– Там Плант, и, даже изойди он кровью до смерти, они, я уверена не пошлют за доктором. Плант не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что он ранен. Но, увидев вас, они обрадуются и поймут, как я права.
Хамфри обрадовала просьба Летти о помощи, ибо теперь он впервые пребывал в кафе в качестве профессионала, был нужен как врач, а не просто терпим как посетитель.
– Разумеется, я все сделаю, – постарался успокоить девушку Хамфри.
– Вероятно, дела не так плохи, как вам кажется.
– Тетя Тирза не может остановить кровь, – отозвалась Летти таким тоном, словно все, с чем не в состоянии справиться всемогущая миссис Роуэн, было крайне серьезным и редкостным явлением.
– Пойдемте сюда, так ближе.
Она повернулась и нырнула в темный коридор. Послышался щелчок поворачиваемой дверной ручки, и Летти сказала:
– Осторожнее, тут две ступеньки вниз.
Рука девушки нашла руку Хамфри, и каждый нерв в его теле тотчас же напрягся. Однако прикосновение Летти было лишено какого-либо чувства, и, открыв вторую дверь, из-за которой упал луч света, разогнавший темноту, она сразу же попыталась высвободиться. Но Хамфри в невольном порыве стиснул ее пальцы, и они вошли в кухню, держась за руки.
Однако этого никто не заметил. Миссис Роуэн и ее дочери, бледные и взволнованные, хлопотали над откинувшимся в кресле Плантом, его лицо имело цвет кипяченого молока, а сонный застывший взгляд напомнил Хамфри теорию, согласно которой смерть от кровотечения была легчайшей и наименее болезненной. Рукав Планта был закатан до локтя, а запястье и кисть скрывало полотенце, насквозь пропитавшееся кровью. На столике позади кресла лежала куча уже использованных полотенец.
Миссис Роуэн повернула голову. Выражение испуга на ее лице сменилось облегчением.
– Мистер Дрисколл порезался, – дала она ненужное объяснение.
– Отойди, Кэти, и дай доктору Шедболту взглянуть на рану.
Хамфри поднял руку Планта на уровень спинки кресла и снял с нее полотенце. «Неудивительно, что женщины так бледны», – подумал он. На первый взгляд казалось, будто кисть намеревались отделить от запястья. Скверное зрелище даже для врача, однако рана не представляла особой сложности. Зажав пальцем кровоточащую артерию, Хамфри бросил через плечо:
– Дайте мне кусок бечевки или ленты – чего-нибудь, пригодного для перевязки. И еще деревянную ложку или маленький вертел.
Летти протянула ему голубую ленту, резким движением выдернув ее из своих волос. Девушка так торопилась, что на ленте осталась длинная каштановая прядь. Кэти подала ложку. Через три секунды наспех изготовленный жгут был на нужном месте.
– А теперь, – продолжал распоряжаться Хамфри, – мне нужна чашка черного кофе с чайной ложкой бренди и ваша корзинка для рукоделия, Кэти. Миссис Роуэн, если хотите, можете держать чашку. Остальных прошу отойти.
До чего приятно было, пусть всего на несколько минут, почувствовать себя человеком, пользующимся в этом доме верховной властью. Не менее приятно продемонстрировать свой опыт перед миссис Роуэн, всегда снисходительно обращавшейся с Хамфри, перед Сузи и Кэти, которые в этот шумный субботний вечер не удостоили его ни единым взглядом, и самое главное – перед Летти, хотя и по причинам совсем иного свойства. Однако в поведении Хамфри не ощущалось никаких признаков этого юношеского тщеславия. Он работал так, словно, кроме него и Планта, в целом мире не было ни единой души. Когда рана была зашита и забинтована, а рука покоилась на перевязи, изготовленной из шарфа, молодой человек облегченно вздохнул и повернулся к Летти.
– Вы оказались правы – положение было отчаянным, – сказал он.
– Так что вы, несомненно, спасли ему жизнь.
Казалось, его слова разрушили чары. Все присутствующие шумно задышали и зашевелились. Даже Плант Дрисколл растянул свой обезьяний рот в карикатурной усмешке и вымолвил:
– Я вам очень признателен. Понятия не имел, что вы такой хороший хирург.
– Мы все вам очень благодарны, – произнесла миссис Роуэн, словно подводя итог.
Хамфри очутился среди хлопотавших вокруг него женщин. Кэти принесла ему кувшин горячей воды вымыть руки, Сузи приготовила свежее полотенце, а миссис Роуэн налила в стакан бренди.
– Уверена, вам нужно выпить, доктор Шедболт.
– А как насчет меня? – с кривой ухмылкой осведомился Плант.
– Вам снова кофе, – твердо заявил Хамфри, потягивая бренди и с одобрением наблюдая, как Летти наливает крепкий черный кофе, добавляет в него чайную ложку бренди и протягивает чашку Планту. При этом он ощущал, насколько напряжены все собравшиеся в кухне. О причине можно было догадаться благодаря намеку Летти. Теперь, после завершения операции, они опасались его вопросов. Наслаждаясь чувством власти, Хамфри ждал, пока Плант допьет кофе.
– А теперь, – сказал он и сделал паузу, дабы потешить себя, держа в напряжении присутствующих, – вы должны как можно скорее лечь в постель.
Миссис Роуэн, Кэти и Плант заговорили одновременно.
– Кровать для него готова, – поспешно произнесла миссис Роуэн.
– Ведь это фактически его второй дом.
– Подчиняюсь с величайшей охотой, – заявил Плант.
– У меня в духовке есть нагретый кирпич, – сказала Кэти.
– Подожди минуту, Плант, и я тебе помогу.
Взяв кусок фланели, она наклонилась, открыла духовку, вынула кирпич и ловко завернула его в ткань. Тем временем Летти подошла к, креслу Планта и предложила:
– Можете опереться на меня, Плант.
Хамфри, чья голова слегка кружилась от собственного триумфа и пары глотков бренди, эти слова показались трогательными и смелыми.
Хамфри подошел к Кэти и предложил:
– Я помогу вам.
– Нет, вы уже сделали достаточно, – быстро отозвалась та.
– Мы с Летти справимся сами, верно, Летти?
– Думаю, теперь ушел даже старый Даффл, – заговорила Сузи тоном человека, убежденного, что, раз их гостю не дали погибнуть на кухне от кровотечения, все снова стало хорошо.
– Пойду запру входную дверь.
Она направилась в переднюю часть дома, а Летти, Кэти и Плант медленно вышли в заднюю дверь, оставив Хамфри наедине с миссис Роуэн.
Женщина опустилась на скамью у камина и откинулась назад, даже не пригубив из стакана, который держала в руке, точно закончила работу, полностью истощившую ее силы. Она выглядела усталой и постаревшей. Хамфри тут же смягчился, отбросив свои подозрения насчет миссис Роуэн и памятуя, как достойно она вела себя в малоприятной ситуации.
– Вы очень устали, миссис Роуэн, – участливо промолвил он.
Хамфри произнес эти слова вполне искренне и ожидал соответствующей реакции. Но миссис Роуэн вздохнула с явным раздражением:
– Да я устала. Устала оттого, что на меня полагаются, но мне не доверяют. К примеру, сегодня вечером я не получила никаких объяснений. Плант просто явился в таком виде – вот и все. Уверена, в городе найдется немало людей, которые, если бы им отрезали голову, прибежали бы ко мне, ожидая, что я прикреплю ее на место От этого можно устать.
– Она подняла стакан, сделала большой глоток и улыбнулась:
– Я ценю вашу сдержанность. Что до моего любопытства, то оно, как обычно, останется неудовлетворенным. Плант никогда ничего мне не рассказывает, а я никогда не задаю ему вопросов. – В ее голосе послышались ехидные нотки.
– Планту повезло, как всегда. Он явился сюда, Летти пришло в голову обратиться к вам, и вы оказались в нужном месте. Вам следует прислать нам счет, доктор Шедболт.
– О, меня это не беспокоит, – заверил ее Хамфри. В самом деле, как он мог требовать деньги за работу, которая принесла ему такое колоссальное удовлетворение?
Интерес к нему миссис Роуэн вновь угас. Хамфри ждал Летти, чтобы пожелать ей доброй ночи, иначе он давно бы отправился домой, так как его здесь явно больше не задерживали. Он оставался в кухне, пока не вернулась Летти, а потом простился с миссис Роуэн и медленно двинулся к двери, глядя на девушку, как щенок, ожидающий ласки.
– Я провожу вас, – сказала Летти.
Хамфри и Летти снова оказались в маленькой прихожей, у задней двери. Полная луна поднялась уже высоко в небе, и весь мир купался в ее призрачном серебристом сиянии. Когда Летти открыла дверь, лунный свет коснулся ее бледного лица, и оно будто поплыло над тенями, словно белый цветок на темной воде. Это чарующее зрелище вкупе с ощущением близости девушки, винными парами и памятью о недавнем триумфе привело Хамфри в возбуждение, заставив на миг позабыть о чувстве ответственности за Летти. Дружеским жестом она положила ладонь на его руку и промолвила:
– Благодарю вас. Вы очень умный. Как чудесно быть таким умным и уметь спасать человеческие жизни! И спасибо за то, что похвалили меня.
При этих словах Хамфри точно горячей волной окатило – он наклонился и поцеловал девушку.
Ее губы остались холодны и безответны, она слегка отстранилась от него. Это было все равно, что целовать цветок. Но Хамфри еще никогда, даже в шутку, не целовал девушек, а потому оказался потрясен и взволнован этим кратким соприкосновением губ в той же мере, в какой более опытного мужчину возбудили бы тесные и горячие объятия. Теперь она знает о его чувствах и должна разделить их!
– О Летти, – сдавленным голосом произнес Хамфри.
– Я так люблю вас! Я полюбил вас в тот момент, когда впервые увидел в карете. Больше я не полюблю никого до конца своих дней!
Летти стояла молча и неподвижно. Она убрала ладонь с руки Хамфри, ее взгляд, выражение лица, линии фигуры свидетельствовали о страхе и настороженности – жалких и трогательных, ибо в них не было никакой нужды. Несколько секунд Хамфри выжидающе смотрел на нее, но инстинкт подсказывал ему не торопить события.
– Вы не сердитесь наа меня, Летти?
– Нет, но вы не должны поступать так в присутствии других. Они могут подумать, будто я… такая же, как Кэти и Сузи.
– Конечно! Я не сделаю ничего, что может вам не понравиться. Просто вы так прекрасны, и мне давно хотелось поцеловать вас, Летти! Я хоть немного… нравлюсь вам?
– Вы мне очень нравитесь, – быстро ответила девушка.
– Вы самый добрый и приятный человек, какого я когда-либо встречала. Но понимаете, я…
– О чем вы, Летти?
– Ну существует расстояние между человеком, который тебе нравится, и мужчиной, с которым ты целуешься и обнимаешься. Это расстояние нужно преодолеть.
Хамфри ощутил угрызения совести. Ведь он сам говорил доктору Коппарду, что Летти слишком молода, чтобы думать о подобных вещах. Нужно быть сдержанным и терпеливым, принялся внушать себе Хамфри, и эта мысль заставила его почувствовать себя зрелым и умудренным опытом мужчиной.
– Мне не следовало целовать вас и говорить о своей любви. Я просто неуклюжий болван. Теперь вам известны мои чувства, но знайте: я готов ждать годы, если необходимо. Больше я не поцелую вас, Летти, и не затрону эту тему, пока вы сами этого не захотите.
Девушка серьезно посмотрела на него.
– Благодарю вас, вы действительно мне очень нравитесь, но я…
– Она оборвала фразу, так как открылись ворота и тяжелые шаги застучали по каменным плитам двора.
Хамфри шагнул наружу, и вновь пришедший, увидев в дверях Летти, весело крикнул:
– Привет, милочка! Поджидаешь меня? – Заметив Хамфри, он добавил:
– Прошу прощения.
– Вас ждет Сузи, – холодно произнесла Летти.
– Тоже неплохо, – сказал мужчина, проходя в дом.
– Кто это? – спросил Хамфри.
– Приятель Сузи. Они зовут его Тэффи. По-моему, он просто ужасен. Ну, я должна идти спать. Спокойной ночи… Хамфри.
– Перед последним словом Летти немного помедлила и произнесла его с нервной тщательностью, как будто, назвав Хамфри по имени в тот миг, когда обращалась к нему за помощью, девушка считала невозможным вернуться к прежнему формальному обращению, особенно после всего произошедшего между ними. Впрочем, отсутствие непосредственности в ее тоне не помешало Хамфри вновь испытать радостное волнение.
Однако появление Тэффи разрушило границы замкнутого мирка его личных отношений с Летти, и, когда Хамфри возвращался домой через Эбби-Хилл, прежние назойливые мысли вновь завертелись у него у голове. Возможно, его побуждения были более честными, однако поведение ничем не отличалось от манеры вести себя прочих посетителей кафе. А если бы какой-нибудь другой мужчина поцеловал сжавшуюся от страха Летти?.. В данный момент ему следует беспокоиться не о том, любит ли его Летти или нет, а о том, как увести ее из этого дома. Хамфри успокаивал себя, вспоминая о весьма прохладной реакции Летти на его поцелуй. Слава богу, она абсолютно невинна, и подобная невинность не могла быть притворной, что бы там ни говорил доктор Коппард. А до Рождества и его визита в Слипшу остается всего десять дней.
С тех пор как Хамфри признался, что посещает кафе, он мог в любой час свободно входить и выходить через парадную дверь дома доктора Коппарда. При этом оба считали подобное положение вещей зловещим симптомом ухудшения их отношений.
Когда Хамфри возвратился домой этим вечером, старик уже собирался ложиться. Задержавшись на лестничной площадке, он перевесился через перила и окликнул ученика:
– Это ты, Хамфри? Жаль, что не вернулся немного раньше. Ты мог бы избавить меня от необходимости надевать ботинки. К тому же вызов оказался абсолютно бессмысленным. И как это люди не могут понять, что единственное тело, которое в состоянии ждать до следующего утра, – это мертвое тело?
– Его голос звучал ворчливо, но оживленно.
– Кто умер, сэр? – поинтересовался Хамфри. Из-за какого, хотелось бы ему знать, важного пациента старику пришлось снова надевать ботинки, покуда Хамфри демонстрировал свой опыт на таинственном раненом?
– Какой-то человек не из местных. Его, изрезанного вдоль и поперек, нашли под мостом на Форнем-роуд. Когда я пришел, он еще не успел остыть, но с первого взгляда было видно, что бедолага мертв.
– По-вашему, сэр, это убийство?
– Несомненно. И умер он еще до того, как оказался в воде, а руки у него были сплошь изрезаны, похоже, он отчаянно сопротивлялся. Очевидно, кто-то столкнул его в реку, надеясь, что тело отнесет течением. К сожалению, этого не произошло, а то констатировать смерть пришлось бы другому бедняге врачу.
В голосе старика слышалось искреннее веселье. Одной из его странностей было бессердечное отношение к умершим, Хамфри давно это подметил. Стоило даже весьма важному пациенту испустить дух, как доктор Коппард начинал вести себя так, словно между человеком, которого он лечил, и лежащим на кровати куском неподвижной плоти не существовало ни малейшей связи. Сначала подобное поведение шокировало Хамфри, но с годами он стал подозревать, что добродушный старик таким образом защищал себя от печальных реалий его профессии.
Однако в этот вечер Хамфри едва обратил внимание на несколько шокирующее поведение учителя. Его мысли были заняты человеком, тоже изрезанным ножом и не пожелавшим объяснять, как он получил рапу. Допустим, на двух людей напал третий, ранил одного и убив другого. В этом случае следовало ожидать, что выживший поднимет шум. Или два человека набросились друг на друга с ножами? А быть может, один напал на другого, и жертва ухватилась за нож, порезав себе руки и нанеся противнику серьезную рану, прежде чем нападавший вновь завладел ножом и нанес роковой удар?
Пройдя в свою комнату, Хамфри закрыл дверь и задумался. Фактически он потворствовал убийце. На мгновение эта мысль его ошеломила, но вскоре самооправдание начало свое целительное действие. В конце концов, он не может быть уверен, что существует связь между ранением Дрисколла и трупом в реке, решил Хамфри. Не следует делать поспешных выводов, возможно, это всего лишь совпадение. Но в глубине души он сознавал, что повод, побуждавший его к молчанию, сам по себе является аргументом против утешительных рассуждений. Хамфри обуревали мрачные, достаточно обоснованные подозрения, и хранить их в тайне он намеревался не из чувства справедливости или осторожности, а из страха. В былые дни он так бы не поступил.
Однако тот человек мертв, и ничто, даже арест убийцы, не вернет его к жизни. Справедливо ли рисковать ради мертвеца возможностью общаться с Летти и ее грядущим спасением из дома Роуэнов?
Хамфри разделся и лег в постель, продолжая спорить с самим собой. В поисках какого-либо оправдания он перебирал в памяти события минувшего вечера, с удовольствием вспоминая ловкость своих пальцев и почти с восторгом, пусть и сопровождающимся неуверенностью, – момент, когда он поцеловал Летти. После этого Хамфри вернулся к приятным размышлениям о близящемся Рождестве и возможной капитуляции матери. С этими мыслями он и заснул.
Глава 10
На следующее утро от миссис Нейлор прибежал мальчишка с сообщением, что старая леди умирает. День выдался промозглый, серое небо низко нависло над улицами, мутной мглой просачиваясь в души людей, которые, ежась от холода, брели по мокрым булыжникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21