Ему должно быть хорошо известно, что никакие взаимоотношения между ними невозможны.
Весталка знала это и все равно дрожала, как загнанный в угол заяц. Телохранители смотрели на нее с сочувствием.
Юлия махнула рукой, отпуская их, и бросилась бегом в свои апартаменты.
ГЛАВА 3
Вериг терпеливо ожидал у входа в лавку художника, где Ларвия заказала портрет. От его высокой фигуры тень падала на мольберт.
– Прикажите этому варвару отойти в сторону, – раздраженно попросил художник. – Ничего не видно.
– Вериг, отойди в сторону, не загораживай свет, – приказала она своему телохранителю.
Вериг, сделав два шага влево, снова принял настороженную позу, изучая улицу. Эндемион смешал две краски на палитре, добиваясь желаемого тона, и тихо спросил:
– Где вы его взяли?
– Дед подарил, – вздохнула Ларвия.
– Зачем?
– Считает, что мне нужна защита от врагов семьи Каски, – покорно ответила Ларвия.
– Ну что ж, Юпитеру известно, сколько у старика врагов, – согласился Эндемион и, приподняв подбородок Ларвии, добавил: – Как вы его назвали?
– Вериг.
Грек закатил глаза.
– Риг, рэг, раг – все их имена звучат одинаково. Сейчас их толпами ежедневно привозят в Рим из галльских колоний. Даже когда они пытаются говорить на латыни, я не понимаю ни одного слова.
Ларвия засмеялась.
– Кто бы говорил: ты сам с острова Крит, и у тебя сильный акцент.
Свободный грек пожал плечами.
– По крайней мере, я больше не раб и могу зарабатывать деньги своей кистью, а эти люди всего лишь лишняя обуза для налогоплательщиков – готовы работать за мизерную плату, и от этого страдают римские граждане.
Лицо Верига, который, конечно, слышал часть их разговора, приняло бесстрастное выражение, а глаза методично осматривали улицу.
– Из него вышел бы хороший натурщик, – добавил Эндемион, внимательно рассматривая раба. – Пропорционально сложен. Может, одолжите его для позирования в скульптурном классе?
Ларвия бросила на него косой взгляд.
– Эндемион, его обязанность – защищать мое тело, а не выставлять свое. Поищи другого несчастного, который согласится позировать за ту мизерную плату, которую ты назвал.
– Жаль, – откликнулся Эндемион, нанося мазок на полотно. – Когда-нибудь да стану таким же знаменитым, как Пракситель, а он бы прославился как мой натурщик.
– Не все стремятся стать знаменитыми, – приглушенным голосом ответила Ларвия.
– Разве?
– Да, Эндемион. Некоторые хотят быть счастливыми.
Вериг перевел взгляд с шумной улицы на лицо хозяйки, но она смотрела вдаль, сохраняя зафиксированную позу.
– Ну ладно, думаю, на сегодня достаточно, – удовлетворенно заметил Эндемион. – Так и оставим. Приходите через три дня, надеюсь, я смогу закончить работу.
– Можно хотя бы мельком взглянуть на портрет? – попросила Ларвия.
– Нет, нельзя, пока работа не закончена, – художник собрал все свои пузырьки с растительными красками, закрыл их крышками, а кисточки опустил в чашку. – Я совершенно уверен, что портрет вам понравится.
– Будем надеяться, что гильдия кожевников останется довольной, – за портрет будут рассчитываться они.
– О да, правильно: совсем забыл об этом – вы их новая покровительница?
– Раньше их патроном был мой муж. После его смерти я поддерживаю эту традицию.
– Вам, должно быть, это не очень нравится, – заметил художник, вытирая руки о ткань и накидывая полотно на портрет. Деревянная рамка не позволяла ткани касаться еще не высохшего полотна.
– Сейчас все гильдии в Риме стремятся добиться моего покровительства, – ответила Ларвия, вставая и поправляя юбки. – Но им нужны не мое имя, а деньги Сеяна.
– Кажется, и то, и другое, леди Сеяна: успешная торговля нуждается как в деньгах, так и в гласности.
– Кстати, о деньгах: не забудь, что мы договаривались о скидке за то, что я прихожу к тебе и позирую в лавке.
– Вы получите эту скидку. А то, что позируете у меня в лавке и прохожие могут видеть вас, гораздо важнее, чем рисовать в вашей удобной гостиной.
Ларвия устало кивнула, приподняла край шарфа и перекинула его через плечо.
– Увидимся через три дня, Эндемион. Приду утром.
Художник поклонился.
Вериг отступил в сторону, когда Ларвия вышла из лавки на шумную улицу, прошла немного пешком, а затем остановилась, рассматривая образцы шелковых тканей, лежащих на широком деревянном столе.
– Когда вы получили их? – спросила она торговца, темноглазого парфянина с черной вьющейся бородой, с тюрбаном на голове.
– Сегодня утром, госпожа, – ответил он на едва понятной латыни, низко кланяясь.
Пока Ларвия изучала тюки с тканями, Вериг стоял позади нее, сложив руки.
– Как называется этот цвет? – спросила она, показывая образец ткани.
– Ляпис-лазурь, госпожа Сеяна. Позвольте сказать, что вы оказываете мне честь, посетив мою лавку. Эта ткань окрашена чернилами, выделяемыми щупальцами морского животного, которое греки называют осьминогом, краска очень прочная и красивая.
Ларвия взяла рулон ткани и передала его Веригу, который сначала удивился, затем помрачнел и переложил рулон под мышку.
– А это что за ткань? – Ларвия указала на небольшой кусок золоченой ткани.
– У вас прекрасный вкус, моя госпожа. Этот кусок сделала вручную моя жена. На своем собственном станке вплела в шелк золотые нити.
– Сколько буду должна за оба куска? – спросила Ларвия.
– Три сестерции, – поспешил ответить парфянин.
Ларвия покачала головой.
– Две, – уступил торговец.
– Одну, – предложила Ларвия.
– Согласен.
Она достала серебряную монету из плетеного кошелька, висевшего у пояса, и вручила ее торговцу. Получив второй рулон ткани, передала его Веригу. Тот сложил оба рулона вместе, его лицо оставалось непроницаемым. Во фруктовой лавке ее привлекли финики.
– Из самой Галилеи, – вертелся около нее торговец фруктами. – Самые сочные, с лучших пальмовых деревьев.
Ларвия делала покупки, переходя от лавки к лавке, и все купленное передавала Веригу. Когда она вернулась к своему паланкину, его руки были полны покупок.
Удобно устроившись, Ларвия задернула занавески, но через мгновение они открылись, и Вериг вывалил все покупки ей на колени.
Оба носильщика изумленно посмотрели друг на друга, а затем отвели взгляд в сторону, ожидая реакции Ларвии.
– Что ты делаешь? – от неожиданности она ахнула.
– А как вы думаете? – спросил в ответ Вериг. Хозяйка изумленно смотрела на него, открыв рот, затем опомнилась, вспомнив о присутствии других слуг.
– Разберусь с тобой позже, – коротко бросила она и отдала приказ носильщикам. – Домой.
Вериг шел позади паланкина, а носильщики пробивались сквозь толпу к дому Сеяна. Когда Ларвия удобно устроилась на диване своей гостиной, отослала всех слуг, кроме Верига.
– Что означало твое возмутительное поведение на форуме? – холодным тоном спросила она.
– Моя обязанность – защищать вас, а не бежать, как собачонка у вас по пятам и нести все, что вам попадется под руку.
– Твоя обязанность – делать то, что прикажу! – сердито ответила Ларвия. – Возможно, в Галлии тебя считали князем, мой высокомерный гигант, но в этом доме – ты раб!
– Прекрасно усвоил свое положение в этом доме, – холодно ответил он.
– Не уверена, – парировала Ларвия, поднимаясь с дивана. – Могу приказать высечь тебя за это или назначить любое другое наказание. Например, продать.
– Не продадите, – ответил Вериг.
Ларвия молча смотрела на него, удивленная его дерзостью.
– Не продам? – наконец удалось ей выдавить из себя.
– Благодаря моему присутствию ваш дед не торчит постоянно здесь. И более того, я вам нужен – вы боитесь.
Ларвия судорожно сглотнула, их взгляды встретились.
– Чего же я боюсь? – спросила она.
– Боитесь, что Каска может оказаться прав и вы станете мишенью для его врагов. Я уже достаточно прожил в Риме и знаю, что политики нанимают банды молодых подонков, чтобы достичь своих целей. Они, подонки, бродят по улицам по ночам, а днем торчат в торговом центре, изучая привычки своих жертв, – обратили внимание на одну такую группу негодяев на улице Сакра? Может, следили за вами? Заметили их? Глаза Ларвии сузились.
– Ты не единственный телохранитель в Риме, – спокойно ответила она. – После последних войн в Риме полно тех, кто лишился родины и ищет работу.
– Но единственный, пользующийся доверием вашего деда, и единственный, потому что жизненно заинтересован получить свободу, почему и готов защищать вас ценой своей жизни, – тихо произнес Вериг.
Ларвия молча смотрела на него. Вериг терпеливо ждал.
– Ты, конечно, считаешь, что поставил меня в невыгодное положение, не так ли? – наконец заключила она, выдерживая взгляд голубых глаз.
– Нет, госпожа, – ответил он. – Совершенно точно представляю ваше и мое положение – ваше намного лучше моего.
Ларвия глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
– Значит, понимаешь это, – холодно произнесла она. Он склонил голову. – Сегодня вечером я ужинаю у сестры в Атрии храма Весты, – продолжала Ларвия. – Ты будешь сопровождать меня туда. До этого времени свободен.
Вериг снова поклонился и вышел из гостиной. Ларвия снова опустилась на диван, глядя на то место, где только что стоял раб.
* * *
– Значит, ты видел ее? – спросил Септим, сидя на краю бассейна, пока раб натирал ему спину банной скребницей.
– Да, видел, – ответил Марк, погружаясь в горячую воду, затем вынырнул, отбрасывая с глаз волосы.
– И что?
– Невероятно красива, – сказал Марк.
Друзья купались обнаженными, нежась в бассейне с теплой водой, которая вливалась по каменной трубе, предварительно пройдя через внешнюю стену, подогреваемую специальной подземной печью, находящейся под полом бани. На полу бассейна Марк ощущал ногами монеты, которые бросали в источник снаружи, и они с потоком воды попадали в бассейн – эти щедрые дары предназначались богине Минерве, изображенной на бронзовом куполе здания с совой и шлемом в руках. Собирать их считалось актом крайнего безбожия, наказуемого богами.
Марк энергично растер руки, воздух становился прохладным, и он снова погрузился в воду. Куполообразный потолок зала поднимался или опускался, регулируя температуру. Стены и полы не впитывали влагу, так как были покрыты керамической и терракотовой плитами. По краям бассейна стояли рабы, готовые до чистоты натирать спины купающихся, подать им полотенце или сделать массаж в соседней прохладной комнате.
– И что ты теперь собираешься делать? – спросил Септим. – Найдешь проститутку, напоминающую ее?
Марк ничего не ответил на этот дружеский совет, приподнялся на локтях на краю бассейна, наблюдая за паром, поднимающимся от воды.
– Сегодня вечером собираюсь в Субуру, – добавил Септим, протягивая руку рабу, который тер его скребницей. – Пойдешь со мной? Слышал, там появились новые женщины из Фригии, говорят, очень соблазнительные.
Марк отрицательно покачал головой. Септим схватил у раба полотенце и швырнул его в друга.
– Как же с тобой стало скучно! С тех пор как увидел эту женщину, стал таким занудой. Я пошел на массаж. Идешь со мной?
– Немного покупаюсь, – отозвался Марк, закрывая глаза.
– Встретимся в комнате для переодевания, – сказал Септим, уходя.
– Нет, лучше на западной террасе, – возразил Марк. – Хочется выпить бокал вина.
– Надеюсь, не запьешь из-за этой девушки, – пошутил Септим, направляюсь в массажную. На каменной плите раб начал ритмично массажировать его тело.
Марк снова погрузился в воду, она приятно успокаивала натруженные мышцы: после полудня друзья довольно долго играли в ручной мяч, затем отдыхали в солярии термобань, находившемся на западной террасе. Римляне обожали загорать – бронзовая кожа ассоциировалась со здоровьем и мужественностью: обычная солдатская жизнь на открытом воздухе способствовала этому, белая указывала на изнеженность.
Солярии города всегда пользовались успехом.
Наконец Марк вышел из воды, прошел мимо массажной, где нежился Септим, в зале с холодным бассейном окунулся. В раздевалке быстро надел форму, коротко поздоровался со знакомыми, которых заметил в толпе мужчин, и оказался на западной террасе. Торговец предложил бокал золотистого вина из Абруцци; медленно потягивая вино, он наблюдал, как за холмами садится солнце, улавливал обрывки мужских разговоров.
Что же ему делать? Он не мог забыть весталку. Утреннее посещение храма не успокоило, а еще больше воспламенило его: даже закутанная в густую вуаль, девушка показалась божественно красивой. При одном ее виде у него перехватывало дыхание.
В его голове уже складывался план. Но как бы еще глубже не увязнуть на опасной территории? Здравый смысл подсказывал – отказаться от него. Однако спор с самим собой ни к чему не приводил. Неважно, что подсказывал здравый смысл, он знал, что обязан поговорить с ней, коснуться ее, превратить ее неземной образ в реальность.
Из расписания весталок на ближайшее время ему было известно, что через три дня она отправится к священному источнику, расположенному около Капенских ворот, конечно, в сопровождении телохранителей. Но для него это пустяк: за последние десять лет ему приходилось схватываться в рукопашном бою с врагами многих национальностей.
Маршрут и точное место, где ее можно перехватить, известны.
Осушив деревянный бокал, Марк вернул ее торговцу, который, прежде чем поставить его на полку, почистил песком и сполоснул водой. Обернувшись, увидел приближающегося Септима, который, подняв руку, приветствовал его.
Марк улыбнулся другу, решив придержать свои крамольные мысли при себе.
* * *
– Марго, есть ли минога из прудов моего дедушки? – осведомилась Юлия, проверяя блюдо с закусками. – Сестра очень их любит.
– Сделано все, как ты просила, госпожа, – терпеливо объяснила Марго. Юлия порхала по комнате, проверяя, все ли готово к приходу сестры. Весталкам не разрешалось приглашать много гостей, но это был особый случай: в личных апартаментах весталок разрешалось принимать только родственниц-женщин, остальных же – в общей комнате и в присутствии Ливии Версалии или Юнии Дистании, чьей официальной обязанностью являлось встречать гостей. Такая возможность поговорить наедине с близким родственником предоставлялась очень редко, и поэтому Юлия волновалась.
– А медовое вино? – снова задала вопрос Юлия. Марго указала на расписной кувшин на столе.
– Ты не хочешь, чтобы я осталась и прислуживала вам? – спросила она.
– Да, – твердо ответила Юлия. – Сама сумею разлить вино и передать через стол поднос с засахаренными фруктами. Можешь идти в свою комнату.
Марго поклонилась и ушла, а через несколько секунд вошла Юния Дистания, следом за ней торопилась Ларвия.
– Маленькая Розальба, как ты хорошо выглядишь! – радостно воскликнула Ларвия, обнимая и целуя сестру в обе щеки. Юния поклонилась и вышла. Ларвия оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что они остались одни. – Не знаю, как все это выносишь, – здесь всюду шпионы.
Юлия поморщилась.
– Ларвия, ты очень преувеличиваешь, – она указала сестре на резной стул за сервированным столом.
– Разве? А как насчет служанки, которая постоянно прячется в тени и все берет на заметку?
– Я удалила Марго на этот вечер.
– Очень хорошо. – Ларвия взяла очищенный грецкий орех и отправила его в рот. – Юлия, это место такое унылое. Когда оказываюсь здесь, складывается впечатление, что вхожу в гробницу. Как ты переносишь подобное монастырское существование?
Юлия села напротив сестры и сухо ответила:
– Нет другого выбора. Чем еще обрадуешь, прежде чем выпьем вина?
Ларвия, пожав плечами, прекратила неприятный разговор.
– Ты же знаешь, как я отношусь к тому, что твоя жизнь растрачивается ради служения какой-то статуе в храме.
– Говори тише, – прошипела Юлия. – Подобные слова могут истолковаться как ересь, не говоря уже о предательстве. А моя жизнь еще не растрачена, я все еще дышу.
Ларвия взяла сервировочную ложку и положила себе несколько угрей.
– Но не станешь же убеждать, что ты здесь счастлива, – настаивала сестра.
Юлия ничего не ответила, разливая по бокалам фалернское вино. Ларвия сначала осторожно попробовала, а затем сделала большой глоток.
– Прекрасное вино, – одобрила она, кивая. – Люблю медовое вино.
Юлия кивнула.
– Обычно фалернское вино довольно крепкое, поэтому я попросила Марго разбавить его.
Ларвия откинулась на спинку стула и изучающе рассматривала младшую сестру, более яркую собственную копию.
– Ты, должно быть, удивилась, когда тебе передали, что хочу придти и повидаться с тобой.
Юлия ждала продолжения разговора.
– Дед купил мне телохранителя, – сообщила Ларвия.
– Что? Раба?
– Раба.
– Ларвия, ты уже владеешь сотнями рабов. Зачем тебе еще?
– Он галл, чтобы быть точной. Его задача – наблюдать за мной, когда выхожу в город, и защищать в случае необходимости.
– Разве тебе что-нибудь угрожает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27