Много событий из жизни дона Боско можно было бы отнести к легендам в наше недоверчивое время, если бы не смотрели на них глаза простого каменщика из Каронно, который всегда был рядом, в двух шагах от «своего» дона Боско.
«Если бы я имел только ломтик хлеба…»
То, что так крепко привязывает ребят к дону Боско – это его доброта, полная глубокой сердечности. Они чувствуют эту доброту и видят ее в конкретных делах и в трогательных жестах. В любое время дня дон Боско в их распоряжении.
Если они хотят научиться читать и считать, дон Боско сам находит для этого время или же подыскивает охотных к этому людей. Если случается злой хозяин или ребята лишились работы – тотчас же он старается найти выход из положения, просит своих друзей найти работу и порядочного хозяина. Если же они срочно нуждаются в деньгах, то знают, что дон Боско готов отдать им все содержимое своего кошелька.
Если случается серый, печальный день, они говорят ему: «Придите к нам». Дон Боско приходит. Заходит в мастерские и на строительные площадки. Само появление его и беседа с ним уже приносят облегчение. Одно из его изречений, часто повторяемое ребятам, которое они хранят в памяти, как величайшее сокровище, звучит: «Я люблю тебя так крепко, что если бы однажды я имел только кусочек хлеба, то разделил бы его с тобой!»
Если приходится сделать кому-нибудь замечание, он никогда не делает его при других, чтобы не унижать виновника. Бели что-нибудь обещает, готов прыгнуть в огонь, но обещание выполнит.
Ребята любят его и привязываются к нему безгранично. Встреча с этим священником является для них радостным событием.
На виа Милано, недалеко от ратуши, встречает он подростка с покупками. Паренек несет бутылку постного масла и сосуд с уксусом, но, заметив дона Боско, бежит ему навстречу, приветствуя:
– Добрый день, дон Боско!
Масло и уксус угрожающе хлюпают в бутылках. Дон Боско смеется, увидев радость паренька, и шутит:
– Поспорю, что не сможешь сделать того, что сделаю я!
И начинает хлопать в ладоши. Обрадованный встречей паренек не понимает шутки. Он сует бутылки под мышки и начинает хлопать в ладоши, крича:
– Да здравствует дон Боско!
Увы – бутылки падают на землю и раздается звон стекла. Паренек стоит с огорченным видом.
– О, я несчастный, дома получу от мамы взбучку…
– Успокойся, как-нибудь найдем выход из положения!
Они заходят в лавку, и дон Боско покупает мальчику масло и уксус.
Руководство папе, а итога Карлу Альберта
В 1843 году в Брюсселе изгнанник из Пьемонта Винценти Джиоберти издает книгу, вызвавшую большую шумиху. Книга называется «О моральном и гражданском примате итальянцев». На страницах этой книги описаны основные умеренные идеи либерального реформизма, позднее названного неогвельфизмом. Величие Италии – утверждает Джиоберти – неразрывно связано с величием папства. Независимость Италии может быть достигнута при помощи федерации итальянских государств под руководством папы. Руководство принадлежит папе, а шпага – Карлу Альберто – это предложение становится девизом неогвельфов. Карло Альберто остается довольным, но с опасением поглядывает на Австрию.
«Сутана слишком тонкая»
30 апреля 1842 года в Киери умирает каноник Коттоленго. В его Малом Доме находятся несколько сотен неизлечимых больных. Пару лет назад пригласил его к себе министр финансов.
– Вы являетесь директором Малого Дома Божьего Провидения?
– Нет, я только обыкновенный работник Провидения.
– Пусть будет так. Но откуда вы берете средства для содержания всех этих больных?
– Я уже вам сказал, от Провидения.
Министр, привыкший «шагать по земле», анализировать приходы и расходы, различные балансы, потерял терпение.
– Но деньги, Ваше преподобие, деньги! Откуда вы их берете?
– Бот тебе на! Ведь я уже два раза повторил. Божье Провидение обеспечивает нас всем необходимым, нам всего хватает. Я умру, вы, господин министр, тоже умрете, но Провидение будет продолжать заботиться о бедных из Малого Дома.
Так и было в действительности. После смерти каноника Каттоленго его функции стал выполнять каноник Англезио. Малый Дом продолжал спокойно действовать между главным рынком города и домами, принадлежащими маркизе де Бароло.
В те дни дон Боско вспомнил свою первую встречу с дон Коттоленго. Тогда он только что приехал в Турин и пошел посмотреть Малый Дом. Каноник спросил его фамилию, местность, откуда он происходил, а потом – как это было в его привычке – шутливо и весело сказал:
– Вы производите впечатление очень порядочного человека. Придите поработать в Малый Дом. А работы здесь хватает.
Дон Боско и в самом деле часто заглядывал в Малый Дом, исповедовал больных и проводил целые часы с ребятами-инвалидами. Однажды Коттоленго встретил его опять (при этой встрече присутствовал паренек Доминик Боссо), пощупал краешек сутаны дона Боско и заявил:
– Она слишком тонкая. Постарайтесь достать более крепкую, так как многие будут иметь желание за нее ухватиться.
Какая это будет радость!
Действительно, ребята липли к этой сутане. В меру того, как проходило время, число ребят возрастало. Их уже было больше ста. Они нуждались не только в хлебе и работе, но также и в вере, которая утоляет голод, когда недостает хлеба. Дон Боско, который был не столько филантропом, сколько прежде всего священником, заботился прежде всего о том, чтобы ребята могли свободно встретиться с Богом.
«Это было для меня большим переживанием – пишет он – когда на протяжении недели, а особенно в праздничные дни, я видел вокруг моей исповедальни сорок или пятьдесят ребят, ожидающих иногда долгое время исповеди».
А ребятам нелегко было исповедоваться. Дон Боско учил их, внушая простые правила: «Если сам не умеешь выразиться, попроси духовного отца, чтобы тебе помог. Этого будет достаточно, он тебе поможет, даст несколько вопросов и все уладится». Натуральным завершением исповеди было Святое Причастие, которое многие его воспитанники принимали еженедельно.
Также во время обыкновенных бесед, среди игр и прогулок, дон Боско спокойно говорил ребятам о Боге. Находясь среди своих озорников, он свободно переходил от веселых шуток и дружеских препираний к беседам о небе. В минуты большой радости, глядя на ребят, говорил:
– Какая же это будет радость, когда мы все окажемся в небе!
Иногда целыми часами беседовали о добре и зле, о жизни, о вечности. Некоторые спрашивали его:
– Буду ли я спасен?
На это дон Боско отвечал:
– Хотел бы я посмотреть, как ты идешь в ад! Ты думаешь, что Бог для того сотворил небо, чтобы оно оставалось пустым? Конечно, чтобы залезть так высоко, нужны самопожертвования, но я хочу, чтобы мы все встретились там, вверху. Какая же это будет радость!
16. Дон Боско. Маркиза и молодежь
Наступило лето 1844 года. Окончен третий год пребывания дона Боско в интернате.
Дон Кафассо отправляется в околицы Вальдокко и навещает дона Бореля, духовного отца Приюта, основанного маркизой де Бароло.
– Я хотел бы прислать сюда энергичного священника. Ему понадобится комната и какое-нибудь вознаграждение.
– Но здесь даже мне нет работы. Что он тут будет делать?
– Прошу представить ему свободу действий. Если вы беспокоитесь насчет вознаграждения, я возьму это на себя. Этого священника зовут Джованни Боско. Он сейчас живет в интернате и работает в оратории для бедных ребят. Если мы не найдем ему постоянной работы в городе, архиепископ направит его викарием куда-нибудь в деревню, а его ребята окажутся на улице. Это был бы большой ущерб.
– Значит, хорошо. Я поговорю об этом с маркизой.
Дон Кафассо возвращается в интернат и говорит дону Боско:
– Соберите, пожалуйста, свои вещи и идите в Приют. Будете там работать вместе с доном Борелем и одновременно заниматься своими ребятами.
Власяница под изысканным нарядом
Джулия Францисска Кольберт занимала одно из первых мест в то время среди туринского общества. Она бежала из Франции перед революцией и вышла замуж за маркиза Карло Галетти да Бароло, который в 1825 году занимал пост синдика Турина.
Маркиз умер в 1838 году, оставив бездетной вдове огромное состояние. Маркизе в то время было 53 года. Она носила власяницу под изысканными платьями и всецело посвятила себя работе среди бедных. Много месяцев подряд она проводила по 3 часа ежедневно в женской тюрьме. Она терпела различные оскорбления, унижения ради того, чтобы сделать узницам что-нибудь хорошее. Получила, наконец, разрешение властей на разъединение мужской и женской тюрьмы. Она перевела узниц в более приспособленное и подходящее для их здоровья помещение. Организовала также приюты и «семьи» для молодых работниц.
В Вальдокко, поблизости Малого Дома дона Коттоленго, маркиза открыла Приют для уличных женщин, которые хотели начать новую жизнь. Здесь же, рядом, она открыла дом под названием «Магдалинки» для девочек до четырнадцати лет, которые подверглись опасности морального упадка.
В 1844 году она начала свое третье мероприятие – стройку небольшого Лазарета имени Св. Филомены для больных и неполноценных девочек.
Она лично руководила всеми своими делами, не переставая быть в то же время самой элегантной и полной жизни женщиной. В ее салонах собирались самые выдающиеся интеллектуалисты того времени. Сильвио Пелмеко был ее секретарем и в ее дворце написал книгу «Моя темница». Камилло Кавур также принадлежал к числу ее друзей и поверенных. Однажды дон Борель пришел к маркизе.
– Я нашел духовного отца для Малого Лазарета. Его зовут дон Боско, он до сих пор работал в интернате.
– Хорошо, но ведь Лазарет еще только строится. Поговорим об этом через полгода.
– О нет, маркиза. Если мы сразу не устроим дона Боско, его пошлют в другое место. Дон Кафассо мне его очень рекомендовал. Он мне рассказывал об оратории, основанной этим священником. Было бы большим ущербом, если бы эта оратория перестала существовать.
Маркиза попросила подробнее рассказать ей обо всем. Переубежденная, она назначила дону Боско жалованье в 600 лир ежегодно и выделила комнату рядом с помещением дона Бореля, поблизости от Приюта.
При первой же встрече с маркизой дон Боско попросил у нее разъяснения и гарантий. Он был согласен работать в Приюте, но при условии, что не оставит своих ребят. Попросил также, чтобы ребята, когда только захотят, могли свободно приходить к нему на протяжении всей недели.
Почти шестидесятилетняя маркиза была еще полна жизненной энергии. Она была довольна этой беседой. Разрешила также молодому священнику собирать своих ребят на территории по соседству со строящимся Лазаретом. Обещала также при первой возможности отдать дону Боско две комнаты в новом здании. Они могут потом быть заменены на часовню.
Мало-мальски все начинало устраиваться.
Ягнята превращаются в пастухов
Субботний день 12 октября 1844 года. Дон Боско в раздумье. Завтра он должен сказать своим ребятам, что оратория будет переведена в Вальдокко. Его беспокоит будущее оратории. «Этой ночью мне опять приснился сон – пишет он – который мне показался дополнением к тому сну, который мне приснился в Бекки в девятилетнем возрасте».
Во сне он видит целую стаю волков. Он хочет бежать, «но какая-то Синьора в одежде пастушки указывает мне знаками, чтобы я пошел за стадом, которое она привела. Три раза мы останавливаемся. При каждой остановке многие из животных стада превращались в ягнят. Я очень устал и хотел присесть, но Пастушка просила продолжать путь. Наконец, мы оказались на просторном дворе, окруженном внутренней галереей, в конце которой находился храм. Число ягнят очень возросло. Появилось также много пастухов, которые должны были заняться ими. Однако они недолго задерживались. И тут случилось чудо! Многие барашки превратились в пастухов, которые занялись стадом. Пастушка попросила меня посмотреть на юг. Я увидел какое-то поле… „Приглянись еще раз“ – сказала она мне. Тогда я увидел величественный высокий храм… Внутри этого храма белела полоса, на которой огромными буквами была изображена надпись: Здесь находится дом мой, отсюда разойдется слава моя».
Дон Боско заметил в конце своего рассказа: «Я не очень в это поверил, но понял все, по мере того, как сон стал осуществляться. Более того, этот сон послужил мне программой в принятии решений».
«Где же дон Боско? Где оратория?»
Воскресенье 13 ноября. Дон Боско извещает ребят о переводе оратории в район Приюта. Все растерялись. Тогда он рискнул принять то, что видел во сне за действительность и весело объявил: «Там нас ожидает большое помещение, построенное специально для нас, где можно будет бегать, прыгать, петь». Все обрадовались. Каждый с нетерпением ждал, чтобы увидеть все своими глазами.
Воскресенье 20 ноября. Группы ребят оставляют позади городской шлагбаум и спускаются в район Вальдокко, который расположен ниже. Да самого правого берега Доры здесь простираются луга и поля, среди которых располагаются дворики. Малый Дом дона Коттоленго и Приют маркизы Бароло находятся недалеко от трактира и деревенских построек, в которых живут спокойные люди. Ребята не знают куда, им идти. Они стучат в двери и спрашивают:
– Дон Боско! Куда же девался дон Боско? Где же оратория?
Местные жители, которые часто встречают здесь банды озорников, относятся к ним с подозрением и отвечают:
– Какая еще оратория? Какой дон Боско? Убирайтесь отсюда, пока не поздно! Быстро! Иначе прогоним вас палками!
«Услышав шум, я вышел из дому вместе с доном Борелем. Стало тихо, и ребята подбежали к нам» – пишет дон Боско в своих «Воспоминаниях».
Здесь было много места, чтобы бегать и играть. Но не было подходящего места для молитвы, исповеди, отправления Св. Мессы.
– Большое помещение, которое я вам пообещал, пока еще не готово, но кто захочет, может прийти в мою комнату или в комнату дона Бореля, – сказал ребятам дон Боско.
«В результате всего этого в следующее воскресенье и до декабря месяца мы все толпились, как селедки в бочке. Комната, коридор, лестница – все было набито до отказа ребятами. Мы вдвоем слушали исповеди, но желающих было двести. А кто же может удержать в тишине двести ожидающих ребят?. Один хотел разжечь костер, другой – его потушить. Кто-то укладывал дрова, иной – разливал воду. Ведро, щипцы, совок для мусора, кувшин, лоханка, стулья, обувь, книги – все это находилось в ужасном беспорядке, потому что все хотели навести порядок.
В этом описании у дона Боско отмечается немного радостного преувеличения, но тот, кто длительное время имел дело с ребятами, хорошо знает, как это все похоже на правду.
На протяжении шести недель двести ребят, словно маленький полк, становились в строй рядом с доном Боско и маршем отправлялись на Св. Мессу в храм Матери Божьей Утешения или в другие храмы. Часто их сопровождал непосредственный и очень популярный дон Борель, которого называли «малым отцом», так как был он небольшого роста. Это был неутомимый работник. Он взял под свои заботливые крылышки молодого дона Боско и оказывал ему сердечную дружбу, а также многократно помогал ему материально из собственного кармана. Проповеди «малого отца» очень пришлись по душе ребятам. Он читал их на диалекте района Порто Палаццо, обильно скрашивая поговорками, остротами, шутками. Кто-то даже сделал ему замечание, что он должен проповедовать более достойно, на что он ответил: «Наш мир бесцеремонный, соответственно этому надо и проповедовать».
Снежинки тают на печке
8 декабря. Готовы к заселению две комнаты, которые оборудовали под часовню. Это было в самый раз, так как с ночи повалил густой снег.
Утром все покрылось снегом, резко похолодало. В часовню принесли железную печку. Джузеппе Буцетти вспоминает, что, когда несли печку через двор, снежинки падали на нее и, тая, издавали шипящий звук.
Несмотря на ненастье, собрались все ребята. В часовне оказался небольшой алтарик, маленький табернакулюм (святилище), несколько скамеек. «Была отслужена Св. Месса – просто описывает дон Боско – многие ребята исповедовались и причастились, а я плакал, так как мне казалось, что оратория, наконец, заложила свои основы».
Он ошибся. Придется ему снова заплакать, но не от радости, а от горя, пока он, наконец, найдет окончательное, определенное место.
Но в памятный день 8 декабря 1844 года оратория дона Боско получает все-таки что-то постоянное: свое название. С этого дня она будет именоваться Ораторией Св. Францисска Салезского. Дон Боско объясняет причину именно такого названия: «Маркиза велела изобразить портрет этого святого у входа в часовню. А поскольку наша деятельность требовала большого спокойствия и мягкости, мы отдали себя под покровительство Св. Францисска Салезского, чтобы он выпросил нам свою исключительную доброту и кротость».
Желая обрадовать ребят, дон Боско покупает им для игр шарики, пластинки, пульки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
«Если бы я имел только ломтик хлеба…»
То, что так крепко привязывает ребят к дону Боско – это его доброта, полная глубокой сердечности. Они чувствуют эту доброту и видят ее в конкретных делах и в трогательных жестах. В любое время дня дон Боско в их распоряжении.
Если они хотят научиться читать и считать, дон Боско сам находит для этого время или же подыскивает охотных к этому людей. Если случается злой хозяин или ребята лишились работы – тотчас же он старается найти выход из положения, просит своих друзей найти работу и порядочного хозяина. Если же они срочно нуждаются в деньгах, то знают, что дон Боско готов отдать им все содержимое своего кошелька.
Если случается серый, печальный день, они говорят ему: «Придите к нам». Дон Боско приходит. Заходит в мастерские и на строительные площадки. Само появление его и беседа с ним уже приносят облегчение. Одно из его изречений, часто повторяемое ребятам, которое они хранят в памяти, как величайшее сокровище, звучит: «Я люблю тебя так крепко, что если бы однажды я имел только кусочек хлеба, то разделил бы его с тобой!»
Если приходится сделать кому-нибудь замечание, он никогда не делает его при других, чтобы не унижать виновника. Бели что-нибудь обещает, готов прыгнуть в огонь, но обещание выполнит.
Ребята любят его и привязываются к нему безгранично. Встреча с этим священником является для них радостным событием.
На виа Милано, недалеко от ратуши, встречает он подростка с покупками. Паренек несет бутылку постного масла и сосуд с уксусом, но, заметив дона Боско, бежит ему навстречу, приветствуя:
– Добрый день, дон Боско!
Масло и уксус угрожающе хлюпают в бутылках. Дон Боско смеется, увидев радость паренька, и шутит:
– Поспорю, что не сможешь сделать того, что сделаю я!
И начинает хлопать в ладоши. Обрадованный встречей паренек не понимает шутки. Он сует бутылки под мышки и начинает хлопать в ладоши, крича:
– Да здравствует дон Боско!
Увы – бутылки падают на землю и раздается звон стекла. Паренек стоит с огорченным видом.
– О, я несчастный, дома получу от мамы взбучку…
– Успокойся, как-нибудь найдем выход из положения!
Они заходят в лавку, и дон Боско покупает мальчику масло и уксус.
Руководство папе, а итога Карлу Альберта
В 1843 году в Брюсселе изгнанник из Пьемонта Винценти Джиоберти издает книгу, вызвавшую большую шумиху. Книга называется «О моральном и гражданском примате итальянцев». На страницах этой книги описаны основные умеренные идеи либерального реформизма, позднее названного неогвельфизмом. Величие Италии – утверждает Джиоберти – неразрывно связано с величием папства. Независимость Италии может быть достигнута при помощи федерации итальянских государств под руководством папы. Руководство принадлежит папе, а шпага – Карлу Альберто – это предложение становится девизом неогвельфов. Карло Альберто остается довольным, но с опасением поглядывает на Австрию.
«Сутана слишком тонкая»
30 апреля 1842 года в Киери умирает каноник Коттоленго. В его Малом Доме находятся несколько сотен неизлечимых больных. Пару лет назад пригласил его к себе министр финансов.
– Вы являетесь директором Малого Дома Божьего Провидения?
– Нет, я только обыкновенный работник Провидения.
– Пусть будет так. Но откуда вы берете средства для содержания всех этих больных?
– Я уже вам сказал, от Провидения.
Министр, привыкший «шагать по земле», анализировать приходы и расходы, различные балансы, потерял терпение.
– Но деньги, Ваше преподобие, деньги! Откуда вы их берете?
– Бот тебе на! Ведь я уже два раза повторил. Божье Провидение обеспечивает нас всем необходимым, нам всего хватает. Я умру, вы, господин министр, тоже умрете, но Провидение будет продолжать заботиться о бедных из Малого Дома.
Так и было в действительности. После смерти каноника Каттоленго его функции стал выполнять каноник Англезио. Малый Дом продолжал спокойно действовать между главным рынком города и домами, принадлежащими маркизе де Бароло.
В те дни дон Боско вспомнил свою первую встречу с дон Коттоленго. Тогда он только что приехал в Турин и пошел посмотреть Малый Дом. Каноник спросил его фамилию, местность, откуда он происходил, а потом – как это было в его привычке – шутливо и весело сказал:
– Вы производите впечатление очень порядочного человека. Придите поработать в Малый Дом. А работы здесь хватает.
Дон Боско и в самом деле часто заглядывал в Малый Дом, исповедовал больных и проводил целые часы с ребятами-инвалидами. Однажды Коттоленго встретил его опять (при этой встрече присутствовал паренек Доминик Боссо), пощупал краешек сутаны дона Боско и заявил:
– Она слишком тонкая. Постарайтесь достать более крепкую, так как многие будут иметь желание за нее ухватиться.
Какая это будет радость!
Действительно, ребята липли к этой сутане. В меру того, как проходило время, число ребят возрастало. Их уже было больше ста. Они нуждались не только в хлебе и работе, но также и в вере, которая утоляет голод, когда недостает хлеба. Дон Боско, который был не столько филантропом, сколько прежде всего священником, заботился прежде всего о том, чтобы ребята могли свободно встретиться с Богом.
«Это было для меня большим переживанием – пишет он – когда на протяжении недели, а особенно в праздничные дни, я видел вокруг моей исповедальни сорок или пятьдесят ребят, ожидающих иногда долгое время исповеди».
А ребятам нелегко было исповедоваться. Дон Боско учил их, внушая простые правила: «Если сам не умеешь выразиться, попроси духовного отца, чтобы тебе помог. Этого будет достаточно, он тебе поможет, даст несколько вопросов и все уладится». Натуральным завершением исповеди было Святое Причастие, которое многие его воспитанники принимали еженедельно.
Также во время обыкновенных бесед, среди игр и прогулок, дон Боско спокойно говорил ребятам о Боге. Находясь среди своих озорников, он свободно переходил от веселых шуток и дружеских препираний к беседам о небе. В минуты большой радости, глядя на ребят, говорил:
– Какая же это будет радость, когда мы все окажемся в небе!
Иногда целыми часами беседовали о добре и зле, о жизни, о вечности. Некоторые спрашивали его:
– Буду ли я спасен?
На это дон Боско отвечал:
– Хотел бы я посмотреть, как ты идешь в ад! Ты думаешь, что Бог для того сотворил небо, чтобы оно оставалось пустым? Конечно, чтобы залезть так высоко, нужны самопожертвования, но я хочу, чтобы мы все встретились там, вверху. Какая же это будет радость!
16. Дон Боско. Маркиза и молодежь
Наступило лето 1844 года. Окончен третий год пребывания дона Боско в интернате.
Дон Кафассо отправляется в околицы Вальдокко и навещает дона Бореля, духовного отца Приюта, основанного маркизой де Бароло.
– Я хотел бы прислать сюда энергичного священника. Ему понадобится комната и какое-нибудь вознаграждение.
– Но здесь даже мне нет работы. Что он тут будет делать?
– Прошу представить ему свободу действий. Если вы беспокоитесь насчет вознаграждения, я возьму это на себя. Этого священника зовут Джованни Боско. Он сейчас живет в интернате и работает в оратории для бедных ребят. Если мы не найдем ему постоянной работы в городе, архиепископ направит его викарием куда-нибудь в деревню, а его ребята окажутся на улице. Это был бы большой ущерб.
– Значит, хорошо. Я поговорю об этом с маркизой.
Дон Кафассо возвращается в интернат и говорит дону Боско:
– Соберите, пожалуйста, свои вещи и идите в Приют. Будете там работать вместе с доном Борелем и одновременно заниматься своими ребятами.
Власяница под изысканным нарядом
Джулия Францисска Кольберт занимала одно из первых мест в то время среди туринского общества. Она бежала из Франции перед революцией и вышла замуж за маркиза Карло Галетти да Бароло, который в 1825 году занимал пост синдика Турина.
Маркиз умер в 1838 году, оставив бездетной вдове огромное состояние. Маркизе в то время было 53 года. Она носила власяницу под изысканными платьями и всецело посвятила себя работе среди бедных. Много месяцев подряд она проводила по 3 часа ежедневно в женской тюрьме. Она терпела различные оскорбления, унижения ради того, чтобы сделать узницам что-нибудь хорошее. Получила, наконец, разрешение властей на разъединение мужской и женской тюрьмы. Она перевела узниц в более приспособленное и подходящее для их здоровья помещение. Организовала также приюты и «семьи» для молодых работниц.
В Вальдокко, поблизости Малого Дома дона Коттоленго, маркиза открыла Приют для уличных женщин, которые хотели начать новую жизнь. Здесь же, рядом, она открыла дом под названием «Магдалинки» для девочек до четырнадцати лет, которые подверглись опасности морального упадка.
В 1844 году она начала свое третье мероприятие – стройку небольшого Лазарета имени Св. Филомены для больных и неполноценных девочек.
Она лично руководила всеми своими делами, не переставая быть в то же время самой элегантной и полной жизни женщиной. В ее салонах собирались самые выдающиеся интеллектуалисты того времени. Сильвио Пелмеко был ее секретарем и в ее дворце написал книгу «Моя темница». Камилло Кавур также принадлежал к числу ее друзей и поверенных. Однажды дон Борель пришел к маркизе.
– Я нашел духовного отца для Малого Лазарета. Его зовут дон Боско, он до сих пор работал в интернате.
– Хорошо, но ведь Лазарет еще только строится. Поговорим об этом через полгода.
– О нет, маркиза. Если мы сразу не устроим дона Боско, его пошлют в другое место. Дон Кафассо мне его очень рекомендовал. Он мне рассказывал об оратории, основанной этим священником. Было бы большим ущербом, если бы эта оратория перестала существовать.
Маркиза попросила подробнее рассказать ей обо всем. Переубежденная, она назначила дону Боско жалованье в 600 лир ежегодно и выделила комнату рядом с помещением дона Бореля, поблизости от Приюта.
При первой же встрече с маркизой дон Боско попросил у нее разъяснения и гарантий. Он был согласен работать в Приюте, но при условии, что не оставит своих ребят. Попросил также, чтобы ребята, когда только захотят, могли свободно приходить к нему на протяжении всей недели.
Почти шестидесятилетняя маркиза была еще полна жизненной энергии. Она была довольна этой беседой. Разрешила также молодому священнику собирать своих ребят на территории по соседству со строящимся Лазаретом. Обещала также при первой возможности отдать дону Боско две комнаты в новом здании. Они могут потом быть заменены на часовню.
Мало-мальски все начинало устраиваться.
Ягнята превращаются в пастухов
Субботний день 12 октября 1844 года. Дон Боско в раздумье. Завтра он должен сказать своим ребятам, что оратория будет переведена в Вальдокко. Его беспокоит будущее оратории. «Этой ночью мне опять приснился сон – пишет он – который мне показался дополнением к тому сну, который мне приснился в Бекки в девятилетнем возрасте».
Во сне он видит целую стаю волков. Он хочет бежать, «но какая-то Синьора в одежде пастушки указывает мне знаками, чтобы я пошел за стадом, которое она привела. Три раза мы останавливаемся. При каждой остановке многие из животных стада превращались в ягнят. Я очень устал и хотел присесть, но Пастушка просила продолжать путь. Наконец, мы оказались на просторном дворе, окруженном внутренней галереей, в конце которой находился храм. Число ягнят очень возросло. Появилось также много пастухов, которые должны были заняться ими. Однако они недолго задерживались. И тут случилось чудо! Многие барашки превратились в пастухов, которые занялись стадом. Пастушка попросила меня посмотреть на юг. Я увидел какое-то поле… „Приглянись еще раз“ – сказала она мне. Тогда я увидел величественный высокий храм… Внутри этого храма белела полоса, на которой огромными буквами была изображена надпись: Здесь находится дом мой, отсюда разойдется слава моя».
Дон Боско заметил в конце своего рассказа: «Я не очень в это поверил, но понял все, по мере того, как сон стал осуществляться. Более того, этот сон послужил мне программой в принятии решений».
«Где же дон Боско? Где оратория?»
Воскресенье 13 ноября. Дон Боско извещает ребят о переводе оратории в район Приюта. Все растерялись. Тогда он рискнул принять то, что видел во сне за действительность и весело объявил: «Там нас ожидает большое помещение, построенное специально для нас, где можно будет бегать, прыгать, петь». Все обрадовались. Каждый с нетерпением ждал, чтобы увидеть все своими глазами.
Воскресенье 20 ноября. Группы ребят оставляют позади городской шлагбаум и спускаются в район Вальдокко, который расположен ниже. Да самого правого берега Доры здесь простираются луга и поля, среди которых располагаются дворики. Малый Дом дона Коттоленго и Приют маркизы Бароло находятся недалеко от трактира и деревенских построек, в которых живут спокойные люди. Ребята не знают куда, им идти. Они стучат в двери и спрашивают:
– Дон Боско! Куда же девался дон Боско? Где же оратория?
Местные жители, которые часто встречают здесь банды озорников, относятся к ним с подозрением и отвечают:
– Какая еще оратория? Какой дон Боско? Убирайтесь отсюда, пока не поздно! Быстро! Иначе прогоним вас палками!
«Услышав шум, я вышел из дому вместе с доном Борелем. Стало тихо, и ребята подбежали к нам» – пишет дон Боско в своих «Воспоминаниях».
Здесь было много места, чтобы бегать и играть. Но не было подходящего места для молитвы, исповеди, отправления Св. Мессы.
– Большое помещение, которое я вам пообещал, пока еще не готово, но кто захочет, может прийти в мою комнату или в комнату дона Бореля, – сказал ребятам дон Боско.
«В результате всего этого в следующее воскресенье и до декабря месяца мы все толпились, как селедки в бочке. Комната, коридор, лестница – все было набито до отказа ребятами. Мы вдвоем слушали исповеди, но желающих было двести. А кто же может удержать в тишине двести ожидающих ребят?. Один хотел разжечь костер, другой – его потушить. Кто-то укладывал дрова, иной – разливал воду. Ведро, щипцы, совок для мусора, кувшин, лоханка, стулья, обувь, книги – все это находилось в ужасном беспорядке, потому что все хотели навести порядок.
В этом описании у дона Боско отмечается немного радостного преувеличения, но тот, кто длительное время имел дело с ребятами, хорошо знает, как это все похоже на правду.
На протяжении шести недель двести ребят, словно маленький полк, становились в строй рядом с доном Боско и маршем отправлялись на Св. Мессу в храм Матери Божьей Утешения или в другие храмы. Часто их сопровождал непосредственный и очень популярный дон Борель, которого называли «малым отцом», так как был он небольшого роста. Это был неутомимый работник. Он взял под свои заботливые крылышки молодого дона Боско и оказывал ему сердечную дружбу, а также многократно помогал ему материально из собственного кармана. Проповеди «малого отца» очень пришлись по душе ребятам. Он читал их на диалекте района Порто Палаццо, обильно скрашивая поговорками, остротами, шутками. Кто-то даже сделал ему замечание, что он должен проповедовать более достойно, на что он ответил: «Наш мир бесцеремонный, соответственно этому надо и проповедовать».
Снежинки тают на печке
8 декабря. Готовы к заселению две комнаты, которые оборудовали под часовню. Это было в самый раз, так как с ночи повалил густой снег.
Утром все покрылось снегом, резко похолодало. В часовню принесли железную печку. Джузеппе Буцетти вспоминает, что, когда несли печку через двор, снежинки падали на нее и, тая, издавали шипящий звук.
Несмотря на ненастье, собрались все ребята. В часовне оказался небольшой алтарик, маленький табернакулюм (святилище), несколько скамеек. «Была отслужена Св. Месса – просто описывает дон Боско – многие ребята исповедовались и причастились, а я плакал, так как мне казалось, что оратория, наконец, заложила свои основы».
Он ошибся. Придется ему снова заплакать, но не от радости, а от горя, пока он, наконец, найдет окончательное, определенное место.
Но в памятный день 8 декабря 1844 года оратория дона Боско получает все-таки что-то постоянное: свое название. С этого дня она будет именоваться Ораторией Св. Францисска Салезского. Дон Боско объясняет причину именно такого названия: «Маркиза велела изобразить портрет этого святого у входа в часовню. А поскольку наша деятельность требовала большого спокойствия и мягкости, мы отдали себя под покровительство Св. Францисска Салезского, чтобы он выпросил нам свою исключительную доброту и кротость».
Желая обрадовать ребят, дон Боско покупает им для игр шарики, пластинки, пульки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25