А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Усталость и разочарование наполнили ее глаза слезами. Ее измученный вид говорил о том, что она потерпела поражение.
– Что я должна сделать, чтобы земля давала урожай? Она стояла рядом с кулем и пальцами, распухшими после многодневного труда в поле, перебирала зерно.
– Когда отец привозил на рынок образцы пшеницы, его встречали с распростертыми руками. А сейчас, подозреваю, все будут хихикать в рукав.
Она закрыла мешок и стряхнула с пальцев пыль. С мольбой в глазах она посмотрела на Джека.
– Скажите, что я должна делать, и я это сделаю, – сказала она.
– Мне это не нравится, – кричал Стреттон. – Я тот, кто по праву должен быть главным. Я дольше всех тут проработал. И если б я не был твоим другом, Джек Мерсибрайт, я бы сейчас тебе так двинул, что ты бы свалился с ног!
– Папа, ты собираешься драться? – подхватил Харви. – Давай подержу твою куртку!
– Я и не думаю драться, дурачина. У нас обычная дружеская беседа. Иди отсюда, а то получишь ремня!
– Мне платят столько же, сколько и тебе, – возразил Джек. – Так почему ты вздумал называть меня главным?
– Ты вдвойне дурак, вот что я тебе скажу. Я не из тех, кто будет работать управляющим за «спасибо». Да, приказы отдает она, но за ними стоишь ты, не правда ли? Они бы не были такими толковыми, если бы исходили от нее. Мне это не нравится – прямо говорю тебе. Хочешь жевательного табаку?
– Нет, спасибо. Я люблю курить, а не жевать.
– Ладно, – сказал Стреттон, – когда я нажуюсь, можешь набить им свою трубку.
К концу сентября почти все поля были вспаханы, и через неделю-другую земля зазеленела ростками горчицы, которая прорастала очень быстро благодаря влажной теплой погоде. Поля снова вспахали и чуть позже собрали вырванную горчицу и побросали в Костры, которые наполнили округу ароматным дымом.
– Это, конечно, замечательно! – сказала мисс Филиппа, которая пришла взглянуть, как идет работа. – Но я не могу позволить себе, чтобы остальная земля простаивала! Что это за труд! Без конца вспахивать одно и то же поле, тогда как сколько еще не сделано…
– Наймите больше людей. Вот мой ответ, – ответил Джек.
– Так вот к чему вы стремитесь? Придумывать больше работы, чтобы осчастливить таких, как вы?
– Работу придумывает Бог, а не я. Я только посредник… Взгляните-ка сюда. На этом листке я набросал расписание полевых работ. Я не мастер по части писанины, но надеюсь, вы поймете, что я имел в виду.
– Рожь? – удивилась она, взяв в руки листок. – Но отец никогда не сеял рожь! И пятьдесят акров под это, вы понимаете, что предлагаете?
– Вы правы, – сказал Джек. – Предложите что-нибудь взамен, и давайте вернемся к тому, что было здесь все прошлые годы: будем выращивать чертополох и горчицу!
Мисс Филиппа повернулась и пошла прочь, взяв с собой листок бумаги. Три дня подряд по утрам она запиралась в конторе. А на следующей неделе на ферме появились два новых работника. Еще через месяц, заглянув в амбар, Джек увидел, что там сложены мешки с семенами травы, клевера, репы и ржи. А мисс Филиппа самолично сверяла список.
– Весь клевер – сорта «Голландский белый», – сказала она. – Его предпочитал мой отец. Трава смешанная, как вы и советовали. Что касается искусственных удобрений – в понедельник за ними послали в Стэмли.
Теперь, когда снова рано темнело, самым полноценным днем оставалось только воскресенье. Джек делил его ровно на две части: с утра он трудился в саду, а после обеда – в доме. Он загонял свиней в сад, чтобы те подбирали падалицу – груши и яблоки, а старик Шайнер, который свиней не любил, отправлялся щипать траву в Лонг Медоу.
Джек перекопал всю землю во дворе и посадил две гряды капусты. Подстриг изгороди, подрезал ветки у фруктовых деревьев и приступил к новой работе: начал перестилать плитку, которой был выложен участок между двумя флигелями.
Ненна принесла ему абрикосовое дерево, выращенное в кадке из косточки, которое посадили, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Сейчас деревцу стукнуло три года, оно вытянулось на двадцать семь дюймов в высоту, и девушка высадила его в землю у стены с южной стороны дома. Джек был равнодушен к абрикосам, да, казалось, в саду было достаточно деревьев. Но Ненну мнение Джека не интересовало, и она регулярно приходила поливать свой абрикос и выпалывать сорняки.
– Вы только тогда почувствуете, что действительно живете тут, если в вашем дворе будет посажено новое дерево.
– Я знаю, что живу тут, – ответил Джек, – тут и только тут!
– Джек – бездушный человек, – сказал Бевил, наблюдая, как Ненна, опустившись на корточки, подвязывает тоненький ствол абрикосового деревца к палке. – Во всяком случае, в отличие от меня, он не наделен душой поэта.
Бевил, с улыбкой протянув руку, помог Ненне подняться. Иногда в его улыбке проглядывала нескрываемая нежность, и сегодня он ухаживал за девушкой с особой галантностью.
– Не стоит принимать всерьез того, кто позволяет себе шуточки по поводу абрикосового джема, – сказал Бевил.
Ненна рассмеялась, неожиданно обвила его руками и положила голову ему на грудь.
– О Бевил! Как я тебя люблю! Я буду ужасно скучать, когда ты уедешь!
– Уедешь? – удивился Джек. – Куда это?
– В Лондон. На полгода, в дядину контору. Тот тоже юрист, и отец считает, что для меня это будет отличная практика.
Бевил погладил девушку по волосам и с улыбкой посмотрел на Джека.
– Нам с Ненной еще не приходилось расставаться и уезжать друг от друга так далеко. Надеюсь, вы ради меня приглядите тут за ней.
– Конечно. С большим удовольствием.
– Но как это будет ужасно, – проговорила Ненна, отстраняясь от Бевила, – если ты там встретишь какую-нибудь красивую женщину и уже никогда не вернешься ко мне!
– Или на меня нападут грабители и убьют, – добавил он. – Ты же знаешь: в Лондоне полно бандитов.
– Когда ты едешь? – спросил Джек.
– В следующую субботу. В десять утра. В Кевелпорте сяду на поезд.
– Я пойду тебя провожать, – заявила Ненна, – и мне все равно, как к этому отнесется твой отец!
Всю неделю дул порывистый северо-западный ветер, и четыре дня подряд дождь лил как из ведра. По каналам стремительным потоком неслась вода, а поля превратились в настоящие топи. В пятницу вечером дождь уже не так хлестал, но ветер усилился и постепенно изменил свое направление на западное.
Ненна с Бевилом сидели в доме Джека. Похоже, им некуда было податься, поскольку в доме Бевила девушку не принимали, а в Браун Элмсе молодого человека тоже не жаловали. И по вечерам они грелись у камина Джека и смотрели на яркие вспышки огня, которые баламутил ветер, бившийся о стены дымохода.
– Ненавижу такую погоду! – воскликнула Ненна. – Еще прошлой ночью у нас во дворе росла яблоня. Так вот из-за ветра она упала прямо на старенький домик. Я боюсь такого сильного ветра.
– Но это же замечательная погода! – возразил Бевил. – Она переполняет меня восторгом. Я чувствую необыкновенный прилив сил. Наверное, я родился вот в такую ночь, когда бушевала буря. Только послушайте, как завывает в саду! Разве вы не испытываете волнения?
Что за шум, что за ветер в том страшном краю,
Откуда никто не вернется!
Как там светит луна, как летят облака.
И какое там жаркое солнце!
– Я буду вспоминать эту бурю, когда попаду в душную клетку Чипсайда и стану слушать, как спорят богатые купчишки, и придумывать способы обвести вокруг пальца своих соперников. Я буду сочинять поэмы, полные ностальгии, и посылать их в конвертах, обвязанных зеленой шелковой ленточкой, которой пользуются стряпчие.
– Надеюсь, письма ты тоже будешь писать?
– Конечно! Каждый день, обещаю.
В девять Бевил пошел провожать Ненну домой. И в полдесятого вернулся обратно к Джеку.
– Я иду в «Лавровое дерево». Вы не присоединитесь ко мне?
– Сейчас, ночью? Да еще в такую погоду?
– Меня ждут Силванис и Анджелина. Будет что-то вроде прощального вечера. Да пойдемте, Джек, не вредничайте!
И Джек согласился. Они шли, согнувшись, против ветра, а с неба на путников взирали луна и звезды, выглядывая то тут, то там из-за быстро пролетающих на восток клочковатых облаков, подгоняемых ветром.
Ближе к Ниддапу задуло сильнее. Ветер пронзительно свистел, проносясь над рекой, и не встречая на пути особых препятствий. Кабачок, стоявший на берегу, принял на себя основной удар. Домик время от времени потряхивало, и оловянные кружки, аккуратно развешанные по стенам, слегка покачивались на крючках.
– Хорошо, что сегодня столько собралось народу, – сказал Силванис, – иначе мое заведение давно бы снесло ветром!
– Я из тех, кого снесло ветром, – заявил Бевил. – Завтра вечером в это время я уже буду в Лондоне.
– Загляни в «Дельфин» в Дептфорде, – посоветовал Силванис. – Я бывал там, когда работал на Темзе на лихтере. Это неплохое заведение. Туда заходят разные поэты и художники.
– Поэты, художники и певцы! Мне надо поддерживать форму! – воскликнул Бевил и, взяв гармонику из рук Анджелины, жены хозяина, спел свою любимую песню:
Здесь лежит распутник Джимми
И его семь бедных жен.
Сколько жен было б у Джимми
Проживи чуть дольше он?
Если б каждая жена
Родила с пяток детишек.
Их у Джимми было б больше.
Чем в лесу на елке шишек.
И слушатели хором подхватили: «Что за чудесный был бы вид – семейка Джимми на ветках висит!» – Их голоса гремели так, что даже заглушили шум бури.
Около полуночи в кабачок вошли два гуртовщика, и порыв ветра, ворвавшийся в комнату, чуть не задул огонь в камине.
– Уровень воды в Эннен быстро поднимается, – сказал один из них. – В Дипе говорят, что под утро их кухни будут на два-три дюйма залиты водой.
– Вода поднимается очень быстро, – добавил второй. – Я такого давно не видел. А народ, что живет на реке, не успел вовремя сообразить, что происходит, и сейчас из Даднэлла река несет дохлых овец, курятники и много чего другого. Мы это видели, когда переходили мост.
– Пошли посмотрим! – предложил Бевил, и сын хозяина, Стэнли Кнарр, высоко подняв свою огромную кружку, устремился за ним через толпу к двери.
– Кто с нами? – крикнул Бевил. – Ройбен, Джим, Генри Тейлор?
Он опрокинул кружку, допив остатки спиртного, и Анджелина тут же налила ему еще.
– До краев, Анджелина! Бард прощается с Эннен! Джек, ты идешь? – спросил он.
– Пожалуй, можно, – ответил Джек, чувствуя легкое опьянение. – Я еще не видел наводнения на этой нашей Эннен.
Шум стоял такой, будто прорвало плотину. Бурный поток, обогнув поворот, известный как Даднэллская петля, с силой врывался в узкое русло в районе Ниддапа, пода стала выходить из берегов и заливала луга. А ветер, со свистом носившийся над землей, стегал по водяным бурунам, словно пытался вернуть их в русло реки.
На мосту собралось человек двадцать. Молодые парни орали непристойные песни и бурными возгласами встречали и провожали каждый темный предмет, проносившийся в пенистом потоке.
– Смотри, смотри! Что это там плывет?
– Может, это даднэллский большой барабан?
– А вот чей-то ялик! И что за народ живет в верховьях? Неужели они не видели, что начинается наводнение?
– Смотрите – плывет вяз! Сейчас нас стукнет!
По волнам неслось несколько стволов деревьев, которые застряли у моста, и некоторое время их болтало у каменных опор, затем втащило потоком под арки.
– Сколько дров! – воскликнул Стэнли. – «Лавровому дереву» хватило бы надолго!
– Они достанутся жителям Бэмбриджа, – сказал старик, стоявший рядом с Джеком. – Наверняка эти деревья прибьет к плотине в Мастфорде.
Вода продолжала подниматься, захлестывая оба берега, и, глядя, как она растекается, затопляя траву большого поля, Джек подумал, что она напоминает пиво, которое бродит и пенится, выливаясь через края кружки.
– Пора возвращаться! – крикнул он в ухо Бевилу. – Скоро начнет заливать мост, и мы промокнем!
– Нет! Я не пойду! – завопил Бевил, размахивая кружкой. – Какой мне после Эннен покажется Темза!
– Ну а я ухожу, – ответил Джек.
Он уже поворачивался, как вдруг стремительным потоком вынесло еще одно дерево, которое, как таран, врезалось в центральную опору моста. Мост содрогнулся. Джек чувствовал, как под ногами ходуном заходил каменный пол, под рукой задрожал парапет, и, казалось, эта дрожь пронизала все тело. Он глянул вниз, за перила: на том месте, где стояла опора, уже ничего не было, кроме бурлящей воды. Опора рухнула и мгновенно ушла под воду.
– Быстрее отсюда, – закричал он, толкнув стоявшего рядом с ним Стэнли Кнарра. – Ради Бога, быстрее отсюда! Мост сносит!
Но Бевил и Стэнли, продолжая во всю глотку орать песни, схватили его за руки и, приплясывая, попытались подбросить в воздух.
– Мы привыкли к наводнениям! – вопил Стэнли. – Мы родились и выросли на Эннен – стихия вошла в нашу плоть и кровь!
– Немедленно уходите с моста! Поток сломал опоры! Неужели вы не видите, идиоты!
Послышался громкий треск, мост опять содрогнулся, и его каменный пол пошел трещинами. Мост начал быстро оседать, каменные опоры взметнулись вверх «пятками», огромные плиты стали опрокидываться одна за другой и уходить под воду, словно кусочки сахара, которые крошатся и тают на глазах в воде… Шум разрушающегося и падающего в пучину вод моста, крики людей поглотил грохот бурного потока и шум ветра.
В тот момент, когда воды сомкнулись над его головой, Джеку показалось, что это пришла смерть, поскольку он подвыпил и почти не умел плавать. Быстрый поток подхватил его и начал болтать, как пробку. В какой-то момент Джеку удалось чудом поймать одной рукой ветку большой ивы, крепко ухватиться за нее. Он вынырнул из воды, судорожно хватая ртом воздух.
На него натолкнулось чье-то тело, и Джек, вцепившись пальцами в одежду, обнял его другой рукой. Он не знал, кто это. Джек не представлял, мертв он или просто без сознания. И только продолжал крепко держаться за ветку, чувствуя, как тело незнакомца тащит его под воду, а мутные, поблескивающие от лунного света брызги захлестывают лицо.
Ивовый сук начал прогибаться и сломался, и Джек все глубже погружался в воду. Его ноша ускользнула из рук, а самого его вынесло ярдов на сто вперед. Наконец ему удалось ухватиться за кривые корни вяза, росшего на берегу со стороны Ниддапа.
Джека притащили в «Лавровое дерево». Силванис пошел искать Стэнли. В доме была только Анджелина. Она раздела его, закутала в толстое коричневое одеяло и усадила греться около огня. Потом принесла чаю с бренди. Выпив, Джек впал в полудрему, ему все еще казалось, что он мечется в холодной воде.
Разок он встал и, выглянув в окно, заметил вдалеке цепочку мерцающих фонарей, с которыми бродили вдоль реки спасатели. Они искали раненых и погибших. Джек вернулся к огню и скоро уснул, изрядно вспотев под толстым одеялом.
Проснувшись уже под утро, он увидел закутанных в одеяла и обхвативших руками головы еще троих таких, как он. Анджелина подметала пол В общем зале, а Силванис подбрасывал в огонь дрова.
– Ну что? – спросил Джек.
– Всех нашли, – ответил Силванис. – Шестнадцать человек живы. Из них двенадцать сейчас лежат по домам в своих постелях. Четверо погибли. Их положили в саду.
Он выпрямился и резко повернул голову к окну.
– Среди них наш Стэнли, – проговорил он тихо и подошел к Анджелине, которая перестала подметать пол и, согнувшись, тяжело оперлась на метлу.
Джек оделся и вышел на улицу. Все вокруг блистало холодным серым светом: долину затопило и насколько хватало глаз простиралось огромное водное пространство, в котором отражалось свинцовое утреннее небо. Все еще дул сильный ветер, и кусок брезента, который прикрывал тела погибших, был заложен по углам большими камнями. Откинув тяжелое покрывало, он разглядел лица утопленников. Это были Стэнли Кнарр, Джим Феннел, Питер Уятт, Бевил Эймс. Самые юные. Надежда стариков. Каждый из них вдвое моложе Джека. Он снова закрыл их тела брезентом.
– Зачем? – резко сказала мисс Филиппа, – зачем Ненне видеться с вами? Чем вы можете ее утешить?
Но, подумав, молча отступила в глубь коридора.
– Ладно, – согласилась она. – Можете войти. Вытирайте ноги – служанка только что подмела ковер. – И провела его в гостиную, в которую, судя по всему, редко заходили, поскольку сырость, пропитавшая мебель и шторы, от огня поднялась вверх и зависла в воздухе, словно зимний туман. Ненна сидела на краешке софы, с письмом в руках, лицо повернуто к огню, чье горячее дыхание, похоже, не согревало ее, она сидела застыв, как изваяние.
– К тебе пришел Мерсибрайт, – сказала мисс Филиппа, подталкивая его вперед. – Он заглянул по-дружески, и потому мне не хотелось его выпроваживать.
Она осталась стоять у двери.
– Я был там, когда это случилось, – произнес Джек, обращаясь к Ненне. – Я был на мосту вместе с Бевилом и другими. Я подумал, что должен тебе рассказать об этом.
– Как вы могли ему разрешить пойти на мост? – спросила Ненна. – Зачем вы вообще повели его в «Лавровое дерево»?
Она сидела не шевелясь, уставившись на огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19