– Ладно, я думаю, не будет худа, если ты останешься на зиму. Но при условии, – управляющий назидательно покачал пальцем, – что ты станешь вести себя почтительно и работать, как обещал. Кстати, прекрати болтать эту чепуху о Нитях…
* * *
Осенью слухи начали распространяться еще шире; люди шептались на Встречах, в винных погребках, на дорогах, на кухнях и чердаках. Тревога нарастала; к тому же, урожай в этот Оборот оказался довольно скудным после щедрости предыдущего лета. В Керуне сады пострадали от засухи, а в Нерате – от ужасных наводнений; две шахты в Телгаре обрушились. Многие были уверены, что все это сулит начало новых и чудовищных бедствий…
* * *
– Будет Прохождение? – Кегрин пристально взглянул на торговца, потом нахмурился. – Да, поговаривают. Только я в это не верю.
Он давно знал Боргальда; тот являлся человеком прагматичным, прекрасным каравановожатым и более всего заботился о своих упряжках и тягловых животных – огромных медлительных волах, пересекавших из конца в конец материк. Торговец не был склонен к фантазиям, но сейчас в его словах чувствовалась убежденность.
– Мне тоже не хотелось бы верить, – грустный взгляд Боргальда скользил вдоль линии повозок, одна за другой исчезавших в широких воротах холда Телгар. Он кивнул, отрешенно загибая пальцы, когда очередной фургон проезжал мимо. – Но уже столько людей считает, что они придут! Можно не верить в это, но лучше принять меры предосторожности.
– Предосторожности? – повторил Кегрин, бросив на Боргальда испуганный взгляд. – Какие предосторожности могут спасти от Нитей? Ты знаешь, что они творят? Падают с чистого, ясного неба и сжирают человека вместе с костями! Ничего не остается, кроме пряжек от башмаков! Они слопают самого большого из твоих быков раньше, чем ты успеешь щелкнуть пальцами! А поля… Что они делают с полями! После них соломы не найдешь! – Кегрин содрогнулся, излагая эти сведения, почерпнутые из баллад одного старом арфиста.
Боргальд фыркнул.
– Я же сказал, что собираюсь предпринять кое-какие меры. Как мои прапрадеды в свое время. Караван Амхольда возит товары и грузы со времен Первого прохождения. Нити не остановили предков, и меня они тоже не остановят.
– Но… но… они убивают! – Кегрин остановился, потрясенный этой простой мыслью.
– Только если получишь прямой удар. Какой же дурак останется снаружи во время Падения!
– Но они проедают дерево и шкуры… все, кроме камня и металла…
– Кегрин неожиданно махнул рукой. – Нет, это не может оказаться правдой! Ты слишком долго странствовал, Боргальд, и наслушался чепухи от разных глупцов. – Это не чепуха! – торговец упрямо стиснул челюсти. – Ты еще увидишь… Но не беспокойся, я вывезу твои грузы из Керуна и Айгена. Говорю же, я принял меры! Уже заготовлены металлические листы, чтобы прикрыть повозки, а быков я спрячу в пещере. Ни человек, ни животное не достанутся Нитям в караване Амхольда!
Кегрин содрогнулся, словно ощутив обжигающее прикосновение Нити пониже спины.
– Для вас, холдеров, все проще, – добавил Боргальд с некоторым презрением. – Скалы, толстые стены и глубокие норы, – он махнул рукой в сторону мощной громады Телгара, – залог вашей безопасности. Зато сердца у вас мягкие, а души подвержены пустым страхам.
– Пустым страхам? – взвился Кегрин. – Интересно, где ты укроешься, если Нити застанут тебя посреди степей!
– Можно всюду проехать и по горным дорогам, недалеко от пещер. Только путь будет подольше, цена – повыше.
– Цена повыше! – Кегрин разразился смехом. – Вот ты о чем, друг мой! Конечно, все эти слухи о Нитях для тебя прекрасный повод увеличить цены! – Он нежно похлопал Боргальда по плечу. – Ладно, готов ставить два к одному, что в этот Оборот Нити не коснутся даже кончика хвоста у твоих быков. Боргальд протянул ему широкую ладонь.
– Заметано. Всегда знал, что в тебе половина крови – битранская.
Они известные спорщики.
Их беседу прервал бодрый голос мастера, у которого работал Кегрин.
– Ха, да это же Боргальд! Был ли удачным твой путь? И как там дела с моим грузом? – Не дожидаясь ответа, он повернулся к Кегрину. – А ты чего ждешь? Веди почтенного Боргальда в мастерскую. Забыл, что ли, как надо принимать гостя?
– Идем, Боргальд, я провожу тебя, – смущенно пробормотал Кегрин.
* * *
Ранней весной следующего Оборота Фэкс встретил смерть в поединке с Ф'ларом, всадником бронзового Мнемента. Это случилось во время Поиска, когда крылья Бендена разлетелись по всему материку, чтобы найти девушку, достойную запечатлеть золотое королевское яйцо – последнюю надежду драконьего племени, зревшую в теплых песках Площадки Рождений. Хотя каждый повелитель холда вздохнул с облегчением при вести о гибели тирана, непривычная активность всадников встревожила их. Слухи о скором пришествии Нитей, притихшие зимой, снова начали гулять по дорогам и обитаемым долинам, оживленные Поиском. Один взгляд на драконов напоминал народу о том, кто может защитить его – как и о долге перед Вейром. Нашлось немало людей, в душе которых смерть Фэкса и Запечатление новой королевы возродили былые мечты…
* * *
– Ты не передумаешь, Пешар? – изумление лорда Винсета почти граничило с яростью. Чего же еще надо этому ремесленнику? Конечно, он был гением кисти и добросовестно восстановил все старые фрески, украшавшие парадный зал Нерата, а заодно сделал замечательные портреты всего семейства благородного лорда… Но, во имя Первого Яйца, разве он мало предложил парню? Винсет, подавив раздражение, спокойно произнес: – Я полагаю, новые условия договора не оставляют желать лучшего.
– Ты был, несомненно, очень щедр, – ответил Пешар с грустной улыбкой, которую дочери Винсета находили весьма волнующей, хотя она раздражала их отца. – Я не придираюсь к договору и не желаю спорить из-за второстепенных деталей, мой лорд. Дело не в этом. Просто настало время, когда я должен собираться в путь.
– Но ты провел здесь три Оборота…
– Точно, лорд Винсет, – лицо живописца, вытянутое и печальное, озарилось улыбкой. – Больше, чем в любом другом Великом холде.
– Неужели? – Винсет был даже польщен.
– Да. Так что мне пора двигаться дальше, чтобы побывать в других местах этого чудесного мира. Новые впечатления, мой лорд интересуют меня гораздо больше, чем безопасность и щедрая плата. – он поклонился и, словно извиняясь, развел руками.
– Ладно, если странствия необходимы, чтобы поддержать твой талант, я не против. Отправляйся этим летом. Я попрошу мастера рыболовов дать тебе место на судне. Но я надеюсь, что ты вернешься, когда…
– Мой господин, я вернусь, когда придет время, и сердце мое затоскует по цветущим садам Нерата, – любезно произнес Пешар. После второго изящного поклона он развернулся и покинул кабинет Винсета. Нератскому лорду потребовался целый час, чтобы сообразить, что двусмысленный ответ живописца был твердым «прощай». Он не собирался ждать лета; никто не видел следов, оставленных им на дороге, что вела из холда Нерат на север. Весь остаток дня лорд Винсет был определенно расстроен; он никак не мог понять, чего же не хватало парню. Здесь ему отвели целую анфиладу комнат – включая мастерскую, где Пешар обучал нескольких способных юношей; ему даровали высокое место за столом, три смены одежды и крепкого бегуна. К тому же в кармане у мастера всегда бренчали марки – Винсет не скупился на серебро!
В конце концов, услышав, как ее супруг в десятый раз за вечер повторяет прощальную фразу коварного мастера, госпожа холда Нерат сказала:
– Он же обещал вернуться, когда придет время, Винсет! Что тебе еще надо? Жди и перестань терзаться!
* * *
Двумя Оборотами позже, когда лорды, наконец, осознали растущее влияние Вейра, в холде Телгар молодой правитель Ларад пытался обуздать свою мятежную сестру…
* * *
– Я твоя сестра, Ларад, твоя старшая сестра! – кричала Телла, пока лорд в энергичных выражениях не велел ей сбавить тон. Он бросил умоляющий взгляд на мать, но Телла вновь разбушевалась. – Ты не выдашь меня за этого скупого кривозубого старикашку лишь потому, что отец, впав в маразм, дал ему слово!
– У Дерабала прекрасные зубы, и в тридцать четыре Оборота вряд ли можно назвать его стариком, – процедил Ларад сквозь сжатые зубы. Чары сводной сестры на него не действовали, хотя он был готов признать, что в гневе она выглядит великолепно – сильное и стройное тело, длинные ноги, полная грудь Для него румянец на ее щеках, сверкающие карие глаза и презрительная усмешка чувственных губ означали только очередной шумный скандал. Не помогало и то, что она была дюйма на четыре пониже ростом; сапоги для верховой езды на высоком каблуке, которые она предпочитала другой обуви, уравнивали шансы. В подобные моменты ему хотелось задать ей хорошую трепку, что было бы весьма полезным, но запоздавшим деянием. Однако благородный лорд не мог заниматься рукоприкладством, особенно когда дело касалось зависимой от него родственницы.
Телла была самой вздорной из его сестер, как сводных, так и единокровных; высокомерная, своевольная упрямица, пользовавшаяся гораздо большей свободой, чем предоставил ей отец. Иногда Ларад задумывался над тем, не предпочитает ли отец агрессивную властную Теллу своим более мягким и уравновешенным сыновьям.
Как предполагала его мать, старый лорд Тарател питал к девочке особую слабость – она была сиротой с момента появления на свет. То ли преждевременная смерть матери Теллы, то ли иные причины заставляли телгарского лорда во всем потакать старшей дочке, поощряя ее занятия верховой ездой, военным делом и охотой. Казалось, его забавляла и резкость Теллы, и полное игнорирование ею обычаев и традиций, столь устойчивых в благородных семействах Перна. Телла была на одиннадцать месяцев старше Ларада и извлекла из этого обстоятельства столько выгод, сколько ей, женщине, удалось получить. Она даже бросила вызов Лараду в Конклаве, требуя, чтобы ее, как старшего отпрыска Таратела, рассматривали первой при выборах нового телгарского лорда. Она не раз – то вежливо, то в весьма сильных выражениях – твердила о том, что желает занять «достойное место» в Телгаре, и не было сомнений, какое место имеется в виду – за спиной брата, руководимого и направляемого ее твердой рукой. Неделями Телгар оглашался ее жалобами на несправедливость судьбы, а слуги, на которых выплескивалось раздражение, получали все новые отметины ее безжалостного хлыста. Дело дошло до того, что они под любыми предлогами старались отпроситься из главного холда.
– Дерабал – простой холдер, даже не лорд!
– Дерабал владеет большими угодьями, от реки до самого хребта; тебе хватит и власти, и почета, и хлопот по хозяйству, если ты соблаговолишь принять его предложение, – тон Ларада стал раздраженным.
– Ты каждый день твердишь мне об этом!
– Драгоценности, которые он прислал в качестве свадебного дара, великолепны, – вставила леди Фира, мать Ларада, с некоторой завистью. В ее ларцах таких вещей не водилось, а ведь Тарател не был скупым человеком!
– Возьми их себе! – презрительным жестом Телла отмела все благодеяния ненавистного жениха. – И никогда – ты слышишь, мой лорд, никогда! – я не отправлюсь покорной невестой в холд Хилтон! – резкий щелчок стека по высокому кожаному сапогу положил конец дискуссии. – Это мое последнее слово!
– Твое – возможно, – ответил Ларад таким резким тоном, что Телла в удивлении воззрилась на него, – но не мое!
Прежде, чем Телла догадалась о его намерениях, он схватил ее за руку и втолкнул в спальню; затем закрыл и запер дверь.
– Ты дурак, Ларад! – раздался яростный вопль, и тут же сын и мать услышали глухой стук чего-то тяжелого, обрушившегося на дверь. Потом наступила тишина; на этот раз ее не нарушали даже проклятия, которыми Телла обычно отвечала на такие заключения.
Следующим утром, когда Ларад смягчился и позволил принести Телле завтрак, в комнате не было даже следа непокорной девчонки. Платья ее по-прежнему лежали в сундуках, но дорожный наряд исчез – вместе со спальными покрывалами. Далее выяснилось, что четыре бегуна – три кобылы отличных кровей, уже жеребых, и крепкий мерин – пропали из конюшни, как и несколько мешков с едой и походными принадлежностями. Двумя днями позже Ларад обнаружил, что сундук с марками, стоявший в его кабинете, тоже изрядно полегчал.
После тщательных расспросов удалось выяснить, что Теллу, вместе с табуном скакунов, видели на юго-востоке – она направлялась к границе между Телгаром и Битрой. Дальнейших сообщений не поступало.
Ларад послал Дерабалу младшую из своих сводных сестер, привлекательную и послушную девушку, которая была счастлива обзавестись собственным холдом и мужем, подарившим ей такие великолепные украшения. Замена вполне устроила Дерабала, и потом он не раз благодарил шурина, избавившего его от сумасбродной Теллы.
Вскоре Нити начали падать на Перн, и лорды, в поисках спасения, бросились к вождям Вейра Бенден. В эти страшные дни лишь леди Фира испытывала тревогу за Теллу. Когда же она услышала о грабежах, чинимых на горных дорогах, которыми начали пользоваться караваны из-за атак Нитей, у доброй леди впервые зародились смутные подозрения – почерк был ей знаком. Что касается Ларада, то он долгое время не связывал эти кражи со своей сестрой. Он обвинял в разбое бездомных бродяг, покинувших свои холды и мастерские ради насилия и грабежа – тех, которых стали называть отступниками Перна.
Глава 1

Первый Оборот Девятого Прохождения, четвертый день третьего месяца; в горах между Телгаром и Лемосом
Джейду хотелось, чтобы отец задержался в холде Киммидж; правда, это желание возникло у мальчика лишь после того, как Файрекс, его косматая кобылка, выиграла скачку, посрамив всех подростков холда и их бегунов. Со своей седоватой гривой и толстыми бабками Файрекс выглядела такой неуклюжей, что подбить местных мальчишек на соревнование – с соответствующими ставками, конечно – не составляло труда. Надо отдать должное парням из Киммиджа – они не стали предупреждать о своем сокрушительном поражении тех сверстников из окрестных поселений, которые навещали с родителями главный холд. Так, что теперь у Джейда в кармане побрякивало изрядное количество медных марок; возможно, их хватит, чтобы выторговать новое седло, когда их фургоны в очередной раз встретятся с фургонами каравана Плейтер. Еще неделя в Киммидже, один или два забега, и он с гарантией набрал бы нужную сумму.
Караван Лилкамп провел в гостеприимном холде всю дождливую весну. Почему же отец решил выехать сейчас? Никто из взрослых членов клана с ним не спорил. Кренден был упрямым и честным человеком; хотя он не выглядел великаном, каждый, кто отведал его кулаков – и Джейд в том числе – знал, что глава каравана гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд. Крендена, умелого торговца и превосходного возчика, с радостью встречали во всех малых и труднодоступных холдах, которые не могли регулярно проводить Встречи и сопутствующие им ярмарки. Он продавал холдерам вещи отменного качества; все – с печатями Цехов и вполне приемлемой цены. К тому же, память у него была отличной, он хорошо помнил, что заказывал каждый из клиентов и доставлял грузы точно в срок.
Итак, ранним утром, сияющим и ясным, Кренден отдал приказ сворачивать лагерь. После завтрака все товары были аккуратно сложены в повозки, шатры разобраны, животные запряжены, и все члены клана Лилкамп в полной готовности выстроились у своих фургонов. Джейд занял место в голове колонны; ему уже исполнилось десять Оборотов, и отец использовал мальчишку в качестве посыльного.
– Отличный денек, Кренден, не буду спорить, – говорил провожавший их холдер, – но дороги еще не высохли. Если продержится ясная погода, через пять – шесть дней все будет в порядке. На твоем месте я бы немного задержался.
– И позволил другим торговцам добраться в холд Плайнс раньше меня, – усмехнувшись, Кренден вскочил в седло. – Благодарю за гостеприимство и радушие – мои животные и мои люди отлично отдохнули. Закупленный у тебя лес принесет хорошую прибыль в Плайнсе, если мы будем там первыми. Дорога здесь идет вниз по склону, так что с грязью мы справимся. – Он наклонился к холдеру, протягивая руку. – Ты был хорошим хозяином, Килдон! Будь же здоров и счастлив. Через Оборот, когда мы снова окажемся в этих местах, ты получишь свои скобы и весь остальной товар.
Привстав в стременах, Кренден оглядел караван, и Джейд, заметив выражение гордости на лице отца, подтянулся в седле.
– Вперед! – крикнул Кренден, и его сильный голос достиг последней из семи повозок. Животные налегли на постромки, колеса завертелись, из толпы, собравшейся на мощеной камнем площадке у двери холда, раздались одобрительные возгласы. Пятеро местных мальчишек, разъезжавших вдоль каравана, принялись щелкать плетьми, извлекая звонкие резкие звуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41