"Но он сознался, что в вопросах войны "Черный Израиль" придерживается позиции пассивного сопротивления. Кстати говоря, его собственный призывной статус не соответствует тому, каким должен быть. Пока что мы выдвигаем против него только это обвинение. Он кое-что нам выложил, и мы пытаемся взять руководителей. Гектор Лэнд — мелкая сошка, вступил в организацию сравнительно недавно. Он упомянул также о белом, который снабжал "Черный Израиль" средствами для пропаганды.
— Андерсон?
Гордон откинулся назад и закурил сигарету.
— Думаю, да.
Между нами все еще сохранялась напряженность, похожая на электрическую дугу, контактными концами которой служили, мои разбитые суставы пальцев и посиневшая скула Гордона.
— Если вы так считаете, то почему же не арестовали его прямо в поезде?
— По той простой причине, что у меня не было против него юридически веских обвинений. Вы, наверное, не понимаете, Дрейк, как должна действовать полиция в демократическом обществе. Во время этой войны наше бюро вело наблюдение за известными преступниками в течение двух или трех лет. Следило за ними каждую минуту каждого дня, ожидая, когда они совершат поступок, который их выдаст. В конце концов что-нибудь всегда всплывает. Кто-то проболтается, ошибется в планировании, произойдет случайная встреча...
— Андерсона выдала случайная встреча с Хэтчером, — заявил я. — Хэтчер сказал, что он знал Андерсона. Во всяком случае, намекнул на это.
— Может быть, и так. Возможно, его письмо объяснит причину гибели.
Лаура Итон воскликнула:
— Господи праведный, думаю, мне не помешает чашечка кофе! Моя голова просто раскалывается. А как вы, джентльмены?
Мы сказали, что это очень кстати, и она заторопилась на кухню.
Когда она ушла, Гордон спросил:
— Во сколько приносят утреннюю почту?
— Обычно в девять утра. Вы думаете, он вернется?
— Не знаю. Он изобретательный клиент. Может быть, теперь он насторожился и не предпримет новой попытки. Я собираюсь дождаться и посмотреть.
— Я тоже подожду. Может быть, воспользуюсь оружием и диваном мисс Итон на оставшуюся часть ночи.
— Вы можете это сделать, — донесся ее голос из кухни. Потом послышалось журчание воды, которую она, видимо, наливала в кофейник.
Некоторое время мы молчали. Моя злость испарилась, оставив осадок стыда и некоторое беспокойство за свою опрометчивость. Я испытывал благоговейный страх перед ФБР и понимал, что Гордон легко мог меня пристрелить.
Я остановил взгляд на электропроигрывателе, который стоял в углу возле лампы. Стопки пластинок на полочке направили мои мысли по колее, которой я придерживался с утра. Я произнес:
— Знаю, что вы невысокого мнения о моих способностях сыщика, и в какой-то степени вы правы. Самое умное, что я сделал до сих пор, — обратился в ФБР. Но у меня есть одно соображение, которое, думаю, вам следовало бы выслушать.
— Отчасти я сам виноват в том, что мы работали разрозненно, — сознался он. — Но не представляю себе, как можно было поступить иначе. В чем заключается ваше соображение?
— Это просто догадка. Может быть, она странная. Возможно, Хефлер сообщил вам о том, что с Гавайских островов происходила утечка секретной информации к врагу. Во всяком случае, так мне было сказано.
— Я зная об этом еще до того, как мне об этом сказал Хефлер. Мы уже пару месяцев назад узнали об этом.
— Но вы не смогли определить, каким образом происходит утечка. Фокусник Тедди Трэск, который в первый вечер устроил представление в вагоне-ресторане, рассказал мне о коде, который он придумал со своим партнером...
— Я слышал его рассказ, поскольку присутствовал при этом.
— Совершенно верно. Вы тоже там были. Принцип такого кода может использоваться вражеским агентом, работающим на коммерческой радиостанции. Девушка, которую повесили, Сью Шолто...
— Я знаю о ней, — прервал он меня нетерпеливо. — Как же его можно использовать?
— Сью Шолто постоянно вела радиотрансляцию на Гонолулу, и ничто не мешало японским подлодкам принимать ее передачи. Она могла передавать информацию в форме внешне безобидных радиопрограмм.
— Коммерческие радиопередачи прослушиваются. Мы бы это засекли.
— Но не с кодом Тедди Трэска. Она могла наколоть свои пластинки иголкой, тогда через определенные промежутки слышались бы легкие щелчки. Промежутки времени между щелчками имели бы определенный смысл. Человек, ведущий прослушивание, если он вообще что-либо заметит, будет считать, что это всего лишь заигранная пластинка.
— Могу признать, что такая возможность существует. Но у нас нет никаких фактов.
— Потому я об этом и рассказываю. Сам я не смогу проверить. Но вы по телетайпу можете связаться со своим подразделением в Гонолулу и попросить их проверить набор пластинок на радиостанции.
— Думаю, что можно попытаться это сделать. Это выглядит диковинно. Но такая система, впрочем, и должна быть диковинной, иначе их уже давно бы накрыли.
Лаура Итон возвратилась из кухни с кофе и бутербродами. Гордон торопливо проглотил свою чашку кофе и поднялся, чтобы уйти.
— Я заеду на морскую базу и отправлю послание, о котором вы говорили. Вряд ли Андерсон появится здесь до утра...
— Надеюсь, что он все же появится, — не согласился я. — Почти год я практиковался после обеда стрелять в цель.
— Когда я вернусь, то в дом заходить не буду. Спрячусь и просижу в потайном месте не меньше часа после того, как здесь появится почтальон. Закройте окна и двери.
Лаура Итон ушла в свою комнату. Выключив свет, я прилег на диван, держа в руке пистолет, и стал дожидаться утра. Утро наступало очень медленно, просачиваясь серым светом через полоски венецианских жалюзи, как будто через щели лилось разбавленное молоко. Время от времени я забывался в дремоте, стараясь окончательно не заснуть с помощью кофе и страха. Но к семи часам утра и кофе, и страх иссякли, и я погрузился в легкий сон. А вздрогнул и проснулся, когда в дверную прорезь были просунуты три письма, которые упали на натертый воском пол и заскользили по нему. Я подполз к письмам, не поднимая головы до уровня окон. Среди них оказалось и посмертное послание Хэтчера. Разорвав конверт, я прочитал такую приписку к письму:
"P.S. Мне надо было опустить это письмо еще в Канзас-Сити. Хочется связаться с тобой до того, как приеду, иначе мне здорово влетит. Но компания ребят — помнишь Элвина С. и Денни Хопа? — задержала меня в баре до самой последней минуты, и я не смог улучить момент сделать это. Как бы там ни было, я достал бутылку в дорогу, чтобы не скучать в поезде. Тут я познакомился с военно-морским младшим лейтенантом, который показался мне неплохим парнем. У него оказалось немного хорошего американского виски, но мы его уже прикончили. Он дал мне вот эту свою ручку — может, ты удивишься, почему я приписываю другими чернилами. Моя же куда-то запропастилась. Господи, ведь это был твой подарок...
В поезде находится мужик, вид которого мне не нравится. Помнишь, я тебе рассказывал о белом, который заправлял рисом на черном рынке в Нанкине, когда туда пришли япошки? Этот мужик либо тот же самый человек, либо его брат, и я собираюсь выяснить, кто же он такой. Этот мужик старше и толще, но если он не тот же самый человек, тогда — абсолютный двойняшка. Он говорит, что его фамилия Андерсон. Не думаю, что он меня знает.
Ну что же, на этом пока все. Свяжусь с тобой, когда приеду в Лос-Анджелес. И я буду не я, если не выберусь к тебе перед тем, как выйду в море. Мне надо было бы написать тебе раньше, но ты знаешь, как бывает. Боб и Ди посылают тебе привет. Р.Х.".
Глава 12
Я прождал еще час, готовый открыть пальбу, если покажется Андерсон. Точно в десять часов на веранде послышались звуки шагов, и я, взглянув на улицу через щелочки жалюзи, увидел у дверей Гордона. Не успел я открыть дверь, как из спальни, уже одетая, вышла Лаура Итон. Ее лицо говорило о бессонной ночи.
— Думаю, можно считать, что он не вернется, — заключил Гордон. — Но я попрошу местную полицию взять под наблюдение ваш дом, мисс Итон. Просто на всякий случай.
— Пришло ли письмо Родни? — спросила она.
— Надеюсь, вы ничего не имеете против того, что я вскрыл его. Почти не остается сомнений в том, что его убил Андерсон. А меня затащил под поезд.
Я передал ей письмо. Гордон прочитал его через ее плечо.
— Разрешите мне взять это письмо? — спросил Гордон.
— Конечно. Не надо ли приготовить еще кофе?
— Спасибо. Мне пора.
— Направили запрос в Гонолулу? — спросил я его.
— Да. И попросил поторопиться с ответом. Если захотите связаться со мной, то позвоните в наше центральное отделение в Лос-Анджелесе. Я сообщу там вашу фамилию. Вы где будете находиться?
— Я заказал себе номер в гостинице "Грант" в Сан-Диего. Сегодня же уезжаю туда.
— Возможно, я вас там увижу. Насколько мне известно, корабль Гектора Лэнда находится в Сан-Диего, и я намерен побывать на нем.
— И я тоже.
Он пожал руку мне и Лауре Итон и вышел. Я повернулся к девушке и спросил, можно ли позвонить по ее телефону.
— Пожалуйста. Аппарат в зале. Скажите, а этот Андерсон шпион или кто-то в этом роде?
— Кто-то вроде того. Я бы сказал вам больше, но ФБР просило этого не делать.
— Мне известно вполне достаточно, — отозвалась она. — Все-таки приготовлю вам еще кофе.
Я позвонил в аэропорт и добавил свою фамилию к списку людей, которые хотели попасть на самолет вместо отказавшихся пассажиров. Позавтракав с Лаурой Итон, я поехал в аэропорт. Мне посчастливилось: я получил место на следующий рейс до Бюрбэнка. Там мне пришлось долго прождать самолет в Сан-Диего. Я позвонил Мэри в гостиницу. Мне сказали, что она выехала, попросив передать, чтобы я встретился с ней в Сан-Диего.
Казалось, что послеобеденное время затаило дыхание. Я прохаживался по залу ожидания, пытался читать газету, но между строчками видел Андерсона и убийства, опять вставал и начинал ходить. Я попробовал дозвониться Гордону в отделение ФБР, но не застал его. Я наблюдал, как самолеты выныривают из облаков, прилетая с севера и востока, подобно безобидным соколам. Из одного вышла кинозвезда и продемонстрировала застывшую улыбку возле однообразно вспыхивавшего фонаря.
Я наблюдал за мягкотелыми чиновниками с суровыми лицами, за богато одетыми, накрашенными женщинами, которые мотались по всей стране, за большими военачальниками, тершимися своими позолоченными рукавами о рядовых солдат и беспечных моряков, которых вытягивала из отпусков необходимость возвращаться на Тихий океан. Я видел расстающиеся парочки, прильнувшие друг к другу в последние минуты прощания, и вновь встретившиеся парочки, обнявшиеся в порыве восторга. Я постоянно думал об Андерсоне, который где-то сновал по юго-западным штатам, сея зло веселыми и щедрыми жестами.
За несколько минут до вылета моего самолета я еще раз позвонил Гордону и на этот раз застал его.
— Рад, что вы позвонили, — сказал он. — Но я думал, что вы уехали в Сан-Диего.
— В настоящий момент жду своего самолета. Есть ли какие следы Андерсона?
— Мужчина, по описанию похожий на него, вчера остановился в мотеле возле Дельмара, назвавшись Исааком Ранделлом. Потом он уехал по направлению к Сан-Диего. Конечно, может быть, что это и не тот человек, которого мы ищем, но мы найдем Андерсона. Мы передали его приметы во все юго-западные штаты, к поискам подключилась полиция.
— Вам что-нибудь ответили из Гонолулу?
— Пока нет. Но жду ответа с минуты на минуту. Я подожду еще с час, а потом вылечу в Сан-Диего. Хочу побеседовать с лейтенантом Свэнном. Его корабль пока находится там.
— Вы подниметесь на борт сегодня же?
— Если мне удастся уехать отсюда вовремя.
— Тогда там и увидимся.
— Хорошо. — Он повесил трубку.
Когда я открыл дверцу телефонной будки, то по громкоговорителю объявили, что самолет из Сан-Франциско заходит на посадку. Я наблюдал, как он снижается и потом катит по полю.
Вторым человеком, который вышел через боковую дверь самолета, был Джин Хэлфорд. Он снял свою форму корреспондента и был теперь одет в новую яркую калифорнийскую одежду. Но лицо осталось все тем же, и я не испытал никакого удовольствия от новой встречи с ним. Я отошел в сторону, не желая вступать в разговор. Но когда он поравнялся со мной, его взгляд упал в мою сторону. Его грузное туловище стало несколько неловким в новом облачении. Я и не попытался сказать что-нибудь такое, что позволило бы ему почувствовать себя непринужденно.
— Раньше вы были наполовину гражданским. Вижу, что решили не ограничивать себя в этом.
Он вспыхнул и ответил:
— Я переоделся не по своей воле. Мое начальство хочет, чтобы я написал материал о намечающейся большой международной конференции. Теперь я работаю над этим. — Потом он добавил, чтобы подчеркнуть важность своей персоны: — Впрочем, вас-то это не касается.
— Я бы и не хотел этого.
Хэлфорд придвинулся ко мне, освобождая для пассажиров проход, который он загородил. В его широких плечах чувствовалась скрытая угроза.
— Послушайте, не помню, как вас там зовут, — бросил он мне. — С меня довольно ваших дешевых колкостей. Я не забыл, что вы увели у меня девушку в тот вечер в Гонолулу.
— Не забыл и я. Это превратилось для меня в одно из самых приятных воспоминаний.
— Вот как? Действительно? А что вы скажете, если девушка просто пожалела вас?
— Я скажу в этом случае, что ваша фантазия богаче сообразительности.
— Но я, к счастью, не полагаюсь только на фантазию. Неделю или около того назад я провел вечер с мисс Томпсон в Сан-Франциско. Очень приятный вечер.
Если на моем лице и не отразилось удивления, то только потому, что мне много приходилось играть в покер.
— Через час я надеюсь встретиться с ней, спрошу ее об этом вечере. Возможно, мы оба хорошенько посмеемся.
— Вот как! Где же она находится?
— Вне пределов вашей досягаемости. Желаю здравствовать.
Я прошел мимо него к трапу. Мотор взревел, самолет дернулся, сделал пробежку и взлетел. По мере того как мы набирали высоту, горизонт растягивался и стал захватывать горы и голубые просторы океана. Но я целиком предался острому чувству ревности, которое никак не хотело смягчиться. Андерсон и его мерзкие делишки ушли в моем сознании на второй план. В течение всего короткого полета в Сан-Диего и долгой поездки в такси до гостиницы "Грант" мои мысли были заняты только Мэри и Джином Хэлфордом.
Я застал ее в номере. Открыв дверь, она приветствовала меня словами:
— Дорогой мой! Я так рада видеть тебя. — Потом поцеловала в губы.
Тугой узелок внутри меня стал ослабевать, и я ответил на поцелуй. Потом отстранил от себя и посмотрел ей в глаза. Они были прозрачны и бездонны, как глубокие озера, в которых тонут мужчины.
Она рассмеялась с очаровательной девичьей задорностью:
— Сэм, у тебя такой смешной торжественный вид. Ты все еще погружен в свои размышления?
— Послушай. Я отношусь к тебе серьезно. Можешь ли ты уяснить это? Чертовски серьезно.
Из затуманившихся глубин ее глаз всплыли теплые огоньки. Но своими улыбающимися губами она произнесла только одно слово:
— Правда?
— Я только что сказал тебе об этом. Раньше не говорил.
— Знаешь, я все думала, скажешь ли ты когда-нибудь об этом.
— Но пойми вот что. Если я сам отношусь к тебе серьезно, то вправе ожидать такого же серьезного отношения и к себе. Я встретился в аэропорту с Джином Хэлфордом.
— Ну и что? Надо думать, он сказал тебе о нашей с ним встрече в Сан-Франциско.
— Совершенно верно. Мне не понравилась эта новость. Ты мне сказала тогда в Перле, что почти не знаешь его. И утаила, что встречалась с ним во Фриско. Мне не нравится этот человек.
— И мне тоже, — сдержанно заметила Мэри.
— Но ты с готовностью встречаешься с ним. И не считаешь нужным сообщать мне об этом.
— Не говори глупостей, Сэм. Я встретилась с ним всего один раз. Мы просто случайно столкнулись, когда к причалу подошло транспортное судно. Я ничего не сказала тебе, поскольку подумала, что ты можешь воспринять это болезненно. Что, собственно, сейчас и происходит.
— Ну конечно, я веду себя по-идиотски. Слишком болезненно отношусь ко всему, что связано с тобой.
Она прикоснулась к моей щеке. Я поймал ее руку и поцеловал ладонь. А она сказала:
— Пожалуйста, отнесись к этому разумно, Сэм. Когда я возвратилась из Гонолулу, я же не могла знать, что увижу тебя опять. У Джина Хэлфорда хорошие связи среди работников радио. Он и сам активно сотрудничает с радиостанциями. Возможно, после войны я опять пойду работать на радио. Я бы поступила глупо, если бы не пыталась максимально использовать все возможности.
— Значит, ты думаешь, что можешь использовать Хэлфорда? Тебе придется платить за все, что от него получишь.
— Знаю. Я поняла это.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что мне придется платить за все, что получу от Хэлфорда. Не так уж много существует мужчин, на которых не распространяется это правило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22