— Зачем мне было убивать Бесси, Гектор? Разве я убил других? Разве я убил Сьюзен Шолто?
— Меня даже не было в Детройте! — прокричал Андерсон. Он повысил голос на целую октаву, как будто страх повернул рукоятку громкости в его голове. Он все еще сжимал в руке пистолет, но я не обращал на него внимания.
— Этот человек обманул вас, заставив делать для него грязную работу, — торопливо объяснял я. — Он прикидывался, будто хочет помочь твоему народу, но когда Бесси стала представлять для него опасность, не задумываясь, убил ее. Неужели вы позволите ему и дальше использовать себя, Лэнд?
— Опустите пистолет, — сказал Гектор Андерсону тихим голосом. — Я хочу с вами поговорить.
Андерсон крикнул:
— Не подходи, буду стрелять! — Пистолет качнулся в его руке, и я увидел, что пальцы сжались на рукоятке.
Все это время Лэнд сжимал мое плечо, причиняя боль. Но теперь он отпустил меня и, согнувшись, кинулся к Андерсону. Пистолет выстрелил шесть раз, прежде чем был выбит из рук Андерсона. Я прыгнул к тому месту, куда он упал, и начал шарить в пыли, но не мог его найти. Когда я оглянулся, то увидел потрясенного, белого как полотно Андерсона. Лэнд растянулся у его ног. Я кинулся к Андерсону и саданул его левой, потому что правая была ранена.
Он хотел ударить меня в пах, но только едва коснулся бедра. Я приблизился к нему вплотную и ударил левой. Его нос хрястнул. Он повернулся, чтобы бежать, но я схватил его за плечо и за пах, приподнял и бросил через перила веранды. Он тяжело упал в пыль, некоторое время полежал, потом начал подниматься.
Я подбежал к нему, подождал, пока он поднимется, и опять врезал ему левой. Через разбитую верхнюю губу показался один из зубов. Он понял, что я намерен прибить его, и бросился вперед, чтобы сцепиться со мной. Ему удалось обвить толстой рукой мою голову, и на какое-то время я повис на его бедре. Пришлось напрячь все оставшиеся силы. Наконец мне удалось вырвать голову из захвата. Я прижал колено к его спине и, обхватив руками горло, потянул его голову назад. Он снова упал и снова поднялся. Я врезал ему левой. Нижняя часть его лица была залита кровью, над глазом порвалась кожа, обнажив белую кость. Я саданул его еще раз, опять левой, и он со стоном повалился. Я приподнял его и опять ударил. Он пытался пнуть меня, но потерял равновесие и упал на спину. Я помог ему подняться и еще раз приложил. Кулак угодил в середину его горла и сломал гортанную трубку. Я слышал, как она треснула. Когда он свалился и на этот раз, я не стал его больше поднимать, почувствовав себя очень счастливым.
В это время Гектор, каким-то чудом поднявшийся на ноги, сошел с веранды. Он еле передвигался, кровь текла по его лицу. Он оттолкнул меня, я зашатался и, влекомый собственным весом, свалился на землю.
Я лежал и смотрел, как Лэнд добивает ногами Андерсона. Голова Андерсона превратилась в месиво из крови и грязи. Я ничего больше не мог сделать, да и не хотел. Правда, опасался Гектора Лэнда, но был не прочь убедиться, что Андерсона прикончили. Когда я увидел, что он готов, я ползком выбрался за угол дома, сел там в тени и начал гладить разбитую левую руку.
Глава 14
Прошло много времени. Я закоченел на холодном горном воздухе, прежде чем сдвинулся с места и осмелился осторожно выглянуть из-за угла дома. Андерсон валялся на прежнем месте. То, что когда-то было его лицом, выглядело в лунном свете такой же неразличимой массой, как сама земля. Следов Гектора Лэнда не было видно, если не считать результатов того, что я начал, а он закончил.
Я покинул свое укрытие и пополз под верандой в пыли, обшаривая каждый дюйм в поисках пистолета, который выронил Андерсон. Даже война не смогла убедить меня, что пистолет бывает самой ценной вещью на свете, но теперь я был уверен в этом. В мире насилия и террора пистолет превращался в орудие жизни. Мои нервы были настолько потрясены, что я бы не удивился, если бы горы заговорили и начали мне угрожать или прямо из земли выскочили вооруженные люди. Я разгребал пыль в поисках пистолета, как старатель просеивает золотоносный песок, но не мог его найти.
Потом произошло еще одно событие, которое могло бы меня удивить, будь я в состоянии удивляться.
Где-то далеко в горах, словно монотонное жужжание насекомых, раздался звук автомобильного мотора, который нарастал по мере того, как машина поднималась по дороге к высокогорной долине. Уже можно было различить свет фар. Сначала — как слабое предутреннее сияние, которое охватывало выступ скалы при въезде в долину, потом — как яркое пламя факелов, разбросанных в ночи то там, то здесь. Не дожидаясь, пока покажется машина, я вернулся в укрытие, распластался на земле и стал ждать. Ослабев телом, израненный, без оружия, я чувствовал себя беспомощным и потерянным, лишенным прав и надежд на жизнь, которая наносила непредсказуемые удары всем, кто не имел оружия и не был готов применить его.
Машина спокойно миновала последний горный выступ, как будто катила по знакомым местам. Когда она стала спускаться в долину, то я увидел, что это — небольшой прогулочный автомобиль с открытым верхом. Когда она подъехала к подножию холма и остановилась, я увидел, что за рулем сидит женщина. Она вышла из машины, — и я, понял, что это Мэри.
— Мэри! — вскрикнул я и пополз в ее сторону, с трудом передвигаясь на коленях после перенесенных потрясений и страха.
Она быстро подошла ко мне. Ее волосы, казавшиеся пепельными в лунном свете, раздуло порывом ветра.
— Сэм, что случилось? — спросила она.
Я указал на труп, валявшийся на земле.
— Кто это?
— Андерсон. Он же — Лоренц Дженсен.
Она открыла рот, готовая издать вопль, сухожилия на шее вздулись, как бечевки, но никакого звука не последовало.
— Не смотри, — сказал я и положил руку на плечо, чтобы повернуть ее. Но она повернулась ко мне сама. В руке был зажат небольшой револьвер. Тошнотворное чувство охватило все мое существо. Это было выше человеческих возможностей — опять оказаться под прицелом. В голове моей снова зароились черные мысли, хотя я их усиленно подавлял.
— Как ты здесь оказалась?
Она опустила руку с револьвером в карман пальто.
— Я приехала сюда, чтобы найти тебя. Водитель такси передал мне записку.
— Как ты узнала, куда надо ехать?
— Полиция устроила облаву в доме мисс Гриин. Они сказали мне, где ты находишься.
Меня так обрадовали ее объяснения, что я чуть не прослезился. На какое-то мгновение оглушающей тишины, в течение которого горы казались такими же нереальными, как если бы они были сделаны из картона, а луна походила на серебряную монетку, приклеенную к низкому потолку, мне вдруг почудилось, что она — это еще один враг. Но теперь небеса вновь превратились в необъятное ясное пространство, а горы снова обрели устойчивость.
Но мироздание опять рассыпалось, когда в голове моей пронеслась неожиданная мысль.
— Почему же полиция не приехала сюда? — сформулировал я ее в виде вопроса.
Мэри все еще колебалась, не решаясь заговорить. Я ударил ее. Она отступила назад и вынула из кармана револьвер.
— Руки вверх! Иди медленно впереди меня в дом. Где Гек-тор Лэнд?
— Он убежал. Убил Андерсона и убежал.
— Лэнд убил Андерсона?
— Я сказал ему, что Андерсон убил Бесси. Но на самом деле убила ее ты, не так ли?
Меня осенила неожиданная догадка, которая уже давно зародилась в подсознании, но не могла пробиться через нежелание усомниться в Мэри Томпсон. События прошлого месяца предстали в мрачном свете.
— Вот почему у тебя вдруг заболела голова и ты вернулась в гостиницу! Тебе надо было перехватить Бесси Лэнд, когда она возвращалась из бара домой, и заставить ее замолчать навеки.
Казалось, она старается подыскать себе какое-нибудь подходящее выражение лица. Ужасно, когда лицо человека ничего не выражает.
Ее лицо все еще оставалось прекрасным, но впервые я заметил, что оно лишено доброты и походило на серебряное изображение на экране, оставшееся прекрасным только в восприятии зрителя, который настойчиво не замечает реальности.
— Повернись и иди в дом, как я тебе велела. Мы поговорим с тобой, Сэм.
Я думал, что знаю ее хорошо, но только теперь впервые прочитал, что у нее на уме. Мэри легко могла спустить курок, потому что ее не волновало убийство как таковое. Для нее люди были органическим веществом, от которого следовало освобождаться, когда оно становилось неуместным. Она могла предать свою страну, потому что ей было на нее наплевать. Она легко могла убить меня, потому что не составляло труда найти новых любовников. Я поступил, как она приказала.
Парадная дверь вела непосредственно в гостиную — широкую комнату с низким потолком, тесно заставленную громоздкой черной мебелью. С одной стороны комнаты был сложен камин из пористого камня, а перед камином стоял экран-отражатель, окруженный стульями с резными спинками. Комнату тускло освещала керосиновая лампа, стоявшая на краю столика. С другой стороны комнаты, напротив камина, виднелась открытая дверь, которая вела в темноту.
— Сядь там. — Она показала револьвером на стул у конца стола.
Я занял указанный стул, а Мэри села лицом ко мне и спиной к потухшему камину. Я начал подумывать о том, как бы опрокинуть на нее стол.
— Держи руки на столе. В противном случае я буду вынуждена стрелять.
Эта то и дело повторяющаяся угроза перестала на меня действовать, но я все же положил руки на стол. Моя левая рука раздулась, посинела и почти не двигалась. Правая покрылась запекшейся кровью в тех местах, где кожа была содрана веревкой.
— Тебе здорово достается, не правда ли? — заметила она.
Я не испытывал страха и чувствовал необыкновенную легкость, но у меня начинал ко всему пропадать интерес. Я видел положение вещей отчетливо, с изнурительной объективностью циника, который дошел до предела отчаяния, а потому сказал ей правду:
— Больше всего сейчас.
— Послушай, Сэм. Я предоставила Сью Шолто шанс, но она не захотела им воспользоваться. Она длительное время подозревала меня — с тех самых пор, как застала за разметкой пластинок. И когда она услышала об утечке информации в тот вечер в "Гонолулу-Хауз", до нее наконец-то дошло. Но я дала ей шанс, поскольку не собиралась ее убивать. Я зашла в дамскую комнату, где она прилегла, и даже предложила ей денег, чтобы она помалкивала. Но Сью ответила, что не собирается молчать. Я вынуждена была прикончить ее. Гектор Лэнд чуть не застал меня, когда заглянул в туалетную комнату, чтобы поговорить со мной.
— Ты, должно быть, сильная.
— Да, для женщины сильная. Но мне не хочется убивать тебя, Сэм. И я не стану этого делать, если ты сохранишь все в тайне.
Вдруг мне подумалось: странно, что она носит имя Мэри. Мария — это женственность, так называют девственниц и матерей. Но потом я вспомнил о Марии Кровавой, английской королеве.
— Ты когда-нибудь слышала о Марии Тюдор?
Ее глаза настолько побледнели, что казались белыми. Мозг мой судорожно работал, витая в вакууме, находил аналогии, которые не сулили мне добра. На ум пришло известное описание женщины с "белесыми глазами авантюристки".
— Кажется, ты не отдаешь себе отчета, Сэм, — сказала она ровным голосом, — что мне придется убить тебя тут же, если ты не согласишься молчать. Это твой единственный шанс.
Я решил, что некоторое время буду ей подыгрывать, поскольку слишком устал, чтобы сразу принять смерть.
— В чем заключается твое предложение?
— Сохранить тебе жизнь. Это — главное.
— Продолжай.
— Ты знаешь, что мы сумеем поладить. Теперь, когда Дженсен погиб, мы можем пожениться. Так лучше всего. Я это знаю.
— Значит, он был твоим мужем? Неудивительно, что ты пыталась выкрасть письмо Хэтчера.
— Последние несколько лет он был моим мужем. Это снимает проблемы, связанные с получением паспорта. Есть ряд других преимуществ.
— Я сказал ему, что он — сутенер, хотя не знал, как был прав. Он позволил тебе переспать со мной, чтобы я не перехватил его, когда он собирался улизнуть из поезда в Гэллупе. Не так ли?
— Он не смел бы запретить мне это, — заявила она с извращенным чувством гордости. — Я хотела тебя. Это желание не прошло. Не заставляй меня убивать тебя.
— Чем мы будем заниматься? Резвиться в кроватке?
— Совсем необязательно становиться циником. Я знаю о твоих чувствах ко мне и не отказалась бы поиметь тебя прямо сейчас.
— В этом и состоит одна из опасностей отмежевания от нормальных человеческих ценностей. — Я забыл, что решил некоторое время подыгрывать ей. — Ты совершаешь ужасные ошибки. Например, убийства.
Ее рот приоткрылся, обнажив зубы, веки прищурились, но все происходившее на лице не создавало впечатления, что она хочет улыбнуться. Я видел лишь чудовищную, бессмысленную наивность зла.
— Ну, может быть, не прямо сейчас. Ты выглядишь довольно уставшим.
— В чем будут заключаться другие мои обязанности? — подзадорил я ее.
Она продолжала:
— Баронесса мертва. Она покончила с собой прежде, чем полиция смогла ее арестовать. Дженсен убит. Тулуз — в тюрьме, но она не в счет, поскольку не знала о нашем деле, ей даже неизвестно, где находится это ранчо. Она — пустое место, выпускница парижского борделя, женщина, которой мы платили, чтобы пользоваться ее домом. Мы можем хорошо заработать, Сэм.
— Как?
— У меня есть идеи и контакты. А ты служишь в военно-морском флоте, а когда-то работал газетчиком. Ты можешь постараться, чтобы тебя перевели на работу по связям с общественностью. Существует одно дело в Нью-Мексико, к которому хотел подобраться Дженсен. Может быть, ты слышал о так называемом проекте "Манхэттен". Нам надо внедрить туда своего человека, кого-то из военных. Пока это не удалось сделать. Ты говорил, Сэм, что хочешь заработать. Мы можем заработать денег больше, чем ты когда-либо мечтал.
— Сколько же это?
— Сто тысяч долларов за полгода. — Ее глаза блестели, как стеклышки, и я понял, в чем состояла ее главная страсть. Она слишком беззаветно любила деньги и не могла представить, что я способен остаться хладнокровным к названным ею цифрам.
Мои эмоции начинали проявляться снова, приобретая новую конфигурацию и направление — против нее. Я выпалил с холодной яростью:
— Я скорее войду в дело с гиеной и стану заниматься любовью с трупом.
Она открыла рот, как будто мое высказывание удивило и оскорбило ее.
— Неужели это непонятно, Сэм? Мне придется убить тебя, если ты не согласишься на сотрудничество. Я должна буду сделать это сейчас же. А мне этого не хочется. Почему, ты думаешь, я приняла предложение следить за тобой? Почему я не прикончила тебя в Детройте? Там я могла это сделать. Я могла бы убить тебя и в Гонолулу. После своей неудавшейся попытки Дженсен заставлял меня убить тебя в поезде, но я не захотела этого. Даже когда ты начал догадываться о нашем коде, я надеялась, что мы поладим.
Я молча смотрел ей в лицо и видел, что, как и все настоящие преступники, она ненормальная. Ей недоставало и ума, и чувств. Она не могла разглядеть в себе зло или извращение. Ее эгоизм отгораживал от нее весь мир, как испорченные линзы.
Мое возбуждение переросло в какое-то болезненное отвращение, но постоянная опасность, исходившая от револьвера, заставляла меня необычайно активно шевелить мозгами. Я знал, что дошел до точки, но продолжал разговаривать. Разговор уже спас мне жизнь однажды. На этот раз я не надеялся на то же самое, но продолжал говорить, выкупая каждую минуту своей жизни словами. Может быть, бдительность оружия снизится от слов и у меня появится шанс сделать свой ход?
— Как ты оказалась втянутой в такое дело? — спросил я. В голосе прозвучала нотка неискренности, но я не смог скрыть ее.
— Я ненавижу такую жизнь. — И она продолжила изливать свои мысли, как будто с нетерпением жаждала такого вопроса или в течение многих лет у нее не было возможности высказаться на эту тему. — Но я всегда этим занималась, чтобы иметь возможность приобретать нужные вещи. Уже в одиннадцать лет я начала воровать в магазинах. Была женщина, которая делала вид, будто она моя мать, с ней мы отправлялись по магазинам. В то время она сожительствовала с Дженсеном.
— Я думал, что твои родители живут в Кливленде.
— Моя мать умерла в Кливленде, когда я была еще грудным ребенком. В возрасте семи лет отец отвез меня в Чикаго, а два года спустя умер. С тех пор я одна. Дженсен прогнал свою женщину, когда мне исполнилось четырнадцать, а потом мы начали по-настоящему зарабатывать деньги. Я завлекала мужиков на улицах Чикаго и приводила их в нашу квартиру. Тут появлялся Дженсен и строил из себя моего отца. Я была еще несовершеннолетней. Мужики откупались. Но последний мужчина оказался сыщиком. Дженсена упрятали в тюрьму, а меня отправили в исправительный лагерь. Когда его освободили, он помог мне бежать. Мы оба оказались в бегах, так как он нарушил условия досрочного освобождения. Нас разыскивала полиция. Мы подались на запад и проплыли по самым дешевым билетам от Сиэтла До Манилы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22