— Чего ты? — изумился машинист.
— Ничего, давай задний, только тихо!
— Да что такое, паровоз неисправен, что ли?
Синицын с интересом смотрел, что будут делать ласточки.
Они спокойно начали кормить птенцов, едва машинист вышел из будки.
Лязгнуло сцепление, паровоз вздрогнул и плавно покатился по рельсам. Ласточки испуганно вылетели и с криком закружились в воздухе.
— Тише, тише, помаленьку, Федорыч! — кричал Синицын.
Тревога была напрасной: ласточки следовали за паровозом и поочередно влетали в будку с мухами в клюве.
Колеса застучали на стрелке. Паровозы пошли по другому пути. Ласточки следовали за «своим паровозом» с одного конца станции на другой. Они не обращали внимания на струю воды, которая лилась в тендер из колонки; не беспокоила их и погрузка угля.
Но как только Синицын начинал подниматься в будку, птицы прекращали кормление птенцов и с криком кружились вокруг паровоза.
— Нельзя же из-за них не готовить паровоз к поездке, — ворчал Синицын, выглядывая из будки.
Вдруг одна из ласточек с криком влетела в окно. Синицын даже присел на корточки посредине будки, боясь испугать ее. Ласточка сунула что-то птенцам и вылетела.
Утром для птиц началось первое испытание. Из трубы паровоза заклубился дым, а по бокам зашипел белый пар. Ласточки не обратили на это никакого внимания.
Все чаще и чаще влетали они в будку, хотя там было уже три человека. Кочегар и помощник машиниста посмеивались над Синицыным, но их тоже заинтересовало, что будут делать ласточки, когда паровоз поведет состав.
Стрелка на перронных часах показывала ровно три часа дня, когда Синицын подал паровоз на первый путь под пассажирский состав. Ласточки продолжали кормить птенцов.
Синицыну передали жезл с путевкой на отправление, и он забыл о своих квартирантах. Раздались звонки на перроне, свисток кондуктора, и паровоз тронул состав, закутавшись в белые клубы пара.
Только за семафором машинист вспомнил о ласточках и с тревогой высунулся в окно.
Ласточек нигде не было видно. Синицын почувствовал себя виноватым, как будто он кого-то незаслуженно обидел.
Неожиданно одна из ласточек влетела в будку и села на гнездо с кормом в клюве.
Машинист вел поезд с предельной скоростью, и вслед за поездом летели ласточки. На остановках и в пути они кормили своих птенцов, а ночью спокойно спали на краю гнезда.
Птички не покидали паровоза, куда бы он ни шел, пока не выросли и не вылетели их птенцы.
Когда гнездо опустело, Синицын бережно снял его и унес домой на память о ласточках.
Однажды он сидел в станционном буфете с товарищами. К ним за столик подсел машинист с парохода «Аральск». Был конец лета и в окно доносилось щебетание ласточек.
— Не твои ли это ласточки, Синицын? — спросил один из паровозных машинистов, улыбаясь.
— Возможно, — ответил тот, и разговор зашел о ласточках.
Синицын рассказал приезжему машинисту с парохода о случае с ласточками у него на паровозе.
— А ведь у нас был подобный случай! — воскликнул тот. — Пара каких-то крошечных серых птичек вывела птенцов на «Аральске», когда пароход долго стоял на ремонте у берега. Птички не покидали судна, куда бы оно потом ни шло. Они ловили мух на палубе, когда мы были в пути, и летали за ними на берег, когда пароход причаливал. Мы тащили на буксире плот и на нем тоже было гнездо трясогузок. Они приплыли на нем издалека. Значит, бывают странствующие гнезда!
УТРО НА СЛОНОВОЙ ГОРКЕ
Чудесное летнее утро. Солнце поднялось над деревьями и осветило слоновую горку в Московском зоопарке. Семья слонов вышла на солнышко. Слониха остановилась на середине горки и стала смотреть на калитку, откуда должны были принести корм. Она переступала с ноги на ногу и помахивала хвостиком. Слоненок играл около ее ног и ловил хоботом хвост мамаши.
Огромный клыкастый папаша по утрам развлекался тем, что выворачивал из горки камни, брал хоботом, и, размахнувшись, метко швырял их через ров в окна птичника. Но сегодня звона разбитых стекол не получалось: на окна натянули толстую железную сетку и камни отскакивали. Тогда слон «скучающим взором» осмотрел горку. Рельсы барьера были им уже давно выгнуты, а деревья повалены лбом. Вдруг он заметил, что к стене слоновника приставлена деревянная лестница. Ее забыли вчера убрать. Вытянувшись, насколько только было возможно через ров, он схватил лестницу кончиком хобота, перетянул на горку и начал было свой ранний завтрак с перекладин этой лестницы…
В это время раздался знакомый голос рабочего, который принес корм.
Слон, слониха и слоненок побежали к кормушкам, возбужденно хлопая ушами. Аппетит у слонов чудовищный — взрослый слон съедает за сутки до ста сорока килограммов корма и выпивает до двадцати ведер воды.
Каждый из слонов занялся своей порцией корма. На закуску им бросили овощи и три новых березовых метлы.
Слоненок, конечно, начал с самого вкусного — с маленькой метлы. Но, не доев ее, он засмотрелся на толстую метлу у задних ног папаши. Слоненок забежал сзади, осторожными шагами подобрался к метле, схватил ее хоботом и бегом унес в дальний угол горки. Там он, давясь и кашляя, торопливо съел отцовскую метлу и не торопясь вернулся к своей метле. Слон, увлеченный овощами, ничего не заметил. Слониха, покончив с овощами, взялась за свою метлу. Слон тоже протянул было хобот к метле, но ее не оказалось. Тогда папаша торопливо обернулся, насторожил уши, тщательно все осмотрел и обнюхал, поводя хоботом в разные стороны. Метла исчезла бесследно!
Видимо, это случилось не в первый раз, и виновник исчезновения метлы был хорошо известен слону. Сердито прижав уши, он решительно направился к слоненку и протянул хобот к его уху. Но тот проворно нырнул под брюхо матери и выскочил с другой стороны.
Слониха предостерегающе загудела, захлопала ушами и нервно замахала хвостиком. Весь ее вид, казалось, говорил:
— Не тронь ребенка!
Слон попятился, но не успокоился. Он осторожно обошел слониху сзади и протянул хобот к хвосту слоненка. Но тот опять проворно укрылся под брюхом матери.
Теперь слониха уже не на шутку рассердилась на слона. Она оттолкнула сына ногой и бросилась на супруга, но… в этот момент раздался знакомый голос:
— Вот вам еще одна метла, только не драться!
Слон схватил метлу на лету и унес в дальний угол, сердито оттопырив нижнюю губу. Там он неторопливо, без помех съел ее и успокоился.
Вот он вышел на солнышко, жмуря глаза, остановился и начал дремать. А слоненок, как ни в чем ни бывало, стал с увлечением играть его хоботом. Слониха тоже вышла на солнышко и стала принимать песчаные ванны: набрав теплого песку, она осыпала им спину и бока.
Тишина и спокойствие наступили на слоновой горке.
КАК ИХ ПОЙМАЛИ
Зоопарк — это целый городок птиц и зверей. В нем свой мир и свои порядки. Одни животные и птицы попали сюда совсем крошечными из нор и гнезд, других поймали взрослыми, а многие родились в зоопарке.
Поймать даже небольшую дикую птичку не так-то просто. А изловить живым крупного хищного зверя не только трудно, но и опасно. Ловля диких животных дело интересное и увлекательное. У каждого животного зоопарка своя история, из которой можно узнать много интересного из жизни диких зверей и птиц.
* * *
Вековые алтайские ели обступили тропу. Здесь, на крутом северном склоне, даже в полдень не жарко. В кронах елей попискивали лесные синички и звонко кричали клесты. Крошечные пеночки-зорнички летали около зеленых шишек, склевывая каких-то насекомых. Густые сочные травы на полянах достигали седла всадника.
Вдруг наши кони зафыркали и насторожили уши: из-под дерева выскочила большая медведица и бросилась скачками вниз, в ельник. За ней друг за другом покатились два пушистых шарика — медвежонка.
Проводники, ехавшие впереди, закричали. Внезапно один медвежонок повернулся обратно к дереву и проворно залез на него. Дерево окружили. Под ним была большая разрытая муравьиная куча: медведи только что лакомились здесь муравьиными яйцами. Медвежонок сидел на вершине, облапив ствол. Мы спрыгнули с лошадей, проводник полез на дерево. Медвежонок, заметив преследователей, забрался на самую макушку. Подниматься за ним было нельзя. Сухое дерево трещало. Тогда проводник спустился и мы стали рубить дерево. Оно вскоре рухнуло в траву вместе с медвежонком. Вскочив, он помчался к ельнику, где скрылась медведица. Трое рабочих поскакали за ним, рискуя полететь на крутом спуске через голову лошади. Вот медвежонок последний раз мелькнул в траве и скрылся за первой елкой.
Чаща елей — лучшая защита. Мы не нашли бы в ней беглеца, но зверек снова залез на дерево, и когда оно коснулось травы, успели набросить на медвежонка сразу несколько плащей.
Так он попал к нам в зоопарк.
* * *
В полдень мы воткнули лопаты в землю и решили отдохнуть под тенью дерева. Земля для коллективного огорода была почти вся вскопана.
— Целую дневную норму за четыре часа! — весело сказал мой товарищ, вытирая пот с лица и садясь рядом со мной. Он что-то хотел еще сказать, но вдруг схватил меня за рукав и показал вниз. Под горой на полянке, не замечая нас, сидела лисица. Она повалялась на траве, энергично встряхнулась и на наших глазах юркнула под куст. Только теперь мы заметили, что там чернеет вход в нору.
— Логово, — прошептал друг, и глаза его засверкали охотничьим азартом. — Давай выкопаем лисицу для зоопарка!
Мы осторожно подошли к лисьей норе. Из нее пахнуло тухлятиной, всюду валялись кости и перья.
— Смотри! — товарищ выгнулся и поднял ножку косуленка. — Вот разбойница! Да ее убить надо! — негодовал он. — Сколько погубила косулят, тетеревов, куропаток!
Забив один выход землей, мы стали искать запасные, чтобы забить и их, но ни одного не обнаружили.
Дружно налегли на лопаты, и раскопка норы быстро пошла вперед: мягкая почва легко поддавалась.
— Вот бы где огород копать… Можно было три нормы за день сделать, весело сказал я и сразу смолк, так как послышался какой-то шорох: из соседнего куста выскочила лисица, мелькнула через полянку и исчезла. Все это произошло молниеносно.
— Эх, не посмотрели выхода в том кусте, — справедливо негодовал мой друг.
Завалив второй выход, мы еще быстрее заработали лопатами, утешаясь тем, что лисята все равно будут наши.
Когда мы вкопались в землю по самые плечи, показалась подстилка пустого логова. Лисят не было. Я еще раз обследовал логово, но никаких ходов в сторону не нашел.
— А где же выход, через который выскочила лиса? — Конечно, лисята там. Лиса перевела их туда и забила за собой ход, поэтому мы и не заметили его.
Мы нашли этот ход и в конце его поймали двух лисят.
* * *
Пышные травы на северном склоне горы скрыли с головой пасечника, едва он отошел от меня шагов на десять. Зной все тяжелел. Колючки шиповника уже оставили не один след на руках и лицах. Но взобраться на гору нужно было во что бы то ни стало и как можно скорее: пасечник прозевал рой пчел, и тот сел на вершине горы около осинника. С мешком в руках, обливаясь потом, мы лезли в гору и только на средине горы упали в траву около дерева, чтобы немного отдохнуть в его тени.
Я с тоской посмотрел вверх: подниматься нужно было еще далеко. В глаза бросились какие-то круглые белые пятна на рыжевато-зеленом фоне трав в нескольких шагах от меня. Однако рассмотреть их я не успел — пасечник встал и заторопил меня. Чем выше, тем подъем становился труднее, но все же мы достигли осинника, разыскали рой пчел и ссыпали его в мешок. Прошло не меньше часа, когда мы снова спустились на то место, где отдыхали. И вот опять мне бросились в глаза белые круглые пятнышки в траве. Всмотревшись на этот раз внимательнее, я с удивлением обнаружил, что в нескольких шагах от меня лежит крошечный косуленок. Длинные черные ресницы полузакрывали его глаза, дыхание чуть-чуть колыхало бока. Пятна на шкурке походили на круглые солнечные блики на траве. Только когда косуленок оказался в наших руках, он забился и запищал. Мы решили сдать его в зоопарк. Но день шел за днем, а отвезти косуленка в город не было времени. Наша Находка, так мы назвали косуленка, научилась пить через соску молоко, прывыкла к нам и весело бегала по пасеке, как будто здесь родилась и никогда не жила в горах.
Через несколько дней на пасеку пришла грузовая машина за медом. В этой машине я и повез Находку в город. Косуленок спокойно лежал, поглядывая вперед. Но едва мы успели отъехать от пасеки, как раздалось громкое шипенье лопнувшей камеры, и машина остановилась, завизжав тормозами. Надо было менять колесо. Мы вылезли из кабины и выпустили Находку. Она тыкалась носом в наши колени, прося соску и, казалось, не собиралась никуда отходить. Я решил помочь шоферу. Но через несколько минут, вспомнив о косуленке, встревожился: его нигде не было видно. Я растерянно оглянулся: на склоне горы, среди высокой травы, испуганно закричали какие-то птички и замелькала пестрая спинка косуленка.
— Находка, Находка! — звал я, потряхивая пузырьком с соской, но косуленок пробирался в траве все выше и выше, не обращая на меня никакого внимания. Я торопливо начал подниматься в гору. В горле у меня пересохло, в голове шумело; однако я продолжал бежать и, конечно, потерял бы Находку, если бы не сообразил бросить фуражку. Она упала впереди косуленка в траву, испугав его. Находка шарахнулась обратно, прямо мне под ноги.
До самого города я не выпускал больше косуленка из рук.
* * *
Машина быстро бежит по покрытой щебнем дороге вдоль реки Или. Прибрежные тростниковые заросли длинными языками уходят в степь, машина ныряет в них и мчится по узкому коридору. Яркие фазаны то и дело поднимаются из тростников. Кое-где дорогу пересекают свежие следы кабанов и косуль. Чем дальше уходит машина от Или, тем местность становится пустыннее. Изредка лишь взлетают степные рябки-бульдуруки.
Солнце уже начало опускаться к горизонту, когда машина подъехала к яркому зеленому пятну свежей травы у подножья гор. Небольшой прозрачный ручеек журчит в сочной траве и теряется в песках.
Мы спрятались в траве около родника.
Через полчаса вдали показались темные точки. Это — джейраны, пять самцов. Они идут друг за другом, поминутно останавливаясь и озираясь. Рогачи подходят все ближе. Вот они уже принялись жадно щипать траву около родника. До них не более ста шагов. Но нам нужно поймать джейранят, поэтому мы только фотографируем животных. Щелчок затвора фотоаппарата — и джейраны бешено мчатся прочь от родника. Вначале они скрылись за ближним бугром, потом показались еще раз и, наконец, исчезли совсем. Никаких признаков жизни, только журчит вода, перебегая по камешкам.
Раздается мелодичный свист, и у родника опускается стайка бульдуруков. Степные рябки пьют по-голубиному, не отрывая головы от воды. За первой стайкой прилетела вторая, третья. Напившись, они поспешно улетают. Каждая птица уносит в зобу с полстакана воды своим птенцам.
Близится закат. Из-за бугра выходит самка джейрана с двумя небольшими телятами. Она осторожно подходит к ручью и жадно пьет. Телята весело бегают по зеленой траве. Мы выпускаем из-за укрытия собаку. Начинается погоня. Самка с одним теленком быстро умчалась вперед, но другого собака завернула и погнала обратно к ручью. Вот она завертелась вокруг него, хрипло визжа: тугой намордник не дает ей раскрыть пасть. Когда мы подбежали и, схватив собаку, окружили джейраненка, он вдруг лег и вытянулся у кустика чия. Поймать его было очень легко.
Другие джейраны попали в зоопарк иначе. Мы ездили на машине по степи в полуденные часы и замечали, где вскакивают с дневных лежек самки джейранов, вспугнутые нами. Собака в наморднике быстро отыскивала около этого места теленка.
* * *
Выше альпийских лугов — только скалы и каменные россыпи. По северным склонам еще лежит снег, а южные поросли жесткой густой травкой. Это типец — любимый корм архаров и горных козлов. Здесь по утрам пасутся самки архаров с ягнятами. Мы приехали сюда за ними.
Приходится расставаться с лошадьми: выше в горах для них не будет корма. Расседланные и спутанные, они с жадностью щиплют типец.
Солнце уже поднялось высоко, мы прошли несколько перевалов; но только свежие следы горных козлов и архаров показывают, что они где-то тут, рядом. К вершинам перевалов приходится не подходить, а подползать и, высунувшись из-за камня, долго внимательно осматривать противоположный склон горы. Архары могут лежать близко, но заметить их трудно: окраска их шкур сливается с цветом камней.
Мы устали. Рубашки прилипли к телу, стучит в висках и сильно бьется сердце. Одна щель сменяет другую, но за каждым перевалом пусто. Все готовы повернуть обратно к лошадям.
Наш проводник, старый охотник Казакпай, легко идет вперед, а мы перед очередным перевалом в изнеможении валимся на камни. Казакпай осматривает следующий склон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9