– Благодаря вам мы когда-нибудь устроим такой же вечер, на котором будет использоваться только природная энергия. Не правда ли, прекрасная мечта?
– Нет, это вовсе не мечта! Представьте себе несколько чудесных ветроустановок высотой сто метров, выросших на острове Капри, чтобы передать этому древнему морю привет от нового мира!
Даже когда Сиприан говорил о делах, казалось, будто он подшучивает. Марк улыбнулся, потом засмеялся, и смех его подхватил весь стол. Журналистка хотела взять слово, но раздумывала, в каком тоне оно должно прозвучать. Перед вечером, злая на ВСЕКАКО, она собиралась вспомнить про служащих из Третьего мира, которые работают на компанию чуть ли не в рабских условиях на каком-то острове близ Сингапура. Почему их не пригласили сюда? Но после похвалы президента она подумала: а стоит ли быть такой резкой? Тем паче что Сиприан создавал этакую легкомысленную ауру, мешавшую Элиане принимать все всерьез и предлагавшую наслаждаться мгновением, разговором с патроном – вне всяких сомнений, не таким уж великим, но и не таким пошлым, как хотелось бы думать.
После последней ложки испанской окрошки гаспачо она решила вступить в разговор. Но вместо того чтобы атаковать непосредственно Менантро, Элиана сочла, что куда тоньше будет проделать это, напав на Фарида. Воспользовавшись секундным молчанием, она спросила через весь стол:
– Вот вы проводите жизнь в сети, а у вас не возникает ощущения, что в Интернете есть что-то жульническое? Создается потребность, раздуваемая средствами массовой информации, чтобы продавать компьютеры и системы, а в результате в учреждениях ликвидируются некоторые специальности. Говорится о «новой цивилизации», а на самом деле людей замыкают в их домах перед экранами мониторов вдали от мира…
Этими словами Элиана метила в сокровенные убеждения ПГД. Она старалась доказать ему, что остается журналисткой, руководствующейся профессиональной проблематикой. Менантро с интересом слушал ответы Фарида, который говорил, что должности секретарши или машинистки, которым угрожает компьютерная техника, отнюдь не такие уж завидные. И еще он добавил, что болтовня в бистро ничуть не интересней разговоров, которые ведутся на дискуссионных форумах. Элиана слушала не слишком внимательно. Время от времени она прерывала молодого человека, перехватывала инициативу и, выставив подбородок, бросала мелкие колкости, черпая их из заготовленных запасов язвительных ответов. В конце концов Менантро решил вмешаться:
– Дорогая Элиана, я уже говорил, как я ценю вашу передачу и ваше критическое чутье. У меня, кстати, есть к вам предложение: не согласились бы вы – в дополнение к телевидению, разумеется, и при сохранении полнейшей независимости – принять должность special adviser в небольшой команде, которую я создаю, чтобы подумать над «Rimbaud Project»? Одним словом, роль советника, чтобы вместе с нами поломать голову над новыми идеями и выдвигать новые проекты, немножко даже… смелые.
Она все поняла. Менантро нуждается в ней. Элиане стало ясно: денежные проблемы в конце месяца, можно считать, отошли в прошлое. Рука Сиприана снова легла ей на колено. Легкая дрожь пробежала по ее телу, но она не сводила глаз с ПГД и, сохраняя на лице бесстрастную маску, поинтересовалась:
– Немножко смелые или действительно смелые?
Марк на миг задумался и ответил:
– Действительно смелые!
Похоже, Менантро был искренен. Глаза его за сильными стеклами прямоугольных очков казались в два раза больше, чем на самом деле. Высохший грим превратился в корку, которая начала уже трескаться у уголков рта. Сиприан, сидящий напротив него, снова принялся шутить. Он нес какую-то чушь, размахивал руками, забавлял соседок и звонко хохотал. Элиана молчала, подобно послушной девочке, невинной девочке, которая только что согласилась принять покровительство двух мальчиков старше и богаче ее. А они сидели за столом, накрытым белой скатертью, – каждый со своими взглядами, со своей личной точкой зрения, своим видением мира, своим желанием доказать, что он существует; каждый следуя своей собственной истории, побуждаемый таинственной энергией плоти, страхом и желанием, которые одушевляли их в колеблющемся свете свечей.

II. Элиана честолюбивая
1
В ближнем предместье Амьена небольшая коммуна М. весной иногда оказывается под водой из-за разлива Соммы. Потепление климата стало причиной учащения этого природного катаклизма и, соответственно, поисков виноватых – депутатов, подрядчиков, архитекторов, – эти поиски осуществляли батальоны страховщиков, адвокатов, экспертов и дополнительных экспертов, на которых была возложена задача вести переговоры об ущербе и компенсациях. За исключением этих недолгих хаотических периодов, когда приходилось шлепать по грязным улицам, от домиков в речной долине веяло скукой уюта; все они приближались к общей модели «индивидуальный дом средних размеров», примерно одинаково оштукатуренные, с собственным гаражом, асфальтированной дорожкой и садиком, обсаженным туями. Конечно, приключения лучше искать в центре города со стопятидесятитысячным населением, столицы региона, которая предоставляет жителю предместья, желающему открыть бескрайний мир, первые, предварительные картины оного. Подняв глаза к серому небу, он одним взглядом сможет эскизно охватить европейскую историю от готического собора XIII века (высота сто двенадцать метров) до восьмигранной башни Огюста Перре (сто четыре метра), построенной в середине XX века и заполненной квартирами и офисами. Последний этап этой эволюции – центр конгрессов Мегасите, возведенный в восьмидесятых годах, имеет высоту всего пятьдесят метров, но задуман он был, чтобы «дать полноценное удовлетворение посетителям». Элиана Брён, рожденная в этом суровом климате, росла послушной девочкой у ворот пикардийской столицы и не выказывала никаких признаков, предвещающих склонность к бунтарству. Первый инцидент, оставшийся в семейной памяти, относится к возрасту восьми с половиной лет, и произошло это в квартире на улице Депорте в день рождения ее двоюродного брата Режи. Под звуки «Веселых летних лагерей», записанных в том же году на пластинку Пьером Перре, дети сидели за столом и угощались. Вдруг мама и тетя торжественно объявили:
– А сейчас, мальчики, идите поиграйте в гостиной, а девочки пока уберут со стола.
Мальчики с криком унеслись в гостиную, а Элиана, принеся в кухню поднос с бисквитами, спросила у мамы:
– А почему всегда девочки убирают со стола?
Мадам Брён улыбнулась, словно дочка открыла сокрытую истину:
– Да ты никак собираешься стать феминисткой? Ладно, иди принеси мне стаканы.
Женщины и девочки мыли посуду в мыльной воде, а Элиана все пыталась понять, что значит слово «феминистка». В течение нескольких последующих лет она беспрекословно убирала со стола. Но уже в тринадцать, когда у нее начала расти грудь, ее характер более отчетливо проявился во время какого-то праздника с одноклассниками. Когда покончили с десертом, она вызывающе объявила:
– А сейчас, мальчики, марш на кухню! Сегодня вы убираете со стола и моете посуду.
В этом же возрасте Элиана обнаружила, что ее имя свидетельствует о ее принадлежности к среднему классу, в отличие от таких имен, как Флоранс или Изабель. Несколько месяцев она писала свое имя с «И» – И лиана, пытаясь пересилить судьбу, но оказалось, что это ничего не дает. Несмотря на комфорт их семейного домика, любые свидетельства неравенства заставляли ее страдать: после приглашений на вечеринки в красивые виллы она возвращалась домой совершенно несчастная. На ее взгляд, родители не сумели проявить себя как должно. Она мечтала, чтобы ее отец (бухгалтер на металлургическом заводе) стал динамичным крупным менеджером и раскатывал в спортивном автомобиле, мечтала, чтобы мама возглавила бунт женщин против использования их в качестве прислуги за столом… Однако они всю свою энергию отдавали приходскому клубу, его баскетбольной команде и хору, воскресным мессам и семейным пикникам, на которых женщины накрывали столы, а мужчины в это время попивали аперитивы.
Пытаясь доказать свою независимость, Элиана примкнула к ХУМ, группе христианской учащейся молодежи. На собраниях этой группы лицеисты из католических лицеев выражали свою приверженность добру (любовь, Третий мир, дети, свобода…) и ненависть ко злу (война, деньги, фашизм…). У мальчиков были длинные волосы, девочки носили свитеры крупной вязки, многие играли на гитаре. Велись дискуссии о голоде в Африке, о сближении христиан и рабочих и об использовании противозачаточных средств. Уже на втором собрании внимание Элианы привлек бородатый парень, который был выше и старше остальных; он курил трубку, и табак был очень душистый. Она попыталась с ним заговорить, но он практически не слушал ее, а взял гитару и заиграл новую песню. А на третье собрание он привел, держа за ручку, толстую студентку, будущего детского врача, которую Элиана немедленно люто возненавидела. Каждую неделю христианская парочка восседала у горящего камина, распевая про Иисуса. Пытаясь соперничать с ними, юная бунтарка пылко заявляла: «Хватит соглашательства! Существует социальная реальность: сегодня Христос взялся бы за оружие!» Остальные сочли ее назойливой занудой. Высокий бородач и его молочная корова царили в собрании апостолов. Начался учебный год, и Элиана решила завязать с группой.
Осенью 1972 года один из видов субботних развлечений для нее состоял в том, чтобы болтаться в центре Амьена, у выхода из Новых Галерей, где активисты продавали «Руж» (газету Коммунистической революционной лиги) и «Ле Монд либертэр» (орган Федерации анархистов). Несколько свободомыслящих подростков сидели в кафе, хозяин которого крутил пластинки с рок-музыкой. Пятнадцатилетняя Элиана робко толкнула дверь, опасаясь, что ее сочтут смешной. Ради этого случая она облачилась в соответствующий прикид и придала себе облик категорически романтической особы: черные растрепанные волосы, благоухающие пачулями, многоцветная блузка-туника (сшитая из лоскутов в какой-то ткацкой мастерской), курточка-дубленка. Сквозь дым она увидела бывшую одноклассницу, которой поведала о своем разочаровании в христианских идеалах. Она не была убеждена в том, что до сих пор «верует», и впервые это слово показалось ей глупым. Подруга заказала чай с лимоном и принялась рассказывать про маоистскую группку, членом которой она является. Элиана пошла с ней на собрание, на котором студенты без конца разглагольствовали. И пока парни готовили революцию, ее подруга подавала им напитки.
Элиана прочла «Коммунистический манифест» Маркса, из которого узнала жестокую истину, разбившую в мелкие осколки ее благостное представление о прекрасном и о добре. Получается, общество, по сути, основывается на отношениях принуждения, а не взаимопомощи! А поскольку ход истории иногда бывает жестоким, подруга задала Элиане вопрос: «С кем ты будешь в тот день, когда начнется революция? На чьей стороне ты будешь сражаться – на баррикадах вместе с рабочими или же спрячешься за спинами полицейских?» Эти вопросы, хоть и не имеющие непосредственного отношения к ее лицейской жизни, терзали Элиану по дороге домой. Шагая в одиночестве между домами с палисадниками, она мысленно видела поднявшиеся на борьбу вооруженные толпы и пыталась представить свою роль, когда настанет этот великий день. А во время ужина она посмотрела на маму, накрывавшую на стол, и ее охватил молчаливый страх: «Буду ли я готова изобличить папу и маму, если они окажутся на стороне фашистов?»
В католическом коллеже некоторые мальчики положили на нее глаз. Они были бы не прочь ходить с ней, что означало долго целоваться в губы прямо напротив школы, но Элиане они казались неинтересными, ей нравились ребята постарше и загадочней, однако те совершенно не обращали на нее внимания. Она влюбилась во второгодника, здоровенного широкоплечего эрудита со шрамом через весь лоб. Год назад он был исключен из лицея за то, что ответил старичку кюре, рассказывавшему о Пеги, цитатой из Фрейда. До Рождества ни разу его взгляд не остановился на девчонке среднего росточка, которая постоянно вилась вокруг него. Она повсюду сопровождала его на расстоянии в несколько метров, словно верный сторожевой пес. Но однажды парень наконец-то обернулся и весело взглянул на нее. Хрипловатым голосом он обратился к ней, правда переврав имя. Она робко спросила про несколько фамилий, которые он упомянул на прошлом уроке французского (Лакан, Фуко, Делез…). Он ответил, что рассказывать было бы слишком долго, но посоветовал, что нужно прочесть:
– Ты должна ознакомиться вот с этим томом о сексуальности…
На клочке бумаги он написал название и ушел, оставив Элиану в полной растерянности. Почему он говорил про сексуальность! В следующую субботу юная лицеистка отыскала в книжном магазине эту книгу в карманной серии; то был сборник психоаналитических статей, называвшийся «Наслаждение и смерть». Несколько смущенная, она заплатила за книгу, вернулась домой и спрятала ее у себя в комнате; продравшись через две страницы этой невразумительной прозы, бедная девочка вынуждена была признаться, что ничего не поняла. Лишь отдельные слова, отдельные предложения зародили в голове у нее какие-то смутные вопросы, произведя переворот в христианской концепции любви. Что же выходит, человек всего лишь один из видов животных и стремится к наслаждениям и доминированию над другими? По пути в школу между двумя рядами домов перед ее мысленным взором возникали стаи обнаженных тел, мужские члены, самки с хлыстами, ведущие на поводке самцов.
Завидев своего идола в школьном дворе, она смотрела на него как на сатира. Она стала носить короткие юбки и открытые блузки, принимала томные позы, надеясь, что он пригласит ее на тайную оргию. Но когда, выйдя из лицея, увидела, как он идет, держа за руку высокую блондинку из выпускного класса, она ощутила смесь боли и ненависти. В тот же вечер она у себя в комнате принялась писать анонимное письмо директору школы, в котором доносила о безнравственном разврате, каковому предаются некоторые второгодники из первого класса. Потом, рыдая, порвала это письмо в клочки, посадила на плечо своего хомячка и вышла в сад полюбоваться луной.
Шли годы, неся успехи в учебе и разочарования в остальном. В двадцать лет Элиана больше не верила ни в политику, ни в чувства. Поступив в университет на современную литературу, она со всей энергией отдавалась анализу литературных текстов. Время от времени ей случалось переспать с каким-нибудь студентом или преподавателем, но флирт такой длился недолго. Любовь, по ее мнению, должна быть болезненным проявлением желания. А вне телесных прихотей смысл существованию придавало только искусство, ну а превыше искусства – комментирование искусства, структурный анализ фраз. Посвященная профессором в эту алхимию, она проводила ночи за анатомированием стихотворений Малларме, дабы свести их к последовательности зашифрованных формул.
Встреча с профессором социологии вновь нарушила этот интеллектуальный комфорт, открыв Элиане, что софистские пристрастия свидетельствуют о ее мелкобуржуазных устремлениях: чтобы получить доступ в высший класс, она подражает самым элитарным вкусам. С каждым днем ее эзотерическое чтение обретало горький привкус. Желая вырваться из этого среднего класса, который вцепился в нее, она все больше интересовалась деклассированными творцами, нарушителями условностей, мятежными умами, в которых жило то экзистенциальное сомнение, которое с детства сопутствовало ее собственной эволюции. Отвергнув Малларме, она обратилась к Рембо, иронизировала по поводу длинных периодов Пруста и предпочитала безумие Арто или Жарри, который, пьяный, шлялся по улицам, стреляя из пистолета.
Напомнив о необходимости сдавать магистерский экзамен, куратор предложил ей обратить внимание на Флору Тристан. Элиана вскоре обнаружила глубокое сродство с этой первопроходицей социализма и феминизма. После нескольких месяцев исследовательской работы Элиана уже считала себя знатоком, а впоследствии и собственницей своей героини. Женщину, осознавшую себя свободной до срока, над которой издевался муж, автора «Скитаний парии», Флору Тристан отталкивали и хулили все, включая и ее друзей-революционеров. Но, по мнению Элианы, ее эссе и романы заслуживают особого места среди романтической литературной продукции. За свой диплом Элиана получила посредственную отметку, но была убеждена, что такая оценка, если иметь в виду холодную ярость, с какой была написана ее работа, свидетельствует о наличии цензуры на факультете.
Окончив университетский курс, Элиана вступила в новый период кризиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25