– И что дальше?
– Скажу Ливии, что мне необходимо приходить сюда каждый базарный день, встречаться с врачом и получать помощь: он живет недалеко, на улице Сакра, но мне нельзя ходить к нему в дом на лечение. Ливия позволит приходить сюда и встречаться с ним.
– А вдруг она пригласит его к тебе в храм?
– Мужчинам, если они не родственники, не разрешается встречаться с весталками в стенах храма, а когда весталкам требуется помощь врача, они получают ее вне стен храма.
– А как вы намерены заставить доктора молчать? – озабоченно спросил Марк.
– Собираюсь встречаться с ним как пациентка, – объяснила Юлия. – Он жаден до денег и обрадуется еженедельной плате за лечение надуманных недомоганий, постараюсь исполнить роль актрисы.
Улыбнувшись, она положила голову на плечо Марку.
– Мы будем встречаться с тобой после ухода врача.
Марк усмехнулся.
– Очень умно и замечательно.
– Это идея Ларвии.
– Тогда эти слова относятся также и к ней.
– Она оказывает нам большую услугу.
– Мне кажется, Ларвия способна выйти победителем и против персидской орды, – сухо заметил Марк.
Юлия рассмеялась.
– Как же дожить до следующего базарного дня, когда мы увидимся снова? – спросил он, гладя ее волосы.
– Понимаю, это долгий срок, но нельзя рисковать, посылая записки, чтобы назначать время встречи, – прошептала Юлия. – А так мы точно будем знать время свиданий.
– Мне всегда будет не хватать наших встреч, – Марк наклонил голову, чтобы поцеловать ее.
Она ответила на его поцелуй, ее губы раскрылись. И когда Марк прижал ее сильнее, она обхватила руками его плечи. Он нежно целовал губы, а затем шею, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Ларвия.
– Быстрее! Уходите! – сказала она Марку, задыхаясь. – Ливия Версалия уже идет сюда – решила навестить Юлию. Выходите через галерею!
Марк так быстро вскочил на ноги, что Юлия от неожиданности упала на кровать.
– В следующий базарный день, на заходе солнца, – Юлия в отчаянии схватила его за руку.
– Ради Бога, Юлия! Отпусти! – прошипела Ларвия. – Она, должно быть, уже здесь.
Юлия опустилась на постель, а Марк буквально вылетел из комнаты. Дверь за ним только успела закрыться, как в другую, ведущую в зал, тихо постучалась Ливия.
– Юлия Розальба, – позвала она. – Можно войти? – Ливия дала знак Юлии лечь в постель и, чуть подождав, пока сестра поправит одежду, распахнула дверь, встречая Ливию Версалию приветливой улыбкой.
– Наша почетная гостья! Заходите! Должно быть, сестре уже лучше, отдых пошел ей на пользу.
Ливия вошла в комнату, шелестя платьем по кафельному полу, подойдя к краю постели, внимательно осмотрела Юлию.
– Не знаю, но мне кажется, лицо у нее воспалено. Ларвия, прекрасно зная, почему у Юлии розовые щеки, поспешно объяснила:
– Возможно, ее немного лихорадит.
Ливия с сочувствием посмотрела на лежащую Юлию.
– Понтинское болото – причина многих заболеваний в это время года.
– Вероятно, следует обратиться к моему доктору Парису – очень хороший врач. Он мог бы принимать ее здесь, в моем доме. Не хотите ли, чтобы я обо всем договорилась?
Ливня кивнула и приложила руку ко лбу Юлии.
– Да, было бы хорошо. Благодарю вас. Ларвия подмигнула Юлии за спиной Ливии.
– Я очень серьезно отношусь к здоровью моих женщин, – энергично заявила Ливия. – Юлия Розальба, отдыхай весь сегодняшний вечер. Ты освобождаешься и на завтра от всех обязанностей. Мы договоримся, чтобы как можно быстрее тебя проконсультировал этот греческий целитель. А сегодня пришлю за тобой паланкин, чтобы не возвращалась вместе со всеми в коляске.
– Благодарю вас, Ливия, – ответила с постели Юлия.
– А теперь нужно вернуться к гостям, – предложила Ларвия, положив руку на плечо жрице и направляя ее к двери. – Уверена, гости захотят проститься с вами перед уходом.
Выходя из спальни, Ларвия бросила ободряющий взгляд на сестру, но пути к гостям еще немного поговорила с Ливией. Гости, действительно, уже собирались расходиться. Ларвия покинула Верховную Жрицу, чтобы проводить и попрощаться с теми, кто уходил, у проходящего раба взяла бокал вина и выпила его почти до дна.
Она совсем не была такой уверенной, какой казалась: ее сердце ушло в пятки, когда Ливия чуть не застала Юлию и Марка. Придя немного в себя, с улыбкой проводила свою соседку Порцию Скипию Кампанию. Та протянула ей пухлую руку.
– Очаровательный вечер, Ларвия. Уверена, Ливня Версалия останется довольна приемом.
– Благодарю вас.
– Моя дорогая, можно откровенно поговорить с вами? Я заметила кое-что интересное на прошлой неделе и сегодня вечером тоже. Признаюсь, это заинтриговало меня.
– В самом деле? – спросила Ларвия, не зная, что ожидать от этой дамы.
Порция кивнула головой.
– Почему этот огромный раб следует за вами, куда бы вы ни пошли?
Ларвия взглянула на Верига, стоявшего недалеко, и нахмурилась – Порция, жена квестора, или сборщика налогов, слыла известной сплетницей. Сказать что-нибудь ей, это все равно, что написать объявление крупными буквами на форуме.
– Это мой телохранитель, – прозвучал самый простой ответ.
Глаза у Порции расширились.
– Разве вам угрожает какая-то опасность?
Ларвия недоуменно пожала плечами.
– Не устояла против пожеланий деда: он беспокоится из-за обострившейся политической обстановки и считает, что из меня легко сделать жертву политических баталий.
– Уверена, мы достаточно цивилизованы, чтобы не дойти до этого, – ответила Порция, надевая на голову капюшон вечерней накидки.
– Хотелось бы надеяться на это, – кивнула Ларвия.
– Он галл? – поинтересовалась Порция, глядя в сторону Верига, который также неподвижно стоял у стены.
– А кто же еще? Разве вы не видите этот обруч на шее?
– Он очень красив. Волосы цвета спелой пшеницы и такие светлые глаза. Галлы – очень красивый народ.
– Вы бы сразу забыли, как он выглядит, если бы общались с ним ближе, – мрачно заметила Ларвия.
– Знаю, из них получаются очень плохие рабы, – согласно закивала головой Порция. – Муж говорит, что практически их невозможно покорить: они совсем не похожи на греков, которые философски относятся к своему рабскому положению и мирятся с ним, кельты же сражаются упорно, до самого конца.
Ларвия кивнула, с тревогой заметив, что Вериг, похоже, прислушивался к их разговору.
– Ну что ж, мне нужно идти. Еще надо найти своего дряхлого мужа, который, несомненно, напился лесбийского вина с этим глупцом Титом Лабином. Еще раз спасибо за прекрасный вечер. Спокойной ночи.
Ларвия еще долго провожала оставшихся гостей и последней – Ливию Версалию – до экипажа; остальные весталки последовали за ней во втором экипаже. На этом закончилась ее роль хозяйки. Она устало обошла дом, отдавая последние распоряжения по его уборке, и увидела Верига с горящим от возмущения лицом.
– Что случилось? – наконец нетерпеливо спросила она, упершись руками в бока.
– Можно поговорить с вами наедине, госпожа? – спросил он, произнося последнее слово, как богохульство.
Не говоря ни слова, Ларвия махнула рукой в сторону прихожей. Он вошел следом, закрыв за собою дверь.
– Я слышал, что вы говорили с этой женщиной обо мне, – сразу же выпалил он.
– Какой?
– С толстой, в голубом капюшоне.
– То, что она сказала, не имеет к тебе никакого отношения.
– Неужели вы испытываете чувство превосходства, когда обсуждаете меня, словно какую-то особую породу собак? – гневно спросил он. – Галлы непокорны, греки смиренны. Мы люди, госпожа Сеяна, а не охотничьи псы!
– Вы – рабы, – ответила Ларвия. – И помни об этом.
– Понимаю. Сейчас вы снова скажете, что можете приказать меня выпороть? Может, принести хлыст?
– К твоему сведению, сегодня вечером я спасла тебя от гораздо худшего, чем порка. Если бы желала тебе плохого, могла бы отдать этому центуриону Деметру – он испытывал огромное желание отомстить тебе за своего друга.
Вериг снова взглянул на нее, лицо его стало каменным.
– Видел его, – коротко ответил он.
– И это все, чем намерен отблагодарить?
– Любой на моем месте сделал бы все возможное, чтобы избежать плена. Его друг был убит во время моего побега.
– Он относится к этому несколько иначе.
– Так было на самом деле.
– Он схватил бы тебя в присутствии всех гостей, если бы мне не удалось остановить его.
– Не нуждаюсь в защите женщины, – коротко ответил Вериг.
– Я заступалась не за тебя, – возмутилась Ларвия. – Мой дед заплатил приличную сумму денег. Мне не хочется, чтобы они пропали.
Вериг уставился на нее, все у него внутри кипело, но он не произнес ни слова.
Ларвия встретила его гневный взгляд, и ей стало не по себе: она всегда так волнуется, разговаривая с ним, – это пугало ее.
– Зачем обращать внимание на то, что говорит эта Кампания? – раздраженно спросила она. – Всем известна ее бесконечная болтливость.
– Вы уделили ей много внимания.
– Просто беседовала.
– Вы соглашались с ней!
Ларвия удивленно смотрела на него.
– И кивали головой, – гневно добавил он.
– Пыталась избавиться от нее! Хотелось побыстрее отправить ее домой. Даже, если бы она заявила, что у нее на голове корона и она – богиня, я бы тоже кивала головой!
Вериг снова внимательно посмотрел на нее и ничего не ответил.
– И зачем мне разговаривать с тобой? – громко спросила себя Ларвия. – Зачем всегда спорить? – она закрыла глаза, затем снова открыла. – Иду спать. Нестор скажет, что нужно делать.
Он сразу же повернулся, чтобы уйти, но по какой-то непонятной причине Ларвия остановила его в дверях.
– Вериг, скажи, почему тебя так разозлил мой разговор с Порцией? – ее голос обрел прежнюю тональность. – Пора бы уже привыкнуть к тому, как римляне относятся к рабам.
Он медленно обернулся и посмотрел ей в глаза.
– Меня волнуют не римляне, а вы.
– Я римская женщина. Вериг отвел взгляд.
– Хочу, чтобы вы видели во мне человека, – тихо ответил он.
Ларвия молча смотрела па него, сердце учащенно забилось.
– И еще мужчину, – еще тише добавил он, выходя из комнаты.
У нее перехватило горло, протянув руку, успела ухватиться за полку рядом с ней – загремели терракотовые горшки и кувшины; беспомощно протерла глаза: неужели заразилась от сестры, став такой излишне эмоциональной? Как и Юлия, готова заплакать в любую минуту; закинув голову назад, еле удерживала слезы, хотя не хотелось, чтобы размазались подведенные углем глаза.
Почему Вериг так волнует ее? Он раб, а ей постоянно хочется забыть об этом и самой себе признаться, что на самом деле относится к нему, как к равному, как будто его бывшее положение срослось с ним и не утеряно, несмотря на военное поражение и его настоящее положение. Видимо, так и было на самом деле: его нельзя считать слугой, а просто человеком, которого обстоятельства заставили защищать ее, до тех пор пока не получит свободу. И она так и относилась к нему, и он это чувствовал, читал ее мысли, будто они произносились вслух.
Ларвия снова закрыла глаза, крепко сжав губы, – от него нужно избавиться, как-то убедить деда, что Вериг должен исчезнуть. Но даже мысль об этом казалась ей невыносимой.
Она уже привыкла к его постоянному присутствию, с ним чувствуешь себя в безопасности, как и предполагал Каска: и, если быть абсолютно честной, то следует признать, ей нравилось видеть его рядом, смотреть на него – очень красив, есть все, чего не было у мужа: молодость, сила и волнующий интерес к ней самой.
Но – раб.
Ларвия вздрогнула, когда дверь вдруг открылась, вошел Нестор, удивленно уставившись на нее.
– Что с вами, госпожа? – спросил он, осматривая кладовую и как бы ища объяснение ее присутствию здесь.
– Да-да. Искала па полках соус, – поспешно объяснила Ларвия, отворачиваясь, чтобы утереть глаза.
– Сосуды с соусами на кухне, госпожа, в холодной кладовой.
– Конечно, конечно, я забыла. Что ты ходишь здесь, Нестор?
Он протянул руку и достал кувшин с полки.
– Только это.
Ларвия кивнула.
– Поскольку никого нет, госпожа, хотел бы с вами поговорить кое о чем.
– Слушаю, – ответила Ларвия, довольная, что можно отвлечься от грустных мыслей.
– Это касается Верига.
Ларвия вздохнула про себя. Значит, ей не удастся отвлечься.
– Продолжай, – коротко бросила она.
– Не слушается тебя, отказался выполнять какой-то твой приказ?
– Нет, но… – неуверенно ответил Нестор.
– Что же тогда?
– Постоянно спорит со мной, советует что-то делать иначе, пытается инструктировать меня…
– И обычно оказывается прав?
– Дело не в этом! – взволнованно воскликнул Нестор. – Я отвечаю за этот дом, как старший над рабами. Если я говорю «Сделай это», они должны выполнять приказ без всяких обсуждений.
– Понимаю.
Как она и предполагала, Нестор тревожится за свое положение. Сейчас ей не до этого – слишком устала и нервы на пределе, поэтому не в состоянии разбираться с непослушными слугами.
– Я обязательно скажу Веригу, чтобы он слушался тебя беспрекословно, – коротко ответила Ларвия. – Что-нибудь еще?
– Собирался попросить вас вместе со мной проверить запасы вина – сегодня гости выпили больше, чем мы предполагали. Вы не против сделать это сейчас?
– Хорошо. – Ларвия последовала за слугой в зал.
* * *
Юлия сидела у окна в комнате Ларвии, снова и снова воспроизводя в голове сцены свидания с Марком, вспоминая его каждое прикосновение, каждый жест, каждое слово. Она встала, прошлась по комнате, затем села и снова поднялась: радостное возбуждение овладело ею, казалось, теперь даже не заснет.
Откуда у нее эта готовность рисковать своей жизнью ради человека, которого едва знает? Логически невозможно понять, но ее это совершенно не волновало, властвовало одно желание – снова быть рядом с ним.
Юлия твердо решила продолжать встречи с Марком: в отличие от Ливии Версалии, она не отличалась религиозностью, верила Марку гораздо больше, чем богине Весте. Ее судьбу решали за нее другие, и поэтому у нее не будет никаких сожалений, если придется покинуть службу. Тревожила лишь опасность, которой они с Марком себя подвергали, поскольку их взаимоотношения считались противозаконными.
До следующего базарного дня – целая вечность, а ей не терпелось поговорить с ним, узнать побольше, притом абсолютно все: о нем самом, о его семье, надеждах и мечтах. Мимолетные встречи, украдкой, при таких сложных обстоятельствах, разжигали ее страсть, утолить которую мог только Марк.
Желание охватило ее, словно морской прилив: вспомнились ощущения, пережитые с Марком, стремление проникнуть к нему под одежду и слиться. Когда он целовал ее – все вокруг исчезало, и если бы ему вздумалось уложить ее в постель, то не стала бы сопротивляться.
Каждый раз, когда Юлия видела его снова, ее поражало, что этот человек так сильно хочет ее, что готов попрать закон, рисковать блестящей карьерой. Он напоминал ей этрусских царей, основавших Рим, чьи изображения видела с детства: такой же большой нос, прекрасно очерченный рот, блестящие черные волосы – словно сошел с древних мозаичных изображений и фресок храма. Ее поражало, что она, весталка, не имеющая опыта ни в жизни, ни в отношениях с мужчинами, завоевала сердце такого прославленного воина.
Все казалось маловероятным, но это была правда.
Она мерила шагами комнату, едва обращая внимание, что шум в доме стал затихать. Последние экипажи отъезжали от дома. Слуги принялись за уборку. Девушка остановилась перед туалетным столиком, взяла в руки хрустальный флакон с духами, открыла пробку и понюхала – лимонная вербена, поставила флакон на место и огляделась вокруг.
Спальня Ларвии была почти пустой: кровать, шкаф, туалетный столик и несколько еще необходимых предметов – даже богатые римляне роскошно обставляли только те комнаты, где принимались гости, чтобы убедить их в щедрости хозяев, спальни, предназначенные для сна, обставлялись просто; считалось, что лучшая часть жизни проходит на публике.
Юлия, не в силах ни сидеть, ни лежать, подошла к окну и принялась рассматривать освещенную луной галерею. В комнату вошла Ларвия.
– Ливия уже прислала за тобой паланкин, – сообщила она, вытаскивая приколку из волос и освобождая волосы – разболелась голова.
Юлия подошла к сестре и обняла ее.
– Никогда не смогу отблагодарить тебя за все, что ты сделала для меня, – сказала Юлия. – Я так счастлива.
Ларвия рассеянно кивнула.
– Ты чем-то расстроена? – задала вопрос Юлия, сочувственно глядя на сестру.
Ларвия пожала плечами.
– Голова звенит, как гонг, с помощью которого Ганнибал собирал слонов.
– Может, ты обеспокоена тем, что мы с Марком собираемся встречаться, здесь в будущем? Тогда придумаем что-то еще…
– Нет, нет, дело не в этом. Просто домашние дела. – Ларвия улыбнулась. – И очень устала. Подготовка к приему потребовала много времени, а сейчас необходимо убрать дом.
– Понимаю. – Юлия поцеловала сестру в щеку. – Увидимся на следующий базарный день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27