— Мак сурово усмехнулся. — Пока тебе везло, парень, но сего дня твоему везению едва не пришел конец.
Если Мак произносил в день более шести—семи слов, это уже было достойно удивления. Я налил ему виски, и при этом у меня мелькнула мысль: не многовато ли он знает обо мне? Ну а что знаю о нем я? Да почти ничего. Хотя нет, почти все, что можно узнать о человеке, если пройдешь вместе с ним через труднейшие испытания и занимаешься делами, которые не укладываются в дамки закона. Не это ли связывает людей в трущобах Глазго, где родился Мак? Ну а что связывает нас? Взаимная выгода или преданность — преданность воришки своей банде, существующая лишь до тех пор, пока вожак аккуратно выдает каждому со участнику его долю? Как бы ни было. Маку было известно слишком много.
— В машинном отделении незначительные повреждения, — заметил он, принимая от меня на полненный стакан. — Не беспокойтесь об этом — они легко устранимы.
— Отсюда следует, что мы отделались легким испугом, — за смеялся Джон. — Ну а как ты чувствовал себя в своей норе, когда нас начало поджаривать?
— Так, словно кто-то подставил мне под ягодицы паяльную лампу.
— К утру, надеюсь, ты приведешь все в порядок? — спросил я.
Мак долго с мрачным видом смотрел на меня.
— Можешь не сомневаться, — наконец ответил он. — А где мы были сегодня утром, парень? Где-нибудь недалеко от того места?
«Черт бы набрал этого Мака!» — мысленно ругнулся я. У меня и без того забот полон рот, чтобы еще удовлетворять его чрезмерное любопытство. Нет, положительно, он знает чертовски много!
— Джон, налить тебе еще? — спросил я, чтобы выиграть время.
В дверь каюты громко постучали, и это избавило меня от необходимости отвечать Маку. Я встал и открыл дверь. Передо мной стоял полицейский.
— Кто из вас капитан Макдональд? — спросил он по-бурски.
— Он перед вами, — ответил я на том же языке. — Входите.
— Сержант Вентер, — представился полицейский.
— Это мой первый помощник мистер Джон Герланд и мой инженер-механик Макфадден. Они не говорят по-бурски. Может, мы перейдем на английский?
Я заговорил по-английски с подчеркнуто южноафриканским акцентом, как делал всегда, когда бывал в портах.
— Хотите выпить, сержант? — спросил я с напускным добродушием. — Виски или что-нибудь получше?
Я достал бутылку старого коньяка.
— Бог мой! — восхищенно воскликнул полицейский, увидев ярлык на бутылке. — Конечно, только этого!
Вентер взял стакан, отхлебнул большой глоток и, бросив свой шлем на стол, со вздохом облегчения опустился на стул.
— Вы знаете, капитан, — заговорил он, — мне приказано уточнить, при каких обстоятельствах ухитрился утонуть этот мерзавец из вашей команды.
Я быстро взглянул на Джона — он уже знал от меня, что сразу по прибытии в порт я через посыльного, официально уведомил местную полицию о гибели одного из наших матросов.
— Сейчас принесу карты, — поднялся Джон.
— А я покажу вам точное место, где он бросился за борт. Это случилось во время извержения подводного вулкана.
— Да не торопитесь вы! — за протестовал сержант. — Давайте сначала выпьем. Вот это коньяк!.. Матрос, надеюсь, не белый?
— Негр… Мы шли полным ходом, хотели поскорее миновать островки, которые вылезали из моря буквально на наших глазах. И тут этот самый матрос, Шиллинг по фамилии, вдруг с перепугу прыгнул за борт и поплыл к торчавшей поблизости скале. Больше мы его не видели.
— Ну и болван он, этот ваш Шиллинг! — поморщился Вентер. — И что ему взбрело в голову сигать в море?
— …Вернуться на судно он уже никак не мог, — продолжал я. — Мы шли, я уже говорил вам, на полной скорости, а тут еще нас ударила большая волна.
— Да что там! — махнул рукой Вентер. — В порту полным-полно всякого сброда, так что вы без труда найдете замену.
— Еще коньяку?
— Не возражаю. Замечательный напиток.
Джон незаметно вышел и некоторое время отсутствовал — как раз столько, сколько потребовалось ему, чтобы сделать необходимые пометки на карте, с которой он и вернулся в каюту. Наш курс (примерно милях в ста пятидесяти от того места, где мы действительно находились!) был аккуратно помечен крестиками, как и вновь появившаяся цепочка островов, что ни у кого не могло вызвать подозрений, поскольку такие сюрпризы здесь не редкость.
— Мы находились примерно в точке, соответствующей двадцати градусам пятидесяти минутам южной… — сухо и деловито начал Джон, сразу вызвав в моей памяти сцену заседания трибунала военно-морских сил.
— Бог ты мой! — воскликнул Вентер. — Да я все равно ничего не смыслю в таких тонкостях и даже не знаю, как это записать! Скажите мне что-нибудь попроще, и я внесу в свой рапорт.
— А что, состоится следствие? — как можно равнодушнее поинтересовался я.
— Простая формальность. Скажите, где все случилось, я напишу рапорт своему майору, только и всего. Пустая трата времени, но так уж положено.
У Джона вырвался вздох облегчения. Ему явно претила необходимость объяснять происшествие с помощью сфальсифицированных карт.
— Я бы сказал так: «Милях в ста пятидесяти к северо—северо—западу от Валвис-бей…»
Вентер пролил несколько капель коньяка на свой блокнот, с чувством слизнул их и продолжал писать. Мак с отвращением смотрел на него. Вентер тщательно записал все подробности случившегося.
— Ваше имя, капитан Макдональд?
— Джеффри.
Имя он записал неправильно, но я не стал его поправлять, меня вполне устраивала эта ошибка. На всякий случай.
— Гражданин Южно-Африканского Союза?
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы иностранец так говорил по-бурски? — нагловато ответил я, переходя на этот язык и сам ужасаясь своему акценту; Вентер, однако, и бровью не повел. — Я родился в Оранжевой Республике.
— Вот как! А я в Трансваале. Давайте-ка выпьем по этому поводу.
Я наполнил его стакан.
— Ваше здоровье! Я бы не возражал, ребята, подольше побыть с вами и выпить как следует, но… служба!
На этот раз и Мак вздохнул с облегчением. Вентер взял свой шлем.
— Ну я пошел. Пока, ребята!
Я проводил полицейского до трапа, а вернувшись, застал Джо на буквально изнемогающим от смеха.
— Вот как нужно заводить друзей! — едва смог вымолвить он. — Вот как надо обхаживать их! Ну и ну! По-моему, его ни капли не заинтересовала вся эта история, а?
— Вот и хорошо. Мы сумели легко доказать Вентеру, что были только в открытом океане.
— Так-то оно так, — растягивая слова, ответил Мак. — Вы можете доказывать это и мне. Но все же, если учесть, что я и сам видел кое-что, то, может, вы скажете мне, хотя бы для интереса, где же мы все-таки были?
— У Берега скелетов, Мак, — резко бросил я.
— Да?.. Это все, что я хотел знать…
Мы ощутили легкий толчок, когда шлюпка, управляемая чьими — то неопытными руками, стукну лась о борт «Этоши». В наступившем молчании я с особой силой почувствовал беспокойство, не покидавшее меня все утро. А тут еще Мак со своим многозначительным «Да?». Теперь он, конечно, будет размышлять над моим ответом…
Но все же, кто мог пожаловать на «Этошу»? Во всяком случае, не полиция, в этом я не сомневался.
На палубе послышались тяжелые шаги. Мы поджидали неизвестного визитера стоя, с наполненными стаканами в руках. Напряжение, в котором мы пребывали все последние часы, заставляло нас заранее отнестись к нему, кем бы он ни оказался, как к незваному гостю.
По доносившимся до нас шагам мы слышали, как он поднялся по трапу, в нерешительности постоял на месте, потом направился к моей каюте. Не ожидая стука, я распахнул дверь.
Наша тревога, вызванная по явлением на «Этоше» столь позднего посетителя, еще более обострившееся нервное напряжение, о котором я упоминал и которое уже не покидало нас в течение всех последующих бурных событий, полностью оправдывались тем, что я узнал позже об этом высоком сутулом человеке. У него были волосы песочного цвета, начавшие седеть на висках, и серые глаза. Он мог бы остаться незамеченным среди многих других ничем не примечательных людей, если бы не жестокое выражение лица и почти беззвучное и какое-то мрачное хихиканье, которое я всегда вспоминаю со страхом.
— Капитан Макдональд? — с просил он с едва заметным немецким акцентом.
— Да, — холодно ответил я. Он помолчал, обежав все, что было в каюте, быстрым оценивающим взглядом, потом протянул мне руку и представился:
— Стайн. Доктор Альберт Стайн.
Я не пригласил его войти и молча стоял. Если он явился в связи с утренними событиями, ему придется немедленно уносить ноги.
— Можно войти? — спросил он. В глазах Стайна читалось дружелюбие, но его выдавали челюсти — точь-в-точь такие же, как у тех странных созданий, что попадаются иногда в тралы в морских глубинах и, оказавшись на палубе, до последнего издыхания пытаются перегрызть стальную сетку.
Я продолжал молчать, не скрывая своего раздражения.
Стайн взглянул на Джона и Мака.
— Я не имел чести…
— Мой помощник и инженер-механик, — коротко представил я обоих.
— У вас замечательное судно, — заявил Стайн, протягивая руку Маку. — Вы должны гордиться, что работаете механиком на таком замечательном судне. Оснащено, полагаю, достаточно мощными двигателями, не так ли?
Мак сделал вид, что не заметил протянутой руки, и я мысленно поблагодарил его за это.
— Машины из Хамбера, но я предпочел бы машины из Клайда.
— Ну, понятно, гордость шотландца! — дружески заметил Стайн. — Два шотландца и англичанин на таком чудесном кораблике!
— Я — южноафриканец, — заметил я, налегая на южноафриканский акцент.
— Но ваш помощник — англичанин? И судно английское, да? Именно англичане строят такие быстроходные суда.
Стайн склонился в учтивом поклоне, но его глаза продолжали бегать по каюте.
— Чем могу быть полезен, доктор Стайн? — сухо спросил я. — Не для того же вы приехали, чтобы восхищаться моим судном. А если за этим, то… — и я указал в сторону берега.
— Что вы, что вы! — запротестовал Стайн. — Я приехал по делу!
Мы продолжали стоять.
— Если по делу, давайте обсудим его как-нибудь в другой раз, и не здесь, а на берегу. Я продаю рыбу только по договорам.
— Я ученый, а не рыботорговец, — улыбнулся Стайн; честное слово, этой улыбке я предпочел бы прикосновение ската! — Я хочу поговорить с вами о ловле жуков.
Как бы странно ни прозвучало заявление Стайна, он совсем не походил на чудаковатого охотника за жуками. — Причем это дело мне хоте лось бы обсудить с глазу на глаз, — добавил он, многозначительно посмотрев на Джона и Мака.
— Они мои близкие друзья, можете говорить все, что вам заблагорассудится.
— Друзья… Какой счастливый кораблик!.. Так вот, я хочу отправиться с вами в короткую поездку для ловли жуков.
— Жуков в Атлантике не ловят, — хмуро улыбнулся Джон. — В Атлантике можно поймать что угодно, только не жуков.
— Знаю, — небрежно ответил Стайн. — Но я хочу отправиться на вашем судне вдоль побережья в поисках жуков, точнее говоря, одного особенного жука.
Я пожал плечами.
— И вы хорошо заработаете, — продолжал Стайн. — Пятьсот фунтов…
— …Видите ли, — поколебавшись, продолжал Стайн, — когда мне захотелось найти нужного мне жука, я отправился к людям, знающим толк в судах, и попросил назвать лучшее судно в Валвис-бее. Мне сказали: «Этоша». Но это не все, чего я хочу. Возможно, «Этоша» действительно лучшее судно, но всего важнее для меня — кто ее капитан. И я спросил, кто из капитанов рыболовецких судов лучше всех знает местные воды. Мне говорят: Макдональд с «Этоши». Вот почему я здесь и предлагаю пятьсот фунтов за рейс.
— И куда же вы хотите отправиться за свои пятьсот фунтов? В Южную Америку?
— Нет. Я попросил бы высадить меня на Берег скелетов.
Я расхохотался:
— Ну и шутник же! Да знаете ли вы, что стоит мне шепнуть кому-нибудь хоть одно словечко о вашем предложении, которое вы к тому же сделали при свидетелях, как за каждым вашим шагом будут следить во все глаза.
— Вряд ли вы так поступите, — спокойно отозвался Стайн.
— А почему бы и нет?
Стайн долго не спускал с меня пристального взгляда, потом сказал:
— Ручаться не могу, но думаю, что никому ничего вы не скажете. Почему? Я исхожу из того, что вижу. А вижу я отличное, красивое судно, на котором можно хорошо зарабатывать. Все утверждают, что «Этоша» способна развивать высокую скорость, однако никто не видел, чтобы она делала больше двенадцати узлов. Я задаю механику невинный вопрос насчет двигателей, а он, вместо того чтобы восхищаться ими, толкует мне что-то о Хамбере и Клайде… Да, — внезапно перебил он самого себя, — говорят, у вас сегодня упал за борт и погиб один из матросов?
Мое терпение иссякло.
— Да, да, да! — крикнул я. — И еще кое-кто может полететь сейчас за борт… Немедленно убирайтесь вон!
— Такой уж я человек, что всегда доискиваюсь до сути происходящего, — невозмутимо проговорил Стайн, — но я, господа, кажется, напрасно отнимаю у вас время. Может, вы передумаете?
— Вон! — повторил я.
— Ну что ж…
Стайн повернулся и ушел.
Тягостное впечатление от этого визита вскоре переросло в нечто худшее, особенно после одного неприятного эпизода, случившегося с нами во время промысла. Стайн действительно оказался предвестником всяческих бед и несчастий.
Все началось на следующий день, когда мои попытки достать новые шлюпки взамен потерянных ни к чему не привели. Мне пришлось довольствоваться лодкой с острым носом и острой кормой. Она годилась для плавания в прибое, но не для работы в открытом море. Нехватка шлюпок сыграла роковую роль в последующих событиях, закончившихся гибелью нескольких человек.
…На рассвете мы вытравили сеть, и «Этоша» не спеша, как полицейский на своем участке, патрулировала Южную Атлантику. Судно медленно скользило среди легкой зыби под лучами солнца, уходившего в море далеко на западе, там, где лежал остров Св. Елены.
Мы поймали довольно много сардин и трески, но хорошая рыба в трал не шла, хотя в этом районе богатые планктоном течения из Антарктики встречаются с теплыми водами тропиков.
— Мы тут прямо как на прогулочной яхте, — лениво зевнул Джон; он почти лежал на релингах мостика, время от времени обводя взглядом пустынный горизонт. — Никого и ничего, одни-одинешеньки…
Простор окружающей нас водной пустыни, спокойствие и тишина наступающего вечера вы теснили у меня из головы мысли о Стайне, и я хотел только этого покоя и этой тишины.
— Мы, кажется, несколько отклонились к югу, — пробормотал я. — Вода здесь, пожалуй, холодновата для рыбы.
— Счастливые планктончики! — засмеялся Джон. — Ничто не угрожает их одноклеточному существованию!.. Послушай, но мы можем проболтаться тут без толку целую неделю… Это еще что? Кажется, кто-то не прочь составить нам компанию!
Я посмотрел в том направлении, куда показывал Джон, и увидел на юго-западе, у самого горизонта, белое пятнышко. Наблюдательность и постоянная бдительность, присущие каждому моряку-подводнику, поистине стали второй натурой Джона.
Взяв бинокль, я навел его на поднимавшийся из моря белый треугольничек.
— Ну вот и пираты пожаловали, — заметил я шутливо. — Парусник на горизонте! Всем быть начеку — того и гляди ринутся на абордаж!..
Джон продолжал наблюдать за быстро увеличивающимся парусом.
— Мчатся как на крыльях! — одобрительно заметил он. — Готов поклясться, это шкипер из Людерица. Да, это же «Пиккевин»!
Я не отрываясь смотрел в бинокль.
— Попутным ветром идут. Так… Теперь они изменил и курс и, кажется, идут на сближение.
— Хотелось бы мне взглянуть на этот парусник, когда и он, и капитан были еще молоды! — воскликнул Джон, любуясь кораблем, идущим под всеми парусами. — Нет, что ни говори, превосходный моряк этот Хендрикс!
— Недаром его предками были малайцы, уж они-то знали море.
Теперь мы уже видели все три мачты парусника, хотя его корпус, окрашенный темной краской, еще был плохо различим.
— «Пиккевин» так стар, — снова заговорил Джон, — что у него могут рухнуть мачты, если Хендрикс забудет об осторожности. Я прямо-таки ненавижу его за эти топсели. Вот уж никогда не предполагал, что увижу «Пиккевин» с тремя кливерами! У этой старой калоши, как вид но, все еще хороший корпус, если она выдерживает столько парусов.
Я с улыбкой слушал брюзжание Джона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Если Мак произносил в день более шести—семи слов, это уже было достойно удивления. Я налил ему виски, и при этом у меня мелькнула мысль: не многовато ли он знает обо мне? Ну а что знаю о нем я? Да почти ничего. Хотя нет, почти все, что можно узнать о человеке, если пройдешь вместе с ним через труднейшие испытания и занимаешься делами, которые не укладываются в дамки закона. Не это ли связывает людей в трущобах Глазго, где родился Мак? Ну а что связывает нас? Взаимная выгода или преданность — преданность воришки своей банде, существующая лишь до тех пор, пока вожак аккуратно выдает каждому со участнику его долю? Как бы ни было. Маку было известно слишком много.
— В машинном отделении незначительные повреждения, — заметил он, принимая от меня на полненный стакан. — Не беспокойтесь об этом — они легко устранимы.
— Отсюда следует, что мы отделались легким испугом, — за смеялся Джон. — Ну а как ты чувствовал себя в своей норе, когда нас начало поджаривать?
— Так, словно кто-то подставил мне под ягодицы паяльную лампу.
— К утру, надеюсь, ты приведешь все в порядок? — спросил я.
Мак долго с мрачным видом смотрел на меня.
— Можешь не сомневаться, — наконец ответил он. — А где мы были сегодня утром, парень? Где-нибудь недалеко от того места?
«Черт бы набрал этого Мака!» — мысленно ругнулся я. У меня и без того забот полон рот, чтобы еще удовлетворять его чрезмерное любопытство. Нет, положительно, он знает чертовски много!
— Джон, налить тебе еще? — спросил я, чтобы выиграть время.
В дверь каюты громко постучали, и это избавило меня от необходимости отвечать Маку. Я встал и открыл дверь. Передо мной стоял полицейский.
— Кто из вас капитан Макдональд? — спросил он по-бурски.
— Он перед вами, — ответил я на том же языке. — Входите.
— Сержант Вентер, — представился полицейский.
— Это мой первый помощник мистер Джон Герланд и мой инженер-механик Макфадден. Они не говорят по-бурски. Может, мы перейдем на английский?
Я заговорил по-английски с подчеркнуто южноафриканским акцентом, как делал всегда, когда бывал в портах.
— Хотите выпить, сержант? — спросил я с напускным добродушием. — Виски или что-нибудь получше?
Я достал бутылку старого коньяка.
— Бог мой! — восхищенно воскликнул полицейский, увидев ярлык на бутылке. — Конечно, только этого!
Вентер взял стакан, отхлебнул большой глоток и, бросив свой шлем на стол, со вздохом облегчения опустился на стул.
— Вы знаете, капитан, — заговорил он, — мне приказано уточнить, при каких обстоятельствах ухитрился утонуть этот мерзавец из вашей команды.
Я быстро взглянул на Джона — он уже знал от меня, что сразу по прибытии в порт я через посыльного, официально уведомил местную полицию о гибели одного из наших матросов.
— Сейчас принесу карты, — поднялся Джон.
— А я покажу вам точное место, где он бросился за борт. Это случилось во время извержения подводного вулкана.
— Да не торопитесь вы! — за протестовал сержант. — Давайте сначала выпьем. Вот это коньяк!.. Матрос, надеюсь, не белый?
— Негр… Мы шли полным ходом, хотели поскорее миновать островки, которые вылезали из моря буквально на наших глазах. И тут этот самый матрос, Шиллинг по фамилии, вдруг с перепугу прыгнул за борт и поплыл к торчавшей поблизости скале. Больше мы его не видели.
— Ну и болван он, этот ваш Шиллинг! — поморщился Вентер. — И что ему взбрело в голову сигать в море?
— …Вернуться на судно он уже никак не мог, — продолжал я. — Мы шли, я уже говорил вам, на полной скорости, а тут еще нас ударила большая волна.
— Да что там! — махнул рукой Вентер. — В порту полным-полно всякого сброда, так что вы без труда найдете замену.
— Еще коньяку?
— Не возражаю. Замечательный напиток.
Джон незаметно вышел и некоторое время отсутствовал — как раз столько, сколько потребовалось ему, чтобы сделать необходимые пометки на карте, с которой он и вернулся в каюту. Наш курс (примерно милях в ста пятидесяти от того места, где мы действительно находились!) был аккуратно помечен крестиками, как и вновь появившаяся цепочка островов, что ни у кого не могло вызвать подозрений, поскольку такие сюрпризы здесь не редкость.
— Мы находились примерно в точке, соответствующей двадцати градусам пятидесяти минутам южной… — сухо и деловито начал Джон, сразу вызвав в моей памяти сцену заседания трибунала военно-морских сил.
— Бог ты мой! — воскликнул Вентер. — Да я все равно ничего не смыслю в таких тонкостях и даже не знаю, как это записать! Скажите мне что-нибудь попроще, и я внесу в свой рапорт.
— А что, состоится следствие? — как можно равнодушнее поинтересовался я.
— Простая формальность. Скажите, где все случилось, я напишу рапорт своему майору, только и всего. Пустая трата времени, но так уж положено.
У Джона вырвался вздох облегчения. Ему явно претила необходимость объяснять происшествие с помощью сфальсифицированных карт.
— Я бы сказал так: «Милях в ста пятидесяти к северо—северо—западу от Валвис-бей…»
Вентер пролил несколько капель коньяка на свой блокнот, с чувством слизнул их и продолжал писать. Мак с отвращением смотрел на него. Вентер тщательно записал все подробности случившегося.
— Ваше имя, капитан Макдональд?
— Джеффри.
Имя он записал неправильно, но я не стал его поправлять, меня вполне устраивала эта ошибка. На всякий случай.
— Гражданин Южно-Африканского Союза?
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы иностранец так говорил по-бурски? — нагловато ответил я, переходя на этот язык и сам ужасаясь своему акценту; Вентер, однако, и бровью не повел. — Я родился в Оранжевой Республике.
— Вот как! А я в Трансваале. Давайте-ка выпьем по этому поводу.
Я наполнил его стакан.
— Ваше здоровье! Я бы не возражал, ребята, подольше побыть с вами и выпить как следует, но… служба!
На этот раз и Мак вздохнул с облегчением. Вентер взял свой шлем.
— Ну я пошел. Пока, ребята!
Я проводил полицейского до трапа, а вернувшись, застал Джо на буквально изнемогающим от смеха.
— Вот как нужно заводить друзей! — едва смог вымолвить он. — Вот как надо обхаживать их! Ну и ну! По-моему, его ни капли не заинтересовала вся эта история, а?
— Вот и хорошо. Мы сумели легко доказать Вентеру, что были только в открытом океане.
— Так-то оно так, — растягивая слова, ответил Мак. — Вы можете доказывать это и мне. Но все же, если учесть, что я и сам видел кое-что, то, может, вы скажете мне, хотя бы для интереса, где же мы все-таки были?
— У Берега скелетов, Мак, — резко бросил я.
— Да?.. Это все, что я хотел знать…
Мы ощутили легкий толчок, когда шлюпка, управляемая чьими — то неопытными руками, стукну лась о борт «Этоши». В наступившем молчании я с особой силой почувствовал беспокойство, не покидавшее меня все утро. А тут еще Мак со своим многозначительным «Да?». Теперь он, конечно, будет размышлять над моим ответом…
Но все же, кто мог пожаловать на «Этошу»? Во всяком случае, не полиция, в этом я не сомневался.
На палубе послышались тяжелые шаги. Мы поджидали неизвестного визитера стоя, с наполненными стаканами в руках. Напряжение, в котором мы пребывали все последние часы, заставляло нас заранее отнестись к нему, кем бы он ни оказался, как к незваному гостю.
По доносившимся до нас шагам мы слышали, как он поднялся по трапу, в нерешительности постоял на месте, потом направился к моей каюте. Не ожидая стука, я распахнул дверь.
Наша тревога, вызванная по явлением на «Этоше» столь позднего посетителя, еще более обострившееся нервное напряжение, о котором я упоминал и которое уже не покидало нас в течение всех последующих бурных событий, полностью оправдывались тем, что я узнал позже об этом высоком сутулом человеке. У него были волосы песочного цвета, начавшие седеть на висках, и серые глаза. Он мог бы остаться незамеченным среди многих других ничем не примечательных людей, если бы не жестокое выражение лица и почти беззвучное и какое-то мрачное хихиканье, которое я всегда вспоминаю со страхом.
— Капитан Макдональд? — с просил он с едва заметным немецким акцентом.
— Да, — холодно ответил я. Он помолчал, обежав все, что было в каюте, быстрым оценивающим взглядом, потом протянул мне руку и представился:
— Стайн. Доктор Альберт Стайн.
Я не пригласил его войти и молча стоял. Если он явился в связи с утренними событиями, ему придется немедленно уносить ноги.
— Можно войти? — спросил он. В глазах Стайна читалось дружелюбие, но его выдавали челюсти — точь-в-точь такие же, как у тех странных созданий, что попадаются иногда в тралы в морских глубинах и, оказавшись на палубе, до последнего издыхания пытаются перегрызть стальную сетку.
Я продолжал молчать, не скрывая своего раздражения.
Стайн взглянул на Джона и Мака.
— Я не имел чести…
— Мой помощник и инженер-механик, — коротко представил я обоих.
— У вас замечательное судно, — заявил Стайн, протягивая руку Маку. — Вы должны гордиться, что работаете механиком на таком замечательном судне. Оснащено, полагаю, достаточно мощными двигателями, не так ли?
Мак сделал вид, что не заметил протянутой руки, и я мысленно поблагодарил его за это.
— Машины из Хамбера, но я предпочел бы машины из Клайда.
— Ну, понятно, гордость шотландца! — дружески заметил Стайн. — Два шотландца и англичанин на таком чудесном кораблике!
— Я — южноафриканец, — заметил я, налегая на южноафриканский акцент.
— Но ваш помощник — англичанин? И судно английское, да? Именно англичане строят такие быстроходные суда.
Стайн склонился в учтивом поклоне, но его глаза продолжали бегать по каюте.
— Чем могу быть полезен, доктор Стайн? — сухо спросил я. — Не для того же вы приехали, чтобы восхищаться моим судном. А если за этим, то… — и я указал в сторону берега.
— Что вы, что вы! — запротестовал Стайн. — Я приехал по делу!
Мы продолжали стоять.
— Если по делу, давайте обсудим его как-нибудь в другой раз, и не здесь, а на берегу. Я продаю рыбу только по договорам.
— Я ученый, а не рыботорговец, — улыбнулся Стайн; честное слово, этой улыбке я предпочел бы прикосновение ската! — Я хочу поговорить с вами о ловле жуков.
Как бы странно ни прозвучало заявление Стайна, он совсем не походил на чудаковатого охотника за жуками. — Причем это дело мне хоте лось бы обсудить с глазу на глаз, — добавил он, многозначительно посмотрев на Джона и Мака.
— Они мои близкие друзья, можете говорить все, что вам заблагорассудится.
— Друзья… Какой счастливый кораблик!.. Так вот, я хочу отправиться с вами в короткую поездку для ловли жуков.
— Жуков в Атлантике не ловят, — хмуро улыбнулся Джон. — В Атлантике можно поймать что угодно, только не жуков.
— Знаю, — небрежно ответил Стайн. — Но я хочу отправиться на вашем судне вдоль побережья в поисках жуков, точнее говоря, одного особенного жука.
Я пожал плечами.
— И вы хорошо заработаете, — продолжал Стайн. — Пятьсот фунтов…
— …Видите ли, — поколебавшись, продолжал Стайн, — когда мне захотелось найти нужного мне жука, я отправился к людям, знающим толк в судах, и попросил назвать лучшее судно в Валвис-бее. Мне сказали: «Этоша». Но это не все, чего я хочу. Возможно, «Этоша» действительно лучшее судно, но всего важнее для меня — кто ее капитан. И я спросил, кто из капитанов рыболовецких судов лучше всех знает местные воды. Мне говорят: Макдональд с «Этоши». Вот почему я здесь и предлагаю пятьсот фунтов за рейс.
— И куда же вы хотите отправиться за свои пятьсот фунтов? В Южную Америку?
— Нет. Я попросил бы высадить меня на Берег скелетов.
Я расхохотался:
— Ну и шутник же! Да знаете ли вы, что стоит мне шепнуть кому-нибудь хоть одно словечко о вашем предложении, которое вы к тому же сделали при свидетелях, как за каждым вашим шагом будут следить во все глаза.
— Вряд ли вы так поступите, — спокойно отозвался Стайн.
— А почему бы и нет?
Стайн долго не спускал с меня пристального взгляда, потом сказал:
— Ручаться не могу, но думаю, что никому ничего вы не скажете. Почему? Я исхожу из того, что вижу. А вижу я отличное, красивое судно, на котором можно хорошо зарабатывать. Все утверждают, что «Этоша» способна развивать высокую скорость, однако никто не видел, чтобы она делала больше двенадцати узлов. Я задаю механику невинный вопрос насчет двигателей, а он, вместо того чтобы восхищаться ими, толкует мне что-то о Хамбере и Клайде… Да, — внезапно перебил он самого себя, — говорят, у вас сегодня упал за борт и погиб один из матросов?
Мое терпение иссякло.
— Да, да, да! — крикнул я. — И еще кое-кто может полететь сейчас за борт… Немедленно убирайтесь вон!
— Такой уж я человек, что всегда доискиваюсь до сути происходящего, — невозмутимо проговорил Стайн, — но я, господа, кажется, напрасно отнимаю у вас время. Может, вы передумаете?
— Вон! — повторил я.
— Ну что ж…
Стайн повернулся и ушел.
Тягостное впечатление от этого визита вскоре переросло в нечто худшее, особенно после одного неприятного эпизода, случившегося с нами во время промысла. Стайн действительно оказался предвестником всяческих бед и несчастий.
Все началось на следующий день, когда мои попытки достать новые шлюпки взамен потерянных ни к чему не привели. Мне пришлось довольствоваться лодкой с острым носом и острой кормой. Она годилась для плавания в прибое, но не для работы в открытом море. Нехватка шлюпок сыграла роковую роль в последующих событиях, закончившихся гибелью нескольких человек.
…На рассвете мы вытравили сеть, и «Этоша» не спеша, как полицейский на своем участке, патрулировала Южную Атлантику. Судно медленно скользило среди легкой зыби под лучами солнца, уходившего в море далеко на западе, там, где лежал остров Св. Елены.
Мы поймали довольно много сардин и трески, но хорошая рыба в трал не шла, хотя в этом районе богатые планктоном течения из Антарктики встречаются с теплыми водами тропиков.
— Мы тут прямо как на прогулочной яхте, — лениво зевнул Джон; он почти лежал на релингах мостика, время от времени обводя взглядом пустынный горизонт. — Никого и ничего, одни-одинешеньки…
Простор окружающей нас водной пустыни, спокойствие и тишина наступающего вечера вы теснили у меня из головы мысли о Стайне, и я хотел только этого покоя и этой тишины.
— Мы, кажется, несколько отклонились к югу, — пробормотал я. — Вода здесь, пожалуй, холодновата для рыбы.
— Счастливые планктончики! — засмеялся Джон. — Ничто не угрожает их одноклеточному существованию!.. Послушай, но мы можем проболтаться тут без толку целую неделю… Это еще что? Кажется, кто-то не прочь составить нам компанию!
Я посмотрел в том направлении, куда показывал Джон, и увидел на юго-западе, у самого горизонта, белое пятнышко. Наблюдательность и постоянная бдительность, присущие каждому моряку-подводнику, поистине стали второй натурой Джона.
Взяв бинокль, я навел его на поднимавшийся из моря белый треугольничек.
— Ну вот и пираты пожаловали, — заметил я шутливо. — Парусник на горизонте! Всем быть начеку — того и гляди ринутся на абордаж!..
Джон продолжал наблюдать за быстро увеличивающимся парусом.
— Мчатся как на крыльях! — одобрительно заметил он. — Готов поклясться, это шкипер из Людерица. Да, это же «Пиккевин»!
Я не отрываясь смотрел в бинокль.
— Попутным ветром идут. Так… Теперь они изменил и курс и, кажется, идут на сближение.
— Хотелось бы мне взглянуть на этот парусник, когда и он, и капитан были еще молоды! — воскликнул Джон, любуясь кораблем, идущим под всеми парусами. — Нет, что ни говори, превосходный моряк этот Хендрикс!
— Недаром его предками были малайцы, уж они-то знали море.
Теперь мы уже видели все три мачты парусника, хотя его корпус, окрашенный темной краской, еще был плохо различим.
— «Пиккевин» так стар, — снова заговорил Джон, — что у него могут рухнуть мачты, если Хендрикс забудет об осторожности. Я прямо-таки ненавижу его за эти топсели. Вот уж никогда не предполагал, что увижу «Пиккевин» с тремя кливерами! У этой старой калоши, как вид но, все еще хороший корпус, если она выдерживает столько парусов.
Я с улыбкой слушал брюзжание Джона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19