Шудры требуют, чтобы мультиперсональность высокого порядка стала всеобщим достоянием. А наиболее радикальные вайшья настаивают на принудительном расщеплении сознания даже обычным моникам.
— Хмм… Это действительно подпадает под статью о психотерроризме. Но при чем здесь ваша клиника?
— Полиция далеко не всегда находит время разбираться, с какими мультиками она столкнулась. Буквально неделю назад одна похожая клиника была разрушена до основания.
Брови девушки вздёрнулись, взгляд больших ореховых глаз метнулся к окну. Доктор отметил, что эти огромные глаза не очень соответствуют другим чертам пациентки: её лицо, если не считать глаз, было вполне японским. Впрочем, на том континенте, откуда она прилетела, косметологи умеют ещё и не такое… Даже лёгкая асимметрия — явная дань моде.
В саду, куда теперь смотрели ореховые глаза, царило сонное умиротворение. В просвете между кустами лавровишни приоткрывался кусочек пруда с лотосами. Острые лодочки лепестков, слепящая белизна с голубоватым отливом — точно осколки льда. Двадцать восемь по Цельсию.
— Нет-нет, это было далеко отсюда. Совсем на другом континенте, в Новом Иерихоне. — Несмотря на успокаивающий тон, доктор не сдержал печального вздоха. — К тому же сотрудники той клиники… В общем, их спровоцировала третья сторона. Люди неправильно поняли, стали оказывать сопротивление. Полиция в ответ применила «узи». Вы никогда не видели, как работают эти ультразвуковые трубки? Очень немногие строения выдерживают. Считается, что людям не вредит… если они вовремя покинули здание.
Лёгкий ветерок шевельнул лавровишни за окном, зеркало пруда покрылось морщинами. Там, где не было видно воды, движение воздуха прослеживалось по лотосам: сначала качнулись цветы у берега, потом невидимая волна тронула острые кончики лепестков в центре, и пошла дальше, затухая. Еле слышный хруст льда — и опять недвижное безмолвие.
— К счастью, нам ничего такого не грозит. — Доктор хитро прищурился. — Помимо принципа невмешательства, у нас есть защита и получше: свои люди в местной полиции. Но мы все равно стараемся, как говорится, не дразнить ботов. Вы, например, не смогли бы стать нашей пациенткой, если бы не прошли э-э-э… определённую проверку.
— Ого! Вы подозревали, что простая фея из провинциального добреля — провокатор?
— Конечно нет! Прошу меня простить, но мы вынуждены проверять всех. И дело не только в полиции. Больше всего приходится опасаться наших «друзей» — мультиперсоналов из более радикальных групп МБГ. Они по-прежнему стремятся доказать, что наши гуманные методы работы не приносят результатов. К счастью, в вашем лице мы имеем настоящую союзницу.
— Неужели вы и это…
— Да-да, и это знаем. Секта Омото-ке, возрождённая в Новом Киото, трактует всю историю человечества как прогрессирующую инвалидность. Позже вас стали называть просто Кои, поскольку это учение стало особенно популярно среди женщин лёгкого… хм-м… то есть, мы хотели сказать, тяжёлой судьбы…
— Да говорите уж прямо. — Девушка нахмурилась.
Доктор в ответ затряс головой и руками одновременно.
— О-о, извините нас пожалуйста… Просто у нас иногда возникают внутренние споры из-за терминов. Мы лишь хотели сказать, что лично ознакомились с «Историей костылей» Наоми Дегути. И знаете что? — мировоззрение Кои нас просто восхитило! И такие впечатляющие примеры развития второй природы в ущерб первой! Палка, которую взяла в руки первая обезьяна, разучившаяся лазить по деревьям. Огонь и одежда, компенсировавшие больной обезьяне потерю волосяного покрова. Письменность как протез памяти. А уж сколько всего принёс девятнадцатый век, самый расцвет костылей! Пишущая машинка для немых. Самодвижущаяся коляска для паралитиков. Фотоаппарат, родившийся из очков и родивший затем кино— и видеокамеры… Признаться, мы даже задумались о пересмотре врачебной этики, когда прочли главу, посвящённую мотивам изобретателей. Аппарат Александра Белла не вернул слух его жене — зато сколько людей отучились от персональных контактов благодаря телефону! А сколько людей привыкли к компьютерным подсказкам и приобрели синдром «меморта» благодаря идеям Виннера, самого рассеянного человека с постоянными провалами в памяти! А нейроинтерфейс доктора Мур, призванный помочь паралитикам? Он и вовсе превратил тысячи здоровых людей в добровольных паралитиков-виртуалов.
— Кстати, раз уж вы упомянули… То, что я услышала от вас про искинов-контролёров, это ведь ещё хуже. И даже ваши гуманные методы работы с мультиперсоналами не будут одобрены моими сёстрами, если они узнают про этот «верт», который вы мне прописали. Я надеюсь, что вы никому…
— О нет, конечно нет! Ваш визит к нам останется в тайне. Мы лишь хотели объяснить, почему человек из вашей секты не может работать на наших врагов. Ведь главное условие для вступления в Кои — отказ от всех инвалидных приспособлений техногенной культуры. Нам вполне импонирует такой подход, хотя… есть тут некоторый экстремизм, вы не находите? Например, мы обнаружили у вас врождённый порок зрительного нерва и следы подключения медчипа, который корректировал это отклонение. Очевидно, ваши религиозные убеждения заставили вас удалить даже этот простенький чип. Неужели вы настолько последовательны в своих принципах? Ведь без этого чипа вы можете ослепнуть в любой момент…
— Я бы не хотела обсуждать моё зрение, — перебила девушка. — Вы и так нарушили Декларацию Психонезависимости, получив доступ к данным о моей религиозной принадлежности. Понимаю, что это было нужно, но хватит об этом.
— Ни слова больше.
Мужчина в зеленом халате сложил руки лодочкой, возвёл глаза к небу и слегка поклонился. Розовые подушечки пальцев и белки глаз словно включили контрастность.
— Лучше вернёмся к вашей подавленной субличности.
Снова голубая папка. И ручка в руке.
— Что вы почувствовали на этот раз во время сеанса? Только не торопитесь.
Девушка села поудобнее, ещё раз поправила сари. Убрала под гребень выбившуюся чёрную прядь и надела последнее из своих украшений — маленькое зеркальце на цепочке.
— Я… мы… Нет, наверное все-таки я, но другая… Я была цветком. Кажется, орхидеей. Хотя это был не совсем цветок. Потому что он летал…
Первая минута рассказа состояла из пауз, перемежающихся короткими, неуверенными репликами. Но доктор слушал внимательно, кивал и улыбался.
Он и сам не заметил, как стал кивать все чаще и чаще. И теперь уже не его кивки подбадривали девушку, а наоборот — разговорившаяся пациентка задавала ритм. Откуда-то — из складок сари? — появился веер, и девушка стала изображать, как летела в ночном небе огненная орхидея. Веер порхал и порхал, порхал и порхал…
Рассказ прервался. Мужчина продолжал сидеть молча, с глупой улыбкой уставившись в пространство. Девушка щелчком закрыла веер. Мужчина вздрогнул.
— Ах, извините, мы заслушались… У вас настоящий дар перевоплощения! И это ещё раз подтверждает, что мы выбрали правильный метод работы с вами! Вы и не представляете, какие таланты прячутся иногда в подавленных субличностях. И как долго до них приходится добираться! А ваша импровизация с веером… Даже не знаем, как это описать. Мы словно воочию увидели эту огненную… Что?
Он на миг замолк, но тут же продолжил:
— Извините, у нас опять возник маленький спор. Один из нас полагает, что ваш веер похож на бабочку. А другому это больше напоминает «веер Венеры» — морскую раковину, символ тамплиеров. Тем более, что ваши серьги и гребень сделаны из раковин, так что было бы вполне… О-о, не обращайте внимания. Главное, что мы хотели сказать: вы делаете огромные успехи!
— Бросьте, доктор. Вы наверное всем так говорите.
— Что вы, никакой лести! Обычно никто так не раскрывается до четвёртого-пятого сеанса. Вам же практически сразу удалось найти управляемый образ, сочетающий в себе противоречивые стремления ваших субличностей. Одна из них — цветок, спокойное интровертное существование. А другая — динамика, полет, прямая аллюзия на ваше нынешнее увлечение танцами.
— Хореограффити — это не танец, — вставила девушка.
— Да-да, мы помним. Но в данном случае это неважно. А важно то, что ваша динамичная субличность наконец «договорилась» с другой, подавленной, которой нравится растительный образ жизни. Танцующий, летающий цветок — прекрасный образ для такого союза. Парадоксальный и естественный одновременно.
— Ну… вообще-то я и сама чувствую, что мне стало лучше. Какое-то время после окончания этого дремля моё второе «я» ассоциировалось с этим цветком. Это было так замечательно! Но так быстро прошло…
— Ничего-ничего, так и должно быть… — Мужчина задумался, не сводя глаз с закрытого веера. — И хорошо, что прошло. Возникновение сильных фиксаций на начальном этапе даже опасно. Сейчас нужно лишь раскрепостить ваше сознание. И мы над этим ещё поработаем.
— Но меня так напугали ваши рассказы о принудительном расщеплении… Бр-рр!
Девушка снова, как бы невзначай раскрыла веер и обмахнулась им.
— Может, вы расскажете мне подробнее о ваших методах, доктор? И мне будет спокойнее, и вам будет легче со мной работать.
— Конечно, конечно! — Круглолицый индобрит улыбнулся, откинулся в кресле. — Нам скрывать нечего. Основы персонокластической терапии заложила одна из школ необернизма ещё в конце прошлого века. Однако практическая работа с мультиперсоналами на основе этого метода началась только через пятнадцать лет, когда…
Веер все порхал и порхал. Медленно и ритмично, словно огромная белая бабочка, летящая под водой. И засыпающая на лету.
# # # # #
Четырнадцатилетний трион Субхоранджан был очень взволнован. Только что, гуляя в саду клиники, он случайно заглянул в окно кабинета Доктора Шриниваса и увидел очень странную картину.
В кабинете находились сам Доктор и Жёлтая Фея, с которой Субхоранджан познакомился два дня назад. Сначала Фея лежала на кушетке, точно так же, как иногда лежал Субхоранджан во время лечебных сеансов.
Потом Доктор с Феей стали разговаривать. Доктор что-то спрашивал и иногда посмеивался. А Фея отвечала и иногда задумывалась. Точно так же бывало и на сеансах с Субхоранджаном.
Но вскоре все переменилось. Фея словно бы превратилась в Доктора. Теперь она спрашивала и спрашивала, помахивая веером. А Доктор все отвечал и отвечал. Он больше не смеялся и вообще выглядел так, словно очень устал и вот-вот заснёт.
Все это немного напугало триона Субхоранджана. А ведь доктор говорил, что ему нельзя волноваться!
И правда, голоса в голове словно ждали этого момента, чтобы поругаться. А дождавшись, разругались так, что голова заболела. Каждый кричал своё, никто не слушал других. «Может, с Доктором что-то не так? — Нет, это с Жёлтой Феей что-то не так! — Я хочу обедать, пошли обедать! — Нет-нет, Жёлтая Фея лучше всех, а Доктор наверное заболел! — Надо снова попробовать перелезть через стену! — Уходите, вы мне надоели! — А может, Доктор c Феей просто придумали новую игру? — Играть, я тоже хочу играть!»
Кто из субов первым сказал про игру, Субхоранджан не разобрал. Вернее, не мог разобрать — ведь это и было главной проблемой, из-за которой он оказался в клинике.
Однако сама мысль об игре очень помогла. Субхоранджан вспомнил, что Жёлтая Фея и для него придумала игру. Хорошую игру, в которой все субы имеют свои роли, так что их уже не спутать!
Шум в голове сразу прекратился. Ведь в хорошей игре, которую придумала Жёлтая Фея, никто не дерётся и не перебивает!
— Давайте уйдём, пока нас не поймали, — сказал Дикий Биорг, Который Боялся Неоргов и Людей. — Неужто вам не страшно?
— Лучше пойдём и поколотим Доктора! — сказал Сломанный Неорг, Который Не Мог Настроиться На Правильную Частоту. — Но я готов выслушать другой план операции.
— Подглядывать неприлично… — сказал Человеческий Облик, Который Не Умел Гулять Сам По Себе. — А вообще я не знаю…
Они ещё немного посовещались. Правда, сначала Неорг и Биорг подрались. Доктор Шринивас много раз объяснял Субхоранджану, из-за чего с ним происходят такие неприятности. Глупые шаманы из Пенджаба слишком долго держали триона в своём варварском храме, пытаясь изгнать из него демонов. В результате субличности действительно сбесились и постоянно выходили из-под контроля. Так говорил Доктор.
Вот и теперь левая и правая ноги Субхоранджана начали вытворять несогласованные движения, управляемые разными субами. Биорг требовал удрать, а Неоргу во что бы то ни стало нужно было поколотить Доктора.
Но тут вмешался Человеческий Облик, который неожиданно для самого себя сказал: «Можно подобраться поближе к окну — вот из того куста отличный вид». Неорг и Биорг так удивились, что безоговорочно отдали ему управление ногами.
Расчёт оказался правильным: не успел Субхоранджан устроиться в густом лавровишневом кусте, как окно над ним распахнулось.
— Надо же, а мне никогда не удавалось ни открыть его, не разбить! — прошептал Сломанный Неорг, Которому Не Хватало Герц.
— Только Доктора умеют это делать, чтобы нас запирать, — согласился Дикий Биорг, Который Не Любил Закрытых Помещений.
Человеческий Облик тоже хотел сказать кое-что, но не успел. Потому что в этот момент кто-то вывалился из окна прямо на Субхоранджана.
— Ты… вы что тут делаете? — грозно спросила Жёлтая Фея, отряхивая сари.
— Гуляем… — В голове Субхоранджана опять началась сумятица. Жёлтая Фея, кажется, заметила это.
— Так значит, кое-кто уже немножко научился гулять сам по себе? — спросила она.
— Только один раз, — скромно ответил Человеческий Облик. Он не стал уточнять, что его уговорили Неорг и Биорг.
— Но кое-кто так и не настроился на правильную частоту, — добавила Фея.
— Я над этим работаю, — отозвался Неорг. — Я вчера починил киб одной сиделки и немного поговорил с ним. Она сказала, что он меня слушается.
— Неплохо. Но я вижу, ещё кое-кто по-прежнему боится меня. Даже не поздоровался.
— Я не боюсь, — пробурчал Дикий Биорг. — Но ты обещала отвести нас на Зелёный Континент, где нас никто не будет запирать и мучить. А вместо этого ты играешь с Доктором.
Прежде чем ответить, Жёлтая Фея вздохнула и поглядела на Субхоранджана долгим-долгим взглядом.
— Потерпите, — сказала она наконец. — Мне сейчас надо уйти. Но когда я вернусь, мы обязательно поедем туда… Все вместе.
И быстро отвернувшись, побежала. Будь под ногами бетон, слезы оставили бы на нем свои маленькие следы. Но на хороших гравиевых дорожках даже после санитарного ливня третьей степени не бывает луж. Лишь со стороны белоснежных лотосов донёсся едва слышный ледяной хруст, когда она пробегала мимо пруда.
ЛОГ 4 (СОЛ)
Ли нашёлся в баре студии. С одной стороны, это было неплохо, потому что можно было заодно и перекусить. С другой — компания в том закутке, где сидел старый китаец, собралась препаршивая.
Ещё от входа Сол заметил буйную шевелюру Шейлы. Секретарша Рамакришны была в какой-то дурацкой соломенной шляпке, но это ничуть не мешало её чёрным прядям самостоятельно змеиться во всех направлениях, заползая и на шляпку, и на перегородку, разделяющую закутки бара. Очередная модная стрижка для привлечения мужиков — вот к чему сводится весь прогресс технологий, если смотреть на него сквозь призму женского мозга, отметил Сол.
Сама Шейла тоже шевелилась, но в другой плоскости — она крутила на пальце нэцкэ-коммуникатор. Откуда брелок, догадался бы и самый дешёвый макинтош: напротив сидел Кобаяси из отдела маркетинга, имевший привычку регулярно дарить секретарше Рамакришны какие-нибудь антикварные безделушки.
Сейчас Кобаяси что-то оживлённо рассказывал. Шейла отвечала раскатами низковатого и (как всегда казалось Солу) развратного хохота. Ли потягивал белый жасминовый чай и лишь изредка вставлял короткие замечания, на которые реагировал в основном Кобаяси. У Шейлы чувство юмора было столь же грубым, как и её гогот. Тонкие шутки китайца били по двум этим грубым зайцам сразу: Шейла не понимала замечаний Ли и хотя бы на какое-то время переставала ржать. По мнению Сола, такое состояние шло ей больше, поскольку в молчаливом виде и тем более со спины она была вполне привлекательна.
Однако он знал, что никто не даст ему относиться к миру как музею остановившихся прекрасных мгновений, где некоторые люди все время молчат и сидят к тебе спиной. Не успел он подойти к закутку коллег, а Шейла уже метала в его взгляды, полные презрения и намёков на то, что за этим столом ему делать нечего. Игнорируя намёки, Сол громко поздоровался и сел напротив Ли. И только тут заметил, что корпоративный стиль дня — викторианский.
Каким образом восстановление обстановки самого плохопродаваемого дремля помогает научиться «работать в команде», Сол не понимал никогда. Даже Рамакришна не мог этого объяснить, лишь многозначительно указывал пальцем вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Хмм… Это действительно подпадает под статью о психотерроризме. Но при чем здесь ваша клиника?
— Полиция далеко не всегда находит время разбираться, с какими мультиками она столкнулась. Буквально неделю назад одна похожая клиника была разрушена до основания.
Брови девушки вздёрнулись, взгляд больших ореховых глаз метнулся к окну. Доктор отметил, что эти огромные глаза не очень соответствуют другим чертам пациентки: её лицо, если не считать глаз, было вполне японским. Впрочем, на том континенте, откуда она прилетела, косметологи умеют ещё и не такое… Даже лёгкая асимметрия — явная дань моде.
В саду, куда теперь смотрели ореховые глаза, царило сонное умиротворение. В просвете между кустами лавровишни приоткрывался кусочек пруда с лотосами. Острые лодочки лепестков, слепящая белизна с голубоватым отливом — точно осколки льда. Двадцать восемь по Цельсию.
— Нет-нет, это было далеко отсюда. Совсем на другом континенте, в Новом Иерихоне. — Несмотря на успокаивающий тон, доктор не сдержал печального вздоха. — К тому же сотрудники той клиники… В общем, их спровоцировала третья сторона. Люди неправильно поняли, стали оказывать сопротивление. Полиция в ответ применила «узи». Вы никогда не видели, как работают эти ультразвуковые трубки? Очень немногие строения выдерживают. Считается, что людям не вредит… если они вовремя покинули здание.
Лёгкий ветерок шевельнул лавровишни за окном, зеркало пруда покрылось морщинами. Там, где не было видно воды, движение воздуха прослеживалось по лотосам: сначала качнулись цветы у берега, потом невидимая волна тронула острые кончики лепестков в центре, и пошла дальше, затухая. Еле слышный хруст льда — и опять недвижное безмолвие.
— К счастью, нам ничего такого не грозит. — Доктор хитро прищурился. — Помимо принципа невмешательства, у нас есть защита и получше: свои люди в местной полиции. Но мы все равно стараемся, как говорится, не дразнить ботов. Вы, например, не смогли бы стать нашей пациенткой, если бы не прошли э-э-э… определённую проверку.
— Ого! Вы подозревали, что простая фея из провинциального добреля — провокатор?
— Конечно нет! Прошу меня простить, но мы вынуждены проверять всех. И дело не только в полиции. Больше всего приходится опасаться наших «друзей» — мультиперсоналов из более радикальных групп МБГ. Они по-прежнему стремятся доказать, что наши гуманные методы работы не приносят результатов. К счастью, в вашем лице мы имеем настоящую союзницу.
— Неужели вы и это…
— Да-да, и это знаем. Секта Омото-ке, возрождённая в Новом Киото, трактует всю историю человечества как прогрессирующую инвалидность. Позже вас стали называть просто Кои, поскольку это учение стало особенно популярно среди женщин лёгкого… хм-м… то есть, мы хотели сказать, тяжёлой судьбы…
— Да говорите уж прямо. — Девушка нахмурилась.
Доктор в ответ затряс головой и руками одновременно.
— О-о, извините нас пожалуйста… Просто у нас иногда возникают внутренние споры из-за терминов. Мы лишь хотели сказать, что лично ознакомились с «Историей костылей» Наоми Дегути. И знаете что? — мировоззрение Кои нас просто восхитило! И такие впечатляющие примеры развития второй природы в ущерб первой! Палка, которую взяла в руки первая обезьяна, разучившаяся лазить по деревьям. Огонь и одежда, компенсировавшие больной обезьяне потерю волосяного покрова. Письменность как протез памяти. А уж сколько всего принёс девятнадцатый век, самый расцвет костылей! Пишущая машинка для немых. Самодвижущаяся коляска для паралитиков. Фотоаппарат, родившийся из очков и родивший затем кино— и видеокамеры… Признаться, мы даже задумались о пересмотре врачебной этики, когда прочли главу, посвящённую мотивам изобретателей. Аппарат Александра Белла не вернул слух его жене — зато сколько людей отучились от персональных контактов благодаря телефону! А сколько людей привыкли к компьютерным подсказкам и приобрели синдром «меморта» благодаря идеям Виннера, самого рассеянного человека с постоянными провалами в памяти! А нейроинтерфейс доктора Мур, призванный помочь паралитикам? Он и вовсе превратил тысячи здоровых людей в добровольных паралитиков-виртуалов.
— Кстати, раз уж вы упомянули… То, что я услышала от вас про искинов-контролёров, это ведь ещё хуже. И даже ваши гуманные методы работы с мультиперсоналами не будут одобрены моими сёстрами, если они узнают про этот «верт», который вы мне прописали. Я надеюсь, что вы никому…
— О нет, конечно нет! Ваш визит к нам останется в тайне. Мы лишь хотели объяснить, почему человек из вашей секты не может работать на наших врагов. Ведь главное условие для вступления в Кои — отказ от всех инвалидных приспособлений техногенной культуры. Нам вполне импонирует такой подход, хотя… есть тут некоторый экстремизм, вы не находите? Например, мы обнаружили у вас врождённый порок зрительного нерва и следы подключения медчипа, который корректировал это отклонение. Очевидно, ваши религиозные убеждения заставили вас удалить даже этот простенький чип. Неужели вы настолько последовательны в своих принципах? Ведь без этого чипа вы можете ослепнуть в любой момент…
— Я бы не хотела обсуждать моё зрение, — перебила девушка. — Вы и так нарушили Декларацию Психонезависимости, получив доступ к данным о моей религиозной принадлежности. Понимаю, что это было нужно, но хватит об этом.
— Ни слова больше.
Мужчина в зеленом халате сложил руки лодочкой, возвёл глаза к небу и слегка поклонился. Розовые подушечки пальцев и белки глаз словно включили контрастность.
— Лучше вернёмся к вашей подавленной субличности.
Снова голубая папка. И ручка в руке.
— Что вы почувствовали на этот раз во время сеанса? Только не торопитесь.
Девушка села поудобнее, ещё раз поправила сари. Убрала под гребень выбившуюся чёрную прядь и надела последнее из своих украшений — маленькое зеркальце на цепочке.
— Я… мы… Нет, наверное все-таки я, но другая… Я была цветком. Кажется, орхидеей. Хотя это был не совсем цветок. Потому что он летал…
Первая минута рассказа состояла из пауз, перемежающихся короткими, неуверенными репликами. Но доктор слушал внимательно, кивал и улыбался.
Он и сам не заметил, как стал кивать все чаще и чаще. И теперь уже не его кивки подбадривали девушку, а наоборот — разговорившаяся пациентка задавала ритм. Откуда-то — из складок сари? — появился веер, и девушка стала изображать, как летела в ночном небе огненная орхидея. Веер порхал и порхал, порхал и порхал…
Рассказ прервался. Мужчина продолжал сидеть молча, с глупой улыбкой уставившись в пространство. Девушка щелчком закрыла веер. Мужчина вздрогнул.
— Ах, извините, мы заслушались… У вас настоящий дар перевоплощения! И это ещё раз подтверждает, что мы выбрали правильный метод работы с вами! Вы и не представляете, какие таланты прячутся иногда в подавленных субличностях. И как долго до них приходится добираться! А ваша импровизация с веером… Даже не знаем, как это описать. Мы словно воочию увидели эту огненную… Что?
Он на миг замолк, но тут же продолжил:
— Извините, у нас опять возник маленький спор. Один из нас полагает, что ваш веер похож на бабочку. А другому это больше напоминает «веер Венеры» — морскую раковину, символ тамплиеров. Тем более, что ваши серьги и гребень сделаны из раковин, так что было бы вполне… О-о, не обращайте внимания. Главное, что мы хотели сказать: вы делаете огромные успехи!
— Бросьте, доктор. Вы наверное всем так говорите.
— Что вы, никакой лести! Обычно никто так не раскрывается до четвёртого-пятого сеанса. Вам же практически сразу удалось найти управляемый образ, сочетающий в себе противоречивые стремления ваших субличностей. Одна из них — цветок, спокойное интровертное существование. А другая — динамика, полет, прямая аллюзия на ваше нынешнее увлечение танцами.
— Хореограффити — это не танец, — вставила девушка.
— Да-да, мы помним. Но в данном случае это неважно. А важно то, что ваша динамичная субличность наконец «договорилась» с другой, подавленной, которой нравится растительный образ жизни. Танцующий, летающий цветок — прекрасный образ для такого союза. Парадоксальный и естественный одновременно.
— Ну… вообще-то я и сама чувствую, что мне стало лучше. Какое-то время после окончания этого дремля моё второе «я» ассоциировалось с этим цветком. Это было так замечательно! Но так быстро прошло…
— Ничего-ничего, так и должно быть… — Мужчина задумался, не сводя глаз с закрытого веера. — И хорошо, что прошло. Возникновение сильных фиксаций на начальном этапе даже опасно. Сейчас нужно лишь раскрепостить ваше сознание. И мы над этим ещё поработаем.
— Но меня так напугали ваши рассказы о принудительном расщеплении… Бр-рр!
Девушка снова, как бы невзначай раскрыла веер и обмахнулась им.
— Может, вы расскажете мне подробнее о ваших методах, доктор? И мне будет спокойнее, и вам будет легче со мной работать.
— Конечно, конечно! — Круглолицый индобрит улыбнулся, откинулся в кресле. — Нам скрывать нечего. Основы персонокластической терапии заложила одна из школ необернизма ещё в конце прошлого века. Однако практическая работа с мультиперсоналами на основе этого метода началась только через пятнадцать лет, когда…
Веер все порхал и порхал. Медленно и ритмично, словно огромная белая бабочка, летящая под водой. И засыпающая на лету.
# # # # #
Четырнадцатилетний трион Субхоранджан был очень взволнован. Только что, гуляя в саду клиники, он случайно заглянул в окно кабинета Доктора Шриниваса и увидел очень странную картину.
В кабинете находились сам Доктор и Жёлтая Фея, с которой Субхоранджан познакомился два дня назад. Сначала Фея лежала на кушетке, точно так же, как иногда лежал Субхоранджан во время лечебных сеансов.
Потом Доктор с Феей стали разговаривать. Доктор что-то спрашивал и иногда посмеивался. А Фея отвечала и иногда задумывалась. Точно так же бывало и на сеансах с Субхоранджаном.
Но вскоре все переменилось. Фея словно бы превратилась в Доктора. Теперь она спрашивала и спрашивала, помахивая веером. А Доктор все отвечал и отвечал. Он больше не смеялся и вообще выглядел так, словно очень устал и вот-вот заснёт.
Все это немного напугало триона Субхоранджана. А ведь доктор говорил, что ему нельзя волноваться!
И правда, голоса в голове словно ждали этого момента, чтобы поругаться. А дождавшись, разругались так, что голова заболела. Каждый кричал своё, никто не слушал других. «Может, с Доктором что-то не так? — Нет, это с Жёлтой Феей что-то не так! — Я хочу обедать, пошли обедать! — Нет-нет, Жёлтая Фея лучше всех, а Доктор наверное заболел! — Надо снова попробовать перелезть через стену! — Уходите, вы мне надоели! — А может, Доктор c Феей просто придумали новую игру? — Играть, я тоже хочу играть!»
Кто из субов первым сказал про игру, Субхоранджан не разобрал. Вернее, не мог разобрать — ведь это и было главной проблемой, из-за которой он оказался в клинике.
Однако сама мысль об игре очень помогла. Субхоранджан вспомнил, что Жёлтая Фея и для него придумала игру. Хорошую игру, в которой все субы имеют свои роли, так что их уже не спутать!
Шум в голове сразу прекратился. Ведь в хорошей игре, которую придумала Жёлтая Фея, никто не дерётся и не перебивает!
— Давайте уйдём, пока нас не поймали, — сказал Дикий Биорг, Который Боялся Неоргов и Людей. — Неужто вам не страшно?
— Лучше пойдём и поколотим Доктора! — сказал Сломанный Неорг, Который Не Мог Настроиться На Правильную Частоту. — Но я готов выслушать другой план операции.
— Подглядывать неприлично… — сказал Человеческий Облик, Который Не Умел Гулять Сам По Себе. — А вообще я не знаю…
Они ещё немного посовещались. Правда, сначала Неорг и Биорг подрались. Доктор Шринивас много раз объяснял Субхоранджану, из-за чего с ним происходят такие неприятности. Глупые шаманы из Пенджаба слишком долго держали триона в своём варварском храме, пытаясь изгнать из него демонов. В результате субличности действительно сбесились и постоянно выходили из-под контроля. Так говорил Доктор.
Вот и теперь левая и правая ноги Субхоранджана начали вытворять несогласованные движения, управляемые разными субами. Биорг требовал удрать, а Неоргу во что бы то ни стало нужно было поколотить Доктора.
Но тут вмешался Человеческий Облик, который неожиданно для самого себя сказал: «Можно подобраться поближе к окну — вот из того куста отличный вид». Неорг и Биорг так удивились, что безоговорочно отдали ему управление ногами.
Расчёт оказался правильным: не успел Субхоранджан устроиться в густом лавровишневом кусте, как окно над ним распахнулось.
— Надо же, а мне никогда не удавалось ни открыть его, не разбить! — прошептал Сломанный Неорг, Которому Не Хватало Герц.
— Только Доктора умеют это делать, чтобы нас запирать, — согласился Дикий Биорг, Который Не Любил Закрытых Помещений.
Человеческий Облик тоже хотел сказать кое-что, но не успел. Потому что в этот момент кто-то вывалился из окна прямо на Субхоранджана.
— Ты… вы что тут делаете? — грозно спросила Жёлтая Фея, отряхивая сари.
— Гуляем… — В голове Субхоранджана опять началась сумятица. Жёлтая Фея, кажется, заметила это.
— Так значит, кое-кто уже немножко научился гулять сам по себе? — спросила она.
— Только один раз, — скромно ответил Человеческий Облик. Он не стал уточнять, что его уговорили Неорг и Биорг.
— Но кое-кто так и не настроился на правильную частоту, — добавила Фея.
— Я над этим работаю, — отозвался Неорг. — Я вчера починил киб одной сиделки и немного поговорил с ним. Она сказала, что он меня слушается.
— Неплохо. Но я вижу, ещё кое-кто по-прежнему боится меня. Даже не поздоровался.
— Я не боюсь, — пробурчал Дикий Биорг. — Но ты обещала отвести нас на Зелёный Континент, где нас никто не будет запирать и мучить. А вместо этого ты играешь с Доктором.
Прежде чем ответить, Жёлтая Фея вздохнула и поглядела на Субхоранджана долгим-долгим взглядом.
— Потерпите, — сказала она наконец. — Мне сейчас надо уйти. Но когда я вернусь, мы обязательно поедем туда… Все вместе.
И быстро отвернувшись, побежала. Будь под ногами бетон, слезы оставили бы на нем свои маленькие следы. Но на хороших гравиевых дорожках даже после санитарного ливня третьей степени не бывает луж. Лишь со стороны белоснежных лотосов донёсся едва слышный ледяной хруст, когда она пробегала мимо пруда.
ЛОГ 4 (СОЛ)
Ли нашёлся в баре студии. С одной стороны, это было неплохо, потому что можно было заодно и перекусить. С другой — компания в том закутке, где сидел старый китаец, собралась препаршивая.
Ещё от входа Сол заметил буйную шевелюру Шейлы. Секретарша Рамакришны была в какой-то дурацкой соломенной шляпке, но это ничуть не мешало её чёрным прядям самостоятельно змеиться во всех направлениях, заползая и на шляпку, и на перегородку, разделяющую закутки бара. Очередная модная стрижка для привлечения мужиков — вот к чему сводится весь прогресс технологий, если смотреть на него сквозь призму женского мозга, отметил Сол.
Сама Шейла тоже шевелилась, но в другой плоскости — она крутила на пальце нэцкэ-коммуникатор. Откуда брелок, догадался бы и самый дешёвый макинтош: напротив сидел Кобаяси из отдела маркетинга, имевший привычку регулярно дарить секретарше Рамакришны какие-нибудь антикварные безделушки.
Сейчас Кобаяси что-то оживлённо рассказывал. Шейла отвечала раскатами низковатого и (как всегда казалось Солу) развратного хохота. Ли потягивал белый жасминовый чай и лишь изредка вставлял короткие замечания, на которые реагировал в основном Кобаяси. У Шейлы чувство юмора было столь же грубым, как и её гогот. Тонкие шутки китайца били по двум этим грубым зайцам сразу: Шейла не понимала замечаний Ли и хотя бы на какое-то время переставала ржать. По мнению Сола, такое состояние шло ей больше, поскольку в молчаливом виде и тем более со спины она была вполне привлекательна.
Однако он знал, что никто не даст ему относиться к миру как музею остановившихся прекрасных мгновений, где некоторые люди все время молчат и сидят к тебе спиной. Не успел он подойти к закутку коллег, а Шейла уже метала в его взгляды, полные презрения и намёков на то, что за этим столом ему делать нечего. Игнорируя намёки, Сол громко поздоровался и сел напротив Ли. И только тут заметил, что корпоративный стиль дня — викторианский.
Каким образом восстановление обстановки самого плохопродаваемого дремля помогает научиться «работать в команде», Сол не понимал никогда. Даже Рамакришна не мог этого объяснить, лишь многозначительно указывал пальцем вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60