Здесь сразу бросается в глаза принципиальное гносеологическое различие между гипотезой и теорией. Гипотеза носит вероятностный характер, а теория - знание достоверное.
Сам термин "теория" в литературе употребляется в двух смыслах. В широком смысле под теорией имеют в виду совокупность идей, направленных на истолкование и объяснение какого-либо явления, в более узком и специальном смысле теория есть высшая, самая развитая форма организации научного знания. В этом смысле она и анализируется ниже.
Если от гипотезы, как уже отмечалось, теория отличается своей достоверностью, то от других видов достоверного знания (от научных фактов) теория отличается своей строго логической организацией и своим объективным содержанием - отражением сущности явлений, общих законов их функционирования и развития. Поэтому только теория дает возможность понять объект познания в его внутренней связи и целостности, как систему. Благодаря этому теория выполняет не только функцию объяснения, но и не менее важную функцию научного предвидения.
Какова логическая структура теории как системы знания, ее основные элементы?
Прежде всего в теории представлена совокупность основных понятий, категорий, отражающих объект исследования. Например, в геометрии такими понятиями являются "точка", "прямая", "плоскость", "угол", "треугольник", "конгруэнтность" и т.д.; в биологии - "жизнь", "обмен веществ", "размножение", "вид", "род", "филогенез", "онтогенез" и т.д. При помощи этих понятий в теории выражена определенная совокупность основных утверждений, в которых фиксируются законы взаимодействия элементов, сторон и связей объекта. Среди этих утверждений выделяют наиболее общие, "фундаментальные", которые при логическом построении данной теории рассматриваются в качестве исходных (принципы, постулаты, аксиомы). Все остальные утверждения теории выводятся или доказываются, исходя из этих основных и первичных посылок.
Понятия и утверждения, образующие содержание теории, расположены не в произвольном порядке (не в алфавитном, например, порядке, как в энциклопедическом словаре), а представляют собой логически стройную, последовательную систему, в результате чего из одних утверждений с помощью законов и правил логики можно получить другие утверждения. Логичность сформировавшейся теории в целом, конечно, не отменяет наличия в ней диалектических противоречий, связанных с присутствием такого фактического материала и даже некоторых утверждений, которые не полностью укладываются в логическую схему теории.
236
Это несоответствие как раз и порождает импульс к ее дальнейшему развитию.
Проблема соотношения старой и новой теории довольно успешно разрешается "принципом соответствия", подмеченным еще Н.И.Лобачевским и утвержденным в науковедении Нильсом Бором. Этот принцип гласит, что старая теория при возникновении и утверждении новой не отбрасывается начисто, а сохраняется в ней в статусе того самого частного случая, о котором говорилось выше.
РОЛЬ ТВОРЧЕСКОГО ВООБРАЖЕНИЯ В НАУЧНОМ ПОЗНАНИИ
Помимо развитой способности к абстрактному мышлению и достоверного уровня профессиональных знаний, настоящего ученого характеризует еще один крайне важный момент - способность к творческому воображению. Эта способность в равной мере важна на любом уровне научного познания (будь то эмпирический или теоретический) и на любом его этапе (обнаружение проблемы, формулирование гипотезы, обоснование теории). Дело в том, что многие происходящие в мире процессы нельзя чувственно воспринять как целое, но их можно вообразить, мысленно схватить. Именно фантазия, воображение, если они опираются на данные о реальных процессах, позволяют человеку заглянуть дальше и глубже, проникнуть в сущность и понять ее.
Элемент воображения присутствует уже в представлении - высшей форме чувственного познания, переходной к логическому мышлению. Логическое же мышление во всех его формах всегда включает в себя творческое воображение. Образование понятий, формулирование законов всегда связаны с абстрагированием и идеализацией, то есть с такими процедурами мыслительной деятельности, в процессе которой совершается временный отход от действительности, происходит замена реальных предметов и процессов воображаемыми. Это позволяет исследователю освободиться от несущественного, второстепенного, что и создает возможность мысленно схватить глубокую сущность явлений.
Роль воображения в развитии наук велика. Свою неэвклидову геометрию Н.И.Лобачевский назвал "Воображаемая геометрия", ибо в то время еще не были известны реальные процессы, предметы, пространственные свойства, которые отражаются в его теоретической системе. Роль воображения на протяжении всей истории физики убедительно вскрыта А.Эйнштейном. "Закон инерции, - писал он, - является первым большим успехов в физике, фактически ее действительным началом. Он был получен размышлением об идеализированном эксперименте, о теле, постоянно движущемся без трения и без воздействия каких-либо других внешних сил. Из этого примера, а позднее из многих других, мы узнали о важности идеализированного эксперимента,
237
созданного мышлением" [1]. Подводя итоги эволюции в физике, Эйнштейн вновь подчеркивает роль воображения: "В физике появилось новое понятие, самое важное достижение со времени Ньютона: поле. Потребовалось большое научное воображение, чтобы уяснить себе, что не заряды и не частицы, а поле в пространстве между зарядами и частицами существенно для описания физических явлений" [2].
1 Эйнштейн А. Физика и реальность. М.: Наука, 1965. С. 299.
2 Там же. С. 317.
3. НАУКА КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ
СТРУКТУРА НАУКИ
Формирование науки как социального института - исторический процесс. Это относится и к науке в целом, и к каждому ее структурному подразделению (комплексу научных знаний).
Чтобы лучше понять, о чем идет речь, восстановим в своей зрительной памяти схему структуры современной науки (см. с. 16, схема 2) и подробно ее прокомментируем.
Рассмотрим каждый из этих этажей.
Методологические и общетеоретические проблемы науки. Данный "этаж" представляет собой стык науки с философией, хотя это и не философия в собственном смысле слова. Дело в том, что каждый комплекс научного знания, подпитывая философию своими открытиями и выводами, в то же время берет на вооружение определенную методологию и мировоззрение, специфически преломляя их применительно к своим проблемам. Так, общефилософская проблема времени трансформируется в различных науках в их внутренние методологические проблемы "физического времени", "биологического времени", "исторического времени" и т.д. Кроме того, рассматриваемый уровень включает в себя и так называемые общетеоретические проблемы данной науки (например, проблемы типологии, систематизации и классификации объектов, изучаемых данной наукой). Можно согласиться с мнением, что этот "этаж" есть обобщенная характеристика предмета исследования, включающая в себя представления: 1) о фундаментальных объектах, из которых полагаются построенными все другие объекты, изучаемые соответствующей наукой; 2) о типологии изучаемых объектов; 3) об общих особенностях их взаимодействия; 4) о пространственно-временной структуре реальности. Эти представления выступают как основание научных теории соответствующей дисциплины [1].
1 См. Вопросы философии. 1989. № 10. С. 9.
238
Прикладные науки - это те ее отрасли, которые прямо и непосредственно выходят на практику (агрономия, зоотехния, медицина в биологическом комплексе, технические науки, прикладная социология и т.д.). Разумеется, деление на прикладные и неприкладные науки в определенной степени условно, но тем не менее оно существенно и должно учитываться.
Мы преднамеренно пропустили "средний этаж" - специализированные теории по той причине, что уровень этот формируется двояким образом. С одной стороны, он является результатом дифференциации общетеоретических знаний, накопленных на высшем этаже. С другой стороны, теории среднего уровня появляются и развиваются как обобщение того, что накапливается на нижнем, прикладном этаже. "Средний этаж" богато представлен в любом научном комплексе. В философии, например, это философия истории, философия науки, философия права и т.д. В социологии - социология города, аграрная социология, социология личности, социология революций и т.д., в том числе и социология самой науки. Как уже отмечалось, термин "теории среднего уровня" применяется не для оценки качества данных теорий, а для того, чтобы обозначить их местоположение в системе наук - между общетеоретическим и прикладным этажами.
Критерием зрелости той или иной науки, приближения ее к своей завершенности (не в абсолютном, конечно, смысле) Ф.Энгельс считал такое ее состояние, когда она смыкается "с одной стороны, с философией, с другой - с практикой". По отношению к науке в целом такая состыковка свидетельствует о том, что наука как социальный институт состоялась и нормально функционирует.
Мы уже говорили о том, что в понятие науки как социального института входит не только совокупность учреждений, соответствующих структуре науки и выполняемым ею функциям, но и совокупность социальных норм и культурных образцов, определяющих устойчивые формы поведения в сфере науки.
К числу важнейших из этих норм относятся этические нормы и ценности. Иначе говоря, речь идет о человеческом, гуманистическом "измерении" науки, о социально-этических принципах (регулятивах) научного познания. Вполне понятно, что все эти вопросы имеют не просто познавательное, общекультурное, но и большое прикладное значение. Чем дальше движется человечество (не без помощи науки), тем больше обнаруживается невозможность и даже опасность как для науки, так и для человека разрыва связей между научным познанием и человеческими ценностями.
239
Что это за ценности? К этическим ценностям (нормам) науки надо отнести прежде всего следующие:
1. "Стремление к познанию, понимаемому как долг" [1]. Как отмечает Г.Башляр, такое стремление неизменно присутствует в глубинах человеческой души. Чем же подобное стремление ученого отличается от стремления "простого смертного"? Очевидно, с точки зрения психологической, речь идет о превращении стремления в одержимость, а с точки зрения социокультурных оснований - об осознанной ориентации ученого на такую несомненную ценность, как вера в могущество разума, в его способность облагодетельствовать человечество.
1 Башляр Г. Новый рационализм. М., 1987. С. 328-329.
2. Общечеловеческая моральная заповедь "не укради". В преломлении к конкретному труду ученого она выражается в негативном отношении ученого к такому явлению, как плагиат, когда человек выдает чужие научные результаты за свои. Элементарная научная порядочность требует щепетильного отношения к использованию чужих исследовательских результатов - при каждом таком использовании необходима исчерпывающая ссылка.
3. Общечеловеческая моральная заповедь "не лги", которая сплошь и рядом трансформируется в требование бескорыстности научного поиска. Известно, что в противном случае ценностный подход может играть и отрицательную роль в науке, порождая всякого рода лженаучные и антинаучные построения. Вспомним хотя бы волюнтаристский произвол в обществоведении в период сталинизма и застоя, "лысенковщину" в биологии и т.п. К.Маркс с полным на то основанием сказал в свое время: "Человека, стремящегося приспособить науку к такой точке зрения, которая почерпнута не из самой науки (как бы последняя ни ошибалась), а извне, к такой точке зрения, которая продиктована чуждыми науке, внешними для нее интересами, - такого человека я называю "низким" [2]. Заметим, что здесь "внешнее" применено Марксом как синоним "чуждого", ибо вообще-то внешние импульсы играют в развитии науки, о чем речь пойдет дальше, нередко определяющую роль.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. 2. С. 125
4. Отстаивание истины как этическая норма науки. Вряд ли нуждается в каких-либо комментариях известное изречение Аристотеля "Amicus Plato, sed magis arnica veritas" ("Платон мне друг, но истина дороже"). Что бы мы ни подставили в эту формулу вместо Платона - карьеру, женщину, деньги, политические соображения - формула продолжает выражать важнейшее этическое требование к ученому. Примеров святого выполнения учеными этой нормы в истории науки много.
240
5. Социальная ответственность ученого. Библейский проповедник Екклесиаст говорил: "... во много мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь". Но, пожалуй, и без Екклисиаста настоящие ученые всегда чувствовали (и нередко весьма мучительно) ответственность за свою деятельность.
Ответственность эта сегодня неизмеримо возрастает в связи с прорывом науки и техники в глубинные, фундаментальные уровни мироздания (физического, биологического и т.д.) - каждый дальнейший неосторожный шаг в этих областях гибельно опасен для человечества. Мы имеем в виду не только то, что связано с исследованием и использованием внутриатомной и иных энергий. Целый спектр социально-этических проблем порождает молекулярная биология (например, эксперименты с молекулами ДНК), генетическая (генная) инженерия. Не случайно многие ученые полагают, что здесь человек столкнется с такими политическими, моральными, психологическими проблемами, по сравнению с которыми проблемы, занимавшие умы ученых-атомников, будут выглядеть детской забавой. При этом имеются в виду тотальная опасность для человека и человечества использования биологических средств воздействия в военных целях, последствия применения психофармакологических средств, практика пересадки органов и т.д. [1]. Положение усугубляется тем, что сами вторжения человечества при помощи науки в природную среду (да и в природу самого человека) принимают катастрофически крупномасштабный характер. Вспомним хотя бы эпопею вокруг предполагавшегося поворота северных рек.
1 Подробно об этом см. в книге: И.Т.Фролов, Б.Г.Юдин. Этика науки. М., 1986. С. 80-106.
Ситуация, сложившаяся в процессе взаимодействия науки и социума обострила проблему научной рациональности, ее сущностного содержания, и соответственно ее роли в развитии общества. Вообще, эта проблема всегда была одной из самых актуальных (в первой половине XX века, например, ею занимались А.Бергсон, Э.Гуссерль, М.Вебер, М.Хайдеггер, К.Ясперс и др.). Но сегодня можно говорить о драматическом повороте в решении данной проблемы о попытках поставить под сомнение науку как образец рациональности.
Для того, чтобы было ясно, о чем идет речь, приведем высказывание одного из наиболее непримиримых критиков науки и вообще рационального подхода к миру П.фейерабенда, объявившего сциентизм "рациофашизмом", а "нездоровый альянс науки и рационализма" - источником "империалистического шовинизма науки". Он пишет: "Отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки - этого наибо
241
лее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение - наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но который никогда не достигали" [1].
1 Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 450.
В действительности же, как, очевидно, понимает читатель, проблема, которая возникла перед наукой и обществом в целом, не может быть решена с позиций антисциентизма, предлагающего наложить табу на пользование научной рациональностью. Единственно разумное решение состоит в том, чтобы совершенствовать саму научную рациональность и осуществить переход к такому ее типу, который в оптимальной степени соответствовал бы социокультурным и экологическим реалиям конца XX века.
Как показал В.С.Степин, в историческом развитии науки, начиная с XVII столетия, возникли последовательно три типа научной рациональности, характеризующихся различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности [2].
2 См.: Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М., 1992 С. 177-189.
Классический тип научной рациональности (XVII-XVIII века) исходил из того, что при теоретическом объяснении и описании объекта надо абстрагироваться от всего, что относится к субъекту (исследователю), применяемым им средствам и совершаемым операциям. Такая элиминация рассматривалась как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Конечно, и на этом этапе стратегия исследования, а в значительной степени и его результаты были детерминированы присущими данной эпохе мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Освободиться от этого ученому не дано, хотя наука XVII-XVIII веков и стремилась к этому. Отметим, что на уровне развития естествознания (да и обществознания) того времени при лидерстве механики и редуцировании к механической картине мира всего добытого физикой, химией, биологией, социальными науками, при преобладании в качестве объектов исследования простых систем такое стремление было, с одной стороны, в значительной степени реализуемым, а с другой, не оказывало заметного отрицательного воздействия на результаты научных поисков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Сам термин "теория" в литературе употребляется в двух смыслах. В широком смысле под теорией имеют в виду совокупность идей, направленных на истолкование и объяснение какого-либо явления, в более узком и специальном смысле теория есть высшая, самая развитая форма организации научного знания. В этом смысле она и анализируется ниже.
Если от гипотезы, как уже отмечалось, теория отличается своей достоверностью, то от других видов достоверного знания (от научных фактов) теория отличается своей строго логической организацией и своим объективным содержанием - отражением сущности явлений, общих законов их функционирования и развития. Поэтому только теория дает возможность понять объект познания в его внутренней связи и целостности, как систему. Благодаря этому теория выполняет не только функцию объяснения, но и не менее важную функцию научного предвидения.
Какова логическая структура теории как системы знания, ее основные элементы?
Прежде всего в теории представлена совокупность основных понятий, категорий, отражающих объект исследования. Например, в геометрии такими понятиями являются "точка", "прямая", "плоскость", "угол", "треугольник", "конгруэнтность" и т.д.; в биологии - "жизнь", "обмен веществ", "размножение", "вид", "род", "филогенез", "онтогенез" и т.д. При помощи этих понятий в теории выражена определенная совокупность основных утверждений, в которых фиксируются законы взаимодействия элементов, сторон и связей объекта. Среди этих утверждений выделяют наиболее общие, "фундаментальные", которые при логическом построении данной теории рассматриваются в качестве исходных (принципы, постулаты, аксиомы). Все остальные утверждения теории выводятся или доказываются, исходя из этих основных и первичных посылок.
Понятия и утверждения, образующие содержание теории, расположены не в произвольном порядке (не в алфавитном, например, порядке, как в энциклопедическом словаре), а представляют собой логически стройную, последовательную систему, в результате чего из одних утверждений с помощью законов и правил логики можно получить другие утверждения. Логичность сформировавшейся теории в целом, конечно, не отменяет наличия в ней диалектических противоречий, связанных с присутствием такого фактического материала и даже некоторых утверждений, которые не полностью укладываются в логическую схему теории.
236
Это несоответствие как раз и порождает импульс к ее дальнейшему развитию.
Проблема соотношения старой и новой теории довольно успешно разрешается "принципом соответствия", подмеченным еще Н.И.Лобачевским и утвержденным в науковедении Нильсом Бором. Этот принцип гласит, что старая теория при возникновении и утверждении новой не отбрасывается начисто, а сохраняется в ней в статусе того самого частного случая, о котором говорилось выше.
РОЛЬ ТВОРЧЕСКОГО ВООБРАЖЕНИЯ В НАУЧНОМ ПОЗНАНИИ
Помимо развитой способности к абстрактному мышлению и достоверного уровня профессиональных знаний, настоящего ученого характеризует еще один крайне важный момент - способность к творческому воображению. Эта способность в равной мере важна на любом уровне научного познания (будь то эмпирический или теоретический) и на любом его этапе (обнаружение проблемы, формулирование гипотезы, обоснование теории). Дело в том, что многие происходящие в мире процессы нельзя чувственно воспринять как целое, но их можно вообразить, мысленно схватить. Именно фантазия, воображение, если они опираются на данные о реальных процессах, позволяют человеку заглянуть дальше и глубже, проникнуть в сущность и понять ее.
Элемент воображения присутствует уже в представлении - высшей форме чувственного познания, переходной к логическому мышлению. Логическое же мышление во всех его формах всегда включает в себя творческое воображение. Образование понятий, формулирование законов всегда связаны с абстрагированием и идеализацией, то есть с такими процедурами мыслительной деятельности, в процессе которой совершается временный отход от действительности, происходит замена реальных предметов и процессов воображаемыми. Это позволяет исследователю освободиться от несущественного, второстепенного, что и создает возможность мысленно схватить глубокую сущность явлений.
Роль воображения в развитии наук велика. Свою неэвклидову геометрию Н.И.Лобачевский назвал "Воображаемая геометрия", ибо в то время еще не были известны реальные процессы, предметы, пространственные свойства, которые отражаются в его теоретической системе. Роль воображения на протяжении всей истории физики убедительно вскрыта А.Эйнштейном. "Закон инерции, - писал он, - является первым большим успехов в физике, фактически ее действительным началом. Он был получен размышлением об идеализированном эксперименте, о теле, постоянно движущемся без трения и без воздействия каких-либо других внешних сил. Из этого примера, а позднее из многих других, мы узнали о важности идеализированного эксперимента,
237
созданного мышлением" [1]. Подводя итоги эволюции в физике, Эйнштейн вновь подчеркивает роль воображения: "В физике появилось новое понятие, самое важное достижение со времени Ньютона: поле. Потребовалось большое научное воображение, чтобы уяснить себе, что не заряды и не частицы, а поле в пространстве между зарядами и частицами существенно для описания физических явлений" [2].
1 Эйнштейн А. Физика и реальность. М.: Наука, 1965. С. 299.
2 Там же. С. 317.
3. НАУКА КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ
СТРУКТУРА НАУКИ
Формирование науки как социального института - исторический процесс. Это относится и к науке в целом, и к каждому ее структурному подразделению (комплексу научных знаний).
Чтобы лучше понять, о чем идет речь, восстановим в своей зрительной памяти схему структуры современной науки (см. с. 16, схема 2) и подробно ее прокомментируем.
Рассмотрим каждый из этих этажей.
Методологические и общетеоретические проблемы науки. Данный "этаж" представляет собой стык науки с философией, хотя это и не философия в собственном смысле слова. Дело в том, что каждый комплекс научного знания, подпитывая философию своими открытиями и выводами, в то же время берет на вооружение определенную методологию и мировоззрение, специфически преломляя их применительно к своим проблемам. Так, общефилософская проблема времени трансформируется в различных науках в их внутренние методологические проблемы "физического времени", "биологического времени", "исторического времени" и т.д. Кроме того, рассматриваемый уровень включает в себя и так называемые общетеоретические проблемы данной науки (например, проблемы типологии, систематизации и классификации объектов, изучаемых данной наукой). Можно согласиться с мнением, что этот "этаж" есть обобщенная характеристика предмета исследования, включающая в себя представления: 1) о фундаментальных объектах, из которых полагаются построенными все другие объекты, изучаемые соответствующей наукой; 2) о типологии изучаемых объектов; 3) об общих особенностях их взаимодействия; 4) о пространственно-временной структуре реальности. Эти представления выступают как основание научных теории соответствующей дисциплины [1].
1 См. Вопросы философии. 1989. № 10. С. 9.
238
Прикладные науки - это те ее отрасли, которые прямо и непосредственно выходят на практику (агрономия, зоотехния, медицина в биологическом комплексе, технические науки, прикладная социология и т.д.). Разумеется, деление на прикладные и неприкладные науки в определенной степени условно, но тем не менее оно существенно и должно учитываться.
Мы преднамеренно пропустили "средний этаж" - специализированные теории по той причине, что уровень этот формируется двояким образом. С одной стороны, он является результатом дифференциации общетеоретических знаний, накопленных на высшем этаже. С другой стороны, теории среднего уровня появляются и развиваются как обобщение того, что накапливается на нижнем, прикладном этаже. "Средний этаж" богато представлен в любом научном комплексе. В философии, например, это философия истории, философия науки, философия права и т.д. В социологии - социология города, аграрная социология, социология личности, социология революций и т.д., в том числе и социология самой науки. Как уже отмечалось, термин "теории среднего уровня" применяется не для оценки качества данных теорий, а для того, чтобы обозначить их местоположение в системе наук - между общетеоретическим и прикладным этажами.
Критерием зрелости той или иной науки, приближения ее к своей завершенности (не в абсолютном, конечно, смысле) Ф.Энгельс считал такое ее состояние, когда она смыкается "с одной стороны, с философией, с другой - с практикой". По отношению к науке в целом такая состыковка свидетельствует о том, что наука как социальный институт состоялась и нормально функционирует.
Мы уже говорили о том, что в понятие науки как социального института входит не только совокупность учреждений, соответствующих структуре науки и выполняемым ею функциям, но и совокупность социальных норм и культурных образцов, определяющих устойчивые формы поведения в сфере науки.
К числу важнейших из этих норм относятся этические нормы и ценности. Иначе говоря, речь идет о человеческом, гуманистическом "измерении" науки, о социально-этических принципах (регулятивах) научного познания. Вполне понятно, что все эти вопросы имеют не просто познавательное, общекультурное, но и большое прикладное значение. Чем дальше движется человечество (не без помощи науки), тем больше обнаруживается невозможность и даже опасность как для науки, так и для человека разрыва связей между научным познанием и человеческими ценностями.
239
Что это за ценности? К этическим ценностям (нормам) науки надо отнести прежде всего следующие:
1. "Стремление к познанию, понимаемому как долг" [1]. Как отмечает Г.Башляр, такое стремление неизменно присутствует в глубинах человеческой души. Чем же подобное стремление ученого отличается от стремления "простого смертного"? Очевидно, с точки зрения психологической, речь идет о превращении стремления в одержимость, а с точки зрения социокультурных оснований - об осознанной ориентации ученого на такую несомненную ценность, как вера в могущество разума, в его способность облагодетельствовать человечество.
1 Башляр Г. Новый рационализм. М., 1987. С. 328-329.
2. Общечеловеческая моральная заповедь "не укради". В преломлении к конкретному труду ученого она выражается в негативном отношении ученого к такому явлению, как плагиат, когда человек выдает чужие научные результаты за свои. Элементарная научная порядочность требует щепетильного отношения к использованию чужих исследовательских результатов - при каждом таком использовании необходима исчерпывающая ссылка.
3. Общечеловеческая моральная заповедь "не лги", которая сплошь и рядом трансформируется в требование бескорыстности научного поиска. Известно, что в противном случае ценностный подход может играть и отрицательную роль в науке, порождая всякого рода лженаучные и антинаучные построения. Вспомним хотя бы волюнтаристский произвол в обществоведении в период сталинизма и застоя, "лысенковщину" в биологии и т.п. К.Маркс с полным на то основанием сказал в свое время: "Человека, стремящегося приспособить науку к такой точке зрения, которая почерпнута не из самой науки (как бы последняя ни ошибалась), а извне, к такой точке зрения, которая продиктована чуждыми науке, внешними для нее интересами, - такого человека я называю "низким" [2]. Заметим, что здесь "внешнее" применено Марксом как синоним "чуждого", ибо вообще-то внешние импульсы играют в развитии науки, о чем речь пойдет дальше, нередко определяющую роль.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. 2. С. 125
4. Отстаивание истины как этическая норма науки. Вряд ли нуждается в каких-либо комментариях известное изречение Аристотеля "Amicus Plato, sed magis arnica veritas" ("Платон мне друг, но истина дороже"). Что бы мы ни подставили в эту формулу вместо Платона - карьеру, женщину, деньги, политические соображения - формула продолжает выражать важнейшее этическое требование к ученому. Примеров святого выполнения учеными этой нормы в истории науки много.
240
5. Социальная ответственность ученого. Библейский проповедник Екклесиаст говорил: "... во много мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь". Но, пожалуй, и без Екклисиаста настоящие ученые всегда чувствовали (и нередко весьма мучительно) ответственность за свою деятельность.
Ответственность эта сегодня неизмеримо возрастает в связи с прорывом науки и техники в глубинные, фундаментальные уровни мироздания (физического, биологического и т.д.) - каждый дальнейший неосторожный шаг в этих областях гибельно опасен для человечества. Мы имеем в виду не только то, что связано с исследованием и использованием внутриатомной и иных энергий. Целый спектр социально-этических проблем порождает молекулярная биология (например, эксперименты с молекулами ДНК), генетическая (генная) инженерия. Не случайно многие ученые полагают, что здесь человек столкнется с такими политическими, моральными, психологическими проблемами, по сравнению с которыми проблемы, занимавшие умы ученых-атомников, будут выглядеть детской забавой. При этом имеются в виду тотальная опасность для человека и человечества использования биологических средств воздействия в военных целях, последствия применения психофармакологических средств, практика пересадки органов и т.д. [1]. Положение усугубляется тем, что сами вторжения человечества при помощи науки в природную среду (да и в природу самого человека) принимают катастрофически крупномасштабный характер. Вспомним хотя бы эпопею вокруг предполагавшегося поворота северных рек.
1 Подробно об этом см. в книге: И.Т.Фролов, Б.Г.Юдин. Этика науки. М., 1986. С. 80-106.
Ситуация, сложившаяся в процессе взаимодействия науки и социума обострила проблему научной рациональности, ее сущностного содержания, и соответственно ее роли в развитии общества. Вообще, эта проблема всегда была одной из самых актуальных (в первой половине XX века, например, ею занимались А.Бергсон, Э.Гуссерль, М.Вебер, М.Хайдеггер, К.Ясперс и др.). Но сегодня можно говорить о драматическом повороте в решении данной проблемы о попытках поставить под сомнение науку как образец рациональности.
Для того, чтобы было ясно, о чем идет речь, приведем высказывание одного из наиболее непримиримых критиков науки и вообще рационального подхода к миру П.фейерабенда, объявившего сциентизм "рациофашизмом", а "нездоровый альянс науки и рационализма" - источником "империалистического шовинизма науки". Он пишет: "Отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки - этого наибо
241
лее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение - наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но который никогда не достигали" [1].
1 Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 450.
В действительности же, как, очевидно, понимает читатель, проблема, которая возникла перед наукой и обществом в целом, не может быть решена с позиций антисциентизма, предлагающего наложить табу на пользование научной рациональностью. Единственно разумное решение состоит в том, чтобы совершенствовать саму научную рациональность и осуществить переход к такому ее типу, который в оптимальной степени соответствовал бы социокультурным и экологическим реалиям конца XX века.
Как показал В.С.Степин, в историческом развитии науки, начиная с XVII столетия, возникли последовательно три типа научной рациональности, характеризующихся различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности [2].
2 См.: Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М., 1992 С. 177-189.
Классический тип научной рациональности (XVII-XVIII века) исходил из того, что при теоретическом объяснении и описании объекта надо абстрагироваться от всего, что относится к субъекту (исследователю), применяемым им средствам и совершаемым операциям. Такая элиминация рассматривалась как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Конечно, и на этом этапе стратегия исследования, а в значительной степени и его результаты были детерминированы присущими данной эпохе мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Освободиться от этого ученому не дано, хотя наука XVII-XVIII веков и стремилась к этому. Отметим, что на уровне развития естествознания (да и обществознания) того времени при лидерстве механики и редуцировании к механической картине мира всего добытого физикой, химией, биологией, социальными науками, при преобладании в качестве объектов исследования простых систем такое стремление было, с одной стороны, в значительной степени реализуемым, а с другой, не оказывало заметного отрицательного воздействия на результаты научных поисков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53