– По-моему, Сара уже влюбилась в Восток, Беа. И не сбивай нас с главной темы разговора, – заметил Джеймс. – Мы обсуждали гарем султана Хаммида.
– Я не обсуждала, – мрачно ответила Беатрис, обмахиваясь веером.
– А что, он не единственный? – спросила Сара.
– О да. Каждый правитель области, принц или паша, имеет гарем, но у султана Абдулы Хаммида он самый большой. Его называют Большим Сералем, и, говорят, женщины в нем прекраснее всех в мире. Агенты Хаммида постоянно толкутся на египетских работорговых рынках и часто бывают у пиратов-берберов, чтобы купить для своего господина самых лакомых дам.
Беатрис не нравился возникший разговор, она была раздражена тем, какой интерес проявила Сара к гаремам.
– А где расположен сераль? – спросила Сара.
– В самой глубине дворца Хаммида, Топкапи, построенного на перешейке между Мраморным морем и бухтой «Золотой Рог».
– Какие дивные названия! – воскликнула Сара.
– Турецкий язык необычайно выразителен, – заметил Джеймс.
– Я предпочитаю английский, – заметила Беатрис.
– Да, дорогая. Я это знаю. Но, к сожалению, не могу торговать импортными коврами, не выезжая из Бостона, – резко бросил Джеймс, возвращая на стол свой запотевший бокал. – Ты могла бы постараться отнестись к нашему пребыванию здесь не как к мучительному испытанию.
– Но здесь так жарко, – пробормотала Беатрис. Она поправила платье, поморщившись, когда китовый ус корсета защемил ей тело.
– Значит, султан – главный правитель Оттоманской империи? – продолжала интересоваться Сара.
Джеймс кивнул.
– Он – падишах, или «король-паша», а все младшие паши хоть и правят собственными областями, но считаются его подданными. Падишах правит железной рукой – он абсолютный монарх. Идти ему наперекор – значит, идти на смерть.
– Люди, живущие здесь, не имеют никаких прав, не то что у нас на Западе, – вставила Беатрис. – Как это страшно.
– Но как султан может спать с таким количеством женщин в гареме? – спросила Сара, широко раскрыв свои голубые глаза.
Джеймс расхохотался.
– Вот что тебя больше всего интересует! Все очень просто. Он спит каждый раз с одной. У султана есть возлюбленные и кадин – жены, обычно их у него четыре. Эти женщины могут принадлежать ему в любой момент. Их жизнь состоит главным образом из ожидания. Они всегда должны быть готовы ублажать и развлекать султана.
– Отвратительный обычай, – пробормотала Беатрис.
– И они никогда не покидают гарем? – спросила Сара.
– Не покидают, если их не подарят другому паше, не отдадут замуж или не продадут, – ответил Джеймс, приглаживая свои аккуратные светлые волосы, такие же золотистые, как у Сары.
– И здешние люди безоговорочно принимают такую систему насилия? – недоверчиво спросила Сара.
– Да нет, время от времени вспыхивают восстания, но никому пока еще не удалось объединить разбросанные по империи племена на борьбу с султаном. Кроме того, бедуины постоянно воюют со всеми.
– Бедуины?
– Да, кочующие по пустыне арабы, смертельные враги турок. Они постоянно устраивают набеги на окраинные области, караваны и тому подобное… Это свободолюбивый народ, которому не нравится, что ими пытаются управлять. Себя они не считают чьими бы то ни было подданными.
– Как это все… – Сара замолчала, пытаясь подыскать подходящее слово.
– Нецивилизованно? – подсказала Беатрис, качая головой, так что серьги – марказитовые бусины на серебряных проволочках – заплясали в такт ее движениям.
– …так непохоже на четвертый класс школы Саутпорта, который я веду, – беспомощно договорила Сара.
– Ты хотела бы попасть во дворец и увидеть сераль? – вдруг спросил Джеймс у Сары. Беатрис недоверчиво уставилась на него:
– Ты же говорил мне, что в гарем никогда не пускают посетителей!
– Это действительно так, но султан Хаммид ищет для своей дочери, принцессы Роксалены, учительницу-европейку. Роксалена, старшая дочь Хаммида, очень балованная, как рассказывают, но умная девушка. Ее страшно интересует жизнь за пределами империи. С рождения Роксалена была помолвлена с другом отца, калифом из Дамаска, но несколько лет тому назад его убили во время какого-то восстания. Потом шли разговоры, что принцесса выйдет за пашу Бурсы – Халида Шаха, которого я никогда не видел. Говорят, что он примечательный молодой человек – этакий восточный эквивалент блестящего кавалера. Но почему-то этого не произошло. Роксалене уже шестнадцать. По местным понятиям почти старая дева. Подозреваю, что султан потакает ей, чтобы добиться ее согласия выйти замуж за того, кого он сам ей выберет. Но людям свойственно баловать своих детей, и, видимо, султан не исключение.
– Похоже, ты хорошо разбираешься в местных обычаях, – восхищенно заметила Сара.
– Приходится. Успех моего дела зависит от способности приспособляться к обстоятельствам, а для этого я должен знать, что происходит вокруг.
– Джеймс, неужели ты серьезно предлагаешь Саре пойти в гарем султана учить эту девицу! – ужаснулась Беатрис.
– А почему бы и нет? Сара – опытная учительница, да и мне окажет этим огромную услугу. Я занимаюсь здесь торговлей благодаря снисходительному отношению Хаммида, так что мне не повредит, если я найду учительницу для его дочери. Он будет у меня в долгу, а Сара удовлетворит свое любопытство. У тебя ведь занятия начнутся не раньше середины сентября, правда, Сара?
– Но как я смогу разговаривать с моей ученицей? – спросила Сара. – Я же не говорю по-турецки. Знаю всего лишь несколько слов и фраз.
– Султан-принцесса немного знает английский. Когда она была маленькая, во дворце работали миссионеры, но потом ее отец изгнал их за распространение нежелательных идей. Либо с возрастом он стал более терпимым, либо ему хочется поскорее выдать дочь замуж. В общем, тебе надо будет помочь ей освоить язык.
– Джеймс, я этого не допущу! – резко сказала Беатрис. – Сара приехала в такую даль повидаться с нами, а не чахнуть с горсткой язычников в приукрашенном борделе.
– Сара, что скажешь? – спросил Джеймс.
– Я подумаю.
– Узнав тайны гарема, ты сможешь написать книгу, когда вернешься домой.
– Тайны гарема?
– Ну да. Почему женщины согласны оставаться там и ожидать, чтобы их избрали. – Джеймс заговорщически понизил голос. – Судя по историям, которые я слышал, секрет заключается в том, что турки прекрасно владеют наукой доставлять женщине сексуальное наслаждение.
– Джеймс, побойся Бога! – возмущенно вскрикнула Беатрис, покраснев уже не от жары.
Джеймс расхохотался.
– Находясь во дворце, ты должна будешь соблюдать их обычаи, носить восточный костюм и закутываться в чадру в присутствии тех мужчин, которые не являются евнухами гарема… Вот так, Сара.
– А что евнухи… – начала Сара.
– С меня хватит, – решительно оборвала их Беа, вставая. – Я пойду присмотрю за приготовлением обеда.
Джеймс и Сара проводили ее взглядами.
– По-моему, ей здесь плохо живется, кузен Джеймс, – негромко заметила Сара.
Джеймс вздохнул:
– Знаю. Я собираюсь в ближайшие лет пять заработать как можно больше денег, чтобы потом вернуться домой и вложить их в какое-нибудь дело. Надеюсь, Беатрис потерпит еще немного. – Он взглянул на Сару. – Она жалуется на то, что здесь у нее нет знакомых женщин, с которыми могла бы общаться. Вот почему твои письма всегда поднимали ей настроение. А твой приезд… Но ты уже провела здесь несколько недель и увидела много достопримечательностей. Была на крытом базаре, в Византийских церквах и древнеримских развалинах. А если попадешь в гарем, то получишь такие впечатления, каких обычно лишены туристы. Ну, что скажешь? С хисларом я могу поговорить в любой момент.
– А кто такой хислар?
– Это главный черный евнух, который служит связным между гаремом и внешним миром. Он первый советник султана, во дворце обладает большим влиянием.
– И почему, такой человек соглашается стать евнухом? – спросила Сара.
– Евнухи – это, как правило, пленники, захваченные на войне или при нападении на караваны, – объяснил ей Джеймс. – Или мальчики, похищенные торговыми кораблями. И всегда иностранцы: белые – с Кавказа, из Армении и Грузии, черные – из Абиссинии, Нубии и Судана. Они не распоряжаются своей жизнью.
Потрясенная, Сара замолчала.
– Обычай с точки зрения европейца, конечно, дикий, – добавил Джеймс. – Но он широко распространен по всему Востоку до самого Китая.
– А зачем такое делают? – спросила Сара.
– Чтобы обитательницы гарема были в безопасности, слуги-мужчины не могут с ними совокупиться.
– Все в их жизни подчинено интересам султана. Абсолютно все.
Сара вздрогнула.
– Не знаю… Ты описал мне очень жестокий мир. Не уверена, что мне следует с ним знакомиться.
– Ну, посмотрим, что в тебе возьмет верх: любопытство или страх. – Джеймс уселся поудобнее, сложив руки на животе и рассматривая Сару с легкой улыбкой. – Думаю, что все-таки победит любопытство.
В дверях появилась Беатрис:
– Идите в дом. В сумерках больше москитов – нас съедят заживо.
Сара с Джеймсом послушно встали, повинуясь приглашению Беатрис.
Спустя неделю Сара с Джеймсом выглядывали из окон кареты, кашляя от облака пыли, поднятого колесами на крутом склоне дороги, ведущей к дворцу султана – Топкапи. Огромный и сверкающий белизной дворец, с многочисленными пристройками и уходящими к небу минаретами, сверкал в лучах солнца. Внизу поблескивала гладь моря. Дорога оказалась очень оживленной: по ней шли люди, работавшие в Топкапи, в том числе и евнухи в широких рубахах и черных жилетках, расшитых золотом, и хлопковых шароварах с красными кушаками. Сара, поправила соломенную шляпку, разгладила воротничок коричневого летнего платья, потом наклонилась смахнуть пыль с юбки – только для того, чтобы чем-то занять себя и умерить волнение.
– Перестань возиться, ты прекрасно выглядишь, – успокоил ее Джеймс.
Подняв глаза, Сара увидела перед собой массивные ворота, по обеим сторонам которых стояли стражники с угрожающе сверкавшими на солнце алебардами. У закрытых ворот возвышался громадный чернокожий человек в роскошном полосатом шелковом кафтане, перевязанном в талии золотым парчовым кушаком, и с низко надвинутой на лоб повязкой из того же материала. Он стоял, скрестив руки на груди, уверенно расставив ноги в черных сапогах.
– Вот и хислар, – сказал Джеймс. – Полагаю, он дожидается тебя.
Сара посмотрела на ворота, на стражников, и ей вдруг показалось, что она войдет сейчас в какой-то запретный город. Девушка встревожено взглянула на Джеймса.
– Ты вовсе не обязана идти, – пояснил Джеймс, правильно истолковав выражение ее лица. – Я просто скажу хислару, что ты передумала и мы вернемся домой.
Сара расправила плечи и села прямее: она сама приняла решение работать в гареме, и если в последнюю минуту передумает, то поставит Джеймса в неловкое положение перед султаном.
– Нет, Джеймс, все будет нормально. Мне бы хотелось, чтобы ты проводил меня до ворот.
Они вышли из кареты и направились к входу во дворец. Сара все время чувствовала на себе взгляд хислара, внимательный, заинтересованный, и от этого испытывала еще большую неловкость.
– Ты не объяснил ему, по какому поводу я приехала в гарем? – резко спросила Сара.
– Успокойся, – отозвался Джеймс. – Если бы ты предназначалась для услаждения султана, он тебя раздел бы и осмотрел, как это делает врач, проверяя, подойдешь ли ты. Давай я еще раз напомню ему, что тебя должны вернуть в мой дом в городе, как только ты об этом попросишь.
Сара кивнула.
Джеймс, запинаясь, поговорил с хисларом по-турецки, а потом повернулся к Саре и поцеловал ее в щеку.
– До свидания, милочка, – сказал он. – Развлекайся. Надеюсь увидеть тебя через несколько недель.
– До свидания, Джеймс, – откликнулась Сара, сжимая в руке ковровый саквояж со своими пожитками.
Хислар протянул руку, и после секундного колебания Сара отдала ему свою сумку. В ту же секунду ворота за ними закрылись, и карета Джеймса, развернувшись, начала спускаться вниз по дороге. Посмотрев вслед уезжающему Джеймсу, Сара прошла следом за хисларом в двери Каретного дома.
За воротами оказался другой мир. Всюду сновали люди – казалось, у каждого имелось какое-то срочное дело. Сара и хислар миновали несколько постов охраны, затем помещения, где жили стражники и евнухи, и подошли к широкому мощенному камнем двору. Здесь тоже суетились слуги, подметали двор, носили воду, выполняя свои обязанности с рабским послушанием и поспешностью. Мимо промаршировал отряд стражников в ярко-синих мундирах с золотыми пуговицами и в красных фесках, напоминавших цветочные горшки.
Сара с любопытством глазела по сторонам. От внутреннего двора во все направления расходилось множество коридоров. Позже Сара узнала, что один из них вел к главным воротам, другой – к школе для юных принцев, третий – в больницу, четвертый – к кухням, и так далее. Сара почувствовала себя совершенно потерянной в этом странном мире, к тому же была страшно смущена тем, что оказалась в центре внимания, притягивая взгляды и слыша негромкие комментарии. Вскоре перед ними возникла причудливая арка, выложенная ярко-синей керамической плиткой, под которой находились украшенные причудливой чеканкой и усеянные разноцветными камнями бронзовые двери с позолоченными ручками. По обе стороны от двери стояли большие клетки с многоцветными громкоголосыми, попугаями. Вспугнув их, два стражника шагнули вперед и по знаку хислара открыли двери.
Это и был гарем. Открывшееся перед Сарой зрелище совершенно поразило ее. Она никогда не видела такого скопления очаровательных молодых женщин в роскошных струящихся полупрозрачных одеждах. Женщины полулежали на подушках, сидели на бортике мраморного бассейна, занимавшего середину еще одного внутреннего дворика, стояли, прислонившись к окружавшим дворик колоннам и на балконах второго этажа, куда выходили их апартаменты… Одни были обнажены до пояса, и у них между грудей свисали тяжелые золотые цепи. Другие были одеты в традиционный костюм турчанок – облегающие длинные платья, застегнутые впереди на множество пуговиц, третьи – в шальварах, подхваченных под коленом, и маленьких жилетках. С непокрытыми головами, с причудливо переплетенными косами и в головных уборах. На большинстве обитательниц гарема было множество роскошных драгоценностей. Квартет музыкантов с завязанными глазами в углу дворика играл на струнных инструментах, и звуки музыки гармонировали с тихим плеском фонтана. По дворику бегали кошки, собаки и даже обезьянка. Низкие столики, стоявшие на восточных коврах, были завалены фруктами и лакомствами. Сара увидела, как обезьянка, стащив с одного столика яблоко, тут же умчалась куда-то, чтобы съесть его.
Хислар остановился у боковой лестницы и оглянулся на Сару, та поспешно догнала его. Она ощущала на себе любопытные взгляды и слышала шум голосов все время, пока они с черным евнухом поднимались к апартаментам в дальнем конце перехода.
В богато украшенной комнате на диване лежала молодая девушка и читала книгу. Увидев Сару, она вскочила, и тонкий томик скользнул на пол.
Девушка была хороша собой: блестящие темные волосы волной спускались по спине до самой талии, огромные темные глаза лани, опушенные длинными ресницами. На ней были шелковые розовые шальвары до щиколоток и аметистового цвета блуза с пышными рукавами. Тонкую талию обвивал широкий серебряный пояс. В мочках ушей и на шее поблескивали огромные жемчужины, оправленные в серебро. На маленькой головке кокетливо сидел головной убор в виде серебряной сетки, расшитой речным жемчугом.
Она схватила руку изумленной Сары и, поцеловав ее, прижала ко лбу.
– Моя английская учительница! – проговорила она, сияя улыбкой. – Я – Роксалена. Как я счастлива, что вы приехали. Тессекур эдерим.
– Спасибо, принцесса, – ответила Capa. – Я очень рада попасть сюда.
Роксалена махнула рукой, отпуская хислара. Тот поставил на пол саквояж, поклонился и вышел.
– У меня очень плохой английский, прошу извинить, – говорила Роксалена, подводя Сару к дивану, жестом приглашая сесть. Сама Роксалена свернулась рядом, словно кошечка. – Как вас зовут?
– Меня зовут Сара.
– И вы – из Соединенных Штатов Америки. Картограф отца показывал мне вашу страну на своих картах. Это очень далеко?
– Да, очень далеко.
– И все женщины там одеты, как вы?
– Да, большинство.
– Но это некрасивая одежда! – сказала Роксалена, взмахнув рукой. – Неужели вам хочется походить на старую коричневую курицу?
Сара улыбнулась, подумав, что принцесса не так уж плохо говорит по-английски.
– Уверяю вас, ваше высочество, что я одета по последней моде.
– А ваши желтые волосы – это тоже обычно?
– Достаточно обычно.
– И они всегда так уложены? – Девушка рукой изобразила пучок Сары.
– Как правило, ваше высочество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27