьма мало, к празднованию праздников по старому календарю и в латинские праздники по новому календарю занимались работами, ремеслами, торговлею. Потому король дал приказ (18 июля 1586 г.) полоцким властям, чтобы никто из местных обитателей не принуждал католиков совершать праздники по старому календарю и никто не работал в католические праздники по новому календарю. Но в Вильне и других местах по-прежнему латиняне принуждали православных праздновать праздники по новому календарю, так что сам митрополит Онисифор, а с ним бурмистры, радцы и некоторые из посольства города Вильны, греческого закона, приезжали к королю в Гродно с жалобою за все эти принуждения на латинян и просили себе свободы вероисповедания, как говорит король в своей грамоте (8 сентября 1586 г.), "на основании вольностей, дарованных им от предков наших, на основании конфедерации (Варшавской), данной диссидентам во владениях наших, которая принята и утверждена была нами при нашем короновании, и на основании наших грамот, данных по этому предмету". Перечислив затем все эти грамоты, нами только что рассмотренные, король продолжал: "Посему приказываем вам, уряду городскому виленскому и всем вообще обывателям, а особенно начальствующим в государстве нашем, великом княжестве Литовском, не делать людям греческой веры в Вильне и во всех других городах никаких затруднений и препятствий в праздновании по древнему закону и обычаю их праздников... и не позывать и не отдавать их в эти дни в ратушу к суду воитскому, радецкому, лавничему..." и пр. Эта грамота дана Стефаном Баторием незадолго до его кончины (12 декабря 1586 г.), и других королевских грамот по вопросу о новом календаре уже не было, но споры и столкновения из-за него между латинянами и православными не прекращались. Завязалась даже литературная полемика: иезуиты отстаивали новый календарь, православные писали против него и защищали старый календарь, и это продолжалось еще очень долго.
Для характеристики тогдашних отношений между православными и латинянами можно указать еще на два случая. В 1579 г., декабря 15, король писал к двум владыкам, Луцкому и Владимирскому, что, по дошедшим до него сведениям, попы греческой веры вмешиваются в справы Луцкого бискупства и по обрядам своего закона крестят детей католиков, совершают им браки, дают разводы, напутствуют Святыми Тайнами умирающих латинян, а умерших погребают, отчего происходит великое смущение в народе. И потому приказывал, чтобы впредь в епархиях Луцкой и Владимирской православные священники не совершали ничего подобного для исповедников римской веры, а за нарушение этого приказа угрожал тому и другому владыке штрафом в десять тысяч коп грошей литовских. В 1584 г. ксендзы викарии главного костела луцкого заявили жалобу в городской ратуше, что четвертого генваря, когда они начали служить в своем костеле Божию мшу, явились пред дверьми костела бурмистры, радцы и лавники города Луцка (которые в жалобе поименованы), их помощники и весьма многие другие их соумышленники, с великим шумом и криком, начали поносить срамными словами духовных особ и всех слуг костельных, грозили всех их схватить и избить, а самый храм разрушить и что, не довольствуясь этим, похваляются еще и на будущее время делать такие же нападения на костел и на ксендзов. Важно здесь то, что подобные действия против латинян совершала не простая чернь, а позволяли себе некоторые даже из представителей городской власти, бурмистры, радцы и лавники, конечно, не римской веры.
Вообще, во дни митрополита Онисифора борьба между латинянами и православными обнаружилась в таком виде, в каком не обнаруживалась доселе. Православные начали противодействовать латинянам не одним терпением, не одними протестами пред властями и жалобами королю, но и теми же оружиями, какие употреблялись самими латинянами: их школам противопоставляли свои школы, их братствам - свои братства, их сочинениям - свои сочинения, их посягательствам и притеснениям в спорах о календаре - свои посягательства и притеснения, где могли. К изумлению, во всей этой борьбе, касавшейся непосредственно веры и Церкви, не принимали почти никакого участия Западнорусские архипастыри. Пусть будет справедливо, что сами они по своей малообразованности, не способны были охранять и защищать свое духовное стадо мечом слова Божия, но они имели немало материальных средств, чтобы заводить школы для приготовления образованных пастырей Церкви, приглашать и содержать ученых мужей, издавать готовые сочинения, направленные против латинства. Правда, и архипастыри наши, начиная с митрополита, не всегда были недеятельными, и они имели свои заботы и нередко даже вели своего рода борьбу, но из-за чего? Из-за своих личных интересов, а не интересов Церкви, из-за своих прав имущественных и судебных.
Митрополиту Онисифору еще в 1579 г. король пожаловал виленский Троицкий монастырь в пожизненное владение. Митрополит для непосредственного заведования монастырем назначил от себя игумена Сильвестра, которому при королевском дворянине и передали все монастырское имущество виленские бурмистры, радцы, лавники и мещане православной веры. Эти лица издавна пользовались правом, по укоренившемуся обычаю, ежегодно поверять и переписывать имущества всех виленских церквей и Троицкого монастыря. Но игумен Сильвестр не стал допускать их к такой поверке в своем монастыре. Бурмистры и радцы не раз жаловались митрополиту; митрополит не хотел уважить их жалобы и просьбы. Тогда они, замечая в монастыре "шкоды немалые" и опасаясь, чтобы не произошло еще больших шкод, обратились с своими жалобами к самому королю, и король приказал (7 июля 1582 г.) митрополиту допускать виленских бурмистров и радцев к ежегодной поверке имущества в Троицком монастыре. Через два года те же православные бурмистры и радцы доносили королю, что Троицкий монастырь, "для нечастаго быванья до Вильны и отлеглости митрополитовы", пришел в великое обнищание, здания в нем исказились и по другим делам нет никакого порядка, и потому просили, чтобы король, хотя по смерти митрополита, отдал им тот монастырь в заведование. И король своею грамотою (27 мая 1584 г.) предоставил виленским бурмистрам и радцам Троицкий монастырь, с тем чтобы они приняли его в свою власть и подаванье уже по смерти митрополита Онисифора и, собирая всякие доходы и пожитки с того монастыря, с его дворцов, людей и земельных владений, употребляли эти доходы, как сами выразили желание в своей просьбе, на церковные потребности монастыря, на поправку монастырских зданий, на содержание архимандрита, попов, чернецов и убогих черниц (о существовании женского монастыря в Вильне при мужеском Троицком не упоминалось уже более полстолетия), а также на построение школ и на содержание людей, в грамоте умелых, для обучения детей греческого закона (вот когда еще православные жители Вильны помышляли о заведении у себя школ, между тем как митрополиту и на мысль не приходило употребить на это доходы с своего Троицкого монастыря!). В следующем году митрополит принес жалобу королю, что некоторые власти, особенно урядники и наместники в городах и селах господарских, вступались в духовные справы, принадлежащие ему, митрополиту, и его духовенству, и разводили жен от мужей, получая себе от того прибыток, к ущербу епархиального архиерея. И король издал окружную грамоту (25 февраля 1585 г.), чтобы никто из обитателей великого княжества Литовского, ни светские, ни духовные лица как римского, так и греческого закона, по силе дарованных митрополиту привилегий, не вмешивались в принадлежащие ему и его духовенству церковные доходы и во все духовные справы и суды и не расторгали браков, к нарушению его прав.
В то же самое время митрополит, а с ним и прочие русские владыки представили королю грамоту, данную им еще в 1511 г. королем Сигизмундом I на все вообще церковные права их по грамотам великого князя Витовта и королей Казимира и Александра, и просили Стефана Батория, чтобы он подтвердил представленную ему грамоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Несмотря, однако ж, на все эти грамоты патриарха, на которые, без сомнения, ссылались православные, их хотели силою принудить к принятию нового календаря. Это особенно обнаружилось во Львове. В 24 день декабря 1583 г., когда православные готовились праздновать Рождество Христово по старому календарю, известный поборник иезуитизма Львовский арцибискуп Ян Димитрий Суликовский велел своему брату Войцеху запечатать все православные церкви в городе. Войцех, взяв с собою каноников из капитулы и отряд вооруженных и сопровождаемый толпою латинской черни, обошел все русские церкви, выгнал из них богомольцев и священников, не дав иным окончить литургии, потом запер церкви и запечатал печатью арцибискупа, а ключи от церквей взял с собою. Православные сильно волновались и негодовали, а Львовский епископ Гедеон внес протест в городские книги. Когда весть об этом дошла до короля, он написал (9 января 1584 г.) бурмистру и радцам львовским: "Мы узнали, что армяне и люди греческого обряда упорно держатся старого календаря, невзирая на данные нами доселе по этому предмету запрещения (значит, король действительно издавал такие запрещения). Посему повелеваем, чтобы все люди того обряда, соблюдая свою веру и держась старого календаря (король, очевидно, делает уступку), не дерзали нарушать святость и католических праздников, случающихся по новому календарю. А если кто из них будет в эти праздники заниматься работами или производить торговлю, того, без всякого извинения, наказывать лишением сработанных вещей и полученных за торговлю денег". Но, верно, не в одном Львове, а и в других местах, и особенно в Вильне, православные подвергались таким же притеснениям от латинян, потому что через двенадцать дней король принужден был издать другую, более решительную, грамоту ко всем властям в государстве, и особенно в Вильне. "Принимая новоисправленный календарь, говорил король, - мы и в мыслях не имели запрещать обряды и праздники греческие, а учинили то для порядка дел гражданских... Всяк волен теперь и впредь содержать свою веру и богослужение и отправлять свои праздники, и никто не должен за то терпеть никакого затруднения, укоризны, убытка и грабежей; и люди греческого закона без соизволения своего старшего патриарха не должны быть насильно принуждаемы к новому календарю. Мы желаем и повелеваем, чтобы вы не возбраняли им совершать и праздновать свои праздники и не делали им за то укоризны, грабежей и никакого бесчестия, но более старались о сохранении мира и согласия между разноверцами. Мы обязаны, по силе законов и присяги нашей, одинаково охранять спокойствие всех наших подданных". Между тем епископ Львовский Гедеон, не ограничиваясь одним протестом, решился позвать арцибискупа Суликовского на собиравшемся тогда в Варшаве сейме к ответу за оскорбление святыни и нарушение общественной тишины. Вместе с Гедеоном прибыли на сейм многие галицко-русские дворяне; обещался приехать и митрополит Онисифор, чтобы вместе отстаивать право православной Церкви, но не приехал. Тогда огорченные дворяне написали к митрополиту послание, в котором говорили, что считают за великое несчастие находиться под его пастырством, что он нисколько не радит ни о святой вере, ни о защите своих словесных овец от волков, что при нем православные терпят такие беды, каких не бывало никогда, каковы поругание святыни, запирание и запечатание церквей и пр. А Гедеон, уступая посредничеству сильных лиц, канцлера Евстафия Воловича, воеводы киевского князя Острожского и других, согласился прекратить дело и заключить мировую с своим противником. В мировой записи (15 февраля 1585 г.) оба иерарха, забывая все прежние взаимные оскорбления и протесты, условились, чтобы обе стороны, католики и православные, не делали одна другой никаких препятствий в праздновании праздников и в отправлении обрядов богослужения впредь до будущего соглашения относительно календаря между Греческими патриархами и Римским папою. Король же вслед за тем издал новую грамоту (18 мая 1585 г.), в которой, повторяя, что принял в своих владениях новый календарь только для лучшего порядка дел, а вовсе не для того, чтобы делать людям греческой веры какое-либо насилие в богослужении и обрядах, правах и вольностях, и упоминая о состоявшемся на варшавском сейме соглашении между Львовскими арцибискупом и епископом, говорил: "Посему, чтобы на будущее время тверже и надежнее мог быть сохраняем мир между разноверцами, мы вознамерились дать, позволить и утвердить людям греческой веры, обитающим в великом княжестве Литовском, полную власть и свободу спокойно содержать все уставы и обряды греческого богослужения по порядку и расписанию старого календаря, также строить церкви своего благочестия, госпитали и школы, каменные и деревянные, снабжать их доходами и содержать по принятым у них добрым обычаям, которые дозволены и утверждены привилегиями от наших предков... И пока между Римским папою и Греческими патриархами не будет окончательно решен спор об употреблении календаря, ни мы, ни наши урядники не будем принуждать сохраняющих греческие обряды к принятию нового календаря". Но и после этого волнения из-за календаря не прекращались. К изумлению, сами православные в Полоцке, составлявшие большинство народонаселения, вздумали принуждать латинян, которых было там вместе с иезуитами весьма мало, к празднованию праздников по старому календарю и в латинские праздники по новому календарю занимались работами, ремеслами, торговлею. Потому король дал приказ (18 июля 1586 г.) полоцким властям, чтобы никто из местных обитателей не принуждал католиков совершать праздники по старому календарю и никто не работал в католические праздники по новому календарю. Но в Вильне и других местах по-прежнему латиняне принуждали православных праздновать праздники по новому календарю, так что сам митрополит Онисифор, а с ним бурмистры, радцы и некоторые из посольства города Вильны, греческого закона, приезжали к королю в Гродно с жалобою за все эти принуждения на латинян и просили себе свободы вероисповедания, как говорит король в своей грамоте (8 сентября 1586 г.), "на основании вольностей, дарованных им от предков наших, на основании конфедерации (Варшавской), данной диссидентам во владениях наших, которая принята и утверждена была нами при нашем короновании, и на основании наших грамот, данных по этому предмету". Перечислив затем все эти грамоты, нами только что рассмотренные, король продолжал: "Посему приказываем вам, уряду городскому виленскому и всем вообще обывателям, а особенно начальствующим в государстве нашем, великом княжестве Литовском, не делать людям греческой веры в Вильне и во всех других городах никаких затруднений и препятствий в праздновании по древнему закону и обычаю их праздников... и не позывать и не отдавать их в эти дни в ратушу к суду воитскому, радецкому, лавничему..." и пр. Эта грамота дана Стефаном Баторием незадолго до его кончины (12 декабря 1586 г.), и других королевских грамот по вопросу о новом календаре уже не было, но споры и столкновения из-за него между латинянами и православными не прекращались. Завязалась даже литературная полемика: иезуиты отстаивали новый календарь, православные писали против него и защищали старый календарь, и это продолжалось еще очень долго.
Для характеристики тогдашних отношений между православными и латинянами можно указать еще на два случая. В 1579 г., декабря 15, король писал к двум владыкам, Луцкому и Владимирскому, что, по дошедшим до него сведениям, попы греческой веры вмешиваются в справы Луцкого бискупства и по обрядам своего закона крестят детей католиков, совершают им браки, дают разводы, напутствуют Святыми Тайнами умирающих латинян, а умерших погребают, отчего происходит великое смущение в народе. И потому приказывал, чтобы впредь в епархиях Луцкой и Владимирской православные священники не совершали ничего подобного для исповедников римской веры, а за нарушение этого приказа угрожал тому и другому владыке штрафом в десять тысяч коп грошей литовских. В 1584 г. ксендзы викарии главного костела луцкого заявили жалобу в городской ратуше, что четвертого генваря, когда они начали служить в своем костеле Божию мшу, явились пред дверьми костела бурмистры, радцы и лавники города Луцка (которые в жалобе поименованы), их помощники и весьма многие другие их соумышленники, с великим шумом и криком, начали поносить срамными словами духовных особ и всех слуг костельных, грозили всех их схватить и избить, а самый храм разрушить и что, не довольствуясь этим, похваляются еще и на будущее время делать такие же нападения на костел и на ксендзов. Важно здесь то, что подобные действия против латинян совершала не простая чернь, а позволяли себе некоторые даже из представителей городской власти, бурмистры, радцы и лавники, конечно, не римской веры.
Вообще, во дни митрополита Онисифора борьба между латинянами и православными обнаружилась в таком виде, в каком не обнаруживалась доселе. Православные начали противодействовать латинянам не одним терпением, не одними протестами пред властями и жалобами королю, но и теми же оружиями, какие употреблялись самими латинянами: их школам противопоставляли свои школы, их братствам - свои братства, их сочинениям - свои сочинения, их посягательствам и притеснениям в спорах о календаре - свои посягательства и притеснения, где могли. К изумлению, во всей этой борьбе, касавшейся непосредственно веры и Церкви, не принимали почти никакого участия Западнорусские архипастыри. Пусть будет справедливо, что сами они по своей малообразованности, не способны были охранять и защищать свое духовное стадо мечом слова Божия, но они имели немало материальных средств, чтобы заводить школы для приготовления образованных пастырей Церкви, приглашать и содержать ученых мужей, издавать готовые сочинения, направленные против латинства. Правда, и архипастыри наши, начиная с митрополита, не всегда были недеятельными, и они имели свои заботы и нередко даже вели своего рода борьбу, но из-за чего? Из-за своих личных интересов, а не интересов Церкви, из-за своих прав имущественных и судебных.
Митрополиту Онисифору еще в 1579 г. король пожаловал виленский Троицкий монастырь в пожизненное владение. Митрополит для непосредственного заведования монастырем назначил от себя игумена Сильвестра, которому при королевском дворянине и передали все монастырское имущество виленские бурмистры, радцы, лавники и мещане православной веры. Эти лица издавна пользовались правом, по укоренившемуся обычаю, ежегодно поверять и переписывать имущества всех виленских церквей и Троицкого монастыря. Но игумен Сильвестр не стал допускать их к такой поверке в своем монастыре. Бурмистры и радцы не раз жаловались митрополиту; митрополит не хотел уважить их жалобы и просьбы. Тогда они, замечая в монастыре "шкоды немалые" и опасаясь, чтобы не произошло еще больших шкод, обратились с своими жалобами к самому королю, и король приказал (7 июля 1582 г.) митрополиту допускать виленских бурмистров и радцев к ежегодной поверке имущества в Троицком монастыре. Через два года те же православные бурмистры и радцы доносили королю, что Троицкий монастырь, "для нечастаго быванья до Вильны и отлеглости митрополитовы", пришел в великое обнищание, здания в нем исказились и по другим делам нет никакого порядка, и потому просили, чтобы король, хотя по смерти митрополита, отдал им тот монастырь в заведование. И король своею грамотою (27 мая 1584 г.) предоставил виленским бурмистрам и радцам Троицкий монастырь, с тем чтобы они приняли его в свою власть и подаванье уже по смерти митрополита Онисифора и, собирая всякие доходы и пожитки с того монастыря, с его дворцов, людей и земельных владений, употребляли эти доходы, как сами выразили желание в своей просьбе, на церковные потребности монастыря, на поправку монастырских зданий, на содержание архимандрита, попов, чернецов и убогих черниц (о существовании женского монастыря в Вильне при мужеском Троицком не упоминалось уже более полстолетия), а также на построение школ и на содержание людей, в грамоте умелых, для обучения детей греческого закона (вот когда еще православные жители Вильны помышляли о заведении у себя школ, между тем как митрополиту и на мысль не приходило употребить на это доходы с своего Троицкого монастыря!). В следующем году митрополит принес жалобу королю, что некоторые власти, особенно урядники и наместники в городах и селах господарских, вступались в духовные справы, принадлежащие ему, митрополиту, и его духовенству, и разводили жен от мужей, получая себе от того прибыток, к ущербу епархиального архиерея. И король издал окружную грамоту (25 февраля 1585 г.), чтобы никто из обитателей великого княжества Литовского, ни светские, ни духовные лица как римского, так и греческого закона, по силе дарованных митрополиту привилегий, не вмешивались в принадлежащие ему и его духовенству церковные доходы и во все духовные справы и суды и не расторгали браков, к нарушению его прав.
В то же самое время митрополит, а с ним и прочие русские владыки представили королю грамоту, данную им еще в 1511 г. королем Сигизмундом I на все вообще церковные права их по грамотам великого князя Витовта и королей Казимира и Александра, и просили Стефана Батория, чтобы он подтвердил представленную ему грамоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58