И тогда Лора подумала, что надо остановить не Уайлдмена, а ее.
У Лоры болело все тело. Она перестала танцевать и, тяжело дыша, легла па пол. Уайлдмен молча сидел на стуле, на котором прежде сидел Хэммонд. Обе сонные собаки одновременно зевнули. Ромул лениво подполз к Лоре и стал лизать се ноги, как бы говоря: «Просыпайся, пора!»
– Папа вернулся. Он дома, – Пандора перехватила Полетт, когда та с Дэвидом выходила из школы. Их поджидал шофер Уингов.
– Прекрасно! – облегченно рассмеялась Полетт, но потом заметила, что что-то не так: хотя Пандора и улыбалась, на лице ее была тревога.
– В чем дело, ма? С папочкой все в порядке? Пандора отвела дочку в сторону.
– Дэвид, подожди минутку, хорошо?
Полетт испугалась. Неожиданно она представила себе Хэммонда раненым, хромым, как инвалиды войны.
– Дочка, дорогая, с папой не все благополучно.
– А что с ним?
– Не знаю. Он дома. Но он… он не вполне здоров.
– Он заболел?
Да, подумала Пандора, заболел. Но сказала:
– Он почти не разговаривает. Я даже не знаю, где он был и все такое.
Ну как она могла сказать: «Твой папа – зомби»?!
– Я хочу увидеть его.
– Не уверена, что это стоит делать.
– Ма, о чем ты говоришь? Я должна увидеть папу.
И Пандоре пришлось согласиться. Что ж, попытается объяснить ей все по дороге домой в машине. Она извинилась перед Дэвидом, у которого был расстроенный и смущенный вид. Полетт порывисто схватила его за руку.
– Я тебе позвоню попозже, – сказала она, беря инициативу в свои руки, облегчая задачу матери.
В машине Полетт ждала, что мать расскажет ей все, что происходит дома. «Ну скажи мне. Скажи мне. Скажи!» Но мужество оставило Пандору, и она промолчала всю дорогу. Когда они остановились у какого-то светофора, Полетт поцеловала мать, как будто желая сказать: «Ничего не объясняй, мама, все хорошо».
Когда они подъехали к дому, Пандора не знала, стоит ли позвонить в дверь. Она боялась, не испугает ли Полетт безумный облик Хэммонда. Надо позвонить, решила она, но не для того, чтобы он открыл им дверь, а просто чтобы предупредить, что они вернулись. Предупредить? Хэммонд даже не знает, что Пандора уезжала, чтобы забрать из школы дочь.
Выйдя из машины, они услышали музыку, которая играла очень громко. Пандора оглянулась, чтобы убедиться, не подглядывает ли за ними соседи. Музыка была слышна по всей улице.
– Это Стравинский? – спросила Полетт. Она знала, что «Весна священная» – одно из любимых произведений отца. Она часто слышала ее, когда отец работал в своем кабинете. Теперь Полетт видела испуг на лице матери, вызванный этими звуками. Пандора отперла входную дверь, и ее оглушили звуки «Весны священной», включенной на полную громкость. Она инстинктивно схватила Полетт за руку и быстро захлопнула за собой дверь. Хэммонда нигде не было видно. Ей казалось, что он должен быть на кухне, хотя музыка ревела в его кабинете наверху. Пандоре показалось, что полоса несчастий, начавшаяся с исчезновением Хэммонда, стала сценами некоего музыкального произведения, в котором она входила в одну комнату за другой в своем доме, чувствуя нарастающий страх перед тем, что может обнаружить. Была ли эта сцена кульминацией?
Хэммонда на кухне не было. Полетт отказалась от коки и молока, которые предложила ей Пандора. Она хотела только видеть отца. Она пыталась представить его себе. Пандоре музыка безумно действовала на нервы. Она желала только одного – чтобы это прекратилось, чтобы дом покинула веселящаяся пьяная компания. Полетт тоже это почувствовала. Пустая кухня, в которой звучала эта музыка, производила жуткое впечатление. А Полетт еще ничего не знала о психическом состоянии отца.
– Пойду поищу папу, – сказала Пандора. – Наверное, он в кабинете.
Она хотела, чтобы Полетт посидела на кухне, пока она попытается поговорить с Хэммондом, убедить его, чтобы он не пугал девочку. Но Полетт не хотела оставаться одна. Она не отходила от матери, прижимаясь к ней, словно испуганный щенок.
Они вернулись в холл, взглянули наверх и увидели Хэммонда, спускавшегося по лестнице. Полетт ахнула. Ей хотелось отвернуться, но она не смогла. Ей хотелось закричать, но они не закричала. Пандора не секунду закрыла глаза, ее всю передернуло.
– Алек!
Хэммонд был абсолютно голым. С него стекала вода, как будто он только что вышел из душа. Темные волосы облепили бледное лицо, а пенис был выкрашен в красный цвет. Хотя эрекции не было, он немного приподнимался. Он сказал спокойно, как показалось, вполне здраво:
– Полетт, подойди и поцелуй своего папочку.
Полетт громко закричала и вырвалась из рук Пандоры, подбежала к входной двери, толкнулась в нее, затем с трудом отворила и выскочила на улицу. Пандора слышала ее крики, полные ужаса и смятения.
Хэммонд стал спускаться к Пандоре.
– Алек, как ты мог? Зачем ты это делаешь? – Пандора чувствовала дурноту и слабость. – Ты омерзителен! – Она не хотела этого говорить, нельзя так говорить человеку, который явно не в своем уме, своему мужу, которого она любит. Он приблизился к ней. Казалось, его ярко-красный пенис начинает возбуждаться. Музыка стала просто оглушительной. В ней слышался звон скрещивающихся шпаг, стоны пронзаемой сталью плоти.
– Убирайся прочь от меня! – закричала Пандора, чувствуя, что теряет самообладание. Она выбежала из дома, захлопнув за собой дверь. Спустя несколько секунд Хэммонд сел на ступени.
Пандора отвезла Полетт к Уингам. Не переставая рыдать, Полетт спрашивала мать:
– Что случилось? Что с нашим папой?
– Не знаю, дорогая. Я не знаю.
Ей казалось, что Полетт во всем обвиняет ее.
– Но почему он это сделал? Он был ужасен!
– Он болен. Я не знаю, что с ним.
– Тебе нельзя туда возвращаться. – Полетт пыталась справиться с охватившим ее ужасом. Ей хотелось вычеркнуть из памяти отца в таком виде. – Останься со мной, – попросила она.
Ничего, это еще не конец! Теперь Хэммонд вернулся и готов действовать, теперь-то уж он завершит свое дело. Убьет их обоих! Он взглянул на свой эскизный ящик. Они хотели промыть ему мозги. Да, пытались это сделать, придурки. Но у них ничего не вышло. Их лекарство не подействовало. Это он здорово придумал – выйти к ним голым. Теперь Дора, его обожаемая жена, думает, что он сошел с ума. Глупая стерва, она поверила в это! Хэммонд улыбнулся. Теперь ему остается только… только… только… Как же звали ту девушку? Которую Уайлдмен убил в Аризоне? Ведь было же у нее имя! О черт! Может быть, Полетт. Нет. Ничего, сейчас он вспомнит, конечно, вспомнит. Голова у него совершенно ясная.
10
Пандора пробыла с Полетт в доме Уингов три часа. Они сидели в гостиной. Дэвид с матерью оставили их вдвоем. Пандора утешала дочь, хотя и понимала, что случившееся – только начало страшного периода в их жизни. Она была в смятении, но ей придется действовать спокойно и логично. Однако желание отомстить все еще жило в ней. Дверь, ведущая в потаенный уголок ее души, где хранились злоба и жестокость, была изрублена топором в щепки. Красный торчащий пенис Хэммонда был как окровавленный нож, липкий после совершенного убийства, смертоносное мужское оружие.
– Я боюсь, ма, – прошептала Полетт на ухо Пандоре, когда они прощались около машины. Это должно было означать: «Я боюсь за тебя, мама». – Пандора это поняла.
– Ничего не бойся, дорогая. Я позвоню тебе попозже.
– Я немного побуду с тобой, но мне необходимо вернуться. Надо же что-то делать. Я не могу оставлять его такого.
– Но зачем он это сделал? – Полетт знала, что никогда не забудет ни этот ярко-красный пенис, ни мокрые волосы, ни блестящее бледное лицо. Она знала, что будет видеть все это в ночных кошмарах. Пандора чувствовала, что за ужасом и сумасшествием этой дикой сцены что-то стоит. Но кроме жалости, которую она испытывала к Хэммонду, было еще и отвращение, переходящее в ярость. Хотя это было бессмысленно, Пандоре хотелось вернуться и сорвать на нем эту ярость. Ей не хотелось даже знать, почему он это сделал. Зараженная его безумием, она жаждала отомстить ему.
Музыка прекратилась. Хэммонд развернул написанные от руки листочки и прочел их еще раз. Он уже забыл, сколько раз читал их. Шок, который он пережил, прочитав их впервые, еще не прошел.
«Я хочу обнимать тебя. Я хочу, чтобы ты взял в рот мои груди. Я хочу, чтобы ты раздвинул мне ноги. Хочу, чтобы ты вошел в меня…»
Сука! Сидя один в своем кабинете, все еще голый, Хэммонд костерил Пандору. Потаскуха! Сколько же времени она с ним знакома? Письма написаны давно. Значит, она встречалась с ним уже несколько месяцев, возможно, даже лет. Впервые с того момента, как вернулся домой, Хэммонд почувствовал сексуальное возбуждение. Он погладил себя внизу листочками, которые Пандора много лет назад написала Люку, и почувствовал напряжение в яичках. Он представил себе, как Пандора исполняет стриптиз в их спальне. Шлюха! – Я не хочу возвращаться домой. Никогда. Именно в этом, подумала Пандора, и заключается самое страшное преступление Хэммонда. Его слова «Подойди и поцелуй своего папочку» все время звенели в ее ушах. Ничего ужаснее она не могла себе и представить.
По дороге домой Пандора пыталась что-то придумать, составить план действий. Противостоять ему. Вызвать врача. Вызвать полицию. Поговорить с кем-нибудь из друзей. С Беверли? Рози? Со своим покойным отцом? Теперь она сама уже начинала сходить с ума. Она почувствовала тошноту. Чем ближе подъезжала она к дому, тем сильнее становился привкус страха у нее в горле. Когда она приехала, никакого плана действий у нее не было.
В доме горел свет, а она думала, что будет полный мрак. Тишина, а она думала, что будет играть громкая музыка. Это было похоже на ее приступы глухоты. Ее уши ничего не слышали, лишь треск цикад свидетельствовал о том, что она слышит. Ладони и подмышки у нее вспотели от страха, и это свидетельствовало о том, что она в состоянии чувствовать. Она опять открыла дверь навстречу ожидающему ее кошмару.
В гостиной работал телевизор. Хэммонд сидел в кресле. На нем были джинсы, белая рубашка и мокасины. Он был выбрит, причесан, в руке держал стакан молока. На столике, на тарелке лежал бутерброд с тунцом. Он улыбнулся и кивнул Пандоре.
– Проходи, садись, дорогая, – приветливо сказал он. – Я приготовил бутерброд. Сядь, поешь. – Он засмеялся какой-то смешной реплике в комедии, которая шла по телевизору. – Забавно.
Пандора не знала, как реагировать на это. Прошел ли приступ его безумия или же этот привычный домашний образ лишь его новое проявление?
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она растерянно.
– Отлично. Принял ванну, немного поспал. Чувствую себя великолепно.
– Хорошо. А то я действительно… очень тревожилась.
– Полагаю, у меня была небольшая депрессия.
– Ты не хочешь… поговорить об этом?
– Честно говоря, нет. Завтра, может быть.
– Хорошо. Я ужасно устала.
– Я думаю. Почему бы тебе не лечь пораньше? Ты, правда, не хочешь бутерброд?
– Нет, пойду приму ванну и лягу спать.
– Я тоже скоро лягу. Я хотел окунуться перед сном в бассейне, но на улице прохладно. До встречи.
Хэммонд послал ей воздушный поцелуй, и словно ледяные пальцы коснулись ее лица. Она пошла наверх. Ее всю трясло.
Пандора мечтала о том, как залезет в ванну. Она с некоторой опаской сняла одежду. Пустила воду и вдруг представила себе, как она бьется, а он держит ее под водой, пока она не теряет сознание. Прошло полчаса, но Хэммонд в спальню не пришел. Она быстро вытерлась, все время прислушиваясь к шагам на лестнице, выглядывая через полуоткрытую дверь, представляя, как он стоит там со своим пульсирующим ярко-красным пенисом. Она еще не просохла как следует, но решила позвонить Полетт. Была половина одиннадцатого. Пандора надеялась, что не перебудит всех в доме.
– Папе немного лучше… он смотрит телевизор… кажется вполне нормальным… – Что еще могла она сказать?
– Ма, ты уверена?
– Да.
– Ты мне правду говоришь?
– Да, родная. Сейчас я ложусь спать, а завтра утром позвоню тебе.
Пандора знала, что Полетт не вполне успокоилась, и почувствовала себя виноватой: не надо ей было уезжать. Ну а вдруг Алек действительно пришел в себя? Вполне возможно. Два дня безумия. Может быть, он избавился от этого, что бы там с ним ни случилось? Может ли она поверить в лучшее?
Пандора свернулась калачиком в кровати. Лампу гасить не стала: она боялась спать в темноте. Как ребенок, боящийся темноты, она спасалась этим неярким светом. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она заснула. Последнее, о чем она подумала, – это открытая дверь спальни, которую ей так хотелось закрыть. И запереть на ключ. Но страх перед топором, разбивающим дверь в щепки, был сильнее, чем страх перед неумолимостью судьбы. И она оставила дверь открытой.
Полетт тоже не выключила свет в своей комнате. Дэвид увидел свет и пришел. Он сел на кровать и взял ее за руку. Она ничего не сказала ему о том, что произошло, кроме того, что папа вернулся. Однако Дэвид видел, что она чего-то боится, и это его беспокоило. Он попытался ее разговорить.
– Я рад, что ты не уехала домой.
– Просто папа неважно себя чувствует. Мама думает, что будет лучше, если я еще немного поживу у вас.
– По крайней мере нам не нужен астролог, чтобы найти его, – сказал Дэвид. – Но она умеет еще и многое другое.
– О чем ты? Что другое? – Полетт пыталась вникнуть в то, что говорит Дэвид. Надо забыть этот ужас. Взять Дэвида за руки. Пусть его прикосновение снимет с нее все эти страшные мысли.
– По-китайски это называется «фунг шуи». Это значит воздух и вода. Эта женщина поможет избавиться от дурных вещей.
– Каких дурных вещей?
– Неудач. Она может помочь вернуть удачу. Или, например, злые духи. Она посоветует, как от них избавиться. «Фунг шуи» означает равновесие природных сил – воздуха и воды.
Полетт подумала, а вдруг ее отец стал злым духом.
Может быть, именно поэтому он и вел себя так. Может, в него вселился злой дух. Ну это же такая ерунда! Так бывает только в фильмах ужасов.
– А как ее зовут, эту женщину?
– Миссис Лонг. Хочешь с ней познакомиться? Может быть, она сможет тебе помочь. Сделать так, чтобы дома все было хорошо. Ты можешь с ней поговорить и все рассказать. Если хочешь.
– Не знаю, мне кажется, я не очень-то во все это верю. Может быть, это помогает только китайцам?
– А почему бы не попробовать? – Дэвиду хотелось познакомить Полетт с миссис Лонг не только для того, чтобы помочь подруге, но и для того, чтобы стать ей еще ближе. «Мы же любим друг друга, разве нет?» подумал он.
– Может быть, она сможет помочь маме, – сказала Полетт. – Я ужасно волнуюсь за нее.
Дэвид нежно поцеловал ее в губы. Она неуверенно высунула кончик языка и слегка коснулась им его губ. Он дернулся, как будто по нему пропустили двадцать вольт. Он отодвинулся и погладил ее волосы.
– Я завтра же позвоню миссис Лонг.
– Спасибо. – Но про себя Полетт подумала, что теперь слишком поздно, все уже произошло.
Когда Дэвид ушел, Полетт закрыла глаза, но лампу не погасила. Растерянная и испуганная, она вспоминала случаи, когда видела отца обнаженным, но не в столь жутком виде. В ванне, наполненной мыльной пеной, когда он в спешке одевался, чтобы отвезти ее в школу, или когда купался с мамой по ночам в бассейне. Она смотрела на них из окна своей спальни, и ей это казалось невероятно романтичным. А когда они занимались любовью в воде, это напоминало ей сцену из ее книжки «Дельта Венеры». Она вспоминала ту ночь, когда в бассейн, как НЛО, опустился маленький самолетик. Он им помешал, и тогда отец вылез из воды, голый и блестящий.
Даже во сне Пандора чувствовала, что Хэммонд так и не лег в постель. Она проснулась от солнечного света, потому что накануне не задернула шторы, бессознательно стремясь к тому, чтобы ее окружало как можно больше света. Пандора выключила лампу горевшую всю ночь на ее тумбочке. Во рту был неприятный привкус. Она пошла в ванную и почистила зубы. Пандора пыталась оттянуть момент, когда надо будет спуститься вниз, чтобы посмотреть, в каком он состоянии. Она немного задержалась на лестнице около двери в его кабинет. Стоит ли войти и как ни в чем не бывало спросить, будет ли он пить кофе с оладьями? Дверь открылась очень медленно. Возможно, это страх заставлял Пандору действовать с такой медлительностью.
Хэммонд был в своей любимой светло-голубой пижаме, которую она купила Полетт, чтобы та подарила ему на день рождения в прошлом году. Пандора улыбнулась:
– Доброе утро. Хэммонд сказал:
– Я хочу взять в рот твой член. Хочу поработать пальцем у тебя внутри. Мне хочется узнать, что чувствуешь, когда тебя трахают сзади. Я хочу, чтобы ты затрахал меня до потери сознания.
– Перестань! – закричала Пандора. – Замолчи, Бога ради!
Она хотела сбежать вниз по лестнице, но ее как будто парализовало. В эту секунду она поняла, что он хочет ударить ее. Она почувствовала силу удара, но не боль. Все произошло так внезапно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
У Лоры болело все тело. Она перестала танцевать и, тяжело дыша, легла па пол. Уайлдмен молча сидел на стуле, на котором прежде сидел Хэммонд. Обе сонные собаки одновременно зевнули. Ромул лениво подполз к Лоре и стал лизать се ноги, как бы говоря: «Просыпайся, пора!»
– Папа вернулся. Он дома, – Пандора перехватила Полетт, когда та с Дэвидом выходила из школы. Их поджидал шофер Уингов.
– Прекрасно! – облегченно рассмеялась Полетт, но потом заметила, что что-то не так: хотя Пандора и улыбалась, на лице ее была тревога.
– В чем дело, ма? С папочкой все в порядке? Пандора отвела дочку в сторону.
– Дэвид, подожди минутку, хорошо?
Полетт испугалась. Неожиданно она представила себе Хэммонда раненым, хромым, как инвалиды войны.
– Дочка, дорогая, с папой не все благополучно.
– А что с ним?
– Не знаю. Он дома. Но он… он не вполне здоров.
– Он заболел?
Да, подумала Пандора, заболел. Но сказала:
– Он почти не разговаривает. Я даже не знаю, где он был и все такое.
Ну как она могла сказать: «Твой папа – зомби»?!
– Я хочу увидеть его.
– Не уверена, что это стоит делать.
– Ма, о чем ты говоришь? Я должна увидеть папу.
И Пандоре пришлось согласиться. Что ж, попытается объяснить ей все по дороге домой в машине. Она извинилась перед Дэвидом, у которого был расстроенный и смущенный вид. Полетт порывисто схватила его за руку.
– Я тебе позвоню попозже, – сказала она, беря инициативу в свои руки, облегчая задачу матери.
В машине Полетт ждала, что мать расскажет ей все, что происходит дома. «Ну скажи мне. Скажи мне. Скажи!» Но мужество оставило Пандору, и она промолчала всю дорогу. Когда они остановились у какого-то светофора, Полетт поцеловала мать, как будто желая сказать: «Ничего не объясняй, мама, все хорошо».
Когда они подъехали к дому, Пандора не знала, стоит ли позвонить в дверь. Она боялась, не испугает ли Полетт безумный облик Хэммонда. Надо позвонить, решила она, но не для того, чтобы он открыл им дверь, а просто чтобы предупредить, что они вернулись. Предупредить? Хэммонд даже не знает, что Пандора уезжала, чтобы забрать из школы дочь.
Выйдя из машины, они услышали музыку, которая играла очень громко. Пандора оглянулась, чтобы убедиться, не подглядывает ли за ними соседи. Музыка была слышна по всей улице.
– Это Стравинский? – спросила Полетт. Она знала, что «Весна священная» – одно из любимых произведений отца. Она часто слышала ее, когда отец работал в своем кабинете. Теперь Полетт видела испуг на лице матери, вызванный этими звуками. Пандора отперла входную дверь, и ее оглушили звуки «Весны священной», включенной на полную громкость. Она инстинктивно схватила Полетт за руку и быстро захлопнула за собой дверь. Хэммонда нигде не было видно. Ей казалось, что он должен быть на кухне, хотя музыка ревела в его кабинете наверху. Пандоре показалось, что полоса несчастий, начавшаяся с исчезновением Хэммонда, стала сценами некоего музыкального произведения, в котором она входила в одну комнату за другой в своем доме, чувствуя нарастающий страх перед тем, что может обнаружить. Была ли эта сцена кульминацией?
Хэммонда на кухне не было. Полетт отказалась от коки и молока, которые предложила ей Пандора. Она хотела только видеть отца. Она пыталась представить его себе. Пандоре музыка безумно действовала на нервы. Она желала только одного – чтобы это прекратилось, чтобы дом покинула веселящаяся пьяная компания. Полетт тоже это почувствовала. Пустая кухня, в которой звучала эта музыка, производила жуткое впечатление. А Полетт еще ничего не знала о психическом состоянии отца.
– Пойду поищу папу, – сказала Пандора. – Наверное, он в кабинете.
Она хотела, чтобы Полетт посидела на кухне, пока она попытается поговорить с Хэммондом, убедить его, чтобы он не пугал девочку. Но Полетт не хотела оставаться одна. Она не отходила от матери, прижимаясь к ней, словно испуганный щенок.
Они вернулись в холл, взглянули наверх и увидели Хэммонда, спускавшегося по лестнице. Полетт ахнула. Ей хотелось отвернуться, но она не смогла. Ей хотелось закричать, но они не закричала. Пандора не секунду закрыла глаза, ее всю передернуло.
– Алек!
Хэммонд был абсолютно голым. С него стекала вода, как будто он только что вышел из душа. Темные волосы облепили бледное лицо, а пенис был выкрашен в красный цвет. Хотя эрекции не было, он немного приподнимался. Он сказал спокойно, как показалось, вполне здраво:
– Полетт, подойди и поцелуй своего папочку.
Полетт громко закричала и вырвалась из рук Пандоры, подбежала к входной двери, толкнулась в нее, затем с трудом отворила и выскочила на улицу. Пандора слышала ее крики, полные ужаса и смятения.
Хэммонд стал спускаться к Пандоре.
– Алек, как ты мог? Зачем ты это делаешь? – Пандора чувствовала дурноту и слабость. – Ты омерзителен! – Она не хотела этого говорить, нельзя так говорить человеку, который явно не в своем уме, своему мужу, которого она любит. Он приблизился к ней. Казалось, его ярко-красный пенис начинает возбуждаться. Музыка стала просто оглушительной. В ней слышался звон скрещивающихся шпаг, стоны пронзаемой сталью плоти.
– Убирайся прочь от меня! – закричала Пандора, чувствуя, что теряет самообладание. Она выбежала из дома, захлопнув за собой дверь. Спустя несколько секунд Хэммонд сел на ступени.
Пандора отвезла Полетт к Уингам. Не переставая рыдать, Полетт спрашивала мать:
– Что случилось? Что с нашим папой?
– Не знаю, дорогая. Я не знаю.
Ей казалось, что Полетт во всем обвиняет ее.
– Но почему он это сделал? Он был ужасен!
– Он болен. Я не знаю, что с ним.
– Тебе нельзя туда возвращаться. – Полетт пыталась справиться с охватившим ее ужасом. Ей хотелось вычеркнуть из памяти отца в таком виде. – Останься со мной, – попросила она.
Ничего, это еще не конец! Теперь Хэммонд вернулся и готов действовать, теперь-то уж он завершит свое дело. Убьет их обоих! Он взглянул на свой эскизный ящик. Они хотели промыть ему мозги. Да, пытались это сделать, придурки. Но у них ничего не вышло. Их лекарство не подействовало. Это он здорово придумал – выйти к ним голым. Теперь Дора, его обожаемая жена, думает, что он сошел с ума. Глупая стерва, она поверила в это! Хэммонд улыбнулся. Теперь ему остается только… только… только… Как же звали ту девушку? Которую Уайлдмен убил в Аризоне? Ведь было же у нее имя! О черт! Может быть, Полетт. Нет. Ничего, сейчас он вспомнит, конечно, вспомнит. Голова у него совершенно ясная.
10
Пандора пробыла с Полетт в доме Уингов три часа. Они сидели в гостиной. Дэвид с матерью оставили их вдвоем. Пандора утешала дочь, хотя и понимала, что случившееся – только начало страшного периода в их жизни. Она была в смятении, но ей придется действовать спокойно и логично. Однако желание отомстить все еще жило в ней. Дверь, ведущая в потаенный уголок ее души, где хранились злоба и жестокость, была изрублена топором в щепки. Красный торчащий пенис Хэммонда был как окровавленный нож, липкий после совершенного убийства, смертоносное мужское оружие.
– Я боюсь, ма, – прошептала Полетт на ухо Пандоре, когда они прощались около машины. Это должно было означать: «Я боюсь за тебя, мама». – Пандора это поняла.
– Ничего не бойся, дорогая. Я позвоню тебе попозже.
– Я немного побуду с тобой, но мне необходимо вернуться. Надо же что-то делать. Я не могу оставлять его такого.
– Но зачем он это сделал? – Полетт знала, что никогда не забудет ни этот ярко-красный пенис, ни мокрые волосы, ни блестящее бледное лицо. Она знала, что будет видеть все это в ночных кошмарах. Пандора чувствовала, что за ужасом и сумасшествием этой дикой сцены что-то стоит. Но кроме жалости, которую она испытывала к Хэммонду, было еще и отвращение, переходящее в ярость. Хотя это было бессмысленно, Пандоре хотелось вернуться и сорвать на нем эту ярость. Ей не хотелось даже знать, почему он это сделал. Зараженная его безумием, она жаждала отомстить ему.
Музыка прекратилась. Хэммонд развернул написанные от руки листочки и прочел их еще раз. Он уже забыл, сколько раз читал их. Шок, который он пережил, прочитав их впервые, еще не прошел.
«Я хочу обнимать тебя. Я хочу, чтобы ты взял в рот мои груди. Я хочу, чтобы ты раздвинул мне ноги. Хочу, чтобы ты вошел в меня…»
Сука! Сидя один в своем кабинете, все еще голый, Хэммонд костерил Пандору. Потаскуха! Сколько же времени она с ним знакома? Письма написаны давно. Значит, она встречалась с ним уже несколько месяцев, возможно, даже лет. Впервые с того момента, как вернулся домой, Хэммонд почувствовал сексуальное возбуждение. Он погладил себя внизу листочками, которые Пандора много лет назад написала Люку, и почувствовал напряжение в яичках. Он представил себе, как Пандора исполняет стриптиз в их спальне. Шлюха! – Я не хочу возвращаться домой. Никогда. Именно в этом, подумала Пандора, и заключается самое страшное преступление Хэммонда. Его слова «Подойди и поцелуй своего папочку» все время звенели в ее ушах. Ничего ужаснее она не могла себе и представить.
По дороге домой Пандора пыталась что-то придумать, составить план действий. Противостоять ему. Вызвать врача. Вызвать полицию. Поговорить с кем-нибудь из друзей. С Беверли? Рози? Со своим покойным отцом? Теперь она сама уже начинала сходить с ума. Она почувствовала тошноту. Чем ближе подъезжала она к дому, тем сильнее становился привкус страха у нее в горле. Когда она приехала, никакого плана действий у нее не было.
В доме горел свет, а она думала, что будет полный мрак. Тишина, а она думала, что будет играть громкая музыка. Это было похоже на ее приступы глухоты. Ее уши ничего не слышали, лишь треск цикад свидетельствовал о том, что она слышит. Ладони и подмышки у нее вспотели от страха, и это свидетельствовало о том, что она в состоянии чувствовать. Она опять открыла дверь навстречу ожидающему ее кошмару.
В гостиной работал телевизор. Хэммонд сидел в кресле. На нем были джинсы, белая рубашка и мокасины. Он был выбрит, причесан, в руке держал стакан молока. На столике, на тарелке лежал бутерброд с тунцом. Он улыбнулся и кивнул Пандоре.
– Проходи, садись, дорогая, – приветливо сказал он. – Я приготовил бутерброд. Сядь, поешь. – Он засмеялся какой-то смешной реплике в комедии, которая шла по телевизору. – Забавно.
Пандора не знала, как реагировать на это. Прошел ли приступ его безумия или же этот привычный домашний образ лишь его новое проявление?
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она растерянно.
– Отлично. Принял ванну, немного поспал. Чувствую себя великолепно.
– Хорошо. А то я действительно… очень тревожилась.
– Полагаю, у меня была небольшая депрессия.
– Ты не хочешь… поговорить об этом?
– Честно говоря, нет. Завтра, может быть.
– Хорошо. Я ужасно устала.
– Я думаю. Почему бы тебе не лечь пораньше? Ты, правда, не хочешь бутерброд?
– Нет, пойду приму ванну и лягу спать.
– Я тоже скоро лягу. Я хотел окунуться перед сном в бассейне, но на улице прохладно. До встречи.
Хэммонд послал ей воздушный поцелуй, и словно ледяные пальцы коснулись ее лица. Она пошла наверх. Ее всю трясло.
Пандора мечтала о том, как залезет в ванну. Она с некоторой опаской сняла одежду. Пустила воду и вдруг представила себе, как она бьется, а он держит ее под водой, пока она не теряет сознание. Прошло полчаса, но Хэммонд в спальню не пришел. Она быстро вытерлась, все время прислушиваясь к шагам на лестнице, выглядывая через полуоткрытую дверь, представляя, как он стоит там со своим пульсирующим ярко-красным пенисом. Она еще не просохла как следует, но решила позвонить Полетт. Была половина одиннадцатого. Пандора надеялась, что не перебудит всех в доме.
– Папе немного лучше… он смотрит телевизор… кажется вполне нормальным… – Что еще могла она сказать?
– Ма, ты уверена?
– Да.
– Ты мне правду говоришь?
– Да, родная. Сейчас я ложусь спать, а завтра утром позвоню тебе.
Пандора знала, что Полетт не вполне успокоилась, и почувствовала себя виноватой: не надо ей было уезжать. Ну а вдруг Алек действительно пришел в себя? Вполне возможно. Два дня безумия. Может быть, он избавился от этого, что бы там с ним ни случилось? Может ли она поверить в лучшее?
Пандора свернулась калачиком в кровати. Лампу гасить не стала: она боялась спать в темноте. Как ребенок, боящийся темноты, она спасалась этим неярким светом. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем она заснула. Последнее, о чем она подумала, – это открытая дверь спальни, которую ей так хотелось закрыть. И запереть на ключ. Но страх перед топором, разбивающим дверь в щепки, был сильнее, чем страх перед неумолимостью судьбы. И она оставила дверь открытой.
Полетт тоже не выключила свет в своей комнате. Дэвид увидел свет и пришел. Он сел на кровать и взял ее за руку. Она ничего не сказала ему о том, что произошло, кроме того, что папа вернулся. Однако Дэвид видел, что она чего-то боится, и это его беспокоило. Он попытался ее разговорить.
– Я рад, что ты не уехала домой.
– Просто папа неважно себя чувствует. Мама думает, что будет лучше, если я еще немного поживу у вас.
– По крайней мере нам не нужен астролог, чтобы найти его, – сказал Дэвид. – Но она умеет еще и многое другое.
– О чем ты? Что другое? – Полетт пыталась вникнуть в то, что говорит Дэвид. Надо забыть этот ужас. Взять Дэвида за руки. Пусть его прикосновение снимет с нее все эти страшные мысли.
– По-китайски это называется «фунг шуи». Это значит воздух и вода. Эта женщина поможет избавиться от дурных вещей.
– Каких дурных вещей?
– Неудач. Она может помочь вернуть удачу. Или, например, злые духи. Она посоветует, как от них избавиться. «Фунг шуи» означает равновесие природных сил – воздуха и воды.
Полетт подумала, а вдруг ее отец стал злым духом.
Может быть, именно поэтому он и вел себя так. Может, в него вселился злой дух. Ну это же такая ерунда! Так бывает только в фильмах ужасов.
– А как ее зовут, эту женщину?
– Миссис Лонг. Хочешь с ней познакомиться? Может быть, она сможет тебе помочь. Сделать так, чтобы дома все было хорошо. Ты можешь с ней поговорить и все рассказать. Если хочешь.
– Не знаю, мне кажется, я не очень-то во все это верю. Может быть, это помогает только китайцам?
– А почему бы не попробовать? – Дэвиду хотелось познакомить Полетт с миссис Лонг не только для того, чтобы помочь подруге, но и для того, чтобы стать ей еще ближе. «Мы же любим друг друга, разве нет?» подумал он.
– Может быть, она сможет помочь маме, – сказала Полетт. – Я ужасно волнуюсь за нее.
Дэвид нежно поцеловал ее в губы. Она неуверенно высунула кончик языка и слегка коснулась им его губ. Он дернулся, как будто по нему пропустили двадцать вольт. Он отодвинулся и погладил ее волосы.
– Я завтра же позвоню миссис Лонг.
– Спасибо. – Но про себя Полетт подумала, что теперь слишком поздно, все уже произошло.
Когда Дэвид ушел, Полетт закрыла глаза, но лампу не погасила. Растерянная и испуганная, она вспоминала случаи, когда видела отца обнаженным, но не в столь жутком виде. В ванне, наполненной мыльной пеной, когда он в спешке одевался, чтобы отвезти ее в школу, или когда купался с мамой по ночам в бассейне. Она смотрела на них из окна своей спальни, и ей это казалось невероятно романтичным. А когда они занимались любовью в воде, это напоминало ей сцену из ее книжки «Дельта Венеры». Она вспоминала ту ночь, когда в бассейн, как НЛО, опустился маленький самолетик. Он им помешал, и тогда отец вылез из воды, голый и блестящий.
Даже во сне Пандора чувствовала, что Хэммонд так и не лег в постель. Она проснулась от солнечного света, потому что накануне не задернула шторы, бессознательно стремясь к тому, чтобы ее окружало как можно больше света. Пандора выключила лампу горевшую всю ночь на ее тумбочке. Во рту был неприятный привкус. Она пошла в ванную и почистила зубы. Пандора пыталась оттянуть момент, когда надо будет спуститься вниз, чтобы посмотреть, в каком он состоянии. Она немного задержалась на лестнице около двери в его кабинет. Стоит ли войти и как ни в чем не бывало спросить, будет ли он пить кофе с оладьями? Дверь открылась очень медленно. Возможно, это страх заставлял Пандору действовать с такой медлительностью.
Хэммонд был в своей любимой светло-голубой пижаме, которую она купила Полетт, чтобы та подарила ему на день рождения в прошлом году. Пандора улыбнулась:
– Доброе утро. Хэммонд сказал:
– Я хочу взять в рот твой член. Хочу поработать пальцем у тебя внутри. Мне хочется узнать, что чувствуешь, когда тебя трахают сзади. Я хочу, чтобы ты затрахал меня до потери сознания.
– Перестань! – закричала Пандора. – Замолчи, Бога ради!
Она хотела сбежать вниз по лестнице, но ее как будто парализовало. В эту секунду она поняла, что он хочет ударить ее. Она почувствовала силу удара, но не боль. Все произошло так внезапно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32