Два его пальца скользнули под резинку ее трусиков и тронули скользкую плоть, лаская именно там, где она хотела больше всего — в том месте, где каждое ощущение обострялось. Она пыталась сомкнуть ноги, чтобы удержать это наслаждение, но Джо встал между ее колен. Потом она услышала, как он прошептал ее имя. Веки ее затрепетали и раскрылись. Его лицо было так близко, что они соприкасались носами.
— Габриэль, — повторил он и поцеловал ее — так же нежно и ласково, как в первый раз.
Девушка закинула руки ему на шею, и он приподнял ее со стола. Она смотрела в его глубокие карие глаза, и сердце ее наполнялось целым сонмом чувств, которые она больше не могла от него скрывать. Она вообще не умела ничего скрывать.
Он расстегнул крючки на ее бюстгальтере и отбросил в сторону тонкую полоску ткани. Она прижала свои нагие груди к» его торсу и погладила его бок и гладкую спину, задержавшись на талии — в том месте, где он приклеил антиникотиновый пластырь. Ей нравилось его трогать, ощупывать его тело. Ее пальцы скользнули к плетеному кожаному ремню, расстегнули пряжку, а потом и сами брюки. Габриэль подалась назад и взглянула на него. Она легко стянула его брюки. Оставшись в одних белых боксерских трусах, он взял Габриэль за руку, и на этот раз они наконец-то дошли до ее спальни.
Ступая босыми ногами по пушистому белому ковру, она смотрела на его сильные икры и шрам, который собирал складками кожу на крепком бедре.
— Я могу тебе его помассировать, — предложила Габриэль.
Ее голос даже ей самой показался чересчур хриплым.
Она провела кончиками пальцев по шраму.
Джо взял ее руку, передвинул ее вверх на несколько дюймов и откровенно прижал ее ладонь к своему напряженному члену..
— Помассируй лучше вот это.
— Ну что ж, я почти профессиональная массажистка, — сказала Габриэль, скользнула рукой под резинку его трусов и обхватила пальцами его пылающую плоть.
Она стянула его боксерские трусы вниз и впервые увидела его сильное тело. Она любовалась им, как художник, истинный ценитель красоты, и как женщина, желающая заняться любовью с красивым мужчиной, от которого у нее бешено колотится сердце.
Она шагнула ближе, задев его грудь своими сосками Габриэль поцеловала его в ложбинку у основания шеи и в плечо. Проведя ладонью вверх по его груди, она заглянула в его глаза, обрамленные тяжелыми веками.
— Ну что, когда же будет самое приятное? — Он подхватил ее под мышки и бросил на кровать.
— Сними трусики, — приказал он, подползая к ней по покрывалу.
Он помог Габриэль стянуть белье, помедлив, чтобы поцеловать ее бедро, бросил трусики через плечо и встал на колени между ее ног. Его взгляд был направлен ей в глаза, потом опустился к ее лону. Его пальцы ласкали ее живот, бедра и скользкую чувствительную плоть, доводя ее до грани терпения. Наконец он остановился и оперся на локоть.
— Ты уверена, что готова к самому приятному? — спросил он.
— Да, — прошептала она и почувствовала в себе его твердое мужское естество.
Глаза ее округлились, дыхание перехватило, и она вскрикнула.
— Пресвятая Дева Мария! — простонал Джо и обхватил ее лицо ладонями.
Он целовал ее, ныряя языком ей в рот и одновременно медленно толкаясь в ее тело. Она двигалась вместе с ним, повторяя ритм его бедер. Впиваясь пальцами в его плечи, она с такой же жадностью и страстью отвечала на его поцелуи, С каждым толчком он приближал ее к высшему экстазу, лаская ее изнутри.
— Джо, — прошептала она.
Ей хотелось сказать ему, как ей хорошо, но слов не было. Ей хотелось сказать ему, что она еще никогда не испытывала таких упоительных, пьянящих и неистовых ощущений. Она смотрела снизу в его напряженное лицо и хотела поведать ему о том, какой он необыкновенный мужчина. Мужчина, которого она любит. Ее ян. Но тут он приподнял ее ягодицы, усилив ощущения от каждого толчка и заставив ее взлететь на самую вершину блаженства. Сердце стучало в ушах у Габриэль. Каждая клеточка ее тела, разума и души была сосредоточена на их единении. Она открыла рот, но сумела вымолвить только слово «да», после чего испустила долгий удовлетворенный стон.
— Вот так. Иди ко мне, — прошептал он, и звук его голоса словно подтолкнул ее к долгому, трудному падению. Тело ее напряглось, выгнулось и затряслось в мощном оргазме. Из груди Джо вырвался мучительный стон. Его сиплый вздох прошелестел у нее над ухом. Он толкнулся в нее в последний раз и замер.
Они лежали не двигаясь. В тишине было слышно лишь их прерывистое дыхание и сирена, завывающая где-то вдали. Тела их как будто срослись друг с другом. По виску Джо прокатилась капелька пота.
Улыбка медленно изогнула уголки его губ.
— Это было восхитительно, — сказала она.
— Нет, — возразил он, поцеловав ее в губы, — это ты восхитительна.
Габриэль сняла ногу с его талии.
Он схватил ее за бедро, словно думал, что она хочет уйти, и боялся ее отпускать.
— Тебе нужно куда-то идти?
— Нет.
— Тогда давай останемся здесь.
— Здесь? Голые?
— Ага. — Джо провел пальцами по ее волосам и медленно задвигал бедрами. Наслаждение вернулось. — Я хочу еще. А ты?
Да, она тоже хотела еще. Много. Но кроме того, она была еще не готова встречаться с внешним миром, который ждал ее за пределами дома. Она обхватила ногой его талию, и они начали медленно, томно ласкать друг друга, но эти ласки слишком быстро стали бурными. Каким-то образом они оба оказались на полу и стали кататься по непристойному нижнему белью, которое Габриэль бросила туда вчера вечером. В конце концов она оседлала его бедра.
— Положи руки за голову, — скомандовала она.
В глазах его мелькнуло подозрение, но он повиновался.
— Что ты собираешься делать?
— Сводить тебя с ума.
— Смелое заявление!
Габриэль молча улыбнулась. Она шесть месяцев училась танцу живота и отлично умела выполнять круговые движения корпусом. Подняв руки вверх, она принялась вращать бедрами и раскачиваться, закрыв глаза и ощущая его глубоко внутри себя.
— Нравится?
— О Б-боже, д-да!
Улыбка ее стала шире. Он погрузился глубже, и она свела его с ума.
— Ты уверена, что от меня не пахнет, как от девушки? — в третий раз спросил Джо, стоя в ее столовой и натягивая свои боксерские трусы.
Габриэль уткнулась носом в его шею. После того как они встали с пола спальни, она потащила его в душ и освежила люфой и сиреневым мылом, которое сама приготовила в домашних условиях. Он перестал жаловаться на девичьи ароматы, когда она встала перед ним на колени и как следует его намылила.
— По-моему, нет, — ответила она, потом надела трусики и застегнула бюстгальтер. На ее взгляд, от Джо пахло им самим.
Она скрестила руки на груди и стала смотреть, как он застегивает пояс брюк. Верхний свет ласкал темно-каштановые кудри его мокрых волос.
— Сегодня тебе лучше не подходить к телефону, — сказал он, прошагав в гостиную и взяв свои рубашку и пиджак. — Во всяком случае, до трех часов. После ареста Кевин может попытаться с тобой связаться. Советую не разговаривать с ним. — Он сунул руки в рукава рубашки и застегнул пуговицы на манжетах и спереди. — И обязательно как следует поешь. Я не хочу, чтобы ты заболела.
При чем здесь еда? Габриэль наблюдала за ним издалека, из столовой. Она до мучительной боли любила этого человека. Как же это произошло? Он был совсем не в ее вкусе, и тем не менее она нашла в нем именно то, что нужно. Об этом ей говорили часто бьющееся сердце и странный трепет внутри. Об этом ей говорила ее душа. И дело было не только в отличном сексе и головокружительном блаженстве. Они созданы друг для друга. Положительное и отрицательное.
Был только один маленький момент, который слегка омрачал ее эйфорию: она сомневалась, что он тоже это понимает.
Он сунул руку в карман своего пиджака, достал пейджер и взглянул на дисплей.
— Может быть, тебе стоит пожить несколько дней у мамы? Черт! Где телефон?
Габриэль показала себе под ноги, где валялся сброшенный со стола аппарат. Джо схватил пиджак, наплечную кобуру и вернулся в столовую. Одной рукой он подобрал с пола телефон, нажал большим пальцем на кнопку соединения и набрал семь цифр.
— Это Шанахан, — сказал он, кладя кобуру и пиджак на стол. — Да, мой пейджер был у меня в машине… Ну что я могу сказать? Я только что обнаружил, что телефонная трубка снята с рычага. — Он засунул рубашку в брюки и потянулся к пиджаку. — Черт возьми, не может быть! Еще даже нет двенадцати! — Зажав телефонную трубку между ухом и плечом, он просунул руки в рукава. — Когда это было?.. Выезжаю, — сказал он и бросил трубку на рычаг. — Проклятие!
— Что случилось?
Он взглянул на Габриэль, потом сел на деревянный стул и надел носки.
— Черт, только этого мне и не хватало!
— Да в чем дело?
Джо закрыл лицо руками и потер лоб, как будто у него сильно стянуло кожу.
— Черт возьми, — вздохнул он и уронил руки, — Картер и Шелкрофт изменили время встречи. Их арестовали пятнадцать минут назад. Диспетчер пытался со мной связаться, но не смог. — Он встал и сунул ноги в ботинки.
— О Господи!
Схватив свою кобуру, он метнулся к двери.
— Без меня ни с кем не разговаривай! — бросил он через плечо, прокричал еще несколько проклятий и выбежал из ее дома, даже не попрощавшись.
Глава 15
Джо крутанул руль и резко развернул свою машину посреди улицы, на которой жила Габриэль. Когда правая шина соскочила с бордюрного камня, он сорвал с пояса антиникотиновый пластырь и выбросил его в окно. Он насадил на нос солнечные очки, пошарил в отделении для перчаток и, нащупав там пачку «Мальборо», вытянул губами сигарету и прикурил от зажигалки «Зиппо». К лобовому стеклу потянулось облачко дыма. Он сделал еще одну долгую затяжку. Придется как-то объяснять новую вмятину на «шевроле». Вмятину точно по размеру его ноги. Он с удовольствием дал бы пинка под зад самому себе, но, увы, такой акробатический этюд ему не под силу.
Самый важный арест в его жизни, а он его пропустил! Пропустил, потому что занимался сексом со своей тайной осведомительницей. Правда, в этот момент она не сообщала ему никаких тайных сведений, но факт оставался фактом: он был на службе, а диспетчер не мог с ним связаться. 0 предвидел множество вопросов. Ответов, во всяком случае вразумительных, у него не было. А вопросы могли быть, к примеру, такие: «Где тебя черти носили, Шанахан?»
И что ему на это сказать? «Понимаете, капитан, поскольку арест предполагался не раньше трех часов, я думал, что у меня есть уйма времени, чтобы переспать со своей осведомительницей». Джо почесал лоб и сделал еще одну затяжку. «У нее такое роскошное тело, что, поимев ее один раз, я вошел в азарт, и мы занялись этим снова. И это было так чудесно, что я чуть не потерял сознание. А потом, капитан, я мылся в душе, а Габриэль Бридлав намыливала меня и терла мне спинку». Да, если он в этом признается, то его разжалуют в охранники.
Джо выпустил еще одно облачко дыма, которое наполнило салон машины. Оставалось только надеяться, что никто не узнает о его связи с Габриэль. У него самого не было ни малейшего желания объявлять об этом во всеуслышание. Но Габриэль могла сказать правду, и тогда он влип. Когда дело дойдет до суда, адвокат Кевина засыплет его вопросами типа: «А правда ли, детектив Шанахан, что у вас были сексуальные отношения с вашей осведомительницей, деловой партнершей моего клиента? И не является ли ваше рвение, направленное против моего клиента, обычной ревностью?»
Ну что ж, придется идти в ночные сторожа… Через пятнадцать минут, выкурив еще одну сигарету, Джо поставил «шевроле» на стоянку перед полицейским участком. Он сжал кулаки и сунул их в карманы брюк, сдерживая гнев. Первый, с кем он столкнулся в коридоре, был капитан Лучетти.
— Где тебя черти носили? — рявкнул Лучетти, впрочем, не очень злобно. Капитан выглядел лет на десять моложе, чем вчера, и улыбался — впервые после кражи картины Хилларда.
— Ты сам знаешь, где я был. — Вчера вечером и сегодня рано утром Джо и второй детектив провели немало часов, тщательно обговаривая каждую деталь, каждый этап полицейского плана. Они продумали свои действия в случае непредвиденных обстоятельств. И этот план был воплощен в жизнь без участия Шанахана! — Я был у мисс Бридлав, предупреждал ее об аресте Картера. Где он?
— И Картер, и Шелкрофт сидят под арестом. Оба молчат, — ответил Лучетти, когда они вновь зашагали по коридору полицейского участка. Последние полторы недели атмосфера в этом здании была мрачной и напряженной. Теперь же все, мимо кого проходил Джо, от детектива до дежурного, улыбались во весь рот. Все опять обрели спокойствие — кроме Джо. Он знал, что ему грозит большой нагоняй.
— Это от тебя пахнет цветами? — спросил Лучетти.
— От меня ничем не пахнет. — Капитан пожал плечами:
— Диспетчер не мог с тобой связаться.
— Да, при мне не было пейджера. — Джо не солгал: его пейджер лежал в кармане брюк, а брюк на нем не было. — Не pнаю, как такое могло случиться.
— Я тоже не знаю. Не знаю, как детектив с девятилетним стажем оказался без средств связи. Когда нам стало известно, что Картер изменил время встречи, а с тобой нет контакта, мы выслали в салон на Тринадцатой улице патрульнуго бригаду. Офицер доложил, что стучал и в переднюю, и в заднюю двери, но ему никто не открыл.
— Меня там не было.
— Мы послали человека к ее дому. Твоя полицейская машина стояла во дворе, но на звонок в дверь никто не отозвался.
Проклятие! Он не слышал никакого звонка. Впрочем, бывают моменты, когда не услышишь даже духовой оркестр, марширующий в двух шагах от твоей голой задницы.
— Наверное, мы отъезжали позавтракать, — на ходу сочинял Джо, — на машине мисс Бридлав.
Когда они вступили в административную часть здания, Лучетти остановился.
— Ты рассказал ей про Картера и после этого у нее не пропал аппетит? Мало того — она села за руль машины?
Настало время сменить тактику. Джо посмотрел капитану в глаза и дал волю тому гневу, что копился у него внутри.
— Ты будешь травить мне душу? Кража картины Хилларда — самое важное событие в отделе по борьбе с имущественными преступлениями, а я не присутствовал при аресте, потому что нянчился с осведомительницей! — Выплеснув ярость, Джо почувствовал облегчение. — Я потратил много сил и времени на это дело — причем часто работал сверхурочно! Мне приходилось каждый день общаться с этим придурком Картером, и я мечтал лично защелкнуть на нем наручники. Я это заслужил! Мне и так паршиво оттого, что я пропустил арест. Так что можешь не колоть меня этим. Хуже мне все равно не станет.
Лучетти качнулся на каблуках.
— Ладно, Шанахан, я оставлю эту тему. Если только она опять не всплывет.
Джо молил Бога, чтобы этого не случилось. Он не мог объяснить свои отношения с Габриэль. Даже самому себе.
— Ты уверен, что от тебя не пахнет, цветами? — спросил Лучетти и втянул носом воздух. — Запах такой, как от сиреневых кустов моей жены.
— От меня ничем не пахнет, черт возьми! — Он знал, что благоухает, как девушка. — Где Картер?
— В третьем боксе, но он молчит. — Джо подошел к комнате для допросов и открыл дверь. Кевин сидел там, одна рука его была пристегнута наручником к столу.
Кевин поднял голову, и один уголок его рта приподнялся в ухмылке.
— Когда один из копов сказал мне, что в «Аномалии» работал тайный полицейский агент, я сразу понял, что это ты. Я знал, что ты неудачник, с первого дня нашей встречи.
Джо прислонился плечом к косяку двери.
— Может быть, я и неудачник, но это не меня поймали на краже картины Моне мистера Хилларда. И это не мой дом доверху набит краденым антиквариатом. И это не мне грозит отсидеть за решеткой тюрьмы штата от пятнадцати до тридцати лет. Так кто из нас больший неудачник?
И без того бледное лицо Кевина стало белее полотна.
— Мой адвокат вытащит меня отсюда.
— Я так не думаю. — Джо отошел в сторону, пропустив комнату начальника полиции Уокера. — Ни один адвокат на свете не в состоянии это сделать.
Шеф сел за стол напротив Кевина с пухлой папкой, часть документов в которой, как знал Джо, не имела никакого отношения к Кевину. Это был старый полицейский прием: заставить преступника думать, что на него заведено объемистое досье.
— Шелкрофт оказался более сговорчивым, чем вы… — начал Уокер.
Джо догадывался, что и это тоже обман. Кроме того, он не сомневался, что Кевин, увидев обилие собранных против него улик, завертится, как танцующий пудель. Ко всем прочим своим недостаткам Картер был трус и эгоист. В конце концов он назовет имя вора, которого нанял для кражи картины, и имена всех остальных, замешанных в этом деле.
— Тебе следует хорошенько подумать, прежде чем отказываться от сотрудничества с нами, — предложил Джо.
Кевин откинулся на спинку стула.
— Я буду молчать. И пошел ты к черту!
— Хорошо, тогда поразмыслишь об этом, пока будешь отдыхать в тюремной камере. А я в это время буду жарить дома бифштексы и праздновать победу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28