Он еще безжизненнее.
Прямо в долину обрывается отвесная черная скала, на которой под небольшим выступом видно гнездо скалистого поползня. Он вылепил его из глины вперемежку с камешками и травинками.
Гнездо невысоко, и мне захотелось посмотреть, нет ли там яиц. Но едва я приблизился к скале, как услышал сзади громкий тревожный крик какой-то неизвестной птички. Кругом было открытое дно ущелья. Даже трава высохла от солнца. Только шагах в ста позади росли три чахлых кустика таволги. Крики птички раздавались оттуда.
Голос мне был незнаком. Любознательность натуралиста заставила меня зарядить ружье мелкой дробью, и направиться к кустам.
Птичка смолкла. Я осмотрел кусты, но никого не обнаружил.
И опять этот же самый голос загадочной птички раздался со скалы, где было гнездо. Очевидно, она перелетела туда незаметно для меня.
Скорым шагом я направился обратно к скале, но голос смолк. Когда я подошел к скале, голос снова раздался в кустах, где я только что был.
На этот раз сто шагов от скалы до кустов я шел с величайшей осторожностью, не спуская глаз с кустов, но опять никого не заметил, а таинственная птичка звонко закричала на скале у гнезда, едва я приблизился к кустам.
Все это повторилось еще раз.
Я был озадачен. Птичка, как в сказке, была невидимой. До сих пор я не видел ее ни на лету, ни сидящей на кустах или скале.
Сняв заплечный рюкзак, ружье, патронташ, я по нестерпимой жаре бегом промчался сто шагов от скалы до кустов и обратно. Но снова, когда был у скалы, загадочная птичка-невидимка кричала в кустах, а когда я был в кустах, она подавала голос со скалы из гнезда.
Это было похоже на какое-то издевательство! Изнемогая от жары и обливаясь потом, сел на камень. Внезапно меня осенила догадка: конечно, птичек две — одна сидит в кустах, а другая — в гнезде, и едва я подхожу к кустам, птичка прячется в какую-нибудь норку или под камни, а птичка в гнезде в это время кричит. Когда же я приближаюсь к скале, птичка в гнезде молчит, а кричит другая — в кустах. А я-то по жаре бегаю туда и обратно! Голос скалистого поползня я хорошо знал. Значит, в его гнезде поселились какие-то неизвестные мне птички.
Я взял ружье, взвел курки и бросил в гнездо камнем, но оттуда никто не вылетел… Целый град камней также не выгнал птички из гнезда. Зато другая в кустах закричала еще громче.
Тогда я вновь направился к кустам с ружьем наготове. Птичка в кустах смолкла, а другая, в гнезде на скале, опять закричала. Камни не напугали ее.
Под тремя чахлыми кустиками не было никаких нор. Не оказалось и ни одного камня, под который можно было бы спрятаться. Глинистая почва была совершенно ровной. Все обыскав, я, обескураженный, вернулся к скале, а там, в кустах, где я только что осмотрел все, опять закричала птичка. Голос в гнезде опять смолк.
Это было уже слишком!..
Гнездо помещалось на высоте пяти метров над головой под небольшим карнизом. Я решил взобраться туда и поймать птичку-невидимку. Это оказалось делом нелегким. Скала была отвесной. Черные камни накалились от солнца и обжигали руки.
С большим трудом, срываясь и царапая руки, я все же добрался до гнезда. Затаив дыхание, сунул туда руку.
В гнезде никого не было!
Передохнув, я взял ружье и зашагал к кустам. Голос птички там сразу же смолк.
«Неужели птичка опять закричит на скале?». Вот и кусты. Вдруг со скалы, там, где было гнездо, раздался все тот же звонкий птичий крик. Ружье чуть не выпало у меня из рук.
«Сяду на середину и буду ждать хоть до ночи», — решил я. Между кустами и скалой, на груде раскаленных камней был устроен наблюдательный пункт.
Птички молчат и на скале, и в кустах.
Проходит полчаса. Я, не шевелясь, лежу и жду. Солнце жжет нестерпимо.
Во рту все пересохло и даже немного кружится голова. Оказывается, двигаться легче, чем лежать под палящими лучами солнца.
Когда уже я собирался встать, за моей спиной, всего в нескольких шагах, раздался знакомый громкий крик. Чуть дыша, я стал медленно оборачиваться. Рука тянется к ружью. Но как я ни старался двигаться бесшумно, какой-то камешек все-таки скрипнул подо мной и, когда я обернулся, на камнях никого не было.
Однако загадка была наполовину разрешена. Таинственная птичка одна, и сидела она в этих камнях, посредине, между скалой и кустами. Таким образом, когда я был у скалы, мне казалось, что птичка кричит из кустов и, наоборот, когда находился в кустах, казалось, что птичка кричит со скалы. Когда проходил мимо, птичка смолкала и ныряла под камни. Вот и все. Что же все-таки это за птичка? За плечами у меня немалый опыт, и птиц Казахстана я знаю хорошо. Таинственную незнакомку нужно обязательно увидеть.
Приняв позу поудобней, с ружьем наготове, снова жду. Проходят целых полчаса, а птичка не появляется. Трудно себе представить, каково измученному жаждой человеку лежать столько времени, да еще на раскаленных камнях! В ушах шумело.
«Не хватил бы солнечный удар, — мелькнула мысль. — Подожду еще минут десять».
Все тот же громкий крик совсем рядом заставил меня невольно вздрогнуть и поднять голову. И я увидел на камне совсем не птичку. Задрав хвост спиралью на спину, передо мной сидел пискливый гекон — небольшая пустынная ящерица. Ее громкий крик я принял за голос неизвестной мне птички.
Раздосадованный, я встал и побрел к речке.
ЗАТЕРТЫЕ ТРОСТНИКАМИ
Дельта Или — это бесконечные тростниковые заросли. Как лес, они закрывают все кругом и плавать на лодке среди них можно только с компасом.
К поездке на рыбалку пришлось готовиться тщательно. Весь день предстояло пробыть на воде. На дно лодки насыпали песок, на котором можно развести костер и сварить чай. Уложили запас дров и корзинку с продовольствием. Проверили компас.
Сборы закончены, и охотовед Балхашского ондатрового хозяйства Николай Петрович занял место на корме лодки. Студент-родственник, который гостил у него летом, сел на весла. Лодка быстро двинулась по протоку и нырнула в тростниковые заросли.
Вскоре рыбаки выехали на небольшое плесо. Кругом узкие проточки вели в разные стороны.
Тростниковый мир жил своей особой жизнью. На плесе виднелись «хатки» ондатр. Водяные крысы натаскали целые копны из тростниковых стеблей. Длиннохвостые черноусые синицы песчаного цвета долго рассматривали людей. Серая тростниковая камышовка тревожно попискивала.
Белоголовый лунь налетел на лодку и, увидя людей, забил крыльями, столбом поднимаясь вверх. Волна воздуха слегка поколебала синий дымок от папиросы охотоведа.
По узким проточкам рыбаки переплывали с одного плеса на другой, но рыба сегодня упорно не клевала.
По вершинкам тростников пронесся порыв ветра. Погода начала быстро портиться. Стремительно побежали низкие дождевые облака. Тростники дружно и ровно зашелестели.
Рыбаки повернули к берегу. Мокнуть на дожде не хотелось и они приналегли на весла. Тростники качали вершинами, но в узких проточках было тихо. Вот выехали на плесо, проплыли его, но не нашли протока, который бы вел к берегу.
— Николай Петрович! Смотрите! — испуганно крикнул студент. Тростники приближаются к нам!
В самом деле, плесо быстро уменьшалось. Рыбаки едва успели повернуть лодку носом навстречу приближающимся тростникам, как они с шелестом и хрустом окружили и зажали лодку. Она затрещала и сразу дала течь.
— Тонем, дядя Коля! — растерянно закричал студент.
— Спокойно, Вася! Течь небольшая. Отливай воду чайником. Живо! Спокойный голос охотоведа подействовал на юношу, он схватил чайник и стал отчерпывать воду.
Шумел ветер, разгоняя дождевые облака. Лодка потрескивала, течь прибавлялась.
— Ветер нагнал плавучие острова и они затерли нас, как льды затирают пароходы, — мрачно и скупо объяснил охотовед.
— Как же нам теперь быть?
Николай Петрович не ответил. Наступило тягостное молчание.
Слабое течение не скоро пробьет протоки в огромном массиве тростников. Далеко ли до берега — неизвестно.
Ветер усилился, но в густых тростниках было тихо. Миллионы комаров загудели кругом. Рыбаки рассчитывали вернуться на берег к вечеру и поэтому не захватили сеток. Теперь им пришлось поплатиться за это. Только около самого костра, на дне лодки можно было спастись от комаров, но костер пришлось погасить, нужно было экономить дрова.
Ночь тянулась невыносимо долго, рыбаки по очереди отчерпывали воду и отбивались от комаров. А ветер все шумел и шумел над тростниками.
Утро не принесло ничего радостного. Измученные бессонницей и комарами, рыбаки молчали. В этот день спали по очереди, готовясь к новой комариной ночи. Вечером разожгли костер, воду из лодки отчерпывали фуражкой, пока кипятили чай.
Паренек совсем приуныл.
— Ничего, Вася, — ободрял его дядя. — Нас уже ищут, утром прилетит самолет и быстро обнаружит наш корабль…
Ночью ветер стих, однако спрессованный тростник крепко держал лодку. Прошел еще один томительный день. Без всякой надежды на спасение рыбаки готовились встретить вторую ночь.
— Продукты завтра кончатся. Что тогда? — хотел спросить Вася, но промолчал.
Над тростниками послышался нарастающий гул пропеллера. Самолет пролетел мимо, они остались незамеченными. Вася упал на мокрое дно лодки и заплакал. Дядя не успокаивал его. Он отчерпывал воду и смотрел куда-то в сторону.
Ночью снова поднялся сильный ветер. Тростники яростно зашумели.
Небо заволоклось тучами. Стало так темно, что с кормы не было видно носа лодки. Николай Петрович передал чайник Васе и, уже не чувствуя укусов комаров, уснул.
Очнулся он от громкого окрика.
— Что? — спросонья воскликнул охотовед, быстро поднимаясь.
При свете разгоравшейся зари сверкало большое плесо чистой воды. В нескольких направлениях вглубь тростников шли проточки. Ветер дул с большой силой с другой стороны и отодвинул плавучие тростники. Рыбаки бросились к веслам, и лодка легко заскользила по воде.
Солнце только что начало подниматься, когда они услышали гул мотора. Высоко в небе показался самолет. Их искали теперь с большой высоты. Пилот заметил лодку, спикировал над ней и, переваливая машину с боку на бок, полетел к берегу, приглашая рыбаков следовать за ним.
ТАИНСТВЕННЫЙ СВЕТ
Инженер-геолог с двумя проводниками медленно ехал по узкой тропе в горах Тянь-Шаня. В кожаной куртке, с ружьем за плечами геолог легко сидел в седле и на ходу то и дело осматривал в бинокль крутые склоны гор, что-то записывая в блокнот.
Солнце опустилось к вершинам гор. Наступал вечер. Но еще не менее часа можно было продвигаться вперед. Однако проводники неожиданно остановили лошадей и слезли, собираясь снимать вьюки.
— В чем дело? Что за остановка?! — удивленно спросил инженер, подъезжая к проводникам.
— Нельзя дальше ехать, Иван Дмитриевич! — неуверенно произнес один из проводников.
— Но почему же?
— Впереди тропа идет по карнизу глубокого ущелья. Там в скале есть пещера. Всю ночь иногда в ней горит голубой огонь. Вдруг ночь захватит нас там. Тогда — беда! Какое-нибудь несчастье случится с нами. Нельзя попадать под голубые лучи пещеры… Здесь ночуют все, если солнце начинает опускаться! — взволнованно говорил проводник, показывая на многочисленные остатки костров около того места, где они остановились.
Руководитель отряда пытался спорить, но вскоре понял, что никакие уговоры не помогут и начал расседлывать лошадь.
— Но в чем же все-таки дело? — размышлял Иван Дмитриевич, сидя на камне, пока проводники спутывали коней и разводили костер. — Что за таинственный свет из пещеры?
И он решил во что бы то ни стало взглянуть на этот голубой свет.
За ужином он подробно расспросил проводников, как пройти к пещере.
Когда начало темнеть, встал и взял ружье. Проводники испуганно переглянулись.
— Пойду взгляну, что это за голубая пещера, — сказал он, закуривая.
Проводники сразу вскочили на ноги и стали просить его не делать этого. Они умоляли пожалеть их детей, скот. Один даже снял шапку. Ссориться с людьми, с которыми придется жить в горах все лето, было неразумно. Иван Дмитриевич сел и положил ружье. Проводники успокоились.
Среди ночи он проснулся. Ночь стояла темная. Костер давно погас. Где-то невдалеке фыркали спутанные кони.
Оба проводника мирно спали по обе стороны от него. Это было странно: прошлые ночи проводники спали отдельно.
Он чиркнул спичкой и взглянул на часы. Был час ночи.
При свете угасающей спички инженер заметил какую-то черную линию поперек своего одеяла. Протянув руку, он нащупал веревку.
Инженер улыбнулся наивной хитрости спутников: они перекинули через него веревку и легли на ее концы, чтобы начальник не пошел ночью в ущелье.
Иван Дмитриевич осторожно выскользнул из-под одеяла, натянул сапоги, взял ружье, но патронташ оказался в сумке под изголовьем у одного из проводников.
Пришлось положить ружье обратно. Да и зачем ему ружье? Он же не собирается стрелять по голубой пещере.
Через несколько минут инженер был в ущелье. Идти в темноте приходилось осторожно. Тропа пролегала по карнизу над пропастью. Где-то глубоко внизу шумела речка. Теплая летняя ночь была полна звуков. Среди скал зловеще ухали филины. Нескончаемую трель тянул козодой.
Вдруг сверху посыпались мелкие камешки. Иван Дмитриевич вздрогнул. Кто-то быстро бежал по склону.
Раздался короткий глухой рев.
«Наверное, это дикий козел…» — подумал он.
Уже полчаса пробирался инженер, но никакой светящейся пещеры не было видно. Ясно, что он, как мальчишка, поверил сказке. Рискуя в любую минуту оступиться в темноте и полететь вниз, он все же шел вперед: дело начато, надо довести его до конца.
Неожиданно впереди показался тусклый свет. Иван Дмитриевич остановился. Неужели это таинственная голубая пещера?
На той стороне ущелья из-за края скалы разливалось слабое сияние.
Инженер осторожно двинулся вперед, боясь, как бы кто не услышал его шагов.
Вот и скала. Тропа делает резкий поворот. Как назло, из-под ноги вывернулся камешек и покатился вниз. Человек замер на месте.
Но свет горел по-прежнему и уже близко, где-то за поворотом. Обогнув его, Иван Дмитриевич остановился, пораженный: на той стороне ущелья, в черном обрыве горы, горел голубой мертвенный свет.
Долго стоял инженер, теряясь в догадках: подойти ближе к источнику света было невозможно.
Решив во что бы то ни стало утром разгадать тайну, он вернулся на стан и тихонько, чтобы не разбудить проводников, залез под одеяло.
Утром проводники стали собираться к отъезду, но, к их удивлению, начальник объявил, что сегодня они дальше не поедут.
Днем проводники согласились показать Ивану Дмитриевичу таинственную пещеру.
Когда обогнули вторую скалу, проводник остановился и показал пальцем как раз в том направлении, где ночью инженер видел голубой свет. Там чернела пещера. Огромная птица сидела перед входом в нее.
Инженер тщательно рассмотрел птицу в бинокль, увидел длинную бороду под клювом и понял, что это бородач-ягнятник — крупнейший хищник, превышающий размером даже орла-беркута.
Снизу пещера совершенно недоступна: вход в нее был над пропастью. Иван Дмитриевич решил попытаться спуститься сверху на длинной веревке.
Он молча повернул назад. Проводники пошли за ним.
Подъем на гору по другую сторону ущелья оказался необычайно труден. Впервые, вероятно, нога человека ступала по этим крутым голым скалам. Трое людей при помощи веревок дружно преодолели все препятствия и после полудня достигли гребня горы.
Тут только инженер понял свою ошибку: с той стороны скалы, с тропы, ему надо было точно наметить место, откуда спускаться к пещере, а он этого не сделал.
Не послать ли одного проводника на тропу, чтобы он с той стороны показал знаками, где пещера? Но оставшемуся проводнику одному не под силу будет спустить его со скалы, да и времени на это уйдет слишком много. Подойдет вечер — проводников опять охватит страх перед таинственным местом и тогда все труды пропадут даром.
— Стреляй! Птица покажет, — подсказал проводник.
— Правильно! — обрадовался Иван Дмитриевич.
Он схватил ружье и, высунувшись над краем скалы, выстрелил в пропасть.
Тотчас же от скалы внизу отделилась, словно откололась от нее, огромная птица. Бородач расправил широкие крылья и, почти не шевеля ими, поплыл над бездной.
Вслед за ним, точно с того же места, — инженер хорошо приметил его слетел второй ягнятник и полетел за первым.
Теперь было известно, куда надо спускаться. Проводники прочно связали три веревки в одну. Инженер сделал на конце петлю для сиденья, пролез в нее и прикрепил к поясу. В следующий момент он повис над пропастью, сидя в петле и держась руками за веревку выше головы, а ногами упираясь в каменную стену.
Так он начал спускаться ниже и ниже, но пещеры все не было.
«А вдруг не хватит веревки?» — подумал он.
Внезапно ноги потеряли опору, и инженер качнулся вперед, ударившись коленками о камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9